Из Тени (Dragon Age)

Глава 48. Там лежит Бездна

Храм Священного Праха после взрыва словно застыл во времени. За прошедшее время потух огонь, завалы разобраны, обгоревшие тела окончательно предали огню, согласно погребальным обрядам Церкви, а над головой не рвалось небо. Однако масштаб произошедшей ужасной катастрофы улавливается и поныне. Земля выжжена и отравлена. Кристаллы красного лириума всё ещё окольцовывают руины; Безумец заметил, что шёпот, исходящий от них, стал яростнее, более манящее, поэтому сторонился их с особым усердием. Каменный оплавленный остов когда-то величественного храма торчал из земли словно кости. А округу всё ещё освещал зелёный едкий свет Бреши — она затихла, но завихрения в небе никуда не делись, как и сам шрам Завесы. Только тропы были очищены от крупного мусора, проложены над провалами деревянные мостки, чтобы по месту, ставшему эпицентром взрыва, было удобно перемещаться.

Сегодня, пока солдаты командора Инквизиции выстроились на путях и подступах к храму, мобильный отряд под командованием Искателя первым прибыл сюда и принялся ожидать. У участников марш-броска от Убежище до сюда появилась возможность вспомнить об ужасах первых дней после взрыва Конклава, а для остальных выдался случай лично убедиться, что описываемые ужасы небеспочвенны — и от места, застывшего в мёртвом безмолвии, действительно шли мурашки.

Безумец тоже не мог уберечь себя от воспоминаний. И пока отряд рассредоточился по тому, что раньше было главным залом, магистр отошёл к краю склона и посмотрел на видимое за расплавленными стенами снежное плато и лес. Как и два года с половиной назад…

Прошло совсем не много времени, но по его ощущениям — целая жизнь. С высоты опыта сегодняшнего дня Безумец не мог не усмехнуться, вспоминая себя былого. В те дни он был напуган, потерян, полон неверия к тому, что наблюдали его глаза. Он был абсолютно категоричен к новому миру, его лицемерным правилам, резок в своих действиях, во многом неосторожен, что порождало ошибки. Убежище или эльфинаж чего только стоили. Но постепенно память к нему возвращалась, он становился собой, но одновременно принимал новую реальность, её чудные законы.

Это приключение — небывалый для него опыт — провело его по разным концам света, открыло немыслимые для него ранее правила мира, подарило новые впечатления, возможности, даже — уроки. И конечно, новые встречи. В чём сумбурные, неправильные. Но без которых он уже и не может помыслить общую картину им пережитого. И теперь он вернулся туда, где всё началось, откуда когда-то в панике сбегал, даже не подозревая, что впереди его ждёт целая история.

Однажды закрыв глаза и вздохнув полной грудью морозный воздух с примесью то ли гари, то ли скверны, маг слабо улыбнулся — сегодня эта история подходит к концу, но он не сожалел. Пусть всегда хочется большего, чем владеешь, но эти два излишне насыщенных, даже для такого неугомонного исследователя, года точно стоили потери навечно родного дома в глубинах эпох.

Сожалеть можно только о том, что его сородич, окончательно обезумев, всё ещё представляет реальную угрозу для живых… Впрочем, они сегодня здесь и собрались, чтобы в том числе решить эту проблему.

А пока один предавался воспоминаниям, что неудивительно, ведь этим местом и встретил его новый мир, остальные бродили по округе. Скорее делали они это от взволнованности, чтобы хоть чем-то себя занять и не поддаваться опасным мыслям, чем на самом деле что-то высматривали среди покинутых руин храма. Но хромого мага так и не решались беспокоить, хотя замечали, что он уже продолжительное время неподвижной статуей стоит у обрыва и смотрит на долину.

Тысячный вопрос: а готов ли такой задохлик к битве с драконом, хоть закономерно и исходил из сомнений, но был бы сейчас ничуть не уместен. Они выступили все вместе в последней битве против очередного врага Тедаса, а значит, личная предвзятость союзников не имеет никакого значения. И кем бы ни являлся этот маг, сегодня он бесстрашно выступил вместе с Инквизицией, а значит, никто бы не стал ставить под сомнения его способность внести соответствующий вклад в их победу.

А каждый из присутствующих посмел бы мыслить о победе, потому что не только добро должно побеждать зло, но и разума — безумие.

И кстати, о безумии…

Когда активизировалось движение скверны в лириуме, звуки, издаваемые им, стали громче, а смертельная аура ощутимее, Безумец это почувствовал первым, вздохнул, прощаясь с последним моментом мира, по крайней мере для него, и повернулся в сторону центрального входа. Это стало уже сигналом о готовности для остальных, они тут же построились. Позади остались немногочисленные маги, на которых будет возложена основная роль по защите отряда, и лучники — главная атакующая сила противника, которого нужно истощить, а впереди встали храмовники, которые будут скорее мельтешащим отвлечением и лишь помощью для магов. Что скверный магистр проявит слабость и подпустит к себе для атаки вблизи, никто почти не рассчитывал.

«Ты предатель своего рода, потакаешь тем, кто ослеп, кто осквернил историю. Сегодня тебя ждёт заслуженное возмездие, праведная смерть!»

Безумец почувствовал знакомый холодок по коже, но услышанные им слова не были похожи на то, когда Корифей в храме Митал им почти завладел. Они раздавались не в его голове — в округе, исходили от кристаллов красного лириума. Остальные тоже ощутили воздействие, но слов не расслышали, поэтому мужчина сделал вывод, что «говорила» в том числе скверна, запертая в его крови.

«Он всё ненавидит, потому что за дверью тьма. Не надо открывать такие двери.»

Совсем неожиданно раздался посторонний призрачный голос. Похоже, Коул осмелился влезть, чтобы оказать помощь.

«Изыди, демон! Я низвергну твою сущность в Бездну, откуда нет возврата!»

«Я не демон. А ты не бог…»

Третий голос столь же внезапно стих. Как бы мальчику ни хотелось помочь, сейчас происходило сражение, которое было даже выше его. И хорошо, как подумал Безумец. Не хватало ещё, что бы чистый дух подхватил скверну.

«То, что сделали мы, поддавшись обману Богов, осквернило не только историю, но и весь мир. В отличие от остальных, ты всё ещё продолжаешь исполнять их план. Значит, это, и правда, должно закончиться сегодня», — сновидец не знал, услышаны были его мысли или нет, но вслух он произносить не стал, как и спорить с сородичем. Это бессмысленно. Он осквернён, стал марионеткой скверны, поэтому даже тыкни ему правдой в лицо — и он уже не поймёт, не сможет перебороть её влияние.

Судя по тому, что в дальнейшем раздался странный злобный гул — мысли мага были услышаны. И это пугало.

Для своих габаритов Корифей умудрялся поразительно незаметно перемещаться. Хотя на фоне того, что это полуразумное порождение тьмы, владеющее могущественным эльфийским артефактом, его незаметность не казалась чем-то особо немыслимым. Оттого никого не напугало бесшумное появление огромного силуэта на пороге храма: само порождение ненависти пугало куда больше.

Кого бы Корифей ни привёл с собой, чтобы дать последний бой ненавистным героям Тедаса, все они уже на подступах столкнулись с силами Инквизиции, организованной многоуровневой обороной. Но Старший, видно, не стал ждать, помогать, а тут же поспешил к храму.

Впрочем, нельзя утверждать, что древний магистр спешил остановить Инквизицию, и скорее он хотел достать своего сородича. Если при нападении на Убежище действия Корифея были спланированы, обдуманы, а встреча с хромым магом и вовсе соответствовала спектаклю, то вот сейчас никакого плана у монстра не было. Обезображенное лицо, которое буквально сплавилось с деталями его жреческого одеяния, кривилось лишь в одной гримасе — ярости. Тяжёлой поступью он грозно шёл прямо на них и, кажется, вообще не замечал суету отряда — его взор помутневших глаз устремился только на скромный, по сравнению с ним, силуэт хромого мага. Тут ни о каких планах уже говорить не приходится — жрец, подобно бешеному зверю, просто хотел добраться до ненавистной ему персоны.

Для Безумца это значило, что Сетий окончательно тронулся умом, проблесков его человечности теперь хватает лишь на то, чтобы хотя бы ещё выражаться членораздельно, а не рычать как гарлок.

«Думаешь одолеть меня своей хилой магией, вор? Ты ничто! И эти слепые глупцы тебя не спасут!»

«Хилой? Получается, что ты, всего лишь мой великовозрастный ученик, не мог достичь даже этого», — Безумец всё также спокойно ответил на провокацию. Кажется, помпезность речи — это последнее, что уйдёт вместе с личностью его безумного родича. Заодно можно увидеть, что Корифей ещё не до конца утратил особо сильные воспоминания — вон как взревел, стоило ему напомнили об эпизоде из жизни, когда он ради удовлетворения последней воли старого жреца Думата был вынужден побыть в шкуре ученика мага-задохлика, который его ещё и младше.

Этот случай навсегда сделал напряжёнными отношения между двумя магистрами, а сейчас воспоминания Старшего были особенно искажены, поэтому он на провокацию поддался сразу. Сначала от переполняющей ярости взревело само порождение тьмы, затем ему вторил оглушающий вопль в небе. Достаточно было вскинуть голову, чтобы увидеть как скверный дракон, показавшись из облачного завихрения, тут же устремился к своему хозяину.

По всей видимости, Корифей решил не размениваться на разборки с мельтешащей мелюзгой, а избавиться от всех разом. Стоило ожидать, что дракон накроет всю оплавленную площадь огнём, поэтому отряд Кассандры тут же перестроился к защите: все пригнулись, храмовники подняли зачарованные щиты, а маги наколдовали магический барьер.

Огромная красная тварь действительно неслась прямо на них. Это дракон не был живым — он страшен изуродован, представляет собой, как и его хозяин, сплав живых тканей, его облезлой местами чешуи и красного лириума. И вырывающийся из его пасти огонь должен быть столь же осквернённым. Хоть отряд и был подготовлен, но никому не было стыдно признаться, что их колени подрагивали от приближения моровой твари.

И всё же красный дракон — это знакомое зрелище. После Убежища никого уже не удивит новость, что порождение тьмы завладело подобием архидемона. Зато сейчас случилось кое-что новенькое, по-настоящему удивительное. Вполне освещённую из-за Бреши местность неожиданно накрыло черной дымкой, откуда мгновением позже вырвалось существо не меньше красной твари. Новый пронзительный рык, из-за близости к источнику, всех оглушил, мощный поток воздуха посбивал многих с ног, однако это не помешало лицезреть, как навстречу красному дракону, уже разинувшему зубастую пасть, чтобы пыхнуть огнём, вылетает чёрный, буквально его протаранив. В результате чего оба огромных зверя, потеряв контроль над телом в воздухе, полетели вниз.

Все, кто был в храме, поднимались под новый яростный рёв и дрожь под ногами, которая прошлась по округе, когда два огромных дракона рухнули у подножья горы в снегах. Но вскоре они поднимутся, наградят друг друга оскалом и рыком, а затем вновь, взмахнув своими крыльями-парусами, поднимутся в небо, пока на земле развернётся своя битва.

Корифей из-за своих габаритов оказался одним из первых, кого сбило с ног потоком воздуха от взлетающего поблизости дракона, но когда он поднялся, эмоций на его обезображенном лице уже было не разобрать. Он сначала удивился, не найдя на месте мага, за которым пришёл, но когда в небе увидел явно лишнюю фигуру, уже с нечеловеческим оскалом вцепился когтями в Сферу. Вспыхнувший зелёный свет сделал его лицо ещё более демоническим. Невозможно предсказать, что собрался предпринять Корифей дальше: продолжил бы он пытаться угнаться за главным объектом его мести или сначала бы разобрался со вторыми виновниками его вечных поражений в этой войне. Но выбор ему оставлен не был, потому что манёвренный отряд к тому времени вернулся в боеготовность и навязчиво напомнил о себе куску лириума, когда несколько лучников в него выстрелили. Как и в случае со Стражами храма Митал, стрелы ему не навредили, но столь наглую атаку и нарушение неприкосновенности свой «божественности» Корифей уже терпеть не стал.

— Твою голову водрузят перед воротами Великого Собора, Искательница!

Если раньше, при препирательствах двух магистров, Инквизиция слышала только гудение лириума, то вот сейчас он произнёс свою новую угрозу в слух в адрес той, которая стояла впереди всех и очень настойчиво перетягивала внимание с происходящей схватки в небе на себя и своих людей.

— Это мы ещё посмотрим, — злобно рыкнула женщина в ответ, закрываясь щитом от первой атаки разъярённого монстра.

Сегодня в зеленоватом свете неба, среди воронки облаков развернулось невиданное никем ранее зрелище: как два дракона сцепились в смертельной битве. Их рёв разносился далеко вглубь Морозных гор. Они кружили медленно, резко не могли маневрировать из-за своих размеров, зато это компенсировалось силой удара, которая была вложена в каждую их атаку. Ведь не только ранить противника было важно — но и сбросить его на землю.

Хоть тем, кто вёл в то же время сражение внизу, было не до любования небесной схваткой, но периодически поднимать голову стоило бы. Для драконов даже падение с немалой высоты не станет смертельным: у обычных-то дракониц от природы крепчайшие кости и толстая шкура, а эти существа и вовсе только обликом на них похожи, а сами по себе являются порождениями скверны и магии. Зато вот если на кого-то эти две огромные туши свалятся, то от несчастных даже лужи не останется. Так что, будучи на земле, следить за ними стоило хотя бы их соображений безопасности… ну и не забывать про своего главного противника.

За время, которое прошло в затяжном бою, отряд Инквизиции выполнил задуманный манёвр, отступил из храма и спустился на плато, на которое открывался вид с возвышенности. Корифей мог заметить, что его отвлекают, уводят как можно дальше от Бреши, не дают помешать сородичу или отослать своего дракона, однако порождение тьмы слишком сильно поддавалось эмоциям и совсем не думало ни о чём, только о надоедливых смертных, мельтешивших под ногами. А отряд был невозможно надоедлив.

— Тебе полагается суровое наказание, тевинтерец. Империя не потерпит предателей!

Правда, чему не могло помешать никакое упорство противников — так это страсти Корифея к возвышенным речам и угрозам. Он довольно скоро приметил в толпе выделяющегося мага, помимо своего сородича, не забыл напомнить и Дориану, какой он неправильный тевинтерец.

— У нас с тобой разные Империи, чудовище!

Лучники не переставали нашпиговывать стрелами тело неуязвимого, но горделивого монстра, из-за чего каждое такое недопустимое нарушение неприкосновенности приводило его во всё большую ярость, мешало думать здраво. Но стоит ему из мести наслать на них яростный огненный шар, как тут же на помощь приходили маги, защищали задние, особо уязвлённые ряды, а тем временем солдаты не медлили и тут же переходили к более активным действиям. Некоторым особо способным воякам хватало мастерства и изворотливости, чтобы добраться до Старшего, рубануть того мечом и тут же спасти от взмаха когтистой лапы. В любом случае это заставляло магистра вновь переключаться на тех, кто к нему слишком близко подошёл, и всё опять повторялось. Неудивительно, что после такой настырности «клопов», магистр даже не замечал, что уже давно храм покинул, и не успевал осознать, что слишком уже большой шанс потерять своего дракона и лучше бы его отозвать.

— Смотрите! В небе! — вдруг закричал один из солдат.

А вот и драконы дали о себе знать.

Вовремя все подняли головы — и в тот же миг небо над их головами закрыли огромные чёрные крылья дракона, промчавшего неприлично низко над землёй. Гигант совершал манёвр, удачно ушёл от огненной атаки красного и снова взмыл вверх, потревожив потоками воздуха верхушки деревьев, зато вместо него удар пламени пришёлся на землю, в непосредственной близости от места битвы. Благодаря общему мастерству бойцов отряда, те, кто оказался в зоне поражения, успели среагировать и отпрыгнуть от самого эпицентра. Однако последствия огненного плевка в виде взрывной волны и вспышки некоторых всё-таки задели.

Пришлось остальным резко менять тактику, проявить ещё большую навязчивость, чтобы раненные успели прийти в себя или отползти в сторону, если поражение не даст им продолжить бой, и чтобы Корифей о них не вспомнил и не добил.

Сделать это оказалось не так уж и сложно, учитывая, что Старший так тактически не мыслил, как его противники.

Вновь раздался рёв. Но с первого раза огненное дыхание и расплавленный красный лириум поразил чёрного, опалил и практически проел чешую на лапе, от чего он взвыл от боли, поджал к животу подбитую конечность. Но поразить себя повторно не дал — а сам, разинув зубастую пасть, исторгнул грязно-фиолетовое пламя. Если красный был носителем скверной стихии, буквально изрыгал лириум, которым его напичкали, то чёрный был продолжением изначальной предрасположенности мага к энтропии — его огонь не нёс тех же разрушений, зато поражал само тело в общем. И это не мелочь, особенно когда находишься в воздухе и важно контролировать каждое своё движение, каждый взмах крыльев. Оттого поражённый красный дракон замотал головой, пытаясь избавиться от тумана перед глазами, неестественно замахал крыльями, чтобы только сохранить безопасный полёт, но противника всё равно упустил из виду. Благодаря этому чёрный успел подлететь и яростно вцепиться зубами прямо в морду противника.

В результате очередной силовой стычки в небе, когда они рычали, ревели, неистово пытались друг друга достать, красный сильно повредил половину морды вместе с одним глазом, получил рванную рану, небольшую, но болезненную, на перепонке крыла. Чёрный помимо ожога получил схожую рану из-за яростных размахиваний лириумными лапами, а также несколько новых кровоточащих ран на теле, но из-за того, что у него было два дополнительных вспомогательных крыла, повреждение перепонки не столь сильно сказалось на способность к полёту.

— Этот маг-оборванец — тоже союзник? Ещё один раттус из мусорной кучи?

То, что Дориан привлёк внимание зазнавшегося предка — это было предсказуемо, но раз Корифей уже успел приметить Кассандру, а теперь — Соласа, то значит, он также решил пройтись по тем, кого лучше всего запомнил благодаря атаке на Убежище.

— Тебе не победить, Корифей.

«Раттус» ему не только ответил, а ещё сделал этот так спокойно, будто отмахивается от жужжащей мухи, что заставило порождение тьмы оскалиться, зарычать, а потом он поднял руку, в которой держал Сферу. Артефакт вспыхнул, а через мгновение направил в сторону эльфа смертоносный красный луч. От этого заклинания точно нужно только убегать. Те, кто был поодаль, в том числе маг, смогли отпрыгнуть, а вот одному храмовнику не повезло. Он не успел вовремя сориентироваться и решил принять удар на щит, так луч сначала прожёг металл, а затем и его насквозь. Все только и видели, как рыцарь в криках агонии повалился на колени, с его телом начались страшные метаморфозы, а когда он упал замертво на землю, его лицо уже было искажено проросшим красным лириумом.

Эта сцена мгновенной расправы отрезвила многих, заставила отступить от порождения тьмы подальше. Может, он и обезумел, может, ведётся на провокации, но он всё ещё представляет собой непредсказуемую опасность — и нужно быть осторожнее.

Магистр всех удивил, когда будучи не очень-то подвижной целью, он вдруг исчез и тут же оказался на месте погибшего бедняги-храмовника с дыркой в груди, словно восстал из его осквернённого лириумом бездыханного тела. Пользуясь своей внезапностью, Корифей хотел добраться до ненавистных магов, которые как раз стояли рядом. В последний момент арбалетный болт, попавший в спину порождения тьмы, заставил его пошатнуться, сбил призыв заклинания и дал магам выйти из зоны поражения.

— Безбородый камнепоклонник? Лучше беги со всех ног, хоть далеко на таких и не убежишь!

Этим Варрик привлёк угрозы в свой адрес, заодно и из-за громко прозвучавшей впоследствии шутки, что Старший, нашпигованный стрелами, стал похож на ежа… облысевшего озлобленного ежа.

— Что, опустился до гномьих шуток?

Благодаря мощи и дальнобойности Бьянки гном мог находиться дальше всех от порождения тьмы, поэтому не испытывал особых проблем с уходом от атак. Это был способен помыслить Корифей, поэтому не стал пытаться добраться до гнома, ведь ближе стояли не менее несносные лучники.

От крови солдата, что валялся под ногами, и ещё несколько других бойцов, которые были поражены при повторном использовании луча, остались только осколки лириума. Эти кристаллы внезапно пришли в движение и шрапнелью разлетелся во все стороны. От «снарядов» большинство, попавших в зону поражения, спасли магические барьеры, кого-то дополнительно — щиты, но некоторым всё-таки не повезло, и кристаллы, пробившись сквозь защиту, поразили важные органы.

Кого-то рыцари успеют оттащить, напоить лечебным средством и тем самым дать шанс дождаться прихода уже квалифицированной врачебной помощи, но кого-то сразило наповал.

И всё же живые позволили себе надеяться: раз Корифей больше не воспользовался своим оскверняющим лучом, то это свидетельствует о потере монстром своих сил.

Ну как бы пора! Они уже столько времени клопами прыгают вокруг него — даже бессметный должен устать их вылавливать.

Когда драконы нанесли достаточно повреждений, их полёты в погоне друг за другом почти прекратились, и они начали больше подлетать и отчаянно набрасываться с когтями и зубами. Однажды красный, удачно подобравшись к черному, вцепился в его шею. Это могло смертельно навредить противнику, но сейчас животная природа ему помешала. Хищники, которые гоняются за быстрой добычей, знают, как надо жертву обездвиживать. Например, львы сначала повалят лань на землю, а затем вцепятся в шею до тех пор, пока она не перестанет шевелиться. А драконицам, представительницам мегафауны, это знать не нужно — им достаточно пикировать на любую добычу сверху и хватать её пастью. Вот и сейчас красный укусил сверху, в загривок, где чешуя много толще и есть шипы, тем самым он себе навредил даже больше. Из-за чего черный дракон довольно-таки быстро себя освободил, извернулся, сам вцепиться в покрытую лириумом шею он пока не смог, зато боднул головой со всей силы так, что часть его рогов вошла в гнилую плоть и откололась. За что, впрочем, быстро поплатился — ревущая драконица его лягнула.

В результате нового столкновения на груди одного были глубокие кровоточащие раны, в которых застряли отколовшиеся от когтей кусочки красного лириума и теперь ужасно жгли, и щипали. Зато в шее второго застряло несколько осколков рогов, поэтому из ран не переставала течь чёрная отравленная кровь.

— Зря ты вмешался, Кунари. Погибнешь так же, как твой тёзка.

Железный Бык из-за своего роста был самым заметным бойцом на поле битвы, однако это никак ему не помешало. Его боевое мастерство превосходно, а опыт участия в войне с магами Тевинтера сейчас пригодился, поэтому он уходил от всех яростных атак Корифея. Возможно, что-то и оставило на его теле раны, однако это никое образом ему не мешало и дальше вести сражение, раздражая порождение тьмы одним своим видом.

— Какие угрозы! Не пустые ли?

И хотя сам Бык себя к кунари относить уже не мог, однажды обменяв беспристрастные правила Кун на свою команду и став изгоем, однако выучка Бен-Хазрата никуда не делась. Даже если Старший верил, что говорит нечто сверх уничижительное, то васгот в ответ мог только посмеяться над врагом. И повод был: буквально недавно, когда рассвирепевший Корифей решил уже замарать руки, схватил очередного мельтешившегося под ногами бойца и хотел поступить с ним так же, как со Стражами Митал, — оторвать голову, то подскочивший и махнувший секирой Бык спас соратника. От силы такого удара, который должен был закончиться моментальным отсечением руки, Корифея спасла только его фантастическая живучесть, но повреждение всё-таки было нанесено, потому что монстр когтистую лапу прижал к телу и больше не спешил ещё кого-то хватать.

После столь изматывающего сражения, не обошедшегося без потерь, хотелось надеяться, что всё идёт по плану. Больше Корифей не наступал на них непоколебимым монолитом, он всё чаще отвлекался на себя, ломал вонзившиеся стрелы, но довольно-таки заметно пошатывался, когда влетали новые. Использование им Сферы становилось всё более хаотичным, он скорее пытался отогнать от себя навязчивую мелюзгу, напугать, чем нанести фатальный урон очередным смертельным красным лучом. Чаще стал посматривать на небо, будто искал способ к отступлению или волновался за своего дракона, который до сих пор не мог одержать победу.

Порождение тьмы был ослаблен, и это очень вовремя.

— Драконы! Берегитесь! — вдруг раздался крик очередного внимательного бойца, следившего за битвой в небе. Его крик был столь пронзительным, что отвлеклись все, даже Старший.

Истратив все силы, небесные громадины в последний раз вцепились друг в друга, намертво, и начали падать. Упадут они, к счастью, не на само поле битвы, а поодаль. Но «поодаль» — это мера для людей, а вот громадные существа из-за своих размеров вполне могут придавить немало бойцов, стоявших на последних линиях шедшего сражения. Так что под мгновенно прозвучавший громогласный приказ командира отряд начал быстро, буквально бегом, перегруппироваться.

Через несколько секунд падение произошло. По земле вновь прошла дрожь, в небо взлетели снежинки потревоженных сугробов, раздался жалостливый треск сломанных деревьев. Никто не вспомнил, что у них тут велось своё сражение, — все следили за исходом дуэли двух гигантов. Красный дракон рычал, ревел, трепыхался, силился то ли встать, то ли взлететь, то ли сбросить с себя соразмерную тушу, тем временем чёрный сомкнул на его шее челюсть, вцепился клыками и не отпускал ни при каких телодвижениях первого. Стремительно утекавшая через серьёзные раны кровь забирала с собой и силу скверного существа, его сопротивление становилось всё слабее. Вскоре он упал на землю, не сумев оттолкнуть врага, рык его обернулся жалким воем. А вскоре стихли и даже эти жалкие последние попытки биться. Только лишь тогда, когда признаков жизни не было однозначно, чёрный дракон позволил разомкнуть пасть, но не поспешил тут же воспрять и огласить ревём о своей победе, а сам измотанный рухнул на землю следом.

То, что маг выполнил свою часть их общего плана, лучше всего доказывал сам Корифей. Когда красный дракон испустил дух, магистр будто прозрел, на его лице отразились небывалая ранее живая ясность, страх, паника. Поддавшись уже забытым им эмоциям, Старший даже отступил на пару шагов, не замечал тех, с кем всё это время вёл сражение, и только смотрел туда, где лежит бездыханно символ его величия и гарант бессмертия, и на его убийцу, который лежал рядом, тяжело дышал, и только его распахнутые крылья подрагивали и закрывали оставшиеся на снегу следы побоища и крови.

Только если кто-то подумал, что поражение своего питомца заставит Корифея сдаться, он серьёзно ошибётся, потому что мёртвое существо показывает невообразимо живую упертость. Тот момент ясности, озарения, быстро сменился привычной яростью, злобой, но удивительно обдуманной.

«Ты глупец! Ты не способен отличить фальшь от яви. Империя падёт из-за тебя.»

Шевеление дракона из-за его размеров не может пройти незаметно, поэтому он вновь приковал к себе внимание, когда начал тяжело подниматься. Сначала это никого не удивило, ведь всё шло по плану — он должен быть уйти подальше от этого места, отправиться в храм, чтобы приготовиться к финальной части сегодняшней битвы, пока они окончательно разберутся с уже-не-бессмертным тевинтерским магистром. Но стоило громадине поднять голову и окинуть взглядом поле битвы, как все тут же обомлели.

Благодаря по-человечески пластичной мимике морды чёрного дракона, сразу было видно, что он далеко не в порядке. Он был ранен, побит, лишился части рогов, что короной венчали его голову, поэтому не выглядел уже столь привычно, грациозно, а значит, есть смысл обеспокоенно ожидать от него иного поведения. Большие белые глаза, которые обычно отражали сознательность, ум хозяина тела, сейчас всё больше полнились безумной яростью. А из-за того, что он всё ещё пытался отдышаться, челюсти не смыкал, то вид клыков дал понять ужасную истину: они были в чёрной крови, как и вся его пасть. Это значит, он наглотался крови изуродованной твари, увеличив концентрацию скверны в своём теле и тем самым став более уязвимым перед волей её носителя…

Когда дракон снова смог встать на лапы, помогая себе хвостом удерживать равновесие, и на них устоять, он направился в сторону поля битвы. Он сильно хромал на повреждённую скверным огнём лапу, его волочащиеся по земле крылья застревали в следах их побоища, но это его не остановило, и с каждой секундой он только всё убыстрялся. Он громко зарычал, вновь всех оглушил, а затем буквально за два стремительных прыжка добрался до порождения тьмы и схватил его.

Сфера Средоточия, выброшенная будто от отчаяния, а не от неожиданного нападения, упала, не разбилась и была подобрана её истинным хозяином, но никому до этого не было дело. Потому что дракон озверел окончательно, лютовал, драл монстра, которого держал в зубах, вроде пытался добить и выбросить, а вроде съесть. Подпрыгивал, сотрясал передними лапами землю, бил хвостом, то взмахивал крыльям, то вновь расстилал их по земле, заставляя участников отряда спасаться бегством, маневрировать, чтобы не быть в следующую секунду раздавленным какой-нибудь частью тела этой здоровенной туши. Те, кто не был в зоне поражения, начали кричать, пытаться вразумить взбесившееся животное, напомнить ему о плане, убеждать убраться подальше от разносчика скверны, пока не поздно.

К сожалению, даже громогласный голос Искательницы не был услышан. Потому что было уже поздно. Вскоре дракон проглотил не сопротивляющиеся порождение тьмы.

«Ты не уйдёшь от возмездия! Сегодня я возвышусь, а ты падёшь!»

Все просто обомлели, схватились за головы. Все их старания, жертвы, планы — всё шло в Бездну. Сейчас дракон затих, стоял с открытой пастью, опустил голову, его подёргивало, словно его захватил рвотный порыв. Но никто не осмелился сдвинуться с места, тем более — подойти к нему ближе, потому что неизвестно, что будет в следующую секунду… А в следующую секунду он поднял голову, вновь глянул на «клопов» и все увидели в его глазах присутствие совсем другого существа. Это не был хорошо им известный маг, пусть и поддавшийся ярости, нет, это было тот, чья ненависть к миру не знала границ.

Они столько времени скакали козликами вокруг магистра, пытаясь его истощить, но всё пошло дракону под хвост… вот этому дракону, ещё более огромной и опасной твари, которая стала подконтрольна Корифею. Чёрная морда точно передаёт мимику искажённого безумием порождения тьмы, и нет там толики былого сознания.

Это конец.

Они проиграли.

И никто не мог ободряюще воскликнуть иное — без носителя метки им мир не спасти, а безумный жрец, даже став смертным, в облике такой громадины им не по зубам… зато они ему очень даже, на один укус, буквально.

Впрочем Корифей гоняться за мелюзгой не собирался. Торжествующе вскинув голову, насмешливо окинув своих жалких противников взглядом, он приоткрыл пасть, в которой тут же заклубились искры пламени. Этим пламенем он собрался накрыть всё поле.

Бойцы, осознав это, предприняли попытку защититься: храмовники стали поднимать щиты, прятать за собой менее защищённых соратников, маги постарались призвать как можно более сильный барьер, но огромные потери неизбежны, не сейчас — так позже, от воздействия паралича энтропии, которой пропитана магия чёрного дракона.

«Мы пали, когда переступили порог Чёрного города. Твои угрозы пусты, как и твоя воля.»

Вдруг.

Все вновь оказались потрясены.

Вместо того, что бы уже выпустить струю пламени, дракон с размаху ударяет себя по морде собственной лапой, впивается когтями, ревёт от боли, но не отпускает. Затем неаккуратно взмахивает хвостом, задевает его шипастым навершием свою раненую заднюю лапу с оплавленной чешуёй, ревёт ещё сильнее, и вовсе падает.

Такое абсолютно неадекватное поведение твари, будто она перестала дружить с собственным телом, отрезвило всех. Явно же не Корифей решил себя поистязать — сопротивляется истинный хозяин тела. И сам не может пока вернуть контроль, и другому мешает пользоваться благами драконьей туши — ну точно их упрямый хромоногий магистр.

— Отступаем к храму! Бегом! — раздался новый приказ громкой Кассандры.

Очевидно, дракон за ними последует, а значит, они должны добраться к остальной Инквизиции как можно быстрее. Впрочем, подгонять сейчас никого и не пришлось. Когда есть надежда, отряд бегает не хуже, чем воюют.

За время боя отряд и не заметил, как далеко увёл порождение тьмы, однако обратное расстояние бегом они преодолели удивительно быстро. Сразу забудешь и про усталость, и про раны, когда следом несётся громадина размером с великую драконицу.

Хотя «несётся» это совсем неправильно, потому что дракон на самом деле за ними еле тащился. Несколько раз он взмахивал крыльями, пытался взлететь, но каждый раз сразу падал, потому что полёт требует полного контроля над телом, чего не может быть, когда внутри него ведут борьбу две непримиримые души. Когда получала превосходство осквернённая душа, тогда от радостной иллюзии полного контроля, ярости, забывалась, пыталась ускориться, перейти хотя бы на бег, то при первом же неудачном шаге повреждённой лапой дракон вновь с ревём падал. В итоге большую часть пути он, поджав заднюю лапу, рычал, сопел и упёрто ковылял, как мог. Могучий дракон, а сейчас выглядел смешнее своего ближайшего родственника — бескрылого мелкого виверна, позорно волочился по земле.

Благодаря этому отряд в полном составе (по крайней мере те, кто на момент отступления был способен к бегу) много раньше вернулся в храм. Тайный Канцлер также исполнила свою часть обязанностей — и пока ни о чём не подозревающего Корифея увели подальше от главного места действия, она провела подконтрольных ей магов на руины и привела их в полную готовность. Когда-то носители цветастых шапочек с перьями сейчас гордо стояли по периметру руин и ждали приказа, который позволит и им внести свой вклад в победу над мировым злом. А раз в храме уже полностью хозяйничала Инквизиция, значит, со своими обязанностями справился и Командор — его организованная многоуровневая линия обороны на подступах не была прорвана, и сюда не добрался ни один приспешник порождения тьмы.

К сожалению, пока только с носителем метки было не всё так гладко — и он нарушал их стройно идущую операцию. Впрочем, сейчас к появлению враждебно настроенного дракона все уже были готовы. Прибыв раньше, отряд Искательницы успел доложить о ситуации со своей стороны, приказать магам готовиться к отражению другой угрозы, заодно собрал небольшую группу с целителями во главе, которая отправится на уже ставшим безопасным поле битвы и поможет раненым, оставленным там при отступлении.

Появление чёрного дракона услышали все — такая махина, неуклюже шагая, не может быть тихой. Добравшись до храма, он решил взобраться на возвышенность, которая когда-то была горным пиком, угнездился там и огласил ревём на всю округу о своих намерениях. Возвысившись таким образом на теми, кто суетился в руинах, он точно хотел повторить свой план по испепелению «клопов», накрыть пламенем разом всю поверхность бывшего храма — по вновь заклубившейся в пасти магической дымке это было понятно. Только на этот раз никто не боялся, потому что такое количество магов уже смогут полностью низвести воздействие драконьего пламени, а потом общими усилиями попробуют его обездвижить.

Однако это, к удивлению, даже не потребовалось.

То ли самой природе надоело наблюдать за слишком уж живучим монстром, то ли Тень отреагировала на носителя яда, источник которого она тысячелетия пытается искоренить… а может, решив взобраться повыше, дракон стал ближе всех к Бреши и притянул к себе её нестабильную магию, как самое высокое дерево в грозу притягивает молнии.

В итоге все увидели только яркую зелёную вспышку, услышали грохот, подобно грому, и последующий за этим пронзительный рёв. Дракон сорвался с горы и кубарем покатился вниз. Кто был недалеко от совершаемого драконопадения, разбежались в разные стороны, а остальные могли наблюдать, как попытка порождения тьмы завладеть чужим телом становилась всё более неуклюжей и неудачной.

Дракон несколько раз ударился о скалы, снёс оплавленные стены храма, наросты красного лириума, но больших разрушений он, к счастью, не нанёс, потому что при очередном ударе уставшее, истерзанное и измученное могучее тело сдаётся, растворяется в дымке, и в воронку от взрыва, скатившись по каменистой насыпи, приземляется маг уже в истинном своём облике.

С того момента храм вновь погрузился в привычную тишину — никто не сотрясал рёвом округу. И никто не смел издать и звука.

Продолжительное время все находившиеся в храме стояли и боялись пошевелиться. Маг лежал на земле, но был жив — это видно по его тяжёлому дыханию, но вставать он не спешил, а никто не осмелился приблизиться. Верить, что Корифей побеждён — слишком опрометчиво. Он ещё контролирует тело сородича, поэтому подходить близко опасно. Вдруг он снова обернётся драконом, тогда это станет плачевно для всех кто осмелился быть рядом.

Как в доказательство, однажды хромой маг, весь в каменистой пыли и ссадинах, предпринял попытку подняться. Мужчина схватил посох, на него опёрся, но слишком дёргано и неестественно для человека. С горем по полам он встал, одёрнулся, поднял голову, уничижительно глянул на зрителей, оскалился, будто забыл, что уже не в драконьем теле, но стоило ему сделать шаг, неправильно поставив ногу, так тут же хромой человек вновь оказывается на земле. Сначала прозвучали неразборчивые тевинтерские ругательства, а потом раздался смех, добавив странности.

Хотя, может, это и не странность? Потому что на фоне всего произошедшего именно смех казался естественным. Словно истинный хозяин тела, вновь вернув частичный контроль, потешался над захватчиком. Маг в своё время потратил месяцы на реабилитацию, буквально заново учился ходить, а Корифей этого не учёл, поэтому столкнулся с проблемой, что таким поломанным телом он управлять не умеет.

Больше смелых попыток встать не повторилось, маг лежал и был буквально беспомощен. Ни одна сущность не хотела уступать. И битва продолжаться ещё долго — и никто не мог сказать, чем это закончится: переродится ли порождение тьмы в очередной раз, сможет ли сновидец вернуть то, что ему принадлежит по праву, или слабое, уставшее тело всё-таки сдастся быстрее непокорных душ.

И остальные не знали, чем можно помочь. Сегодня Корифея в попытке порабощения ждал больший успех, чем в храме Митал, потому что, наглотавшись отравленной крови красного дракона, Безумец увеличил концентрацию скверны в собственной крови, и магия его уже не защищает. После этой мысли сразу приходит идея отдать приказ магам, чтобы они поддержали магистра, вернули ему тот необходимый баланс между магией и скверной. Но все боялись, потому что никто не мог гарантировать, что получится восстановить баланс, а не сжечь ослабшего мага разовым поражением таким количеством магии.

Поэтому все бездействовали, пытаясь найти не столь радикальное решение.

Бездействовал и Солас, что стоял за спинами главных действующих лиц. Одной рукой прижимая к груди Сферу, спасённую от уничтожения, он хотел считать, что для него война подошла к концу. Сфера нужна была ему: это его сила и знания, которые обязательно пригодятся в его дальнейшем спасении Народа. Он сделал своё дело, он помог, теперь для Инквизиции дело осталось за малым.

Но поднимая взгляд на друга, эльф опять начал ставить под сомнения свою парадигму. Дело осталось за малым: магистру буквально нужно только подняться, сделать несколько шагов и направить всю мощь уже пылающего Якоря на Брешь. Но может ли он сделать эти «несколько шагов»? Не может. Он похвально держится, сопротивляется, не даёт моровой твари править бал, но самостоятельно подавить влияние скверны хотя бы на время не сможет. Ему нужна помощь…

Однажды оторвав символ своего величия от груди и глянув на него, Солас погрузился в терзания. Есть ли смысл в этом «символе» сейчас? Да никакого. Если сновидец, его друг, не сможет сделать эти последние жалкие шаги, если ему не помочь, то падёт весь мир. И толку его Народу ни от Волка, ни от этой Сферы уже будет.

Они так долго шли к этой победе, исправляли ошибку древнего «самодура», не чтобы вновь проснувшиеся его гордыня и жадность всё разрушили.

Солас вздохнул, решительно сжал в руке Сферу, а потом кинулся вперёд, расталкивая зевак, пока не оказался на нижнем ярусе руин храма.

— Маги! Направьте всю свою силу, как вас учили, но не на носителя метки — это ему навредит, а в артефакт в моей руке! — вскинув руками, чтобы привлечь внимание, Солас громко и решительно закричал.

Неожиданная решительность и смелость знатока Тени захватила всех, советницы без сомнений кивнули, тем самым позволив командовать эльфу без титула. И маги подчинились. Опустившись на колени и вцепившись в свои посохи для лучшей устойчивости, одарённые этого мира склонили голову и устремили свою магическую энергию в носитель, на который указал Волк.

На такие магические манипуляции десятков магов в одном месте первой отреагировала Брешь, едкий зелёный свет в её сердцевине стал ярче, водоворот облаков начал ускоряться, а странный магический вихрь постепенно опускался в руины храма. Затем со знакомым треском вспыхнула Сфера в руках хозяина, с каждой секундой вбирая всё больше чужой энергии. Этот свет был слишком манящий для того, кто путался в сомнениях, кто желал завладеть всей этой полезной силой… Но Солас не поддался. Не сегодня, когда бог точно знал, что должен сделать.

Начал подниматься ветер, завывать, словно в преддверии шторма, зелёные жгуты били по небу и ярко озаряли округу, а Волк бросился к лежащему другу, опустился рядом с ним.

— Безумец!

Услышав зов, человек не сразу, но открыл глаза. Сначала там показался знакомый белый неугасаемый огонь, но стоило ему заметить Сферу, как появилась чужеродная жадность. Но Соласа это не смутило, подавив последние сомнения, от всунул пылающий somnoborium в столь же пылающую руку.

— Держи, не отпускай. Это даст тебе время. Сегодня мы дойдём до конца.

Магистр не противился: не было сил, понимающе кивнул, схватил дар негнущимися пальцами, прижал к груди, чтобы не выронить, и вновь закрыл глаза. Несмотря на некоторую театральность слов эльфа, они давали хороший толчок к сопротивлению для мужчины, который в борьбе за своё ослабевающее тело мог и отчаяться. А сейчас у него, наконец, появилась поддержка. Всё, что Сфера скопила — свою мощь и полученную от магов — будет поглощено Якорем и, как следствие, его носителем. Это слишком много для человека, смертельно. Но зато, в отличие от моментального наплыва силы магов, как планировалось изначально, это поглощение будет происходить постепенно. Хватит времени, чтобы спасти мир.

А пока главное, что магия вновь начала подавлять влияние скверны, и мужчине становилось легче.

«Так ты хотел в Тень? Ты туда вернёшься.»

«Это тебя не спасёт!»

«Никого из нас. Но спасёт мир.»

«Как только ты… Я… Древние Боги… остановят. Думат…» — слова были полны ненависти, желчи, но они уже теряли свою структуру, логику, были непонятны, потому что безумное порождение тьмы, безвольное перед скверной, было бессильно перед душой, всё ещё имеющей волю.

«Тебя предал. Как и весь наш Народ. Как предал сейчас ты.»

«Предал… да…» — это была последняя мысль, словно здравое озарение, сокрушение перед ужасом свершённых ошибок, но быстро стихла, звучала всё непонятнее, пока окончательно не стала едина с шёпотом скверны.

Когда Безумец снова открыл глаза, те безумное пламя, ненависть, жадность ушли, осталась лишь осознанная благодарность другу и решительность идти до конца. Солас улыбнулся, ведь это означало, что половина задумки выполнена. Теперь осталось выполнить вторую часть.

Эльф подхватил человека под руку, вынуждая его подняться. И они пошли.

Ветер начал усиливаться, его порывы поднимали в воздух мелкий мусор с земли, трепали одежду присутствующих, почти сбивали с ног, ухудшали видимость. А маги шли.

Шаг за шагом. Они приближались к месту, где всё началось, где один безумец чуть не устроил конец света.

И теперь другой Безумец должен это исправить.

Вскоре они оказались в центре всего происходящего. Над головой бушевала Брешь, почти вновь возвращаясь в состояние, как после Конклава. Но она не успеет. Потому что Якорь закроет её раньше.

Здесь, в бушующем потоке зелёной магии, почти ничего не видно. Но магам и не на что было смотреть, незачем отвлекаться.

Каменный резной саркофаг Сферы больше чем наполовину обратился в пыль, значит, почти вся его магия впиталась в магистра, и теперь у него будет достаточно сил, чтобы закрыть Брешь уже наверняка.

— Солас. Уходи.

Сквозь вой ветра Волк всё-таки расслышал слабый, но по-обычному уверенный голос сновидца. Сначала эльф удивлённо глянул на него, но практически сразу понял причину. Безумец решил идти до конца, исправить не только то, что натворил его сородич, но и их общую давнюю ошибку: избавить мир от двух последних древних тевинтерских магистров.

Солас серьёзно глянул на друга, принимая его решение, кивнул, доверительно вверил уже запущенный процесс теперь только в руки хромого мага, а сам поспешил покинуть эпицентр буйства магии.

Когда никого рядом не осталось, а водоворот зелёной магии буквально отрезал его от остального мира, Безумец не посмел помыслить о сомнениях. Опершись на свой посох, магистр решительно поднял голову, устремил взор в ослепляющее буйство магии Тени, давая Якорю последний решительный приказ прекратить, наконец, это безобразие и залатать Завесу.

В ту же секунду столб зелёной энергии устремился вверх, в самое сердце аномалии. Их соприкосновение закончилось яркой вспышкой, озарившей небо на многие километры, громким хлопком и ударной волной, разбросавшей всех, кто хоть сколько-то близко стоял к эпицентру.

Спустя время участники Инквизиции поднимались с земли уже героями трёхлетней войны с мировым злом. Их встретил естественный свет солнца Морозных гор — в небе больше не было страшного зелёного завихрения, который раньше ложно освещал округу. Лишь шрам теперь будет напоминать о катастрофе, которую они смогли предотвратить общими усилиями, потому что не осталось больше никаких следов. И в центре воронки от взрыва остались лишь каменная порода и оплавленный стены, а магистр… навсегда исчез.

Как и в прошлый раз, всё случилось очень быстро, немыслимо, поэтому человек с учёным складом ума не мог проследить, как происходит этот переход за границу Реальности.

Едва ступив на чёрную, отравленную каменистую породу, маг пошёл. Он не знал куда, но шёл. Чтобы вновь не оказаться на краю, не быть выкинутым в Тень.

Второго такого шанса у него не будет.

Твоя жизнь остаётся позади. Обернись, пока не поздно.

Но магистр не оборачивался. Нельзя. Там, действительно, осталась жизнь, а впереди его ждёт только смерть. Но ему был дан шанс пережить свой век и свой мир, и он им воспользовался. Ему не о чём жалеть. И позади не осталось ничего, за чем бы ему стоило обернуться.

Маг не может позволить себе сомнения — эту простую истину он знал с детства. Сомнения всегда приманивали демонов, и как видно, за них же пытается ухватиться порождение ненависти семи чудовищ.

А стоит ли надеяться, что позади будет найдено решение, которое избавит его от самого страшного — от собственных страхов? Не стоит. Пустые надежды никогда не приносили практической пользы.

Все эти помыслы деструктивны.

Ты совершаешь ошибку!

А вроде наоборот: он эту ошибку исправляет.

Вцепившись в свой посох, как последнюю опору, мужчина бесцельно брёл. Перебирать ногами было не так сложно, потому что на сей раз обувь не утопала в глубокой слизи.

Конечно, ведь вся эта слизь утекла в реальный мир, осела на стенах Глубинных Троп, по которым бродят порождения тьмы.

Его окружила чужая ярость, ненависть и неистовость. Голоса не гремели над Городом, они звучали внутри него, каждые звук, буква, слово отдавались болью во всём теле.

Конечно, они будут злиться. Их прекрасный план мести, который кипел, гнил и извращался внутри них тысячелетия, вот-вот рухнет из-за какого-то смертного.

И он рухнет. Безумец не чувствует руку, но она во всю пылает. Носитель метки стал червоточиной для этого места, через него Тень может проникать сюда и наконец брать верх над плодом древнего тщеславия. Ему просто нужно продержаться подольше, и дремлющий мир сделает, что нужно.

Но идти с каждой секундой становится всё тяжелее. Ноги не идут — волочатся, спотыкаются о любую каменистую ступеньку, камень.

И даже тевинтерского упорства уже будет недостаточно.

Однажды маг с тяжёлым вздохом падает на колени. Это больно. Очередное напоминание непокорной душе о слабости и беспомощности своего тела.

Благо этого никто уже не увидит.

Ты жалок, если так быстро сдаёшься. Ты можешь стать чем-то большим!

Да, может…

С металлическим лязгом маг вынимает лезвие кинжала, которое он неизменно всегда носил под плащом. А трость отложил в сторону.

Ему нужно просто пустить собственную кровь, остановить разрушение мира, магией крови вновь запереть Тень по ту сторону, и ему помогут, спасут от жалкой судьбы смертного… Так ему говорят голоса, нашёптывает скверна…

И это наитие… ложно!

Пусть магии крови людей научили Древние Боги из своих корыстных, безумных побуждений, но это всё равно прекрасный дар, безграничный в своих возможностях инструмент, и так опошлять его…

Немыслимо!

Оскалившись, взвыв от злости, что эти слова почти взяли над ним верх, Безумец отбрасывает кинжал, как можно дальше. Его звон не давал успокоения, а блеск его гладкой металлической поверхности всё также манил. Хорошо, что лежал далеко. Даже если маг потеряет контроль, то уже не встанет и не доберётся до объекта соблазна.

От пагубных мыслей тевинтерца отвлекла неожиданно вернувшееся ощущение левой руки, даже пальцы послушно работали. Но он опустил голову и обомлел. Руки… не было. Его собственное тело пылью рассыпалось на его глазах, а вместо него лишь потоки зелёной магии начинали стелиться по земле. Но почему тогда он чувствует свою руку, уверен, что может ей пользоваться? Видимо, очередной самообман разума, попытка ощутить фантомную конечность, которой больше нет, лишь бы не признавать, что вскоре такой пылью станет он целиком.

Словно желая успокоить своего знаменосца, доказать, что он всё делает правильно, Тень озаряет своим магическим светом чёрные камни гниющего Города. Маг поднимает голову, смотрит на очертания огромного осквернённого дворца и видит, как зелёные жгуты с новой силой бью по его шпилям. И на этот раз они достают. Каждый такой удар сопровождается вспышкой, грохотом, а монументальный мрамор отщепами и искрами разлетается по округе. Вскоре Тень разберёт венец чужого эгоцентризма, обратит его в ту же пыль.

Но наблюдать за воцарением справедливости до конца сновидец не смог. Когда дворец начал терять в его глазах чёткие очертания, становясь просто чёрным пятном, маг подумал, что это из-за магии Тени, которая всё больше заволакивает пространство. Но нет. Это кружилась его голова.

В один момент головокружение стало нестерпимым, и маг начал заваливаться на бок. Будь в его руке трость он бы мог удержаться, но он сам же её отложил в сторону, не успел схватить вновь, поэтому, как бы того не желал, вскоре упал на землю.

Он кривится от боли, которая пока ещё его не покинула. Смотрит. А вот и трость, его верное оружие и опора при ходьбе на протяжении стольких лет, лежит прямо перед ним — только руку протяни. И он протягивает руку, на которой лежал, но не дотягивается, а пошевелиться, двинуться, уже не может. Пытается дотянуться второй… ах ну да, от той руки остался лишь зелёный свет и его воспоминания.

Бесполезно.

Как бы мужчина ни был упрям, настырен, но ужасающая для неугомонного разума истина одна: ему уже не подняться.

Смиренно Фауст закрывает глаза.

Ещё слышит, как лютует Тень, уничтожая рассадник яда, который столько веков её терзал.

Чувствует гнев, ярость, отчаяние бывших властителей мира, которые вмиг оказались бессильны перед гневом стихии.

Ты исчезнешь бесследно, навсегда — и это всё, чего ты добился.

Нет, не всё.

К сожалению для семи остроухих самодуров и к счастью для измученного Тедаса, сегодня Чёрный город уйдёт в Бездну, как и хромой маг…