Из Тени (Dragon Age)

Глава 39.2. И злые сердца

По мере того, как вечер расходился в опасностях и интригах и, кажется, скоро достигнет своей кульминации, настроение в зале становилось всё более тяжёлым. Даже самые недальновидные люди двора начали понимать, что переговоры ни к чему не приведут и всё закончится кровопролитием. А может, гнетущая атмосфера Безумцу по возвращению из людской просто казалась, и вся эта хмурость была лишь в его голове. Красный лириум взбудоражил всех, и его в том числе. Во время полёта вороном маг только и думал о планах венатори. Очевидно, игры закончились и забавные побегушки за убийцами Императрицы с попытками не попасть впросак из-за трудностей, которые сами переговорщики им и устроили, тоже. Ради убийства одного человека даже Старший, помешанные на символизме, не стал бы организовывать целую операцию по пронесению во дворец лириума. И ведь его не просто пронесли, а запаковали в маленькие коробки, чтобы распихать во все неприметные углы Шато Лион. Вырисовываемые перспективы по использованию лириума совсем магистра не радовали. Не хуже других мужчина понимал, что если убьют не только императрицу, а и весь орлейский двор, а ещё важнее — полностью обезглавят Инквизицию, то для мира это будет означать безоговорочную победу Корифея и его разрушительного безумия. Поэтому Безумец, пока возвращался, даже думать не смел, чтобы убраться из дворца как можно скорее, спасая собственную жизнь. Слова Соласа он запомнил на всю жизнь: если наступит конец света, то, где бы ты ни спрятался и сколько бы ни бежал, он всё равно тебя достанет.

Но перед новой беседой с Соловьём Безумец решил ещё пособирать слухов.

Дориан расположился в гостевом саду. Не скажешь, что растительность под дорогими сапогами и холодный южный ветер доставляли ему удовольствие, однако находиться в малолюдном месте ему было спокойнее. Разумеется, присутствие на бале-маскараде настоящего тевинтерского лорда, почти-магистра, не могло остаться без внимания местной знати. На него смотрели, как на экзотику, ещё большую, чем здоровенный кунари, косились, обсуждали. Особо смелые, проходя мимо, разбрасывались злобой, думая, что маг их не слышит, или делали вид, что так думали. И хотя Дориана очевидное мнение орлесианской аристократии волновало ещё меньше, чем мнение своего отца, однако останься он в более людных залах, и конфликт мог случиться ещё серьёзнее. А здесь он спокойно устроился около парапета с бокалом пряного пунша и вслушивался в чужие разговоры, в которых помимо ругательств периодически проносили и чужие сплетни.

На открытом пространстве окон не найти, поэтому система стуков ворону не позволит привлечь внимание агента. Тогда он решил использовать неоговорённое, но очевидное привлечение — просто пролетел как можно ниже над садом и громко каркнул. Как и в случае со стуком, если на это кто-то из аристократов обратил внимание или даже саму птицу заметил, то никаких действий не будет предпринимать. Самый максимум — ворон лишь станет причиной недовольных перешептываний, мол, Селина даже с вредителями разобраться не способна. И только Дориан, для виду какое-то время постояв на месте, оставил своё обманчиво безмятежное времяпровождение и направился в пустующий тёмный угол сада, где были лишь скучные своей отделкой двери в складские помещения и больше ничего. Сейчас даже по-обычному суетившихся эльфов-садовников не было видно: они все остались в людской.

К тому времени, как имперец туда добрался, древний имперец уже был там.

Прошло много времени с их первой встречи более чем годовалой давности в церкви Редклифа, когда всё казалось проще, а опасные планы Алексиуса, его учителя, были главной его проблемой, теперь же Дориан знал страшную и одновременно удивительную правду о происхождении хромого мага, свыкся с мыслью, что по миру бродит выходец из эпохи более чем тысячелетней давности, однако сейчас при личной встрече с магистром он испытал небывалый трепет, смятение. Вроде и виновник (пусть и косвенный) Мора и упадка их Родины, а вроде и легендарный сновидец.

Как бы ни был сильно взбудоражен мужчина такой встречей, он абсолютно правильно решил не касаться чего-то не относящего к сегодняшнему вечеру. Древний магистр сейчас не был заинтересован или в настроении, чтобы развлекать ответами очередного впечатлённого потомка. Да и просто будет проявлением уважения к магистру, если отнестись к нему, как человеку, пришедшему на помощь, а не ходящему источнику баек о величии Тевинтера, которому ну, конечно же, совсем не больно вспоминать о родном мире, из которого его насильно выкинули.

— Не могу не выразить изумление, что ты решился показаться южной знати, — произнёс Безумец, которому нравилась роль стороннего наблюдателя, и он бы не спешил показываться тем, кто считает, что тевинтерец в Инквизиции — это как экзотическая зверушка на поводке.

— И подвергнул себя испытанием пышными нарядами и экзотическими винами? Даже не знаю, как мне с этим справиться, — усмехнулся Дориан. За время, проведённое на юге, он уже привык к косым взглядам и грубым словам про его происхождение. А здесь их было просто больше обычного. — Да и вечер прям-таки пропитан ложью и интригами — так и ждёшь удар кинжалом в спину. Словно из дома и не уплывал. Не удивился бы, возникни в толпе матушка и начни критиковать мои манеры. А потом бы все стали свидетелями того, как будущего магистра за ухо тащат на выход.

— Или того, как будущий магистр получает от разгневанного отца подзатыльник и позорно падает на пол перед всем двором и архонтом, — поддержал Безумец, говоря тем самым, что и ему бал напоминает таковые, которые проводились на его древней родине. — Нужно больше магии и меньше блестящих масок, чтобы стало совсем неотличимо.

— Ну и смертельной дуэли — иначе этот вечер грозится выйти скучным.

«Скучным» по традиции Тевинтера, а не прихоти Дориана.

— В смертях на вечере недостатка не будет, — заверил его сновидец.

— Не скажу, что рад соблюдению этой традиции, — вздохнул младший Павус без толики былого задора. — Значит, в крыле слуг спасать уже было некого, — в словах сомниари он разглядел намёк на это. — Понятно, почему вы так долго не возвращались — аристократы даже ворчать начали. Особенно из-за ухода Кассандры.

— Что-то произошло за время нашего отсутствия? — спросил хромой маг.

— Если не считать костюма вон того маркиза, который здесь самое, пожалуй, громкое преступление, тогда ничего. Ну и начала обвинений «варварской» Инквизиции в неуважении местных традиций, раз даже советники от скуки решили где-то попрохлаждаться, а не следят за порядком в залах, ради чего, собственно, их и пригласили.

Как бы Безумцу ни было бесполезно отсутствие новостей, затишье перед бурей тоже способно принести пользу: позволит не торопиться, а всё хорошо обдумать.

— Позволь узнать, раз выдался случай, встречался ли тебе магистр Галвард Павус во время твоего пребывания в Тевинтере? — спросил Дориан, когда магистр собирался уже продолжить путь. Этот вопрос был совсем не важен для сегодняшнего вечера, но, судя по тону мужчины, был важен для него.

— Я не ставил целью пообщаться с каждым магистром, — пусть Безумец не знал причин такого вопроса, да и не сильно они его волновали, но он всё же дал магу ответ.

— И не требую — просто интересуюсь. Мало ли крики моего отца о непутевости своего сына разнеслись уже на весь Минтратос, что даже до тебя дошли, — Дориан вроде и пошутил, по крайней мере его губы изобразили какую-то кривую усмешку, но на его лице играла гамма совсем неописуемых эмоций, которая, правда, быстро прошла, и вскоре будущий магистр просто сделал вид, что ни о чём не спрашивал и не задавал сомниари странный вопрос.

Но Безумец задержался очень кстати.

— Ба! Два тевинтерца шушукаются в тёмном углу — кто-то сегодня похоже умрёт.

От неожиданно раздавшегося задорного голоса маги вздрогнули и тут же обернулись. Однако тревога оказалась ложной — в их сторону всего лишь шёл знакомый им гном.

— Варрик! Ты сумел сбежать? А мы-то думали, что тебя уже успели разорвать на сотню маленьких Варриков, — радостно воскликнул Дориан при виде весьма усталого гнома. Кажется, даже бойня в людской так не утомила агентов, как мастера Тетраса встреча с фанатами его творчества.

— Вот это был бы настоящий кошмар для Кассандры, — посмеялся гном. — На самом деле всё не так уж страшно. Заодно узнал, что мои книги в Орлее, оказывается, в ходу вопреки заявлениям моего издателя… Хотел бы я сказать ему пару слов. Первое — «ты», второе — «урод», — буркнул он, позабавив собеседников. — Ну и думалось мне, что глазеть тут будут поменьше. Вроде как неприлично, и всё такое.

— Глазеть на диковинки — удел слуг, но с посохом в одной руке и бокалом вина — в другой приличествуется и аристократии, — отметил Безумец.

— Ещё и потыкать посохами могут, если становится скучно глазеть, — дополнил Дориан.

В дальнейшем Тетрас заметно нахмурился, когда глянул на сновидца и что-то там своё увидел.

— Незабудка, ты и так на неварранскую мумию похож, а сейчас вообще мертвее обычного.

— Очень наблюдательно, dweomer, с высоты-то твоего роста… или правильнее будет сказать — низоты? — хмыкнул Безумец, продолжая дивиться насколько же шпионская наблюдательность у гнома, который намеренно создаёт впечатление о себе, как о глуповатом весельчаке.

— Постоянный обзор снизу открывает интересные ракурсы, о которых вы, дылды, даже не догадываетесь. Отсюда твой мрачный балахон с сектантской барахолки не очень-то тебя спасает, — Варрик хоть и ответил находчиво на типичную шутку про гномский рост, однако улыбчивее он выглядеть не стал. — Если твой видок связан с вашим походом в людскую, значит, мы в заднице?

Тогда уже серьёзно глянул и Дориан. У него не было тех же гномской проницательности и опыта бесед с древним магом, и чего-то особо мрачного он не заметил. Но после слов Варрика и молодому лорду стало очевидно, что не всё просто, как кажется.

— Венатори пронесли красный лириум и, по всей видимости, намерены заложить его во всём дворце.

Слова о лириуме шокировали до этого самого момента ещё неосведомлённых агентов не меньше участников отряда.

— Ах ты пердольский перламутр! — ругнулся гном. — Как чувствовал, что просто всё это сумасшествие закончится не может.

— Как ты и сказал, Варрик.

— О, тебе послышалось, Посверкунчик. Я имел в виду, что мы все в Большой заднице.

Безумец дал собеседникам свыкнуться с услышанным, ожидая, что отныне более мотивированными они вспомнят, что ему сообщить новое.

— И как я понимаю, подробностей вы не узнали? — раздумывая над ситуацией, решил уточнить Варрик у магистра, что отряд главарей Венатори не поймал и не вытряс из них их зверские планы.

Маг ему положительно кивнул.

— Может, стоит поискать в императорском крыле? Я слышал, что не так давно там произошла какая-то стычка, поэтому Селина держит его закрытым и поныне. Но будь я командиром Венатори, мне бы хотелось помышлять о своих планах по захвату мира в комфорте — и замки бы помехой не стали.

— Посверкунчик, не быть тебе командиром: зловещий смех у тебя плохо выходит, а без этого в главгады не берут.

— Это я пока не тренировался. Вот стану магистром — сразу пройду обучение по зловещему смеху. Заодно и испепеляющему взгляду — это обычно идёт в комплекте.

Дружеские шутки удивительно органично сочетались с серьёзным обсуждением. По крайней мере одно другому точно не мешало, а даже помогало не поддаваться опасной панике или поспешным решениям — Безумец не мог это не отметить.

— А насколько мне стало известно, дверь в крыло из вестибюля на самом деле открыта. И есть свидетели, как туда кто-то входил. Вроде один из шутов, — добавил Тетрас.

— Весьма ожидаемо, что они будут связываться друг с другом через ближайшее к залу крыло. Тем более оно пустует: закрыто для посещения и в него не сунутся даже слуги. А Инквизиции придётся пробираться туда незаметно и в малом составе, чтобы не получить публичное порицание за вторжение в императорские покои, — рассудил Дориан.

— Это уже позволит предпринять дальнейшие действия, — кивнул Безумец, удовлетворённый задумкой, что надо было всего лишь правильно стимулировать к мозговому штурму. И вот уже результат.

— Тоже верно, — согласился Варрик.

— Я готов — жду команды от Совета. Если, конечно, пряный пунш не крепче, чем кажется.

Обстановка в бальной зале накалялась, поскольку главные спорщики особо-то и не делали вид, что их переговоры хоть как-то сдвинулись с мёртвой точки, — это отразилось также на беспокойстве Совета, которому важно было преуспеть в своих поисках раньше, чем всё окончательно выйдет из-под контроля.

На этот раз на террасу для частной беседы вышло уже двое представителей Инквизиции. При виде мага, появившегося из черной дымки, Жозефина испытала ожидаемый дискомфорт. Она попросту не знала, как стоит на мужчину смотреть и как к нему обращаться. Уж слишком противоречивые слухи ходят вокруг него и уж больно быстро он из потерянного на просторах Тевинтера носителя их спасения стал добровольным и активным союзником — по крайней мере подруга её заверила, что насильственных действий ей применять, к счастью, не пришлось.

И при встрече Безумец не стал усугублять ситуацию, а наоборот, в лёгком поклоне приветствовал леди Посла и, как требует приличие, высказал льстивый комплимент. Пусть Канцлер и упрекнула его в излишнем позёрстве, однако его поведение Жозефине напомнило, что в первую очередь маг остаётся потомственным лордом, а не разумным порождением тьмы, и, значит, говорить с ним можно привычно, по-человечески.

— Принесли ли попытки договориться какие-либо плоды? — когда все собеседники начали чувствовать друг друга более-менее на равных, решил осведомиться сомниари.

— К сожалению, ничего полезного для нас, лорд Безумец, — вежливо ответила Жозефина.

— Что ожидаемо, — хмыкнула Лелиана и подошла поближе к окну, чтобы продолжать даже отсюда следить за залом.

— Императрица Селина продолжает играться словесными оборотами, Посол Бриала — хмуриться и сеять подозрения, а Великий Герцог Гаспар — напиваться, — разъяснила Посол.

Раз ему об этом доложила даже не Канцлер, Безумец понял, насколько очевидно спорщики заняты откровенной бутафорией и бездельем. А уж раз слово «напиваться» произнесено всегда тактичной Жозефиной, то шевалье решил не то, что баловства ради пригубить из бокала, как делал Дориан, а опустошить не один бокал, а то и — бутылку. Такое поведение в разгар переговоров магистр посчитал свидетельством действительно глупости, безалаберности солдафона и укоренился в своём вердикте, что умышленное показательное убийство эмиссара, чтобы обвинить Инквизицию, — не его ума дело.

— Если их мирные переговоры изначально были обречены на провал, зачем было при этом организовывать столь помпезный праздник, показывая перед всем двором свою неспособность к дипломатии? — хмыкнул тогда Безумец. Хромому магу, как и почти всей Инквизиции, изначально было непонятно, зачем устраивать бал во время встречи, которая должно решить судьбу всей страны.

— Такова традиция Орлея: важные переговоры должны сопровождаться грандиозным празднеством. Это позволит всем хотя бы ненадолго отвлечься от тяжести войны, а момент мира, праздника, напомнит сторонам, ради чего они здесь собрались, — любезно пояснила леди Монтилье для гостя из прошлого.

— Если судить по истории любой войны, то дворянское сословие — это те люди, чей быт тяжести военного времени затрагивают в самую последнюю очередь. Поэтому желание созидать иллюзию мира вместо того, чтобы сделать всё возможное для воцарения мира реального, звучит как фарс.

— В Древнем Тевинтере было иначе?

— Несомненно. В случае возникновения подобного рода конфликтов Имперский Сенат собирался с весьма конкретной целью — этот конфликт решить, не позволяя себе отвлечение на празднества.

— Разве Сенат в тот же день и час был способен прийти к единогласному решению?

Не спеша упрямо отстаивать своё мнение, Безумец призадумался. Хотя изначально мужчина был полностью уверен в своей правоте, однако всё равно уважительно отнёсся к позиции оппонентки, проанализировал услышанное, а в итоге даже встал на её сторону. Действительно, то, что он считал различием, на самом деле является лишь обратными сторонами одной медали: вместо того, чтобы сконцентрироваться на решении важных для страны проблем, лорды и леди Орлея устраивают празднества, танцы, а магистры Тевинтера, пока нехотя соберутся в Сенате, пока придут к единому решению, успеют друг с другом переругаться, вызвать кого-нибудь на дуэль, а кто-то, может, ещё и умрёт, если выберет не ту сторону конфликта. В общем политика нигде не отличается и одинаково ему не нравилась.

Лелиана предусмотрительно насторожилась и уже готова была защищать свою подругу, если мужчина позволит себе лишнего, пока будет рвать и метать, чтобы доказать свою правоту, однако спор завершился быстро и культурно. Нельзя сказать, что женщину это удивило. Скорее опасность она ожидала от тевинтерского магистра, но вот от хромого мага стоило ждать такого мирного исхода. И сновидец вновь её не разочаровал.

В дальнейшем Безумец рассказал советницам, что узнал с момента их прошлой встречи. Ожидаемо, услышанное погрузило их в то же удивление, а потом и глубокое раздумье. Хотя Канцлер гораздо спокойней отнеслась к услышанному, кажется, уже заранее готовясь к худшему, что не будет всё так просто. И к сожалению, она вновь оказалась права.

— Мы можем точно утверждать, что венатори во дворец были кем-то проведены — они слишком хорошо ориентируются и осведомлены, как незаметно передвигаться во время бала. В первую очередь, подозрения падают на Гаспара. Мы нашли доказательство, что он планирует захватить дворец — письмо для командира его солдат с приказом дожидаться сигнала к нападению. Но можно ли говорить, что герцог настолько отчаялся, что принял помощь от Венатори?

— При нашей беседе герцог де Шалон мне не показался пребывающим в отчаянии. А описываемые им перспективы союза с Инквизицией, «если бы» он был Императором, звучат очень амбициозно.

— Мне тоже, — согласилась с подругой Левая рука. — Также я ставлю под сомнения причастность Бриалы. Она может быть осведомлена об их появлении и вполне извлечёт для себя выгоду, даже если покушение удастся. Но сотрудничество с Венатори? Мало приятная перспектива для обоих сторон, поскольку, как нам известно, тевинтерцы не изменяют себе и не пытаются вербовать эльфов, по крайней мере не на правах рабов.

— Значит, неизвестный член императорского двора? — подытожил Безумец.

— Не совсем, — улыбнулась Жозефина. — Флорианна де Шалон вполне может быть этим человеком: многие гости отмечают сегодня её нехарактерное поведение, отстранённость.

— Да, обычно она от селиновой юбки не отходит, — усмехнулась Канцлер, описав словами, которых леди Посол не могла себе позволить.

— А ведь именно она проявила инициативу по организации бала и переговоров, — завершила леди Монтилье.

— Но даже если мы окажемся правы, едва ли она командует венатори — двору кузина Императрицы давно известна своей бесталанностью. А значит, сейчас нам важнее найти ещё улики или лучше командира венатори, раз они задумали что-то посерьёзнее покушения на Императрицу.

— Что может быть серьёзнее покушения на правителя страны? — недоумевала Посол.

— Например, покушение на других «правителей», Жози, — с таинственной улыбкой произнесла Канцлер, но избежала подробностей, чтобы раньше времени не пугать подругу своими догадками. — Пока Каллен взялся с солдатами обыскивать людскую, лучше выяснить, для чего был пронесён лириум. Я согласна, что императорское крыло — наша главная зацепка. Нужно его проверить, — теперь Лелиана глянула на мужчину, чтобы повторить свою просьбу. — Безумец…

Но магистр на этот раз кивнул раньше, чем просьба была озвучена, соглашаясь вновь сопровождать отряд разведчиков.

Несмотря на то, что императорское крыло является по определению гораздо менее людным местом, чем крыло слуг, однако, как и там, только-только зашедший в переднюю отряд сразу наткнулся на мёртвое тело. Только это был не попавший под раздачу слуга, а стражник дворца.

Передняя представляла собой небольшую по площади комнату с лестницей, по ней можно подняться наверх и оказаться в коридоре, который уже в свою очередь выводит в покои императорских особ. Судя по дыре в парапете, на верхнем ярусе завязалось сражение малочисленных стражников с вторгшимися врагами, в ходе которого этого несчастного либо сильно ударили, либо толкнули, и он, стоявший слишком близко к проёму, сломал каменную преграду и полетел вниз. Высоту нельзя назвать большой — падение с неё вполне можно пережить, но судя по тому, что на солдате не было проникающих ранений от оружия противника, а его смерть тем не менее налицо, умер он всё же от падения. Громоздкое обмундирование, делающее гвардейцев подобными ожившим золотым статуям, для этого солдата сыграло против него самого. Из-за веса собственные доспехи при падении беднягу буквально раздавили. Хотя не скажешь, что ему повезло меньше остальных, потому что в конечном счёте и все его сослуживцы были убиты — агенты Инквизиции были уверены, что найдут лишь их золотые трупы. И поднявшись по лестнице, отряд лишь только в этом убедился: наверху были отчётливо видны следы того самого сражения за крыло. Неудачное для защитников, значит, вторженцы уже здесь хозяйничают.

На этот раз советники не могли провести в крыло своих солдат незамеченными, поэтому пришлось агентам идти в одиночку. Их отряд был именно разведывательным — они буквально крались, вслушиваясь в ложную тишину крыла. Каллен дал чёткий приказ: если они встретятся с небольшим отрядом врага, то могут вступить в бой и продолжить разведку, если, наоборот, с большим, или вовсе всё крыло будет полниться венатори, то они тут же обязаны вернуться назад, пока командор и канцлер не найдут другой проход для солдат Инквизиции в эту области Зимнего Дворца.

К счастью, Инквизиции пока везёт, и ей не нужно тратить драгоценное время на ожидание. Венатори давно уже хозяйничают в крыле, успели попрятать коробки с лириумом и отправились в другие места, оставив лишь небольшие группы патрульных. Агенты, когда, переступая через последствия смертельной стычки, оказались в коридоре, как раз одну такую группу и застали, но не за патрулированием, а за яростными попытками выбить дверь в одну из комнат.

Их отвлечённость дверью их же и погубила. Венатори были слишком уж раздосадованные и злые, чтобы вслушиваться в окружающие звуки, поэтому вовремя не заметили появление посторонних, а когда уже заметили, было поздно. Точный выстрел из смертоносного арбалета пробил незащищённую шею самому грозному «носорогу», а после расправиться с остальными оказалось лишь делом нескольких десятков секунд.

— Насколько я понял из их неблагозвучной для моих ушей речи про «раттуса» и угроз расправы самым изощрённым способом, за дверью спряталась служанка, которую они пытались достать, — сказал Дориан, переведя отрывки услышанной гневной тевинтерской тирады.

Из-за слов мужчины все тут же притихли, чтобы прислушаться, благодаря чему вскоре действительно были отчётливо услышаны за дверью то ли всхлипывания, то ли рыдания.

Варрик уже вызвался добровольцем, чтобы постучаться в дверь и постараться доказать словами, что теперь испуганному слуге ничего не угрожает, однако раньше в комнате раздались шаги, потом шебаршения в области замочной скважины, а затем дверь перед отрядом открылась, как по волшебству. Точнее правильнее будет сказать «как по магии», ведь именно мага они первым и обнаружили.

Магистра, которого они и встретили на пороге комнаты, удивлённые лица союзников знатно повеселили.

— Без выкрутасов своих никак не можешь?! — пробурчала Кассандра, которую второе появление этого мага опять поставило в тупик. При открытии двери она ожидала нарваться на ловушку или испуганного эльфа, но никак не на самодовольное лицо тевинтерца.

— Если ты желала и дальше выброшенной собакой выть перед закрытой дверью — нужно было сообщить заранее. Я бы не стал лишать себя удовольствия такое лицезреть, — равнодушно пожал плечами Безумец и, обернувшись, направился вглубь немаленькой спальни.

Отряд зашёл следом, осмотрелся, заодно по открытому окну понял, как магистр сюда сумел пробраться.

— Так рёв, значит, от тебя исходил? Звучало выразительно, как от настоящей эльфийской служанки.

— Ты излишне самокритична, Искательница. Твои способности меня, конечно, печалят, но всё не настолько плохо, чтобы они могли стать поводом для горьких слёз.

Прежде, чем Правая рука продолжила их очередную словесную перепалку, Безумец оказался в проходе между большой кроватью и стеной и красноречивым жестом попросил обратить внимание. Подойдя к мужчине, агенты увидели настоящую цель ломившихся сюда венатори: миниатюрная эльфийка в простенькой серой одежде забилась в угол у изголовья кровати и с ужасом в глазах смотрела на них. Судя по тому, что она бросала испуганный взгляд на магистра не меньше, чем на венатори, он, пробравшись в комнату, использовал или запугивание, или магическое внушение, чтобы заставить раттуса забиться в угол и не предпринимать даже попытку сопротивления или бегства. Впрочем, её взгляд самого хромого мага ничуть не волновал.

— Руки при себе удержал и не тронул. Интересно, как устоял хоть? — Кассандра язвительно намекнула на стереотип о рефлексах магистров Тевинтера: увидел эльфа — тут же призывай магию крови, даже если повода не было.

— Раттус появился здесь, когда крыло уже было захвачено. Следовательно, движима она чьим-то приказом, а не неожиданным стремлением отнести бельё прачкам. Очевидно, допросить её не помешает. Очевидно же для всех? — на последних словах губы мужчины исказились в ухмылке.

— Ты нарываешься, малефикар!

— В таком случае не задавай вопросы, на которые ты и сама способна найти ответы… по крайней мере я на это надеюсь.

— Так-так, девочки, не ссорьтесь, — вмешался Варрик, разбавив собой их перепалку. В буквальном смысле — встал между двумя сведенцами.

Двое хоть и зыркнули друг на друга с самой неприкрытой неприязнью, но всё равно разошлись, прекрасно понимая, что оскорбления оскорблениями, но переход на физическое насилие, а то и вовсе — уничтожение, ничем хорошим для обоих сторон не закончится. Тогда Варрик как имеющий самую добродушную улыбку мог уже спокойно подойти к эльфочке.

Однако пока весёлый тон мастера Тетраса не очень помог, потому что эльфийка продолжала коситься на мага, а не вникать в успокаивающие слова своих спасителей.

— Незабудка, отошёл бы ты в сторону. Твоим сектантским видом только пугать — никакой дипломатии не сколотить.

Безумец хоть и хмыкнул, но просьбу гнома исполнил и отошёл в противоположный угол, где как раз находился маленький, по сравнению с размерами библиотеки, шкаф с книгами. Заодно он совершил вроде бы незначимый пас рукой, который остался замечен только выученной следить за жестикуляцией магов Искательницей, но сразу после загнанная эльфийка стала меньше дрожать, а глаза её начали замечать не только страхи.

В итоге, поддавшись на уговоры Варрика, она поднялась с пола и утёрла проступившие слёзы.

— Что ты здесь делаешь? — строго спросила Кассандра, когда убедилась, что служанка стала способной к хоть сколько-то членораздельной речи.

— Я получила с приказом от Брии… зайти в крыло. Никто не предупредил, что тут будут эти страшные люди.

— Как ты прошла в крыло, если оно было заперто? — спросил Варрик, чтобы Инквизиция точно знала, открыла ли его эта эльфочка, или всё-таки, как они изначально думали, это сделали венатори для быстрого доступа к главному залу.

— Оно было открыто. Я сначала подумала, что его открыл кто-то из наших… Нужно было сразу догадаться, что это была ловушка! Это всё Бриа! Она не могла не знать, что на меня тут нападут! — под конец утерев свой миниатюрный носик, злобно произнесла она.

— Откуда ты знаешь, что это Бриала хотела тебя убить? — спросил Дориан, правильно почувствовал скорые интересные подробности: что бы канцлер организовывал покушение на своих собственных шпионов, при этом подстраивая это под несчастный случай, — это совершенно не норма.

— О, я всё про неё знаю, — судя по горящим глазам, эльфийка в поисках справедливости и мщения была готова рассказать спасителям всё, что только ей было известно. — Мы были знакомы ещё тогда, когда и она служила при дворе. Она всегда говорила, что заботится о наших сородичах, но я-то знаю, что когда горел эльфинаж Халамширала, который Селина приказала сжечь в наказание за восстание, Бриа кувыркалась в постели с Императрицей и никак не собиралась нам помогать, даже ни разу не показалась перед выжившими! После того, как любовница выкинула её же из дворца, она говорила, что изменилась, что действительно сделает жизнь городских эльфов лучше. И я ей поверила, вновь решила помочь… Но сейчас понимаю, что нет: власть — это всё, что её волнует, а не мы…

В тот момент стоящий вдали ото всех, но продолжающий внимательно слушать Безумец усмехнулся: оказывается, в новом церковном мире сжигание целых общин эльфов вполне обыденная практика, за которую правительница, это устроившая, не лишилась короны, а даже, наоборот, укрепила своё влияние среди знати за подавление мятежа.

— Тебе опасно здесь находиться — вернись в зал и найди командира Каллена. Он тебя защитит, — предложила Кассандра, потому что Совету могут пригодиться озвученные ей показания.

Эльфийка радостно закивала, раскланялась в благодарностях и тут же поспешила добраться до защиты, которую ей предложили. Там, где ей нужно было пройти мимо магистра, стоящего к ней спиной и изучающего какую-то интересную только ему книгу, она перешла на тихий крадущийся шаг, с опаской косясь на мага.

— Значит, Бриала знает о венатори и покушении. Не удивлюсь, если она знает, кто убийца. И вполне не против, чтобы Селину убили, раз не сообщила нам, чтобы мы предотвратили, — хмыкнул Дориан, когда отряд остался в комнате один.

— И раз посол решила только сейчас убить свидетеля, чьи слова способны привести к потере доверия всей её шпионской сети, значит, она уже готовится к следующему своему шагу: шантажировать Инквизицию и Гаспара как претендента на престол после Селины, — продолжил Безумец.

— Думаешь, Гаспар позволит собой манипулировать? — спросила воительница.

— Если его план по захвату дворца не увенчается успехом — да. Из-за собственной солдафонской прямолинейности он не оставил иные способы воздействия на своих оппонентов, зато возможностей для шантажа его самого — предостаточно.

— Значит, Бриала убила эмиссара?

— Вероятней всего, поскольку одновременно обвинение герцога как инициатора и Инквизиции как соучастника и исполнителя принесёт выгоду в первую очередь ей.

— Пригрела архидемона на груди, — получив ответы, проворчала Правая рука из-за действий Селины. Если бы императрица не пригласила сегодня посла, то у Инквизиции было бы проблем ровно на одного властного эгоиста меньше.

На этот раз магистр был с ней полностью солидарен.

— Сестра Соловей упоминала, что было найдено письмо, адресованное Гаспаром своей кузине. Если даже герцог в нём говорит о том, что Бриала «не склонна вести переговоры», то Селина точно не могла этого не знать. Однако всё равно пригласила. Значит, её императорское величество, в первую очередь, желало помириться с эльфийкой как с любовницей, — задорно заметил Дориан. Его позабавило, что императрица, которая вроде славится превосходным участником Большой Игры, всё же очень даже способна пренебречь рациональностью в угоду эмоций, даже если это будут переговоры о судьбе страны.

Его слова заставили Кассандру ворчать громче. И не только её.

— Если девочка доберётся невредимой до Каллена, то уже мы сможем умерить хотелки посла, — не совсем для себе естественно пробурчал Варрик: даже его раздражало, что Инквизицию, которая пришла спасать, эти самые спасаемые используют как разменную монету.

— Варрик, ты селиненых служанок видел?

— Это которые друг за друга фразы заканчивают? Ви-дел.

— Они расспрашивали меня о тебе. Обо всяком личном.

— Э-э… Насколько личном?

— О волосах на груди и о том… есть ли у тебя кто-нибудь.

— Бр-р. Жуть.

Дальнейший осмотр императорских покоев желанного результата не дал: нашлись только ещё кучка врагов, которые были заняты чем угодно, но не патрулём, и одна коробка с лириумом, также припрятанная. Когда было принято решение отправиться дальше в поисках венатори поважнее убитых, в чьих карманах даже не нашлось ни одной захудалой записочки, отряд заметил, что их союзник с любопытством уставился на самую вычурную дверь, к сожалению, закрытую на магический замок.

— Малефикар, у нас нет времени на твои изыскания, идём! — крикнула Кассандра застывшему в безмолвии магу. Когда отряд столь мал, а впереди неизвестное количество противников, женщина не хотела лишаться поддержки полезного разведчика.

— Магические руны на двери очень необычны — наверняка созданы советницей по оккультизму. Очень хитрая магия для тех, кто не знает, как она работает — а это большинство магов этого мира, потому что в Круге такому не учат. Даже Венатори не стали пытаться расшифровать их значение и принцип действия, — говорил Безумец скорее сам с собой, найдя доказательство особых знаний магессы, которое не могло не будить ревностное желание этими знаниями обладать в одиночку. — Легче всего их будет разрушить изнутри: с той стороны двери они полностью лишены защиты… Но это интерес для меня, — в конце Безумец вынырнул из своих размышлений и заговорил уже с агентами. — А Инквизиции не помешает изучить покои императрицы. Там может найтись что-то для вас полезное или кто-то. По ту сторону слышны нехарактерные для пустой комнаты звуки.

Заинтересовавшись намёком, что в покоях может скрываться посторонний, отряд решил потратить время на более тщательный осмотр пустующей области крыла. Спрятался ли по ту сторону двери вор или лазутчик — неважно, как показал недавний разговор с эльфийкой, полезно опросить даже слуг. Вставший рядом с магистром Дориан решил призвать заклинание, помогающее через Тень почувствовать течение жизни поблизости. Даже за стеной, потому что в Тени нет стен.

— Там действительно кто-то есть. Но маг ли это, не могу сказать, — доложил Павус результат работы своего заклинания.

— Не маг, — заверил Безумец, который бы мага почувствовал и без помощи заклинаний.

Мужчина специально сам не стал прибегать к заклинанию поиска жизни, решил посмотреть, какое получится у весьма способного потомка. В общем-то результат вышел предсказуемым: заклинание было слабое, раз не показало фактически очевидное: наличие магических сил, но магистр не был разочарован, потому что для обычного мага Дориан показывал весьма достойные навыки владения магией энтропии.

Пентагаст же заклинание тевинтерца убедило, что стоит потратить время на изучение покоев Императрицы.

— Безумец, попытайся… — обернулась воительница, чтобы попросить мага посодействовать в скрытии магического замка, однако того уже и не было поблизости. Воспользовавшись задумчивостью остальных, он птицей улизнул восвояси. И пусть маг намерен сделать то, о чём она хотела его попросить, но Кассандру всё равно возмутило, что он не мог хотя бы из приличия выслушать прежде, чем действовать.

— Терпеть не могу, когда он это делает, — пробурчала она.

— Кажется, Искательница, всё, что он ни делает, ты терпеть не можешь, — усмехнулся Варрик

— Не всё. Когда молчит — вполне сносен. Не думала, что буду скучать по первым дням после Конклава — тогда он хотя бы спал и помалкивал, — вспомнив те ужасные дни, Кассандра невольно скривилась. — Не понимаю, как Лелиана его ещё не придушила за тевинтерское самомнение.

— О, это талант нашей Соловушки: с ней любезничают даже порождения тьмы, — посмеялся гном, тоже обратив внимание, с каким уважением магистр разговаривает с Соловьём.

В дальнейшем беседа не продолжилась, потому что возня за дверью в один момент стала слышна отчётливо, как и постукивания тростью по полу. Через несколько секунд руны, виднеющиеся на двери, уже вспыхнули и исчезли дымкой голубоватой магии, которая вскоре растворилась за Завесой. Это означало, что отряд может войти.

Пожалуй, удивительнее прошлого раза, когда они за запертой дверью обнаружили магистра, было то, что сейчас при той же ситуации они увидели его ужасно довольным. Фактически, если бы он себя не сдерживал, то сейчас бы точно в голос хохотал. И отряд, разумеется, недоумевал от того, что могло настолько его рассмешить.

Но вскоре понял.

Императорские покои соответствовали своему названию. Вошедшие агенты даже растерялись из-за размеров комнаты и её убранства. Глаза просто разбегались — не знаешь, на чём следует заострять внимание, где искать то, что так рассмешило хромого мага. Однако стоило им пройти вглубь комнаты, подняться на верхний ярус и оказаться рядом с большим спальным ложем, так их поиск подошёл к концу.

— Для кого-то «Игра» зашла слишком далеко. Вы как хотите, а я это обязательно вставлю в следующую свою книгу! — воскликнул Варрик о того, что увиденное даже превзошло его богатую писательскую фантазию.

Зайдя в императорские покои на самом деле можно было ожидать всего, чего угодно. Даже чей-то труп, оказавшийся на кровати, не был бы новостью. А вот живой человек, прикованный по рукам и ногам к этой самой императорской кровати, на котором из одежды был только шлем, — это уже неожиданность. Если считать, что шлем принадлежал ему, то перед ними был один из шевалье Гаспара.

Сам молодой солдатик при виде вторженцев в его одинокое полное позора времяпровождение испуганно задёргался, из-за чего загремели металлические кольца, которыми верёвки приковывались к кровати, — их лязг за дверью, видимо, изначально мага и привлёк. Но увидев на щите воительницы герб Инквизиции, он поуспокоился, однако менее сконфуженным, желающий провалиться сквозь землю, выглядеть не переставал.

Разумеется, все жаждали от него ответов.

— Императрица. Императрица подкупила меня. Она обещала награду, если я предам герцога и расскажу о нападении, которое он планирует. Эта награда… не та, на которую я рассчитывал, — мужчине, ужасно смущённым своим положением, не оставалось ничего другого, как эти ответы дать. Наконец-то выбраться отсюда ему хотелось, очевидно, больше, чем скрывать правду о своём предательстве.

— Значит, это ты выдал Селине все планы Гаспара?

— Нет-нет. Только подробности. Императрица уже и так знала о нападении. План Великого Герцога изначально был обречён на провал: когда он даст нам приказ на штурм, она призовёт своих спрятанных стражей, чтобы схватить его за измену.

— Если она попрятала свою стражу по углам дворца, кто тогда защитит гостей, если что-то пойдёт не так? — недоумевал Дориан от того, как можно было снизить охрану умышленно, когда велика угроза нападения венатори. Собственно, они и напали, и чувствуют теперь себя хозяевами дворца. Возможно, и тех затаившихся гвардейцев уже убили: просто застали врасплох и задавили количеством.

— Инквизиция. Императрица же вас и пригласила, чтобы вы отвечали за порядком — по крайней мере я так слышал.

Кассандра нахмурилась пуще прежнего. Но не сам мужчина её злил, а понимание, что он говорит правду и Инквизицию сюда пригласили выполнять за власть имущих их работу. Только шевалье этого не понял, и очень испугался грозного взгляда.

— Вы освободите меня? Я готов засвидетельствовать всё это для Инквизиции. Всё равно мне теперь своим на глаза лучше не попадаться. И императрице. Особенно ей.

Искательница не видела причин ему отказывать. Показания опозоренного солдата будут полезны, а уж насколько, пусть решает Лелиана.

— Я не могу сказать, куда ещё не проникли венатори, поэтому отправляйся в крыло слуг: там наши солдаты. Только не через основной ход. Не хотелось бы мне видеть, как ты вышагиваешь по главному залу в таком… виде, — разъяснила Кассандра, пока, взяв кинжал, стала срезать путы с солдата.

— А я бы посмотрел, — усмехнулся Дориан.

Когда шевалье получил свободу, он тут же вскочил, поспешно отсалютовал и, прикрывая сокровенное место снятым с головы шлемом, помчался исполнять приказ, чтобы его спасители не передумали и не бросили его на растерзание из-за предательства герцогу или, ещё страшнее, изощрённой, как оказалось, в своих фантазиях Селине.

— Надо было ему хотя бы подсказать снять с какого-нибудь венатори одежду — а то ведь на радостях действительно побежал, в чем есть, — едко заметил Варрик.

— Все орлесианцы поголовно сумасшедшие, — Кассандра же только недовольно констатировала. Ей не нравилась как абсурдность увиденного, так и то, что они узнали. После вскрытия правды о том, что Императрица лишь использовала Инквизицию для грязной работы, желания носиться сломя голову ради её спасения что-то поубавилось.

Найденное в спальне прекрасно помогает лицезреть, что среди переговорщиков нет никого, кого бы не затронуло лицемерие Игры, однако для основной задачи Инквизиции — это бесполезно, пока они не узнали разрушительный масштаб задумки Старшего и не предотвратили её.

Агенты собирались продолжить свой поиск командира венатори в других частях крыла, однако это уже не понадобилось, и сегодня Инквизицию ждала удача: он сам к ним пришёл.

— Vishante kaffas! Что здесь произошло?! Вы чем, мать вашу, занимаетесь?! А ну быстро обыскать всё и найти посторонних!

Неожиданно до агентов донёсся юный голос с гаркающим акцентом — точно тевинтерец. Для отряда Кассандры это значило, что они нашли первого кандидата на допрос и его надо взять живым. А вот Безумец в голосе молодого, но уже говорливого венатори к неожиданному для себя удивлению услышал что-то уж до боли знакомое… даже лучше сказать — до раздражения.

Молодой маг в тёмных одеяниях не так скоро пришёл в себя после того, как в разгар сражения вражеский боец стремительно налетел на него и одним непредсказуемым ударом по лицу вывел его из строя. Сейчас последствия от удара тяжёлой рукой воительницы уже начинают проявляться, а через часок-другой вокруг его глаза уже во всей красе явит себя здоровенный болезненный синяк. Но юноша посчитал, что это ещё ему повезло, потому что его подчинённые были убиты — это маг понял, когда поднял голову и обнаружил себя, окружённым советниками Инквизиции, а сам он сидел, привязанным к стулу по середине комнаты.

Вопреки ожиданиям венатори не перешёл тут же на оскорбления, уверенные заявления, что никакие пытки не способны сломить его верность идеям Старшего по возрождению Империи, а, наоборот, очень даже покладистым пленником расположился на стуле. Тень отвращения коснулась его лица лишь тогда, когда среди агентов увидел знакомый тёмный нелепый силуэт.

Безумец ответил тем же: он узнал в командире венатори молодого мага, Ливиана Нихалиаса, с которым у него был конфликт во время пребывания в Тевинтере. Сначала мужчину вообще удивило, что мальчик, который сейчас должен был сидеть и корпеть над настоящей научной работой, чтобы восстановить свою репутацию и звание выпускника Круга, забыл на юге, в стане врага, но потом он догадался, что эта бестолочь, опозорившись на родине, решила сбежать и искать отдушины в рядах сектантов. Иного взгляда, помимо презрения, гнусный вор, по мнению магистра, и не заслужил.

— Дворняга, опять ты. Так и знал, что архонт от тебя не избавился! — прошипел он сквозь стиснутые зубы.

В ответ на нелепое оскорбление мужчина не считал нужным хоть как-то реагировать. Вдали от надзора семьи юнец совсем распоясался, и теперь наглость и хамство просто не поддавались адекватной оценке, поэтому сновидец даже порадовался их встрече при таких обстоятельствах: примкнувшего в Старшему мага теперь можно на законных основаниях убить — на одного будущего бездарного магистра в Тевинтере станет чище.

— Я знаю, о чём вы сейчас думаете: «злостный венатори, фу-у, надо его убить», — но с полной уверенностью заявляю, что живым я буду полезнее. Готов сотрудничать, — тут же былая смелость при обращении к хромому магу куда-то испарилась, и парень затараторил с нервной улыбкой и дёрганным голосом, не успей ни один грозный советник и слова ему сказать. — Только, пожалуйста, не подпускайте ко мне эту храмовницу. Я и сам прекрасно вам всё расскажу — без насилия, — с опаской Ливиан покосился на Кассандру, след от чьего кулака, собственно, и отпечатался на его глазу.

— Ну и что ты ещё можешь нам рассказать помимо плана передвижения венатори по дворцу, о котором мы и так уже знаем? — с наигранной скукой произнесла Лелиана, держа в руках свиток, найденный при обыске бессознательного юноши. На этом свитке изображена условная карта дворца, на которой отмечены области, где венатори должны заложить лириум. Конечно, местонахождение каждой коробки карта не покажет, но зато значительно уменьшит зону поиска для Инквизиции.

— Всё! Меня же назначили возглавлять эту операцию, — приосанился маг, — и я готов вам про неё рассказать. А взамен вы меня не убьёте, а отправите обратно в Тевинтер. Я осознаю свою виновность, ошибку, что повёлся на россказни Старшего и поддержал Венатори, и хочу, чтобы меня судили справедливо на родине.

— Никто его не будет судить — он хочет вновь оказаться под защитой дяди, — встрял Безумец, возмущённый до глубины души, что парень, спутавшийся ради развлечения, даже не ради их высоких целей, с террористами, помышляет опять остаться безнаказанным. И главное это действительно может сойти ему с рук, учитывая правильность лидеров Инквизиции.

Да, конечно, за очередной проступок семья его накажет — но это ничто, по сравнению со смертью, которая его будет ждать на юге и которую он заслужил, раз так и не понял, что за свои деяния нужно нести ответственность.

— А кто его дядя? — спросила Кассандра, также испытывая презрение к магу, особенно из-за его бесчестия, который предал свою родину, а теперь с той же лёгкостью готов предать Венатори.

— Уриан Нихалиас, Черный Жрец.

— Это тот самый маг, с семьёй которого во время пребывания в Тевинтере у вас произошёл конфликт? — поинтересовалась Канцлер.

— Так и есть, — ответил Безумец и даже не стал спрашивать, откуда женщина знает о том, что произошло на другом конце континента.

— Дворняга инквизиторская! Ты опозорил моего отца — как только он излечится, то доберётся до тебя, кто бы тебя ни прятал. Помни об этом! — огрызнулся младший Нихалиас, посчитав, что хромой маг опять всё портит.

— Своими деяниями ты самостоятельно опозорил семью, и продолжаешь это делать даже в данный момент, hollix.

— А я твоего мнения не спрашивал — вот и помалкивай, пока хозяева слова не дали. Тебе не привыкать тявкать по команде.

— Создатель… Маг, ты хоть понимаешь, кого провоцируешь? — вздохнул Каллен, желая лишь прикрыть глаза рукой, чтобы не видеть постыдной глупости парня, который сам нарывается на неприятности, грубя древнему магистру, превосходящему его во всём.

Ливиан хоть и услышал командора, и посмотрел на него, но, конечно, ничего не понял. Для него сновидец так и остался всего лишь безродным магом, как оказалось, ещё и южным.

— Ну что договорились? — вновь глянув на Лелиану и посчитав её главной, нетерпеливо спросил юнец.

— Докажи свою полезность, — строгий голос мрачного Канцлера тут же отрезал любые возможные препирания, что без клятвы как хоть какого-то гаранта его безопасности, он не заговорит — парень об этом даже не посмел вспомнить.

Настоящий план Старшего оказался до очевидного простым и вместе с тем до ужаса страшным. И правда, когда-то он хотел избавиться лишь от правителя самой влиятельной на данный момент страны мира, но кунарийский план — Дыхание дракона, — новость о котором не так уж и давно сотрясла до основания весь континент, стал источником вдохновения для Венатори. Убийство одного правителя ещё не гарантирует погружение империи в хаос безвластия, поскольку, как гласит традиционная фраза: «Король умер. Да здравствует король», — быстренько найдутся претенденты на трон — но совсем другое дело, когда страна лишается всей своей правящей верхушки. Когда население в панике, выжившая знать начинает грызться за власть, а регулярная армия, оставшись без командования, распадается на отряды, преследующие свои интересы, и начинает сеять смуту и беззаконие — именно такого хаоса могли добиться кунари по одному щелчку пальца триумвирата, и того же желал Корифей. Неудивительно, что он решился изменить изначальные планы на Орлей и реализовать своё локальное Дыхание.

Во время речи, когда в большой зале соберутся все гости вечера, вся орлейская аристократия, Императрице будет нанесён удар. Это станет гарантией того, что, если даже их дальнейший план сорвётся из-за недостаточной проработанности, сегодня Орлей всё равно лишится своего правителя. Но вот если всё сработает…

Убийство Селины станет для магов Венатори, замаскированных под шутов, сигналом. Они создадут заклинание такой силы, которое сотрёт с лица Тедаса весь дворец, а красный лириум станет катализатором их силы и гарантом, что осквернённую магию уже нельзя будет остановить — в один момент она просто станет неуправляема. И мир сотрясётся от подобия Конклава, на котором погибнет не только знать Орлея, но и весь свет Инквизиции, единственной силы, что способна была остановить Корифея в его безумии, фактически последней для мира надежды на спасение.

В комнате, где прозвучала шокирующая правда, наступила тишина. Какое-то время всем нужно было свыкнуться с услышанным, прийти в себя, осознать масштаб почти произошедшей трагедии и отсутствия границ безумства Корифея.

— Кто убийца?! — первой отреагировала Кассандра. Её защитной реакцией стала ярость, которая почти обрушилась на мага, что может сейчас сидеть и с таким спокойным лицом рассказывать, как планировал поучаствовать в ещё одном теракте, подобием которого можно считать только взрыв Храма Священного Праха.

— Я не знаю, — признался Ливиан, но женщина ему не поверила, испугав своим намерением добиться правды на языке силы. — Я, правда, не знаю. Кто-то из местных. Да мне это было и неважно. Потому что этот жадный дурак даже не знает наших планов — он на самом деле думает, что Старший позволит ему править Орлеем. Ну это же даже звучит смешно, — испуганно затараторил имперец, лишь бы не спровоцировать воительницу.

— Не тебе бы судить о чужой дурости, — хмыкнул Безумец, найдя ответ, почему командование столь важной операцией доверили такой бестолочи. Расчёт был Венатори на то, что никто не сможет спастись из эпицентра взрыва, поэтому отправили на задание либо самых верных, действительно самоубийц, либо самых бесполезных. Парня отнесли ко вторым, а он даже этого не понимал, поэтому продолжал кичиться своим назначением и верил, что ему дали бы время перед взрывом, чтобы живым покинуть дворец.

Ливиан вновь злобно глянул на неумолкающего ненавистного оппонента-учёного, но возмутиться на этот раз не успел.

— Кассандра, предотвратить покушение для нас теперь не первостепенно, — Лелиана утихомирила порыв соратницы, чтобы та оставила пленника в покое, и продолжила свои мрачные раздумья о сложившейся ситуации. — Имперец, почему Венатори считают свой план недоработанным?

— Мы не были уверены, что пронесём достаточно лириума и что заклинание будет создано правильно. Как мне говорили, оно придумано недавно, не отработано и очень сложно, поэтому для его успешного создания нужно участие наибольшего количества магов. Самые сильные из нас были направлены в главный зал — с них всё начнётся, а все остальные должны оказать поддержку, иначе малыми силами не добиться нужной разрушительности, которую задумал Старший.

— Значит, чтобы предотвратить взрыв, нам нужно вынести как можно больше лириума подальше от дворца и убить наиболее сильных ваших магов, пока не произошло покушение, — подытожила Канцлер.

Ливиан с наигранной заинтересованностью закивал, слова об убийстве тех, кто ещё недавно был его подчинённым, его ничуть не смутили, и он только нетерпеливо заёрзал на стуле.

— Я рассказал всё, что я знаю. Как обещал. Теперь вы меня развяжете?

Наглость молодого тевинтерца, когда все с ужасом думают, как бы предотвратить теракт, не могла не поразить присутствующих.

— Мы обсудим твою судьбу позже. Увести его, — не дала точного ответа Канцлер и отдала приказ рядом стоящим солдатам Инквизиции. Парню, которого могли убить прям здесь и сейчас, и такой вердикт был в радость.

— Я настаиваю на сиюминутном избрании ему меры наказания! Соглашаясь на его депортацию в Тевинтер, вы оставляете его предательство безнаказанным! — неожиданно для всех вмешался магистр, даже повысив голос.

— Это решать не вам, Безумец, — не выходя из образа при постороннем, Канцлер столь же резко осадила магистра.

— Ха, знай своё место, incaensor, — с насмешкой воскликнул юнец, когда ненавистный маг, будучи пожурённым, вроде бы покорился словам Канцлера. В итоге он настолько уверовал в свою неприкосновенность, что додумался древнего тевинтерского магистра обозвать самым унизительным тевинтерским оскорблением, которое только можно придумать в адрес свободного мага, приравнял к магу-рабу, пригодному лишь в качестве свойств.

— Mar solas ena mar din, — усмехнулся Солас и уже по волнению Завесы над головы предсказал, что молодой маг поплатится за свою слепую гордыню.

В ту же секунду из Тени пришёл неописуемо мощный магический удар. От его разящей силы стоящие неподалёку маги даже пошатнулись, почувствовали головокружение, тошноту, а от того, кто стал целью, вообще ничего не осталось живого… кусок сваренного изнутри собственной вскипевшей кровью мяса.

Энтропия такой силы была излишней, даже опасной для самого заклинателя, однако магистр пошёл на этот риск умышленно, чтобы наверняка убить за один удар и никакой припрятанный в кармане защитный амулет или маги-целители не смогли бы спасти наглеца. Увиденная картина расправы лишь оставила у него сладкое послевкусие мести за то долгое время, что он был вынужден терпеть неуважение со стороны юнца, который до самой смерти так ничему и не научился.

— Безумец! Он мог быть мне ещё полезен, — злостно глянула на мужчину Левая рука из-за того, что он её не послушал и действительно поверил, что она бы позволила уйти магу Венатори безнаказанным.

— В вопросах мести я предпочитаю действовать наверняка, — равнодушно ответил Безумец. В Канцлере Инквизиции мужчина, конечно, не сомневался, но кому, как не ему, знать, что даже брошенному на верную смерть человеку с кровавым раздробленным месивом вместо ног может повезти выжить и однажды воздать обидчикам по заслугам, поэтому сновидец предпочёл не рисковать. — К тому же он мне надоел.

— Не тебе одному, — поддержала его Кассандра, а вместе с ней и все остальные участники Инквизиции.

Спор не продолжился, да и были у них проблемы поважнее спора о судьбе какого-то там глупого мага.

— Всем гостям очевидно, что наше слово будет решающим в сегодняшних переговорах. Но каким будет это «слово»? — и как правильно заметила Жозефина, проблема у них не ограничивается только шокирующей задумкой венатори — есть ещё политика.

В отличие от того, что они думали вначале сегодняшнего долгого вечера, уже ни один советник не был столь однозначен в симпатии какому-то конкретному претенденту на трон, потому что, как выяснилось, никто не был искренен в своих мотивах и никому не хотелось помогать.

Селина ради победы над кузеном мало того, что рискнула жизнью своих же гостей, снизив количество стражи, так ещё и на Инквизицию спихнула всю грязную работу и ответственность за жизни гостей. Никто не удивится, что даже после победы она найдёт лазейку в сотрудничестве с Советом, чтобы им манипулировать. «И мы тут носимся, чтобы спасти… её?» — возмущённо подумали многие агенты. Гаспар в этом плане был куда более честен с Инквизицией, когда говорил о взаимовыгодном сотрудничестве, но его беспечность, позволение себе напиваться в столь ответственный момент оттолкнули даже изначально лояльных к нему соратников по военному ремеслу. Своим поведением непробиваемый прямолинейности ветеран показывает, что скорее он сражается за трон из старой капризной обиды, что более вёрткая и способная в дипломатических вопросах и Игре кузина когда-то давно обошла его и заполучила причитавшуюся ему по праву старшинства корону Орлея, а не на самом деле может и хочет лучше управлять страной. Ну и, конечно, он готов пойти на силовое решение вопроса, на штурм дворца, который не обойдётся без жертв среди гостей, из-за своей семейной обиды. Ну а про Бриалу никто и вспоминать не хотел, потому что эльфийка мало того, что откровенно бездействует, хотя прекрасно знает о покушении на императрицу и, вероятно, личности убийцы, так ещё только и ждёт повода, лишь бы ухватиться за промах Инквизиции и использовать это против тех, кто будет бороться как бы и за её жизнь тоже.

И в таком сомнительном «выборе» Совету приходится копаться… пришлось бы копаться, если бы они не были столь слаженной командой, где каждый на своём месте и филигранно исполняет свои обязанности.

— Нам необязательно выбирать. Мы сможем уговорить их заключить мир. Настойчиво уговорить, — с хитрой улыбкой произнесла Сенешаль.

— Для подобного хода мы должны иметь достаточно улик, — напомнила леди Монтилье, правильно догадавшись, что подруга говорит о неприкрытом шантаже участников переговоров.

— У нас они есть. Мы проделали большую работу, — заверила Лелиана.

Уверенность Соловья передалась всем, и никто бы не решился с ней спорить: шпионаж — это стезя именно их вездесущего Канцлера.

— В таком случае у нас остаётся последняя задача: не дать венатори исполнить свою задумку, — подытожил командор. — Я направлю всех солдат, которые у нас имеются, на поиски спрятанного лириума и вынос его за пределы Зимнего Дворца.

— Мы не успеем найти всё: Селина вскоре выступит перед гостями. Нужно устранить как можно больше магов Венатори и потянуть время для наших солдат — так, даже если мы кого-то упустим, им уже не хватит сил, чтобы сотворить заклинание достаточной разрушительности, — произнесла Лелиана, заодно глянула на магов, чтобы те подтвердили правильность её суждений.

— Но как? Если спрятавшиеся в зале тевинтерцы поймут, что мы пришли за ними, они сразу приведут в исполнение свой план, — отметил Каллен.

— Значит, должно случиться что-то непредсказуемое, никак с нами не связанное, — предложила Кассандра.

На какое-то время все погрузились в раздумьях, где бы Инквизиции достать непредсказуемый козырь из рукава. Впрочем, долго думать не пришлось, потому что этот «козырь» стоял сейчас среди них и сразу же насупился, когда поймал на себе не предвещающий ничего лёгкого внимательный взгляд тайного канцлера.

— Безумец, прошу вас возглавить небольшой спектакль.

— Леди Лелиана, вы утверждали, что моего «участия и не подразумевается», — не мог не указать сновидец на нарушение их договорённости.

— Вашего и не подразумевается — нам нужно участие лояльного мага Венатори, — задорно улыбнулась бард.

И хромой маг был вынужден признать своё поражение перед юридической хитростью Канцлера. Не то, что бы ему нравилась эта идея, однако бездействовать и надеяться, что второго Конклава удастся пережить с милости Создателя, ему нравилось ещё меньше.

— Это небезопасно для лорда-магистра. В зале ещё остаются гвардейцы Императрицы, — напомнила Жозефина.

— Если мы с Дорианом примем участие, то сможем обеспечить защиту в том числе от нападения издалека, пока Безумец будет искать через Тень замаскированных магов. Чем больше будет задействовано магии, тем достовернее выйдет представление, — предложил Солас, очень живо реагируя на идею Совета, можно сказать даже слишком заинтересованно. К его счастью, вновь всем было не до того, что бы задаваться вопросом, а почему это эльф-отшельник так воодушевился.

— А вблизи никого не подпустим мы с Кассандрой — храмовники никогда не позволяли путаться под ногами посторонним, если сражение идёт с опасными магами, — подбросил идею Каллен.

Пусть наспех предложенный план требует большей проработки, но уже было понятно, что это лучшая их возможность одержать долгожданную победу на невозможно долгом вечере.

В один долгожданный момент главная зала вновь полнилась народом, в гомоне желающим первыми узнать о результатах переговоров. Неважны цели прибытия каждого конкретного аристократа на сегодняшнее празднество или его отношение к происходящему — все в равно степени хотели сейчас слушать, поскольку понимали: какое бы решение ни будет принято, оно на них повлияет. Поэтому когда Императрица показалась перед подданными, зал тут же погрузился в безмолвие, ожидающий её слов.

С высоты главного яруса Селина смерила всех идеальным в своём спокойствии взглядом, заметила лживый отблеск каждой маски и начала свою речь. Неспешную, долгую, лишённую всяких точностей. Не могла же она прямо сказать, что переговоры не возымели успех и что не надеялась на это изначально.

Тем временем на нижнем ярусе, но также под взором всех гостей, стояли остальные члены императорского двора. Позже они поднимутся к Императрице, и им будет предоставлена возможность выступить перед знатью. Однако сейчас их умы были заняты далеко не подготовкой своей речи или её произношением — все они: Селина, Гаспар или Флорианна — знали, что вечер ещё не закончен. Даже хитрая эльфийка, вынужденная на правах посла стоять хоть и в стороне, но также на виду у всех, нетерпеливо ожидала, кто же сделает первый шаг, кто ошибётся.

Но, кто на самом деле сделает первый шаг и совсем не ошибётся, не угадал ни один из присутствующих.

Громкий грохот разбившегося стекла от попадания в него чего-то тяжёлого стал неожиданностью, заставил всех вздрогнуть, а впечатлительных дам, стоящих поблизости, — ещё и взвизгнуть. Голос Императрицы стих, а сама она внимательно глянула в ту сторону зала, где теперь красивый витражный рисунок уничтожен уродскими трещинами, а сверху окна и вовсе зияла дыра. За ней и все остальные глянули в ту же сторону, пытаясь обдумать столь незапланированный никем акт вандализма.

Благодаря всеобщей отвлечённости, ворон, залетевший в зал через приоткрытое окно у противоположной стены, остался незамеченным. Лишь когда чёрная дымка опустилась на середину зала, вторженец наконец-то был обнаружен.

— Пожалуй, вы достойны похвальбы за столь пронзительную речь, императрица, — лучшего признания в своих бессилии и бесполезности и придумать сложно. Как жаль, такое откровение прерывать.

Неприкрыто насмешливый, грубый голос разнёсся по залу, испугал всех. Через миг уже все обнаружили стоящего в самом центре происходящего чужака, человека в темных одеждах. Его плащ из грубой кожи выбивался из окружения, точно был предназначен не для орлейских празднеств. Да и вообще не для празднеств. Перчатки, вдоль всей тыльной стороны которых проходили металлические пластины, и чешуйчатая накидка под плащом для защиты груди говорили о том, что вторженец прибыл не на праздник, а на бой. Бой, в котором он уже победил, поскольку человек всем своим видом выражал уверенность, превосходство. Из-за глубокого остроконечного капюшона никто не видел его лица, но его белые губы были искажены в ухмылке, которая не скрывала оскал зубов.

— Назовите себя и причину своего столь бестактного появления! — требовательно заявила Селина, смотря на него с высоты. Пока ещё она хорошо скрывала страх перед неизвестным, а вид уже спускающихся по лестнице гвардейцев, которые планировали схватить нахала, придавал ей большей решительности.

Но гости слишком рано понадеялись на успех стражи, поскольку их приближение лишь рассмешило венатори. И это был настоящий пугающий смех, на грани безумного. А затем зал заставил содрогнуться грохот, вспышки от неестественного света ослепили всем взор. Вокруг неизвестного человека, казалось, вскипела Тень, волны магии и потоки энергии окружили его. Он сам стал источником магии — по крайней мере вокруг его странного посоха заклубилась дымка. Неожиданно все присутствующие почувствовали ком страха, вставший в горле, панические мысли, которые никак не получалось подавить самоконтролем, будто они пришли в их головы насильно. В один момент раздался крик ужаса: некоторые гвардейцы бросили своё оружие, упали на колени, схватились за головы, окончательно потерявшись в происходящем. Морок, на них насланный, лишил их хоть какой-то возможности отличить мир реальный от видимых ужасных образов, создаваемых их поражённым разумом самостоятельно. Это заставило уцелевших солдат, которые не проходили храмовничье обучение и не знали, как правильно реагировать в момент энтропийной атаки на разум, дрогнуть, сбавить темп своего наступления.

Данного промедления и всеобщей дезориентированности хватило, чтобы врагов стало больше. Никто не заметил, ни как они проникли в зал, ни как спрыгнули на нижний ярус, но теперь рядом с чужаком стояло ещё двое в похожих, только менее помпезных, одеждах. В их руках были посохи, которые они тут же использовали по назначению и направленной магической атакой отправили оставшихся твёрдо стоявших на ногах гвардейцев на пол.

В тот момент зал осознал, что это были маги, тевинтерцы, венатори, и вспыхнула паника. Люди начали в ужасе отступать назад, желая забиться в самые дальние углы, лишь бы быть подальше от эпицентра магии. Когда же отступать уже было некуда, а главные двери оказались закрыты, гости затихли, замерли в оцепенении, просто надеясь, что происходящее их не коснётся.

— Если вам кажется, что это сделает последние минуты вашей жизни менее бессмысленными, то я удостою вас ответом, — главный маг точно наслаждался произведённым впечатлением, то-то говорил он с откровенной насмешкой. — Перед вами вестник слова единственного, кто достоин звания Бога! Ибо Создатель — ложь, и лишь Корифей способен наставить на праведный путь, вернуть миру былое величие!

Надо отдать Селине должное: в отличие от остальных, она даже на шаг не отступила, однако руки её заметно дрожали, а сама она уже не находила той же смелости, чтобы вести с нападающими переговоры. Правительница могла лишь испуганно смотреть, как магия поглощает зал и как тут и там воздух сотрясается от яркой искры и огненных потоков.

Вся имперская стража пережила первый удар, поэтому, поднявшись, они обязательно бы продолжили атаку. Однако вдруг на нижнем уровне оказываются советники Инквизиции. Два храмовника, подняв щиты, бесстрашно встали перед магами, загораживая собой хороший обзор на членов имперского двора, тем самым перетягивая внимание врагов на себя. Один из магов-подчинённых разразился гневной тевинтерской тирадой и атаковал храмовников, второй его в этом поддержал — от его властного, всепоглощающего голоса, вещающего о смерти, у всех сердце в пятки уходило, из-за чего никто даже не заметит, что слова, которые он произносил, взяты далеко не из тевене. Однако защитники знали, что делать, и заклинания магов не сумел их даже ранить. Солдаты императрицы, видя эти самоотверженность и профессионализм, не подумали возразить приказу не властного над ними командора Инквизиции, а подчинились и отступили, чтобы делать то, что они точно умеют лучше: защищать правителя и сражаться с противником, не владеющим бесчестной магией.

— Псы Инквизиции, наконец-то. Не скажу, что наша встреча приятна, однако большая удача, что и вы решили поучаствовать в этом фарсе. Удача для нас, конечно же, — даже появление серьёзного противника никак не озаботило главного Венатори — он продолжал говорить с пренебрежением к врагу и неподдельным удовольствием для себя.

— Хватит болтать, трус! Сражайся, а не прячься за своими пешками, — рявкнула грозная воительница.

— Вы, церковники, как всегда утомительны. Какая радость, что никто сегодня этого зала не покинет живым.

Слова венатори посеяли новую волну паники, даже слёз, раздавшихся где-то в стороне.

— Что за чушь?!

— Пока шёл данный разговор, наши люди уже захватили дворец и ждут только команды, чтобы его взорвать. Чего не смогли сделать кунари, — улыбнулся маг, а потом обратился к также смотрящей на него с ужасом правительнице. — Старший желает вашей смерти, дорогая императрица. И я с радостью исполню Его приказ. Интересно, как скоро «цивилизованный» Орлей, оставшись без правителя, сгрызёт сам себя? Не терпится это узнать, увидеть, как весь юг погрузится в хаос, а от этого злачного местечка, которое вы ещё называете страной, останутся только выжженные земли.

— Что ты несёшь, маг?! — страшные слова, сказанные с таким задором и мечтательной лёгкостью, способны заставить побледнеть любого, оказались разбавлены ещё более неожиданным выкриком, искренне возмущённого убийцы. — Это я должна убить Селину. Старший обещал мне передать правление Орлеем после своего возвышения!

Все: гости, солдаты, храмовники, разряженные венатори — уставились на кузину Императрицы, которая и столь нежданно возразила.

А вот и искомый Инквизицией убийца Селины. Сам себя выдал.

— Флорианна… — брат, шокированный словами сестры даже ещё больше, чем речами мага, только и мог отшатнуться от неё, не веря услышанному.

Но саму герцогиню ничуть не волновало, что одной своей фразой она полностью выдала себя и своё предательство, — её злило лишь то, что вторгшиеся венатори говорят о совсем иных планах.

— Сопорати считает, что ей действительно будет место в мире, который соткёт истинный Бог? Ты ещё глупее, чем о тебе говорили. Хотя не могу не поблагодарить за то, что собрала ваше прогнившее дворянство в одном зале и провела наших солдат во дворец — это сохранило наше драгоценное время, — с улыбкой маг Венатори откровенно насмехался и провоцировал.

И раздосадованная герцогиня на эту провокацию повелась. Её рука скользнула между складок подола и схватила припрятанный кинжал. Неизвестно, хотела ли Флорианна совершить задуманное и метнуть кинжал в Селину или желала отомстить венатори, которые её обманули, однако никто этого не узнает, потому что метко брошенный Соловьём, которую никто даже не найдёт в толпе, другой кинжал влетел прямо в руку герцогини, пронзив насквозь. Женщина закричала от боли. Отныне она неопасна, и потому что такое серьёзное ранение помешает ей повторить атаку, и потому что переборовший удивление герцог оказался рядом с сестрой и тут же её обездвижил, доказывая, что с возрастом он свои навыки не растерял.

Как только убийца была нейтрализована, очень заметно и нехарактерно отреагировали некоторые шуты. Среди них были замаскированные маги, которые ожидали убийство императрицы и начавшуюся после этого неразбериху как сигнала для начала создания заклинания, которое способно уничтожить дворец вместе со всеми гостями. Конечно, появление трёх венатори стало неожиданностью и для них, поэтому они не были уверены в своих дальнейших действиях.

Потерей контроля и неуверенностью они себя и выдали, по крайней мере большинство из них.

— Na via lerno victoria!

Слова на тевинтерском языке раздались по округе, прозвучали, как что-то ужасающее, смертельное заклинание, приговор. В тот же миг магические потоки, словно грозовые тучи, сгустились над головами всех присутствующих. Казалось, что дышать стало тяжело: магия забирала даже воздух.

Кто на самом деле знал, что это любимое имперское изречение значит, его не испугается, но для них предназначалось не оно, а вся эта клубившаяся и в Тени, и в реальности магия, которая по приказу своего хозяина в один момент со страшным гулом сорвалась и огромной волной нахлынула на вражеских магов, не давая им даже шанса. Сила удара рвала пространство — заискрился воздух, и с теми же последствиями рвала тела жертв. Только если для Завесы это не критично — она быстро затянется, то вот для замаскированных венатори — смертельно.

Вот почему некоторые шуты, а также затаившиеся гости повалились на пол в эпилептическом припадке, крича от боли до срыва голоса. Тех, кто оказался более стойким или подготовленным к атаке, добили два других мага, не сдерживая себя в фантазии.

И когда, казалось, что худшее уже неизбежно, вдруг за считанные мгновения обстоятельства развернулись в прямо противоположную сторону. Через до этого запертые извне двери в зал вбежали солдаты Инквизиции, тут же оцепляя всё помещение. Стоявшие в центре маги замешкались, яростно закричали, что всё пошло не по плану и солдат враждебной организации они не ожидали увидеть, из-за чего якобы в панике и нарочно ослабили защитные заклинания, чем храмовники воспользовались и в ту же секунду бросились на них.

Что именно произошло внизу не увидел никто: было ли это отчаянное последнее заклинание проигравших с позором венатори, или храмовники применили свои умения, чтобы сразить опасных магов. Тем не менее когда магический хаос покинул реальность, двух побеждённых и побитых заклинателей герои вечера уводили восвояси под благодарственные аплодисменты спасённых гостей. А на месте главного и самого болтливого мага остался лишь радиально подпалённый пол — никто не сомневался, что он был убит храмовниками, которые обернули его магию против него самого и жгли до талого.

— Превосходно, Гаспар. Твоя сестра собиралась убить Императрицу и провела во дворец Венатори, которые чуть его не взорвали.

— Я тебе говорил уже, Бриала, что я ничего не знал об её планах. А вот ты знала, но даже не посчитала нужным предупредить.

Гости приходили в себя после произошедшего, пускались в бурные обсуждения, в равной степени как винили главных действующих лиц переговоров, что допустили безумных Венатори в зал, так и боготворили за спасение своих жизней — помнили как храбро противостояли советники страшному тевинтерскому магу, в чьих словах были ещё более страшные намерения. А вот членам императорского двора, которых произошедшее шокировало не меньше, надлежало быстрее переварить увиденное и решить, что теперь делать. С этой целью они покинули гостей и вышли из зала на большой балкон, предназначенный для частных бесед.

Пережитое эмоциональное потрясение, конечно же, сразу вызвало ссору у оппонентов, попытки обвинить друг друга в катастрофе, которая только чудом не произошла.

— Довольно! Взаимными обвинениями мы не добьёмся мира для нашей страны, — но Селина весьма грубо пресекла этот спор.

Женщина была встревожена не меньше остальных, еле сдерживала тревожные мысли «а что если», её осанка потеряла былую ровность, поэтому Императрица сейчас меньше всего хотела разбираться в домыслах и пустых обвинениях — ей хотелось услышать факты, чтобы наконец-то судьба переговоров была решена. Столь смелое нападение Венатори доказало им всем, что дальше гражданская война продолжаться не может, если они хотят, чтобы их страна хотя бы продолжила своё существование, а не пала беспомощной жертвой перед амбициями Корифея.

И за этими фактами Селина пожелала обратиться к Инквизиции. Никто уже не сможет пренебречь присутствием Совета, точно не после того, как ими был предотвращён страшный теракт. Это понимали все стороны переговоров, поэтому они синхронно повернулись лицом к советникам, терпеливо ожидая их слов.

— Совет Инквизиции, прошу. Какими станут ваши слова?

Пока стояла паника, советники стали образцом спокойствия и уверенности. Они быстро взяли под контроль порядок в зале, как и за его пределами. Отныне, когда большая часть дворца под их контролем, главные маги Венатори были убиты, а солдаты смогли найти и вынести немало спрятанного лириума, их спокойствие было оправдано. Это можно было считать полноправной победой, если бы, конечно, опять не вмешалась политика.

Даже под взором сторон конфликта Совет не спешил со словами. И в первую очередь, они переглянулись, чтобы убедиться, что все согласны придерживаться заранее обговорённого плана.

— Благодаря информации, которая была нами собрана за этот вечер, Инквизиция отказывается принимать чью-либо сторону в проводимых переговорах, — от лица Совета начала Жозефина.

Пусть слова Посла прозвучали по-детски, но ни один из соперников не позволил улыбнуться, понимая, что Совет не просто так отказался выбирать, а решил протолкнуть свою позицию.

— Ваше величество, вы снизили количество стражи, чем Венатори и воспользовались во время захвата дворца, и умышленно возложили ответственность за обеспечение безопасности на Инквизицию, стороннюю организацию. Всё это было сделано для того, чтобы Великий Герцог беспрепятственно отдал приказ о начале штурма, что стало бы поводом для казнить за предательство. Вы изначально знали о его планах и иного исхода не желали получить от переговоров.

— Селина, это вершина двуличия даже для тебя, — произнёс удивлённый кузен.

Императрица промолчала, не видя смысла отрицать очевидное.

— Герцог Гаспар, вы намеревались захватить дворец с помощью своих шевалье и наёмников, поставив жизни всех присутствующих под угрозу. Также вы угрожали Совету Герольдов, что привело к смерти эмиссара Филиппа от кинжала с вашим гербом, — хмуро продолжил за соратницу Каллен. Командор Инквизиции оказался очень разочарован в старом шевалье за то, что он ради собственных амбиций поставил на кон жизни подданных и подчинённых. Для сэра Резерфорда это было просто немыслимо.

— Штурма так и не произошло, а убийство, очевидно, было подставным — воспротивился было Гаспар, что всё это лишь косвенные улики, и не так уж ему навредит их раскрытие.

— О, можешь себя обманывать и дальше, но даже этих слов будет достаточно, чтобы уничтожить всё твоё влияние, — усмехнулась Бриала, осаждая простодушного вояку.

— Тем не менее герцог проявил доблесть в момент нападения, обезвредив агента Венатори, — напомнила Лелиана, что Гаспара нельзя назвать главным проигравшим.

Вспомнив этот момент, его соперники даже с искренним одобрением посмотрели на мужчину, посчитав, что старый вояка ещё хоть на что-то способен в Игре. Никто не может сказать наверняка, чем шевалье руководствовался, когда бросился обезвреживать родную сестру: на самом деле ли он как военный думал о защите гражданских, сработала ли на автомате его солдатская выучка при виде опасности для правителя, или он действовал умышленно, из корысти, зная, что двор положительно оценит его действия, — но в любом случае этот поступок получил одобрение, и никто уже не спешил бросаться обвинениями, что он был соучастником сестры.

— Некоторые слуги являются вашими шпионами, посол Бриала, поэтому вы были прекрасно осведомлены о происходящем во дворце и личности агента Венатори, однако данные сведения утаили. Учитывая это и известные диверсии ваших агентов против обоих сторон во время гражданской войны, можно говорить об умышленном срыве переговоров.

Эльфийка, конечно же, насторожилась. Сенешаль озвучила ещё мягкую форму обвинений, которые ей можно выдвинуть, но всем было понятно, что с тем же успехом можно сказать, что она была косвенным соучастником Венатори и вполне желала смерти Императрицы.

— Какой исход убедит вас сохранить всё озвученное в тайне? — выслушав все обвинения, спросила Селина. Ей не нужно было больше доказательств, что в руках Инквизиции есть провокационная информация на каждого из соперников.

— Мы настаиваем, чтобы Война Львов окончилась мировым соглашением, а Гаспар де Шалон стал первым советником Императрицы Селины Вальмон, — подытожила леди Монтилье.

— Послу Бриале же настоятельно рекомендуется прибыть в Скайхолд для дальнейшего обсуждения сотрудничества с Инквизицией во избежание появления слухов о её бездействии во время пожара в эльфинаже Халамширала, — произнесла Левая рука, не отказавшись от шанса завладеть шпионской сетью эльфов Орлея.

Разумеется, эльфийка догадалась, о каких слухах идёт речь и что убийство шпионки-свидетельницы тех событий сорвалось. Да даже Гаспар понял намёк и, не смущаясь, рассмеялся.

— Если Инквизиция действительно считает, что сможет этот «мир» контролировать продолжительное время, то она слишком самонадеянна, ведь не смогла мир поддерживать даже один вечер и не подпустить в главный зал венатори, — пока Бриала мириться не собиралась и указала на пробел в якобы вездесущности Совета и хваленного Тайного Канцлера в частности.

Тогда и остальные орлесианцы навострили уши, с интересом прислушались к эльфийке, чьи слова указывали на немалый промах Инквизиции. Ведь получится, что нет победителей на сегодняшнем вечере — и Совет не сможет им что-либо диктовать.

Однако такой выпад оппонентки ничуть Соловья не обескуражил, а лишь, наоборот, вызвал таинственную, пугающую улыбку.

— Маг, покажи себя, — неожиданно, будто в никуда, произнесла Лелиана. Однако на самом деле её слова были адресованы весьма конкретному человеку, сейчас за ними наблюдавшему, просто она обратилась к нему максимально обезличено, чтобы не выдавать ни происхождения, ни имени, ни лишь косвенного отношения к Инквизиции.

Не успели неосведомленные и задаться вопросом: с кем Канцлер вообще разговаривает, как вдруг в тёмном углу, снова словно из ниоткуда, появился человек в уже знакомых тевинтерских одеждах. Тот самый. Чьё появление никто не мог предречь и к нему подготовиться. Чья ужасающая магия поглотила зал, от которой доблестные защитники разлетались, как пушинки. Чьи слова грозили принести смерть и разрушения всему дворцу — а затем и всей стране. Который был безумец в своей преданности божественному лику Старшего. И этот человек должен был быть убитым храмовниками, как враг, как злостный террорист.

Однако сейчас он стоял здесь, за спинами советников, точно подчиняясь их приказам.

Вид человека, который нагнал ужаса и жути на весь двор, отчего многие уже прощались со своими жизнями, заставил остолбенеть всех участников переговоров. А когда пришло понимание, что всё произошедшее, чудом пережитое покушение, было лишь спектаклем, они просто лишились дара речи.

Никто больше не посмеет усомниться, что сегодня победа в Большой Игре досталась Инквизиции, причём безоговорочная.

— Туше, Тайный Канцлер, — спустя какое-то время произнесла Бриала в поклоне, признавая победу соперницы в их негласном противостоянии двух шпионов, и обязалась исполнить «рекомендацию»: явиться в Скайхолд.

В конце концов были вынуждены подчиниться и остальные.

Конечно, спорщикам подобные полумеры не нравились: Гаспар хоть и будет приближен к императорской власти, но императором так и не станет, а Селина уже не сможет так просто игнорировать путающегося под ногами кузена, не считаться с его мнением. Не за этим они развязали войну. Однако никто из них не подумал возмущаться, прекрасно понимая, что этот компромисс — самая приемлемая вынужденная плата за молчание Инквизиции и… проигрыш ей. Данный компромисс точно лучше, чем потерять влияние среди аристократии, а впоследствии, возможно, и лишиться короны — для Селины, или лишиться головы за предательство — для Гаспара.

На этом переговоры подошли к концу. Но не закончился вечер. Императрица вновь выступит с речью, уже более однозначной, чем в прошлый раз, объявит о мире, праздник для гостей продолжится. Инквизиции же предстоит продолжить обыск всего дворца, систематизировать все полученные сведения, а потом уже более подробно обсудить с правителями дальнейшее сотрудничество.

Но к делам они вернутся позже, возможно, даже завтра, а пока все единогласно взяли перерыв на отдых. Когда балкон, на котором только что вершилась история, сторонами переговоров был покинут и Инквизиция осталась одна, советники позволили себе наконец-то спокойно выдохнуть, с улыбкой порадоваться окончанию безумного вечера и поздравить друг друга с колоссальной проделанной работой.

— Молодец, малефикар. Сыграл правдоподобно. Мне почти вновь захотелось тебя прибить.

Когда Безумец перестал стоять в тени и изображать статую, а подошёл к советникам, то также удостоился похвалы от Кассандры.

— А мне всегда казалось, что это твоё обыденное состояние, Искательница, — магистр гораздо скептически отнёсся к услышанному, а может вновь провоцировал умышленно. Так или иначе, но после таких слов он, разумеется, попадёт под недружественный взгляд.

— Представь себе — нет. Например, сейчас я просто хочу тебе врезать!

И вот ненавистные друг другу магистр и Искатель вновь стояли слишком близко, чтобы с каждой секундой их молчаливых гляделок всё только обострялось и грозилось перейти во что-то гораздо опаснее обычных угроз.

— Господа, прошу не разрушать своим примером мир, который с таким трудом нам достался, — на этот раз Жозефина встала между ними, в вежливой форме останавливая их конфликт.

Собственно, дальше находиться на балконе и Совету было незачем, поэтому они начали расходиться. Первой ушла Кассандра, за ней — Каллен, желающий вернуться к своим солдатам и помочь им с обыском, чем ещё хотя на час задержаться на публике, затем, обменявшись с подругой парой фраз, балкон покинула Жозефина, спокойней всех воспринимая необходимость продолжать пребывать на празднике, тем более у неё освободилось время для надзора за младшей сестрой, чтобы та опять с каким-нибудь музыкантом не успела закрутить роман.

У Лелианы тоже не было причин предаваться одиночеству, однако она пока решила не уходить и не возвращаться к работе.

— И вновь я становлюсь свидетелем вашей победы. Как и говорил, — а вот и причина её желания задержаться: маг также пока не спешил отправиться восвояси.

Безумец в своих шуточных словах ссылался на сказанное им недавно, когда они встретились в конюшне резиденции Халамширала. Вспомнив ту их беседу, Лелиана улыбнулась и лишь затем обернулась к собеседнику.

— Но как я и говорила, вы торопите события. И сегодня могли лично наблюдать, сколько труда стоит за этой победой.

— И я впечатлён, — на этот раз магистр согласился.

— Но опять скажете, что впечатлены только моей работой?

— А вы вновь попросите не рассматривать ваши заслуги отдельно от Совета?

То, что ожидаемая похвальба с его стороны и ответное исправление — с её переросли в шуточное прорицание, собеседников искренне рассмешило.

Во время их беседы мужчина стоял и пытался, наконец, снять одеяние венатори, которое на него нацепили, а Соловей не без задора наблюдала, как безрезультатно маг даже не может расправиться с перчатками, потому что никогда не носил боевое обмундирование. Когда его дело окончательно начало казаться безнадёжным, она решила прийти ему на помощь.

— Каковы ваши впечатления, господин Фауст? Вы выглядите вполне умиротворённым для того, кто нехотя согласился поучаствовать в моей авантюре, — благодаря уже заданному дружественному тону их беседы следующий вопрос Сенешаля хоть и был о насущном, но всё таким же простым.

Впрочем, и не было у неё причин на гнетущее настроение, потому что женщина сама была очень довольна успехом её изначально сомнительной задумки, которая была исполнена лучше, чем она даже предполагала. Не в последнюю очередь благодаря магистру, который прям-таки вжился в роль безумного фанатика. А уж общими усилиями у магов получилось создать точно незабываемое магическое представление.

— Если быть искренним, то всю жизнь мечтал так сделать: говорить всякую чушь перед власть имущими и не понести за это никакого наказания.

Безумец выглядел ужасно довольным, его белые глаза горели несвойственной спокойному магу энергией, задором, когда он вновь и вновь переживал свою сценарную игру перед публикой, сравнивая её с давно позабытыми детскими шалостями. Точно не могла Лелиана сказать, взбодрила ли так мужчину главная роль в их небольшом, но эффектном спектакле, или это сказывалось лириумное зелье немалой концентрации, которых маги наглотались, чтобы не истощить свой магический резерв и позволить себе самые красочные заклинания. Но в любом случае Левой руке нравился его непосредственный задор.

Вскоре тяжёлые перчатки были сняты, мантия тоже, а затем эти вещи были брошены с балкона за ненадобностью. Дальше сновидец поспешил привести в порядок родную мантию, смятую во время спешного переодевания, щепетильно поправить рукава, высокий ворот, полы, будто собирается явиться на бал. Но в действительности порядок в одежде ему был нужен для собственного комфорта. Тем временем Сестра Соловей про себя отметила, что пусть в обмундировании венатори он стал выглядеть солидно, более воинственно из-за металла в отделке, но привычный облик мужчины, его обманчивая слабость, казались ей куда приятней, роднее.

— Леди Лелиана, позвольте из эгоистических побуждений ещё отнять толику вашего драгоценного времени и пригласить на частную беседу? — это следующее, что магистр сказал, когда привёл одежду в порядок. Очевидно, пока расставаться с собеседницей он не намерен, чему и она, собственно, была не против.

— И какое же место вы избрали для нашей дальнейшей беседы, господин Фауст? — Лелиана прислонилась спиной к балюстраде балкона, ничуть не скрывая заинтересованности, однако, повторила наигранную чопорность слов сновидца.

— Какое угодно будет вам. Лишь бы оно не было столь же людно, — несмотря на общую театральность их слов, нежелание мужчины находиться рядом с гостями было абсолютно искренним, и, в отличие от неё, одиночество он бы предпочёл охотней, чем суету Игры.

Шпионка дала ответ не сразу, с таинственным взглядом, который не способен расшифровать даже тевинтерский магистр, она дразнила собеседника своим молчанием. Отчасти Лелиана также металась в сомнениях, не была уверена, стоит ли ей покидать зал, соглашаться на ещё более бесполезную встречу, фактически баловство, которая, очевидно, не принесёт ничего полезного с практической стороны. Однако аргументов «за» всё же оказалось на порядок больше.

— В таком случае — догоняйте! — как итог совсем неожиданно произнесла женщина, отвлекла внимание секундной задорной улыбкой, а затем перепрыгнула парапет и сиганула вниз, без проблем перебравшись на нижние ярусы дворца.

Вмиг оставшийся на балконе в одиночестве мужчина, разумеется, оказался обескуражен. В хорошем смысле. И поэтому поддался ещё одной оставшейся вроде бы в далёком детстве шалости — догонялкам, — и вороном устремился вслед за бардом, продемонстрировавшей превосходные атлетические способности.

— В шестнадцать лет я впервые посетила Вал Руайо и оказалась им безнадёжно ослеплена. Этот город прекрасный, очень яркий и богатый — он совсем не был похож на тихую прибрежную виллу, в которой я прожила всё детство.

— Тогда ваша натура авантюристки смогла раскрыться в полную силу?

— Нет — несколько позже. Когда я обучилась искусству барда и смогла с головой окунуться в приключения, в ходе которых исколесила точно весь Орлей. А в первую свою поездку я лишь беззащитно поражалась всему, чего только смогла увидеть. Наверное, это выглядело очень смешно со стороны.

Их безвинная беседа, зашедший совершенно случайно разговор о прошлом заставили Лелиану улыбнуться, вспомнить о самых счастливых и беззаботных временах своей жизни. Улыбка стала ярче от мыслей о двух друзьях, с которыми она и исколесила весь Орлей, встревая во всевозможные передряги, но не продержалась долго. Ведь последняя подстроенная «передряга» навсегда перевернула жизни их трио, воспоминания о которой породили тень печали на лице барда, а затем и вовсе улыбка была стёрта тем, как быстро её странствия и беззаботная жизнь подошли к концу, как погиб один из её друзей и как подруга и наставница обернулась предателем и опасным врагом. И чтобы эти лишние эмоции не испортили их дружескую встречу, Соловей предпочла просто завершить разговор о своём прошлом.

Безумец, который был увлечён рассказами барда, заметил резкую смену настроения и с пониманием к этому отнёсся, поэтому она не получит от него неуместных в данной ситуации вопросов. Магистр сделал вид, что эта беседа и вовсе ему неинтересна и он не хочет слышать продолжения, за что Лелиана была ему благодарна.

Два увлечённых собеседника прогуливались по купальням, запертой в данный момент части внутреннего двора Шато Лион. Купальнями это место называлось не только из-за наличия искусственного водоёма для, собственно, купания, но из-за того, что здесь буквально царствовала вода: всюду были декоративные водоёмы, фонтаны, водопады, даже сложные гидравлические устройства, создающие ниспадающий поток воды под каменными арками, фактически водяную стену. И, разумеется, всё это журчало, капало и в общем шумело.

— А что насчёт вас, каковы ваши впечатления после знакомства с орлейской архитектурой? — чтобы не зацикливаться на своём прошлом, Лелиана решила спросить у магистра, который своими речами, переходящими в заумные лекции, способен отвлечь от чего угодного, и она была не против его послушать.

— Ожидаемые: отрицательные. Орлей во многом подражает Империи: в богатстве и помпезности, а также гигантизме зданий, чего несвойственно, например, Ферелдену. Но излишняя яркость и пестрота меня отталкивают: я привык к более строгим и контрастным цветам Тевинтера. А если же сравнивать с эльфийской архитектурой, то отличия будут те же: элвен предпочитали строить из белого камня, однако они относились к цветам намного осмысленнее, я бы сказал: даже сакрально. Если найдётся что-то яркое и цветное, то с большой вероятностью это будет настенная фреска, витраж или мозаика с изображением какого-либо мотива, но чаще всего — религиозного. Такого расточительного, иногда даже безвкусного обращения с цветами позволяет себе только Орлей. Однако из этого и создаётся его самобытность, что я никак не могу оставить без внимания. В хорошем смысле. Ведь, например, Вольная Марка лишь эксплуатирует наследие, которое при этом не признаёт.

Лелиане просто приятно было послушать эти размышления, и она не думала их оспаривать. Конечно же, разница культур сказывается на оценке. Женщина была уверена, окажись она в Тевинтере, то она также бы ходила и кривилась от его излишней мрачности и магичности.

— Также я не могу понять такое увлечение водой, — дополнил Безумец, говоря уже скорее не про весь Орлей, а конкретно про Дворец, который мало того, что имел такой уголок водного мира, так ещё и весь его фасад окрашен в голубой цвет.

— Для жителя побережья вы слишком пренебрежительны к воде, — не могла не вспомнить Лелиана давно замеченное противотечение.

— Я всю жизнь прожил в окружении запаха соли и сырости — нет ничего удивительного, что это могло надоесть. Но также как житель островного города, который со всех сторон окружён морскими водами, непригодными к употреблению, мне кажется дикостью такое нерациональное использование пресной воды.

К тому времени они подошли к одной из водяных стен.

— Несмотря на «нерациональность» признайте, магистр Фауст, что даже вас это способно заворожить.

Ниспадающий ровный поток воды, лившийся перед ними, был весьма необычным зрелищем, кто-то назовёт его даже магическим. Лелиана решила приобщиться к этой «магии», сняла перчатку и коснулась искусственного водопада рукой. Действительно, получилась магия: натыкаясь на преграду, вода расступалась перед её рукой, как будто на самом деле подчинялась, а стихия была подконтрольна.

Такие попытки подражать магам для Безумца были смехотворны, поскольку ему была дарована способность владеть настоящей магией и менять реальность, а не довольствоваться какой-то иллюзией, но мужчина, однако, промолчал, признавая, что для сопорати такая попытка уподобиться вполне простительна, даже похвальна. Да, женщина не управляет реальностью, но она видит в обыденном что-то большее, красоту стихии, которая одновременно и податлива, и разрушительна, способная уносить в пучины моря целые города. Не каждый маг может похвастаться той же созидательностью и тащит что-либо из Тени в обыденность из сугубо практических соображений.

Как итог сновидец постепенно заинтересовался действиями женщины, проникся задором её настроения, тоже ему поддался и решил в шутку подтолкнуть Соловья в спину тростью по направлению к потоку воды, будто бы намеревался, чтобы она прошла через него и намокла. Но толчком это нельзя назвать, поскольку бард даже на шаг не сдвинулась с места, зато была отвлечена и тут же глянула на мужчину, требуя объяснений, но увидела лишь беззаботность на его лице. Он знал, что сил толкнуть ему не хватит, поэтому изначально и не старался всерьёз, однако намёк и помыслы на такую подлость в его действиях заставили Лелиану мстительно прищуриться. А через секунду уже она хватает его за плечо и толкает в сторону воды. И вот этот толчок был сильным, моментально выбивший слабого человека из равновесия.

При падении с наигранным восклицанием мужчина успел схватить её за руку. Соловей поддалась моменту озорства и позволила себя утянуть следом, хотя, в отличие от него, на ногах она бы могла вполне устоять.

И вот они уже лежали на полу по ту сторону водяной стены, падение через которую намочило им одежду и волосы. Но последнее их ничуть не волновало, и два взрослых человека, позволивших себе детскую шалость, просто смеялись, ничуть не смущаясь произошедшей нелепости. А когда смех как реакция на нестандартность произошедшего их отпустил, они глянули друг на друга по-новому, как заядлые заговорщики. В общем-то так и было, ведь этот маленький секрет, момент совсем не серьёзного поведения, навсегда останется между ними.

Первой встала на ноги Лелиана, а затем помогла подняться более недееспособному в этом плане магу, заодно с искренней обеспокоенностью поспешила удостовериться, что падение прошло для него также без последствий. А позже они спокойно продолжили свой неспешный путь.

Постепенно мощённая белая плитка вывела двух собеседников на очередную смотровую площадку, и их прогулка по ночному внутреннему двору на этом закончилась. Сбросив на парапет сырые камзол и черный плащ, они решили остаться здесь.

Под свет луны, освещающий округу, Безумец вглядывался вдаль и дивился природной красоте окружения. Зимний Дворец находился за городом, на холме простирающейся по подножию долины, на которую вид и открывался. Мужчина теперь мог понять, почему эльфы Дол когда-то выбрали эту местность для своей столицы и почему Шато Лион хоть несколько раз приходил в упадок или сгорал из-за восстания эльфов, но всё равно упорно восстанавливался или перестраивался на этом самом холме. Данная долина достойна находиться на полотнах самых именитых пейзажистов.

— Не могу искренне не поблагодарить вас, магистр Фауст, за помощь и проявленную инициативу, ещё большую, чем от вас требовалось.

Лелиана стояла рядом и наблюдала ту же картину природного великолепия. Но если данный пейзаж будил в мужчине полёт мыслей, способный его утянуть даже в исторические дебри, то Канцлер только всё больше возвращалась в реальность происходящего, от которого они отвлеклись. И эти слова предзнаменовали окончание их недолгой встречи, ставшей глотком свежего воздуха.

— Значит, могу ли я рассчитывать, что вы проявите ту же инициативу для исполнения своей части нашего уговора?

Лелиана улыбнулась от напоминания, чего ей будет стоить помощь магистра. Конечно, просьба побыть его проводником по столице Орлея не могла не смешить своим абсурдом, но, наверное, ещё больше её забавило, что маг ничуть не шутил и настроен действительно получить такую «плату».

— Если вы это сделали, чтобы впечатлить меня и добиться той же самоотдачи, то вы старались зря. Я не и собиралась искать способ обойти нашу договорённость.

— Однако это была хоть какая-то для меня гарантия, учитывая, что я заключил договор с Тайным Канцлером, — поддел Безумец. Не то, что бы он всерьёз желал обвинить именно эту женщину в бесчестии, однако очевидно, что орлесианский бард — это даже близко не идеализированный доблестный шевалье.

— Тогда вы понимаете мои сомнения, ведь я была вынуждена обратиться за помощью к древнетевинтерскому магистру, чей сородич чуть не устроил в Зимнем Дворце второй Конклав, — ответила Лелиана с той же язвительностью.

И вместе с тем Соловей вдруг для себя отметила, что сейчас её уже не так забавляли попытки магистра совершить укол в сторону подлости её ремесла, потому что для него она уже… не Тайный Канцлер. Он слишком много видел и знает, и она ведёт себя с ним слишком открыто, даже раскрепощённо, что совсем недопустимо для пугающей одним своим видом молчаливой Левой руки.

И сомниари — нет бы упрекнуть — лишь только большей эту раскрепощённость в беседах с ним поощряет.

Прям как сейчас.

— Прежде, чем завершить нашу с вами встречу, не могу не спросить: леди Лелиана, вы подарите мне танец?

Прислонив трость к балюстраде, Безумец встал напротив женщины и без доли жеманства элегантно поклонился, протягивая руку в приглашающем жесте.

Чего-то такого в завершение их встречи Канцлер и ожидала, считая постоянные неожиданные поступки мужчины его умышленной забавой, чтобы сбивать с толку вездесущего барда. Однако даже её подготовленность не спасла от удивления, потому что она ожидала многого, но настоящего танца с его-то травмами…

— Фауст, когда вы начнёте падать, то не думайте, что я собираюсь вас ловить, — сложив руки на груди и внимательно рассматривая мага, произнесла Лелиана, однако за своей насмешкой скрыла искреннее желание его образумить, ну или раскрыть шутку, чтоб он признался, что на самом деле и не собирался столь серьёзно рисковать.

— Я постараюсь, чтобы вам не пришлось лицезреть столь досадную ситуацию, — но здравому смыслу вопреки маг продолжал настаивать на своём.

— Значит не шутите? — дала Сенешаль Инквизиции последний шанс магистру не играть с огнём, вместе с тем в её глазах вспыхнул азарт и отказываться она уже не хотела сама.

— Ничуть, моя леди, — точно дразня этот азарт, на губах мужчины мелькнула манящая улыбка.

Тогда Лелиана согласилась и, наконец, вложила в его руку свою, позволив себя вести.

В скрытой от посторонних глаз темноте ночи, разбавляемой лишь светом луны, которая не выдавала, а наоборот отгораживала от остального мира, площадке развернулась весьма сокровенная сцена. Со стороны это… нельзя считать настоящим танцем. Не были ни музыки, задающей ритм и настроение, ни изысканной хореографии, которой порой приходилось обучаться месяцами. Искусством эти простые в исполнении движения, их неспешность и постоянную цикличность нельзя назвать, хотя и всё было исполнено правильно, точно, идеально в своей изысканности. Но они и не ставили целью кого-то развлечь, затмить — этот танец принадлежал только им. Простой, потому что это единственное, что позволяли исполнить его больные ноги и при этом не приводящее к серьёзным травмам и последствиям. Неспешный, потому что позволяло ей окунуться в давно забытое действо. Когда в последний раз она танцевала? Очень давно, когда ещё репутация опасного барда не начала отпугивать потенциальных кавалеров. А потом в сторону Левой руки всякий лорд и вовсе даже глянуть побоится, видя в ней не женщину, а беспристрастное оружие сначала Верховной жрицы, а теперь Инквизиции.

А большего — тех формальностей, что делают даже танец лишь инструментом интриг аристократов — им и не требовалось.

Он держал её за талию, держал их руки вытянутыми. Задача партнёра в вальсе — вести, быть направляющим, но при этом дать возможность двигаться партнёрше наиболее свободно, иначе это был бы уже не парный танец, а просто скованная ходьба. Он знал всё это и филигранно умел исполнять. И ей, вложив свою руку в его, а вторую положив на острое плечо, всего лишь нужно было за ним последовать, позволить ему вести и себе вовлечься в действо — и причин нарушать правила танца у неё не было.

Но как бы ни увлекал этот танец, ни был долгожданной отдушиной, а небывалая близость между ними увлекала не меньше. Ведь их вела ни страсть, присущая настоящему вальсу, ни азартное или же похотливое желание изучить очередного своего партнёра, одного из множества, с кем придётся потанцевать на балу, а влечение друг к другу, которое формировалось в течение длительного времени и долгих встреч и сейчас имело возможность перейти в новую форму. Поэтому был важен не сам танец, а взгляд на того, кто перед тобой. Когда не можешь и не должен уйти или отвернуться, невольно мысли о партнёре преобладают, заставят вспомнить, через что прошли их встречи, и как многое изменилось с момента первого знакомства, знакомства при далеко не приятных обстоятельствах.

Вот так вот и получается, что постепенно желанный танец стал отходить на второй план, превращаясь в перешагивания, а потом и вовсе — простое покачивание какому-то единому заданному такту. Корпус уже не хотелось как можно больше отстранять, как и положено делать партнёрше в вальсе, а наоборот, приблизиться, прикоснуться, почувствовать близость, не приличествующуюся при иных обстоятельствах.

И когда признаешь, что то, к чему они пришли, не пугает, не отталкивает, а наоборот является логичным и вполне желанным завершением, то склонишься, поддашься партнёру, чтобы окончательно развеять сомнения, которых в подобных ситуация возникают.

Так и получилось, что теперь два человека, стоящие на смотровой площади в трепетном объятии, позволили утянуть друг друга в поцелуй. Как первый, он был полон неуверенности, неизвестности, однако слишком желанный, чтобы назвать недоразумением и разорвать его, а вместе с ним и всё остальное, к чему это привело.

Дальнейшее развитие очевидно, но с ним пришлось повременить.

Несмотря на увлечённость моментом, то, как маг однажды заметно дрогнул, пошатнулся и скривился от боли в лице, было замечено сразу.

— Фауст! — воскликнула возмущённая Лелиана. — Если это вам приносит такую боль, зачем вы вообще всё это затеяли? Что за безрассудство мальчишки — в вашем-то возрасте?!

Впервые Лелиана позволила себе такую неприкрытую эмоциональность, потому что злилась даже больше не на самого магистра, а на себя. Эпохи меняются, а мужчины неизменно в любом возрасте безалаберны по отношению к собственному здоровью — она сейчас в этом только убедилась, однако ей не стоило ему потакать. И вроде ни о чём она не жалела, однако её печалили и одновременно злили мысли о том, какой ценой этот прекрасный момент был достигнут и что, однако, он того точно не стоил.

И в порыве этой злости Соловей пожелала разорвать близость, которая не должна быть хоть кому-то из них двоих во вред, и отойти, однако впервые мужчина проявил настойчивость, удержал и, наоборот, притянул к себе. У него получилось, потому что бард, получив неожиданное противление с его стороны, дала ему возможность объясниться.

— Лелиана, с этой болью я прожил большую часть своей жизни, поэтому только мне решать, какие затеи достойны, чтобы ради них потерпеть. И наш танец, и ваша улыбка точно того стоили, — также весьма твёрдо ответил Безумец.

В тот момент два упрямца вцепились друг друга взглядами, настаивая каждый на своей правде. Лелиана, в чьих словах была искренняя обеспокоенность его состоянием, считала, что это не только ему решать, по крайней мере в такие моменты, когда своим решением ради чужого каприза он вредит себе. Но и Безумец не собирался оправдываться за своё решение, считая, что если бы для него стремление снизить нагрузки на больные ноги стояло превыше упрямых попыток жить, как можно меньше себя ограничивая собственной инвалидностью, то он бы никогда больше не встал с кровати или сразу бы лёг на погребальный костёр, чтобы уж наверняка больше никогда не чувствовать боли.

После весьма продолжительного невербального препирательства первой решила уступить Канцлер, всё же зная, как мужчина не любит акцентировать внимание на собственных слабостях, поэтому и нравоучениями заниматься бесполезно. Но уступила она только в разногласии, а после Лелиана отклонилась в сторону, схватила всё также стоящую у ограды трость магистра, а потом ею показательно ткнула ему в лицо, чтобы он больше даже не думал при ней откладывать то, что значимо помогает ему при ходьбе.

Такое проявление стремления этой женщины всегда добиваться своего хромого мага позабавило, заставило улыбнуться, и на этот раз он покорно взял своё оружие в руку, на него вновь оперевшись. Хотя бы такое разрешение их спора смягчило Канцлера, поэтому она решила вернуться к тому, на чём они прервались, и снова целует мужчину. Как и ожидалось, когда пришло осознание, что это не было поспешным действием, а то и вовсе — ошибкой, ушла неуверенность, смущённость, и поцелуй стал естественным, дарующим именно ту свободу в выражении и кульминацию, к которым увлечённость друг другом и шла.

И вот на этой ноте встречу уже было не обидно заканчивать.

— Вечер для вас закончился, так куда вы теперь? — снова облокотившись о парапет, спросила Лелиана.

— Бал ещё продлится какое-то время. Предпочту этим воспользоваться и продолжить изучение книг в библиотеке, на этот раз позволив себе ни на что не отвлекаться.

Этот ответ Сестра Соловей и ожидала.

— Попрошу поставить солдат у входа, чтобы точно туда не проник посторонний.

— Благодарю вас.

Безумец поклонился и в знак благодарности за заботу о его покое, и в знак прощания, а после птицей упорхнул в ночное небо.

Лелиана, пока ворон не скрылся в тени дворца, наблюдала за ним, не скрывая мечтательной улыбки. В ней бушевали волны эмоций и впечатлений, которых подарили этот вечер и эта встреча, но впервые за долгое время именно улыбка стала их проявлением, а не попытка схватиться за памятный кинжал…