ОН БЫЛ СУМАСБРОД /Перевод В. Горт/


Да, он был сумасброд. Потому что

монеты — ему их бросали,

он — не подбирал,

удивляя народ.

Он лишь пел перед лицами окон и брёл

по дворам.


"Выбирайтесь из платьев, нагие!

На глянцевых мускулах тел пусть мелькает дорога! —

так он пел, — дайте руки друг другу — в биении пульсов — в

едином порыве — не дрогнув —

раскопайте хранилища кладбищ,

в ладонях согрев черепа мертвецов, — пусть их много! —

дайте каждому черепу — по человеку! —

авой мне и ой — их глазницам — по веку!,

наполняя пустоты душой...


Люди-пленники каменных джунглей, во имя грядущих —

впишите в бегущую кровь

все начала событий, стенной штукатуркой хранимые, всё —

вплоть до губ чердаков, —

происшедшее в тысячелетии нашем шестом —

аллай, ой — горе мне! — чтоб рыдать... обо всём...


Днём, лунатики, выйдите в мир, как ночами во сне,

набредите на главную трассу,

запряжённых коней потащите сквозь гущи базаров

с набитыми кормом мешками!

Следом — женщины, ярко нагие,

со скрипками громкими в длинных руках, с фонарями,

словно с молниями, с барабанами, будто с громами!.. В путь! —

тысячи ваших вагонов

на решающем из перегонов

сдвинув разом, —

вперёд, поезда!

Аллай, ой мне, беда...


Я сзываю в далёкую дивную область: львов, тигров,

наследников царских, царей.

И придут, и сыграют там пьесу, которая жизни живей,

ибо юноши — те, что под спудом Вогез и Карпат, —

стали мертвых мертвей...

Не до девушек им после стольких смертей,

пропадает нутро у них — не до еды,

вот уж нет у них уст —

не попросят воды...

Аллай-ойя, о грусть..." —

так он пел. Приоткрывшие окна мужчины кричали певцу:

"Тише, псих!"

Да и женщины — если и склонялись на песни

из распахнутых окон, обнять порываясь его, —

всё ж, захлопывали створки встык,

не зазвав его в дом ни на миг...


Перевод В. Горт


Загрузка...