Клубничный Яд

Лежа под очередным потолком, не принадлежащим мне, я ворочаюсь под одеялом. Уставшая, но неспособная уснуть. Последние восемь часов крутятся в моей голове, как медленно движущаяся карусель. Каждый тик часов, каждое движение, которое я замечаю, каждый звук — фон для моего сознания.

«Теперь мы вдвоем, итальянская пташка. Не думаю, что твой парень вернется за тобой. Похоже, ты его сильно взбесила. Я тоже могу заставить тебя орать, но со мной тебе это по-настоящему понравится».

Меня передергивает от этого воспоминания.

Когда я услышала, как ключ провернулся в замке, подумала, что это был Ребел или Килл. Но когда увидела этого другого ублюдка с хищным блеском в глазах, мои мышцы закричали боевой клич выживания под кожей.

Я дралась с ублюдком, как могла. Ударила его по яйцам, надеясь, что этого будет достаточно. Но, похоже, ему это понравилось. Ему нравилось сопротивление, это только делало его еще более агрессивным.

И тогда появился Килл, как я и предчувствовала.

Теперь то, что связывало нас с Киллом, когда мы не ненавидели друг друга, усилилось в десятки раз.

Или, может, мы всё еще ненавидим друг друга, я не знаю. Но что-то изменилось, сдвинулось.

Килл изменился.

«Я в твоей крови. В твоих ладонях. Ты хочешь, чтобы я был у твоих ног, преклонив колени? Всё для тебя. Я — твой Большой Злой Волк, Красная Шапочка. Никто больше не посмеет причинить тебе боль».

Мои бедра непроизвольно сжимаются при воспоминании, и я не хочу признавать то, что творится у меня в сердце. То, как Килл держал меня близко к себе, как будто я что-то ценное для него, изменило и меня. Стыд за наше последнее столкновение удвоился. Я никогда не извинялась, хотя, возможно, мне и не нужно, но я хочу это сделать.

После душа Килл принес мне что-то из одежды, дал обезболивающие, отвел в гостевую спальню и сказал отдохнуть. Но я не могу расслабиться и отдыхать.

На самом деле, я очень далека от этого состояния.

Я чувствую себя… живой.

Не успев продумать план до конца, я срываю с себя одеяло и встаю на ноги. Открываю дверь гостевой спальни и иду по квартире Килла.

Заглядываю в комнату в конце коридора, и мои веки дрожат от концентрации его запаха. Это, должно быть, его комната. Делаю несколько шагов вперед, улыбка зарождается на моих губах, когда я осознаю, что нахожусь в его личном пространстве. Комната большая, темная, обставлена минималистично: большая кровать, две тумбочки и глубокое кожаное кресло в углу.

О, как бы я хотела порыться в его ящиках.

Интересно, что я там найду. Моя улыбка расширяется, но в этот момент я слышу, как что-то тяжелое двигается вдали. Кажется, Килл только что вошел через раздвижную дверь, и теперь я слышу как он передвигается по квартире. Тихие шаги для такого большого мужчины, что говорит о том, что он босой и не так мрачен, как обычно.

Покидая спальню Килла, я выхожу в коридор, замедляюсь на пороге, который ведет в столовую и открывает вид на общую зону.

Мои губы приоткрываются, тело напрягается при виде его обнаженной спины, а жгучее желание прикоснуться к его коже заставляет мою руку дернуться.

На его спине вытатуирован лев — глаза сведены в хмурый взгляд, пасть приоткрыта, зубы обнажены, словно готовятся вонзиться во что-то.

Татуировка покрывает всю спину, от плеч до талии. Невидимая линия по центру львиной морды разделяет ее на две половины. Одна — из плоти и крови, с живым блеском в глазу, другая половина — скелет с розой, распустившейся из пустой глазницы.

Килл склонил голову, будто смотрит на телефон. Мои глаза скользят по его расслабленному телу.

Ощущение, что я приглашена в его личное пространство, вызывает волнение. Он привел меня сюда. Мой взгляд падает на его поясницу, где тонкие штаны опускаются ниже бедер, открывая восхитительную линию над его твердым, округлым, аппетитным задом.

Что бы он там ни увидел в телефоне, ему это не нравится. Широкая спина расширяется от глубокого вдоха, и он смахивает телефон со стола, затем садится, пропуская пальцы через волосы и хватаясь за корни, словно пытаясь держаться за реальность.

Я волнуюсь о последствиях того, что он сделал.

Он убил одного из своих людей… ради меня.

Я переступаю с ноги на ногу, осознавая, что на мне только его футболка и нет трусиков. Пол слегка скрипит под моими пятками, и внимание Килла тут же переключается на меня. Он медленно, лениво оглядывает меня с головы до ног.

— Я же сказал тебе отдыхать, — его голос спокойный, но в нем явственно слышится усталость.

— Я не устала, — я делаю еще один шаг вперед, сплетая пальцы, чтобы чем-то занять руки, в то время как мое тело горит от недавних событий. От того, как Килл появился, как действовал без раздумий, без колебаний. Как он убил человека ради меня.

— У тебя тут классно, — мой голос дрожит, и я прочищаю горло. — Очень… в твоем стиле.

Уголок его губ приподнимается в легкой улыбке.

— Да? И что это за стиль?

— Темное дерево и кожа. Просто. Чисто. Мрачновато.

Его взгляд опускается, и улыбка на его лице становится шире, почти застенчивой. Что вообще происходит между нами?

— Ты теперь в беде? — спрашиваю я напрямую.

— Я же говорил тебе, Рыжая, я не попадаю в беду.

— Ладно. А какие последствия будут за то, что ты сделал?

— Просто дай мне разобраться с Шоном.

Я стою в нерешительности, разрываясь между желанием к Киллу и страхом перед ним. В горле жгут вопросы, и я знаю, что, прежде чем я смогу открыться ему, мне нужно получить ответы.

— Ты собираешься вернуть меня туда? — моя спина выпрямляется в ожидании его ответа. К счастью, он приходит почти мгновенно.

— Нет.

— Ты собираешься держать меня здесь?

Его голова наклоняется.

— Держать тебя?

— Как пленницу…

— Ты никогда не была моей пленницей, Бьянка.

Смех подступает к моему горлу, но так и не вырывается наружу.

— Скажи это запертой двери.

Он качает головой и наклоняется вперед, опираясь локтями на колени.

— Ты не моя пленница. Ты можешь уйти, если хочешь, но я бы не советовал этого делать.

— Почему? Твои люди теперь хотят убить меня?

— Не знаю, — он делает глубокий вдох, полный невысказанных слов. — Я не позволю, чтобы что-то…

— Я хочу уйти, — мои слова сорвались с губ раньше, чем я успела их обдумать. Мои глаза широко распахиваются от шока. Я удивлена собственной готовностью к свободе, хотя знаю, что быть дальше от Килла — не то, чего я хочу.

Как бы нелепо это ни звучало, рядом с Киллом — единственное место, где я чувствую себя комфортно… менее одинокой… в безопасности.

Его челюсть напрягается, губы сжаты в твердую линию.

— Я бы не реко…

— Рекомендовал, — перебиваю я. — Да, я знаю. Ты сказал, что у меня есть выбор. Я использую свое право выбирать.

Между нами повисает тишина, но в моей голове не умолкает гул. Я ерзаю, чувствуя себя некомфортно после того, как сказала эти слова, мое сердце громко стучит в груди. Разве не этого я всегда хотела — быть свободной? Я всю жизнь только и мечтала о свободе. Но если это означает быть вдали от Килла — мне это больше не нужно.

— Ты хочешь что-то доказать, Бьянка, или это действительно то, чего ты хочешь? — спрашивает он, его хмурый взгляд углубляется, огонь пылает в его глазах.

— Нет, — это не слово, а скорее выдох. — Я не хочу этого.

— Подойди сюда.

Я иду к нему, словно его слова наложили на меня заклятие. Мои ноги движутся под ритм электричества, заряжающего воздух между нами.

Килл выпрямляется, как только я приближаюсь, его разум кажется спокойным, но его тело готовится к битве, и это заметно. Как только он может дотянуться до меня, он делает это, его руки скользят по моим бедрам, а мои пальцы сразу же погружаются в его волосы.

Я никогда не чувствовала такого сильного желания прикоснуться к другому человеку, впустить кого-то и вобрать его в себя так, как сейчас.

Он двигается вперед, целуя мой живот через тонкую черную футболку. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его в макушку, его руки нежно касаются моей кожи, пока не достигают задней части моих бедер, пальцы ласкают нижнюю часть моих ягодиц.

Килл поднимает голову, его подбородок лежит на моем животе, глаза изучают мое лицо, взгляд, наполненный похотью, который я чувствую на своей коже. Я двигаюсь, не задумываясь о будущем, живу настоящим, больше не желая убегать от его интенсивности, и принимаю, будто рождаясь заново. Мое колено поднимается, опираясь на глубокий синий бархатный диван рядом с его ногой, второе следует примеру, когда я скольжу по его коленям. Его руки перемещаются на мою задницу, притягивая меня ближе, прежде чем он откидывается назад на подушки, сплетая наши тела вместе, как если бы мы были частями одного целого.

Я наклоняюсь вперед, прижимаясь своим взбудораженным клитором к его твердому члену, и мы оба стонем.

— Ты убил человека ради меня… — шепчу я, едва касаясь его уха своими губами.

Его пальцы сжимаются на моей заднице, прежде чем он отстраняется, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Я сделаю это снова, Бьянка.

Мое настоящее имя на его устах звучит так сладко, но та клятва, которую он только что произнес, та же, которую он нашептывал мне в душе, уничтожая любое расстояние между нами, заставляет меня опуститься и слиться с его губами. Килл рычит, низко и глубоко. Его дыхание становится тяжелым, пока одна рука скользит вверх по моему телу, от бедра к груди, затем к горлу, удерживая меня на месте, пока он подчиняет поцелуй своей власти.

Его бедра поднимаются с дивана, создавая трение, которое заставляет меня стонать, а его язык вторгается в мой рот, пока мы глотаем друг друга, теряя дыхание. Но внезапно что-то в нем ломается, и его глаза сужаются с холодной решимостью, прежде чем он отстраняется, прекращая наш поцелуй.

— Это часть твоего плана снова сбежать? — шипит он мне в губы, его теплое дыхание омывает мои щеки, а его голос полон обвинения.

— Нет, — выплевываю я, полная возмущения.

Его руки обвивают меня, и он поднимается, прижимая меня к своей груди так плотно, что я не могу пошевелиться. Он быстро проходит через гостиную, направляясь в коридор, затем в свою спальню, где резко бросает меня на кровать. Я отскакиваю, инстинктивно натягивая футболку вниз, вдруг чувствуя себя слишком уязвимой, чтобы оголиться перед ним. Килл стоит у подножия кровати, свирепо глядя на меня, словно только что между нами не было этого глубочайшего доверия.

— Я уже попадался на твои уловки, Бьянка…

— Это не уловка, — шиплю я, отчаянно пытаясь вернуть его мягкость.

Он обходит угол кровати, его глаза сверлят меня.

— Эти пухлые, в форме сердца, губы… Такие сладкие, такие разрушительные… — его взгляд оставляет меня, заставляя почувствовать холод, пока он не останавливается на чем-то другом.

Я следую за его взглядом и вижу на прикроватной тумбочке нож. Мои глаза расширяются от ужаса.

— Смертельные поцелуи, пропитанные клубничным ядом, — говорит он, приближаясь к тумбочке.

Он хватает нож, и у меня захватывает дыхание, когда весь воздух вырывается из легких. Я начинаю отступать назад, но он запрыгивает на кровать, зажимая мое тело своими ногами, так что я не могу пошевелиться. Он хватает меня за запястье свободной рукой, и, несмотря на мои попытки сопротивляться, втискивает рукоять ножа в мою ладонь.

— Держи его, — приказывает он.

— Нет, — кричу я. — Килл…

— Держи! — орет он с яростью.

Я сжимаю кулак вокруг рукояти ножа, и он резко тянет мою руку вперед, прижимая лезвие к своему горлу.

— Если это твой план… если это то, чего ты хотела в доме Шона, просто сделай это сейчас.

Слезы наворачиваются на мои глаза, затуманивая зрение.

— Это не то, чего я хочу. Это не то, чего я хотела…

Слова застревают у меня в горле, когда Килл склоняется ближе, и лезвие разрезает его кожу, оставляя тонкую полоску крови.

— Киллиан, — плачу я, пытаясь отпустить нож, но его сильная рука сжимает мои пальцы, удерживая меня на месте.

— Ты хочешь протолкнуть это лезвие сквозь меня, пока я буду внутри тебя, Бьянка? Делай это. Я охотно умру в твоих объятьях, потому что ты всё равно медленно отравляешь меня.

Он отпускает мою руку, позволяя мне держать нож самостоятельно, прежде чем широко разводит руки в стороны, как будто его прибили к кресту. Капля крови набухает, медленно стекает по его горлу. Моя душа умирает под тяжестью его недоверия ко мне, и я понимаю, что заслужила это.

Но и он не невинен. Эта связь между нами тоже медленно отравляет меня.

Я тяжело сглатываю и решаюсь на единственное, что, как я надеюсь, заставит его понять, что мои чувства к нему реальны. Мой страх по отношению к нему — истинный, как и доверие, которое я не могла позволить себе испытывать ни к кому другому. Сжав рукоять ножа, я разворачиваю его лезвие в свою сторону и подношу к своей шее.

Глаза Килла расширяются.

— Я скорее вонжу это лезвие в себя, чем причиню тебе боль, — слезы, наконец, падают с моих глаз, прокладывая влажную дорожку по виску и пропитывая подушку. — Что же ты за волк, если не можешь почувствовать мой страх? Чистый ужас только от мысли потерять этот момент между нами?

Я выбрала его прозвище с умом, напоминая ему о том, что произошло между нами в ду̀ше несколько часов назад. Одним вопросом я напомнила ему о своих словах, о том, что если я принадлежу ему, то и он принадлежит мне.

Килл скалится, затем резко вырывает нож из моей руки и бросает его на пол. Он хватается за мои запястья, прижимая их к матрасу над моей головой, и склоняется, пока его рык не разносится в моих ушах.

— Ты в моей крови, Килл… — повторяю я ему снова.

— И ты в моей, — отвечает он, словно взрывная волна прогремела за его словами, когда он вновь прижимает свои губы к моим.

Его поцелуй горячий, он властно охватывает мои губы, его язык настойчиво ищет вход в мой рот. Я поддаюсь, открываясь ему, пока он перемещается с моих бедер и проскальзывает между моими раздвинутыми ногами. Твердый контур его члена, который всё еще скрыт тонкими штанами, скользит между моими влажными складками, и меня вновь поражает осознание, что на мне нет нижнего белья.

Похоже, он тоже это заметил, потому что низкий рык медленно поднимается у него из горла.

Язык Килла в последний раз ласкает мой, прежде чем он отстраняется и поднимается над моим телом, опираясь на руки. Его глаза скользят по каждому изгибу и линии моего лица, и я знаю, что он жаждет узнать: сколько себя я готова отдать?

— Если я твоя… — мой голос мягко скользит между нами, как шелк. — Покажи мне это.

— Ты понимаешь, чего просишь? — спрашивает он, вставая на колени, нависая надо мной и ожидая ответа.

— Да… Нет… Я не знаю. Но покажи мне всё равно. Я хочу, чтобы ты забрал то, что этот ублюдок никогда не смог бы взять. Я хочу, чтобы ты стер воспоминания о нем и заменил их собой, взяв то, что я предлагаю тебе по собственной воле. Я не буду привязана к тому воспоминанию… Этот вечер принадлежит нам, и только нам.

Этих слов достаточно для Килла. Он резко хватает подол моей футболки и срывает ее через мою голову, словно тучи сгущаются за его спиной.

Он хватает меня за колени и резко раздвигает их, обнажая мою влажную киску, и я вижу, как его зубы сжимаются.

— Черт возьми, — хрипит он сквозь зубы, затем наклоняется и проводит носом по моим складкам, вдыхая мой запах полной грудью. — Боже, я уже чувствую твой вкус. Ты убьешь меня, Рыжая.

— Не раньше, чем ты убьешь меня, Волк.

Я задыхаюсь, вцепляясь в простыни, когда его горячий, влажный язык прижимается к моему клитору, медленно скользя по нему, заставляя мои глаза закатиться. Он повторяет это движение, крепко сжимая мои бедра, впиваясь в них пальцами. Кровать слегка подрагивает, и я поднимаюсь на локти, чтобы смотреть на него.

Его бедра трутся о простыни, пока он поглощает меня своим языком, погружая мое сознание в сладкое забытье.

Я тянусь к нему, мои пальцы снова в его волосах, и он поднимает на меня взгляд.

— Я хочу почувствовать тебя, — стону я. — Я хочу всё.

Он втягивает мой клитор между зубами и прикусывает, заставляя меня сжать его волосы в кулак. Обводит мой набухший бугорок языком, пока я начинаю так часто и быстро дышать, что, возможно, вот-вот задохнусь.

Низкий эйфорический жар растет внизу живота, обволакивая мои мысли туманом. Мои мышцы начинают дрожать и сокращаться, как будто я вот-вот взорвусь.

Тогда он поднимается на колени, его пальцы скользят между моими складками ко входу.

— Не сейчас, малышка. Ты кончишь, когда я тебе позволю. И без предупреждения он резко вгоняет два пальца внутрь меня. Я ахаю, и в этот момент его другая рука вставляет указательный и средний пальцы мне в рот, заставляя их проникнуть внутрь.

Он медленно двигает пальцами внутри моего тела и моего рта одновременно.

— Ты хотела всего, Бьянка?

Он заполняет меня, так медленно и ритмично, что я дрожу, сжимая губы вокруг его пальцев, и послушно их сосу. Он стонет и трется об мою ногу своим твердым членом.

— Я трахну тебя со всей силой, что у меня есть, во все дыры, что у тебя есть, — его пальцы изгибаются, находя мою точку G, в то время как другие пальцы глубже проникают в мой рот, заставляя меня давиться. — Тебе это нравится, грязная девочка? Быть настолько заполненной мной, что ты не понимаешь, где заканчиваешься ты и начинаюсь я?

Я киваю, слезы катятся из уголков моих глаз на подушку. Моя рука хватается за его запястье, когда напряжение становится таким сильным, что мое зрение начинает расплываться. Я держусь крепче, когда он начинает быстрее двигать пальцами внутри моего рта и моей киски одновременно. И, как натянутая струна, что-то внутри меня резко рвется, и я кричу, когда оргазм захлестывает меня, выгибая тело дугой с его именем на устах.

— Давай, малышка. Дай мне больше своей сладкой разрядки, — рыкнул он, ускоряя свои движения, пока последние волны моего оргазма не становятся такими острыми, что я начинаю ощущать боль.

— Киллиан, — кричу я, пытаясь сжать бедра, но он не останавливается, склоняясь и захватывая ртом мой сосок, заставляя меня извиваться под ним.

— О, боже…

Его руки, его пальцы, проникающие в оба моих отверстия… Его рот, его язык, играющие с моим соском, посылающие электрические разряды по всему моему телу… Его твердый член, трущийся о мою ногу без остановки… Он…

Я получаю столько его, и всё равно хочу больше.

Когда мощная волна оргазма разрывает меня на части, я сдавленно шепчу его имя, а мое тело напрягается до боли. И вот я падаю обратно на кровать, полностью расслабленная.

Килл выпрямляется, подносит пальцы, которые были внутри меня, к своим губам и медленно облизывает их, смакуя мой вкус.

— Твою мать, это прекрасно, — говорит он с восхищением.

Он соскальзывает с кровати, спуская свои хлопковые штаны с бедер, позволяя им упасть на пол. Его член торчит твердый и высокий у его живота. Это не первый раз, когда я вижу его член, но это первый раз, когда я вижу его полностью голым. На кончике его члена расположены два серебряных шарика, по одному с каждой стороны головки. Это так красиво и настолько характерно для Килла. Мои глаза скользят по татуировкам на его теле, и у меня текут слюни, когда я думаю о том, что он окажется внутри меня.

Он открывает ящик прикроватной тумбочки и достает презерватив.

— Что я тебе говорил про то, чтобы держаться подальше от таких мужчин, как я, Бьянка? — его голос звучит мрачно, пока он разрывает фольгу, выбрасывает ее на пол и натягивает латекс на свой длинный, толстый член.

Я поднимаюсь на локти, с игривой улыбкой смотрю ему в глаза, которые стали темнее от желания.

— Ты не мужчина, Килл. Ты мой Волк.