Клубничный Яд

Джино показал мне путь к частному особняку Моретти в лесу.

Они скрыли владение этим местом, оформив его на земельный траст, но Джино помнит, как бывал здесь в детстве пару раз. К счастью, он смог найти дорогу. Конечно же, я позвонил Титеру и продиктовал адрес, а он выяснил, что бенефициаром траста является Алессандро.

Хитрые, хитрые гребанные Моретти. Но недостаточно.

Мы с Джино вылезаем из машины, не боясь быть замеченными — мы припарковались достаточно далеко. Находимся глубоко в лесу, на холме, с которого открывается вид на участок.

— Это оно? — спрашивает Джино, щурясь и прикрывая глаза рукой, чтобы солнце не слепило.

Я прослеживаю взгляд Джино до крошечного отблеска, мелькающего в небе, который вскоре исчезает.

— Да, это дрон.

— Почему я его не вижу? — спрашивает он, всё еще щурясь и разинув рот, пытаясь сосредоточиться на точке в небе.

— Потому что это Титер, вот почему. Он гений.

Мой телефон вибрирует в кармане, и я тут же отвечаю — мне не терпится проникнуть в этот гребаный дом, где мою девочку удерживают против ее воли.

— Да?

— Птичка на хвосте принесла, друг, — с ухмылкой отвечает Титер, — мой тепловизор насчитал двадцать два человека. Килл, это дохрена охраны.

— Да мне сейчас вообще плевать, Титер, я взбешен, как никогда.

— Ну, значит, мои двадцать два огонька скоро потухнут.

— Двадцать один, — поправляю я. — Одна из тепловых сигнатур — Бьянка.

— Ах да, точно, — хлопок на линии. — Трое у входа перед домом, двое внутри, в прихожей. Больше половины точек движутся в одной комнате в задней части дома. Будто кого-то ждут. Как думаешь, кого?

Его тон повышается, демонстрируя веселье. Вопрос риторический, но я всё равно отвечаю:

— Смерть.

Слышится короткий смешок, затем он продолжает:

— Пятеро за домом, по разным точкам, так что осторожнее — под каким бы углом ты ни подошел, у них всё охвачено. Больше всего напрягают те, кто просто бродит по территории — у них нет никакого маршрута, нет закономерности.

— Наверняка они патрулируют коридоры. Дом-то огромный.

— Да, камер внутри нет, так что зайти в их систему не получится. Хотел бы я туда воткнуть пару жучков.

— У нас нет времени, — резко обрываю я, чувствуя нарастающее нетерпение. — Я иду внутрь.

— Я понимаю, — он глубоко вздыхает, и на линии раздается шум. — Я обошел систему наблюдения снаружи, так что никто не увидит, как ты приближаешься.

— Определил, где Бьянка? — спрашиваю, желая получить лишь эту информацию. — Она должна быть где-то на месте, неподвижная точка в комнате. Может, рядом с ней еще один, охранник…

На линии наступает тишина, и холодный пот выступает у меня на лбу.

— Что, Титер?

— Килл, я проверил, не нашел.

У меня сжимается живот, и я с трудом осознаю, что сейчас скажу.

— Можешь увидеть… холодные тела?

— Не могу, — отвечает он. — Слишком высоко, и я не хочу опускать дрон, чтобы не спалиться с таким количеством охраны. Моя единственная мысль… — еще одна пауза, из-за которой я стискиваю зубы. — Она должна быть в комнате со всеми точками. То есть, ее окружают десять-пятнадцать людей Лоренцо. А может, и сам Лоренцо.

Я расправляюсь, злость наполняет мышцы силой. Одна только мысль, что она там, среди них, заставляет меня вскипеть. Мои руки дрожат от желания пролить кровь тех, кто осмелился отнять то, что принадлежит мне. И если они хоть пальцем ее тронули…

— Или ее там вообще нет, — перебивает мои мысли Титер.

Но это не так.

— Она там, — говорю я, поднимая подбородок, желая поскорее добраться до своей женщины. — Спасибо, Титер, — бросаю, затем отключаюсь и иду к багажнику машины. — Сколько у тебя стволов? — спрашиваю у Джино, открывая багажник, в котором у меня лежит целый арсенал оружия и тактического снаряжения.

Он смотрит на одинокий пистолет в двойной наплечной кобуре.

— Эм, один.

Я достаю каждый свой пистолет, проверяю обоймы и возвращаю их на место.

— А ножи есть? — спрашиваю, проверяя пистолет на лодыжке.

— Эм, нет, ножей тоже нет.

Я замедляюсь, пристегивая на бедро кобуру с десятью метательными ножами.

— Ты же вроде как клялся на верность, нет? — продолжаю натягивать ремень.

— Я и есть «свой», но я собирался просто поиграть в покер с дядей, выпить немного виски, съесть телятину и мостаччоли… Я не был готов к такому, чувак.

— Всегда будь готов, врагов у тебя не меньше, чем у босса. Война не ждет, пока ты соберешься. Запомни это, бесплатный совет. Держи… — говорю и протягиваю ему еще один пистолет для второй стороны его плечевой кобуры, предварительно проверив обойму.

Затем передаю нож в ножнах для ремня.

— Защелкни сзади, на противоположной стороне от доминирующей руки. Если патроны кончатся, бей всё, что движется. Ты хоть драться умеешь?

— А то, — гордая ухмылка поднимает уголок его губ.

— Отлично, — говорю, вооружившись еще парой ножей. — Пошли!

Я захлопываю багажник и направляюсь к лесу, где нас ждет особняк, который скоро превратится в «особняк смерти».

Утреннее солнце пробивается сквозь деревья, птички поют свои песни, приветствуя новый день. Они и не подозревают, что мы идем на битву, которая оставит двадцать одного человека мертвым.

Почти поэтично.

Мой телефон снова вибрирует, и я вижу сообщение от Ребела.

Имя Финна заставляет мою грудь сжаться. Но я не могу сейчас позволить себе горевать. Грусть убивает. Сейчас у меня есть только ненависть и жажда мести. Я собираюсь обрушить на это место дождь возмездия. А потом уйду отсюда, омытый их кровью.

— Твоя семья внутри? — спрашиваю у Джино.

Мне нужно знать, кого нельзя трогать. Кровь Бьянки — под моей защитой… если только они ее не тронули.

Он качает головой.

— Думаю, нет. Люди Альдо вращаются в другом кругу, чем люди Алессандро. Лоренцо вырос в окружении другой охраны, среди своей семьи. Моя команда, братья и кузены ненавидят его людей. Лоренцо — просто богатый щенок с кучей денег и привилегиями. Я знаю, ты, наверное, ненавидишь Альдо… Честно говоря, я тоже не в восторге от него. Но это наша Cosa Nostra, наше дело. Живем ради семьи, умираем ради семьи.

— И продаете своих женщин всяким ублюдкам, у которых слишком много денег и наследственных привилегий, — отрезаю я, посылая Джино мрачный взгляд и переступая через опавшие листья и ветки.

— Вот почему я и сам стал уважать Альдо меньше, чем раньше. Были другие достойные мужчины, которые хотели заполучить руку Бьянки. Она особенная.

— Знаю, что она особенная, — рявкаю, ненавидя мысль, что другие респектабельные мужчины жаждали мою женщину. — Но это больше не важно, потому что теперь она со мной. Она теперь наша — Хулиганка.

— И ты уверен, что она этого хочет?

Моя голова резко поворачивается в его сторону, но я не вижу в его взгляде злости. Его вопрос — не вызов, а искренняя забота о кузине. И за это я уважаю Джино.

— Она уже сбежала однажды из жизни, полной коррупции, — продолжает он, — ты уверен, что она готова войти в пекло еще раз?

Чертовски хороший вопрос.

— Не знаю, — признаю я, стискивая зубы. — Я задаю себе этот вопрос каждый день с тех пор, как встретил ее.

Тишина падает на нас, лишь хруст шагов по лесной подстилке нарушает ее. У нас нет причин ладить. Нет причин даже доверять друг другу. Но он понимает, что моя цель — защитить Бьянку, иначе он не стал бы помогать мне.

И я вижу, что он такой же, как и я — человек, рожденный в семье, которая забрала у него жизнь, прежде чем он сам смог бы сделать этот выбор. Очевидно, он хочет того же, чего хочу я — вытащить Бьянку из этого Ада.

Как только мы достигаем последней линии деревьев, я протягиваю руку, чтобы остановить Джино, а глазами смотрю на трех мужчин, которые, как сказал мне Титер, будут дежурить снаружи. Не забывая при этом о двух других, стоящих за дверью, я осознаю: шум приведет к настоящей перестрелке, мы рискуем жизнью Бьянки.

— Лоренцо ждет меня и, возможно, готовится к засаде со стороны Хулиганов, — шепчу я. — Это значит, что при любом признаке боя они выйдут на улицу, паля из пушек. Это подвергнет Бьянку риску. Но в данный момент у нас есть элемент неожиданности. Сомневаюсь, что он думает, что я так скоро его нашел. Нам нужно действовать как можно тише, войти и выйти, — я достаю из кармана два глушителя и протягиваю один Джино. Он берет его, и мы оба прикручиваем их к стволам наших пистолетов.

Один из охранников, здоровенный туповатый тип, начинает подходить к деревьям неподалеку от нас. Мое тело напрягается, когда я шепчу сквозь зубы ругательства.

— Куда ты собрался? — окликает его другой охранник.

— Отлить надо. Вернусь через минуту.

Мы с Джино пригибаемся за кустами, и я спешу к деревьям, к которым направляется охранник. Подаю сигнал Джино, чтобы он оставался на месте и не шумел, пока я тихо двигаюсь в направлении тупого громилы.

Охранник проходит несколько десятков футов среди деревьев, под его огромными ногами хрустят опавшие листья и палки. Он останавливается перед большим деревом и проводит рукой по стволу. Я слышу тихий звук расстегивающейся молнии, а затем брызги мочи, ударяющиеся о ствол дерева.

Я жду, пока он закончит и застегнет штаны, тихонько подхожу сзади и быстро закрываю ему рот рукой, чтобы заглушить крики, а затем всаживаю лезвие меж ребер, прямиком в печень, зная, что, ударив в этот орган, он быстро истечет кровью. Он борется со мной, хватаясь за мою руку, закрывающую ему рот, и бьет ногами, пытаясь найти опору, но моя хватка крепнет, когда он рычит под моей ладонью. Я обхватываю его голову, словно змея, а другой рукой выкручиваю нож, чтобы ускорить процесс.

В конце концов его тело затихает, и я стою на коленях, держа его в своих объятиях, пока его движения не прекращаются совсем. Затем я убираю руку с его рта, спокойно кладу его на землю и вырываю клинок из его бока, наблюдая, как кровь стекает на грязь и землю.

«…И возвратится прах в землю,

чем он был,

и дух возвратится к Богу,

Который дал его».

Екклесиаст 12:7

Когда я был ребенком и превращался в монстра, я читал книгу от начала до конца, потом еще раз, и еще, пока не запомнил каждый стих. Я искал искупления. Я хотел понять, смогу ли я стать Жнецом для дяди и при этом считаться хорошим человеком. Вскоре я понял, что хороших людей не существует, и мне не нужно отмаливать грехи. Не было никого из плоти и крови, кому можно было бы их отпустить.

Именно тогда я по-настоящему стал Киллом.

А этот ублюдок возвращается в грязь в луже собственной мочи, и его душа принадлежит мне, чтобы выбросить ее. Я делаю это легко и без малейшего сожаления. Я делаю это во имя Бьянки Росси, моей маленькой Рыжей девочки.

Я вытираю нож о штаны мертвеца, затем встаю, внимательно осматривая поляну. Два других охранника смеются в нескольких футах от входа в особняк.

К счастью, они ничего не слышали и не заметили, как их напарника тихо убили прямо у них под носом.

Я тихо возвращаюсь к тому месту, где стоит Джино, прячу нож в ножны и достаю пистолет.

— Как у тебя с меткостью? — спрашиваю я.

— Довольно хорошо, — кивает он.

— Когда мы выйдем из леса, сможешь убрать того придурка слева, прежде чем он откроет огонь?

— Черт возьми, смогу.

В его уверенности есть что-то от Бьянки, в его готовности быть крутым. Я бы усмехнулся, если бы во мне сейчас не кипела ненависть и желание ворваться в этот проклятый особняк.

— Пошли, — говорю я и направляюсь сквозь ветки и опавшие листья, держа пистолет наготове.

Как только мы выходим из леса, оба охранника смотрят в нашу сторону, но реагируют слишком медленно. Думаю, они ожидали, что из-за деревьев появится их напарник. Именно на это я и рассчитывал. Поняв, что это не их коллега, они только начинают поднимать оружие, когда я стреляю в лоб охраннику справа. Джино стреляет, попадая своему в грудь, но тот, пошатнувшись, всё же продолжает поднимать пистолет. Я делаю два выстрела, и приглушенные глушителем, они попадают прямо между глаз.

Когда мужчины падают на землю, звук тел, ударившихся о деревянное крыльцо, раздается громко и отчетливо. Я стискиваю зубы, вспоминая про двух охранников внутри, у самого входа.

Я показываю Джино два пальца, он кивает и следует за мной шаг в шаг, пока мы подходим к двери особняка.

Я пробую дверную ручку, и она оказывается не заперта. Я осторожно толкаю дверь, не прикладывая силы, чтобы избежать шума.

Двое охранников внутри уже стоят наготове, с оружием в руках, но их глаза распахнуты от удивления. Мы с Джино успеваем выстрелить первыми. Джино стреляет своему охраннику прямо в лицо, и тот тут же падает на пол.

Охранник напротив меня в панике бросается вперед, но я отклоняюсь назад и бью ногой ему в грудь. Он отлетает назад, я целюсь и стреляю ему в правый глаз. Он умирает, еще не успев коснуться пола. Но, когда его тело падает, его безжизненная рука ударяет пистолетом об пол, и оружие разряжается, создавая гулкий звук, эхом разлетевшийся по входной зоне.

— Блядь! — выдыхаю я сквозь зубы и смотрю на Джино. — Теперь они знают, что мы здесь. Нужно разделиться, найти Бьянку и унести ее отсюда.

— Понял, — кивает он, затем поднимает пистолет и уходит налево, перешагивая через убитого охранника.

— Эй, — зову его, и он оборачивается, — если ты умрешь, Бьянке это не понравится.

Уголки его губ чуть приподнимаются в усмешке.

— Постараюсь не огорчить ее. Ты тоже будь осторожен.

Я киваю, затем сворачиваю направо по неосвещенному коридору.

Бьянка в этом здании. Я чувствую ее присутствие, почти ощущаю ее вкус. Наша кровь смешана, и теперь ничто не остановит меня от того, чтобы выследить ее, как гончая, взявшая след.

Или как волк.

Ее Волк.