Клубничный Яд

Мое сердце разрывается в груди.

Они убили Финна. Веселого, добродушного, заботливого Финна. Я до сих пор слышу выстрел, который это сделал, застрявший в моей голове как бесконечная запись. С каждым гулким эхом, звучащим в ушах, я вздрагиваю, и еще больше слез катятся по щекам.

У них был ключ. Не знаю, откуда, но у них был ключ.

Мы с Финном даже не успели поставить фильм, потому что увлеклись разговором. Он расспрашивал меня о семье, и я не знаю, как поняла, что могу доверять ему, интуитивно, просто знала.

Он слушал, радовался, когда я рассказывала о хороших временах, о воскресных семейных обедах, о моих шаловливых кузенах. Он проявлял сочувствие, когда я говорила о плохих моментах, — как сбежала, как испугалась, когда поняла, за какого человека меня выдал отец, и о том, что почувствовала, когда узнала, что люди отца убили Натаниэля, парня, который помог мне сбежать.

Финн стал мне другом. И он был братом Килла.

Теперь его больше нет.

Я зажмуриваюсь и прижимаю колени крепче к груди, опуская лоб на скрещенные руки.

Помню тот момент, когда за моей спиной скрипнула дверь. На долю секунды подумала, что это Килл. Даже улыбнулась, когда они вошли. Финн был в кабинете Килла, искал листок бумаги и карандаш. Я сказала ему, что хочу сделать татуировку, и, будучи художником, он предложил набросать эскиз.

В ту же секунду, как увидела двоих мужчин, вскочила на ноги и закричала, зовя Финна. Как только он появился в дверях с уже направленным пистолетом, его настигла пуля.

Я снова вздрагиваю, слыша выстрел, и живот скручивается.

— Прости. Прости. Прости, — шепчу я, слезы стекают в уголки рта.

Килл найдет его. Он обнаружит его мертвым, меня не будет, и он пойдет искать меня. Но я уверена, что Лоренцо этого и ждет. Финн умер из-за меня, и, если Киллиан явится сюда ослепленный яростью, его тоже убьют.

Сдавленный всхлип поднимается к горлу, и я запрокидываю голову, надеясь, что слезы вернутся туда, откуда появились, и перестанут течь.

Меня держат в этой комнате уже около двух часов. Может, чуть больше, может, чуть меньше. Время для меня ничего не значит. Моя безопасность ничего не значит.

Я поднимаю голову, осматривая холодную, белую, минималистично оформленную комнату.

Белые кафельные полы подо мной, не дают возможности согреться. Из-за адреналина, захлестывающего мое тело, я дрожу и мерзну. На кровати бледно-серое белье с вышитыми белыми цветами, белые занавески, белые стены, белые фарфоровые вазы с белыми ароматными цветами… Такое ощущение, что я жду приема у психотерапевта, а не кандалов и брака с чудовищем.

Хотя, может, план уже не в том, чтобы жениться на мне. Может быть, в том, чтобы убить.

Я встаю, пошатываясь на дрожащих ногах, выпрямляю спину. Я уже не та девочка, которой была. Расставляю ноги, чтобы укрепиться, и поднимаю подбородок.

«Только те, кто испытывает страх, его ощущают. Не чувствуешь — не боишься».

Один из самых опасных людей в мире тренировал меня. Лишь несколько раз, но несколько раз — это больше, чем ни разу. Он научил меня тому, как думают хищники, как они реагируют.

Он научил меня видеть.

Я быстрая. Я ловкая. Могу попасть цели между глаз через всю комнату. Если она неподвижна, конечно.

Я глубоко вздыхаю, ощущая вес ножа за спиной, прикрепленного к поясу моих леггинсов. Они не подумали обыскать меня. А зачем? Я — маленькая Principessa Альдо Росси. Привилегированная, красивая и хрупкая. Возможно, еще и глупая, верно? Маленькая, беспомощная женщина. Когда я покинула семью, я могла порезать вас разве что словами, прежде чем научилась использовать нож. По крайней мере, так они думают.

Я кажусь безобидной.

И я злюсь.

Глубокие голоса из коридора проникают через щель между плиточным полом и дверью. Время от времени кто-то новый подходит и говорит, но отвечает всегда один и тот же голос. Это значит, что у двери стоит охранник, обычно охраняющий пустой коридор.

Когда я только прибыла, проверила окна. Все они запаяны. Для чего нужна комната с запаянными окнами? Я не знаю, но этот холод, плитка, которую легко отмыть, и единственная мебель в комнате — огромная кровать, вызывают у меня отвращение.

Единственный выход — через дверь.

Я глубоко вздыхаю и вытираю ладони о леггинсы.

Мой взгляд опускается на избитые босые ноги, покрытые порезами и ссадинами после борьбы, когда меня тащили.

— П-прошу прощения, — зову я зловещий мужской голос за дверью. Жду, нервничая, с каждым мгновением напряжение внутри меня растет, но ничего не происходит. Я прочищаю горло и пробую снова. — Прошу прощения, — кричу чуть сильнее, надеясь, что была достаточно громкой.

Ручка двери поворачивается, и я инстинктивно отступаю. Огромный мужчина с квадратной челюстью, грозными карими глазами и черными, зачесанными набок волосами заглядывает в дверь, а затем заходит внутрь.

Мои губы слегка приоткрываются, но слова застревают, когда его мерзкий взгляд скользит по моему телу, словно облизывает меня языком.

Мой взгляд падает на пистолет в кобуре у него на поясе, затем на его большие, устрашающие руки. Если бы дошло до этого, он мог бы раздавить мою голову, как виноградину.

Сразу же, я заставляю слезы собраться в уголках глаз, затем позволить им стекать по щекам.

— Пожалуйста, — умоляю я, нижняя губа дрожит от страха. — Пожалуйста, отпустите меня.

Его губы кривятся в ухмылке, и плечи заметно расслабляются, прежде чем с его губ срывается тихий смех.

— Не думаю, принцесса.

— Но… но… — мои руки дрожат, когда я сцепляю пальцы, так жалко моля о помощи, — мой отец даст вам всё, что захотите.

— Ты уверена? — спрашивает он, делая шаг вперед. — Ведь, кажется, это твой отец устроил этот брак, не так ли?

— Пожалуйста, я… — качаю головой, пытаясь найти слова, которые помогли бы достучаться до него. Мужчины, которого, кажется, забавляет мое отчаяние. — Мне не место здесь. Он причинит мне боль. Вы ведь знаете, что Лоренцо причинит мне боль. Уверена, мой отец этого не хочет.

Наверняка он не хочет. Но так ли мало он знал о том, каким человеком был Лоренцо, прежде чем заключил эту сделку?

— Слушай, — он глубоко вздыхает, с веселой улыбкой на своем обветренном лице и продолжает издевательским тоном: — если я помогу тебе сбежать, он убьет меня за то, что я не справился с работой. Наверняка ты этого не хочешь, да? И когда твой парень придет, мы тоже убьем его, из принципа. Ты действительно хочешь, чтобы все эти смерти были на твоей совести? Просто… пожертвуй собой ради команды, а?

Он чуть ли не смеется мне в лицо, и внутри всё сжимается от упоминания смерти моего «парня». Мои глаза на секунду поднимаются и злобно смотрят на него, прежде чем я гашу взгляд полный мести и возвращаю прежнее состояние беспомощности.

Я опускаюсь на колени, сложив руки, и молю о помощи.

— Пожалуйста, отпустите меня! Я никому не скажу, что это был ты! Они никогда не узнают! — я закрываю глаза и стенаю о помощи у ног этого мужчины.

Он смотрит на меня сверху вниз, затем тянется вперед одной рукой и захватывает мои волосы, приподнимая мое лицо.

— Думаю, мне нравится тебя видеть здесь, Принцесса.

— Да, — мой подбородок поднимается, и усмешка тянет уголок губ, — мне тоже, ты, здоровенный кусок дерьма.

Его выражение на миг меняется, но, прежде чем он успевает что-то сделать, я выхватываю нож из кармана и вонзаю его вверх, прямо в пах.

«Было бы гораздо сложнее отомстить тебе, если бы ты воткнула нож мне в член», — голос Килла эхом отдается у меня в ушах.

Я поворачиваю нож, затем выдергиваю его из тела охранника, пока он сгибается вперед, и рев боли вырывается из его глотки, как сирена.

— Это за Финна, — плюю я, поднимаясь на ноги.

Охранника уже не интересует, где я, он держится за рану между ног, спотыкаясь и оставляя кровавые пятна в белой комнате.

Я выскакиваю в коридор, направляясь куда угодно, лишь бы не столкнуться с остальными людьми Лоренцо.

Пора найти выход из этого дома.