Клубничный Яд

Гром сотрясает старый цемент под нашими ногами. Даже сквозь толстые каменные стены раскаты грома напоминают, что буря уже прямо над нами.

— Что я сделаю дальше? — спрашивает Килл, двигаясь ко мне с хищным взглядом в глазах.

— Я не знаю, — говорю я, поднимая руки в защитной стойке, пятясь назад.

— Не знаешь? — он наклоняет голову и оглядывает пространство за моим плечом, начиная обходить меня кругом. — Мы уже говорили об этом. Пора воплотить это в жизнь, Рыжая. Смотри мне в глаза… Что я сделаю дальше?

Каждый его шаг вперед — это мой шаг назад или в сторону, готовясь к моменту, когда он нападет.

— Я… я не знаю. Ты собираешься атаковать?

— Бьянка, — вздыхает он с раздражением, — я уже дважды оглядывался тебе за спину. Почему? Что я там увидел?

— Кто-то подходит сзади?

— Верно, детка. Кто-то подходит сзади, — подтверждает он. — Теперь у тебя два противника по обе стороны. Что ты будешь делать?

Мои ноги переминаются на грубом цементе, запах ячменя, дрожжей и влажных камней оживляет атмосферу грозы в этом подвальном складе. После стрельбища Килл отвез меня на винокурню Шона. Провел быструю экскурсию, показал, где делается виски и вкратце рассказал, как это происходит.

Потом он привел меня в подвал и велел бежать.

Это веселая игра, как та, что была у него в квартире, но на этот раз он настроен серьезнее.

Он обучил меня некоторым вещам, базовой схеме защиты. Но не против него — самого смертоносного человека в мире.

— Что будешь делать, Бьянка?

Я передвигаюсь в сторону, всё еще держа руки поднятыми.

— Я пригнусь и повернусь, чтобы видеть обоих мужчин периферийным зрением. Упрусь ногами в землю, чтобы меня нельзя было повалить.

— Верно. А потом?

Его ноги движутся в такт с моими, его потные мышцы сверкают под тусклым светом над нами.

— Я… — мой лоб хмурится от раздумий, и тревога растет по мере того, как Килл сокращает расстояние. — Я… я..

— Смотри мне в глаза! — кричит он и встает передо мной, в его выражении лица ясно читается недовольство. — Глаза человека говорят тебе, о чем он думает. Они смотрят, прежде чем действовать.

— Но ты не смотришь, — говорю я, меняя ситуацию. — Я видела, как ты застрелил троих, не отрывая взгляда от меня.

— Я — другой.

— Почему? — парирую я. — Кто научил тебя быть таким? Как тебя тренировали? — я не собиралась задавать вопросы, по его лицу видно, что он не в настроении отвечать. Но мне нужно знать, откуда он, кто он. Он наверняка знает всё обо мне, а я почти ничего о нем.

— Шон тренировал меня. Как именно — долгая история. Годы систематического уничтожения…

— Но как? Должно быть, это было сложно — тренировать собственного племянника быть таким жестоким… — моя голова слегка наклоняется, и я смотрю на этого прямолинейного человека с мягкостью. — Как он мог смотреть, как ты терпишь такую боль во время тренировок?

— Боль — это иллюзия, Рыжая, — его грубая ладонь скользит по моей щеке, он делает шаг в сторону, его нос зарывается в мои волосы, он делает глубокий вдох

Затем он оказывается за мной, его губы касаются моего уха:

— Только люди, которые боятся, — чувствуют боль. Если ничего не чувствуешь — ничего не боишься. Иди в любую ситуацию, ожидая любых исходов. Знай своего противника, следи за ним, выявляй его слабости. Он правша — иди слева. Его реакция занимает три секунды — действуй с интервалом в секунду. Будь быстрее, умнее, лучше во всём. Теперь, — он обходит меня с другой стороны, заканчивая круг, его губы скользят по моей шее, пока он не встает передо мной, — …что я сделаю дальше?

Я замечаю, как его глаза снова смотрят за мое плечо, и следую его указаниям.

— Ты собираешься потянуться ко мне, — говорю я, поворачивая корпус так, чтобы видеть пространство позади его и впереди, затем опускаюсь на корточки.

— Теперь я вне досягаемости, а типичному человеку потребуется две секунды, чтобы понять, что я сделала…

— Так что ты собираешься делать?

— Собираюсь среагировать за одну секунду.

— И? — рявкает он.

— Я собираюсь ударить тебя по члену.

Неожиданно он смеется, берет меня за руку и рывком поднимает с пола. Он разворачивает меня к себе и притягивает ближе, прижимая к себе спиной, а его рука обхватывает мою талию, фиксируя на месте.

Всего секунда требуется, чтобы я почувствовала нож у своего горла.

— Было бы гораздо сложнее отомстить тебе, если бы ты воткнула нож в мой член.

— У меня нет ножа, — говорю я, мой голос низкий и соблазнительный.

Вспышка молнии пронзает подвал, наполняя воздух напряжением. Грудь Килла мерно вздымается, в такт ему мое дыхание становится неровным, словно наши тела синхронно связаны.

Рука Килла крепче обхватывает мою талию, и его бедра прижимаются к моей спине, вдавливая эрекцию в поясницу.

Привет, здоровяк.

— Хочешь свой нож, Рыжая?

— Хочу… — мой голос полон желания, и я вдыхаю затхлый воздух подвала, выгибая спину так, чтобы моя задница сильнее прижались к его вставшему члену.

Нож исчезает с моей шеи, и, видимо, Килл прячет его обратно в ножны, потому что его рука тут же начинает свободно скользить по моему телу. Она опускается к моему бедру, его большая ладонь и нетерпеливые пальцы жадно впиваются в мою кожу, продвигаясь выше.

— Ты возбуждаешься, когда дерешься со мной, Бьянка? — его голос становится еще ниже, грязный и глубокий, мои веки трепещут.

— Да… — шепчу я, снова покачивая бедрами, как бы намекая ему двигаться дальше, коснуться моего пульсирующего клитора или дать хотя бы немного облегчения.

— Хочешь услышать, как сильно я хочу, чтобы твой дерзкий ротик был забит моим членом? Как, гоняясь за тобой и обучая тебя быть такой же беспощадной, как я, я мечтаю согнуть тебя пополам? Трахнуть так жестко, что ты будешь истощена и полностью моя?

— Да, — шиплю я, откидывая голову на его плечо, приглашая его губы скользнуть по моей шее, и он принимает приглашение, его язык проводит горячую линию вдоль кожи.

— Бьюсь об заклад, ты позволишь мне делать с тобой всё, что я захочу, грязная девчонка. Поставить тебя на четвереньки прямо на этом цементе и исполосовать колени…

— Я бы позволила, — мой голос дрожит от желания, и в нем звучит тень боли. — Пожалуйста, дотронься до меня, Килл. Мне нужно… — снова покручиваю бедрами, — …чтобы ты прижал меня.

Его рука скользит под пояс моих черных леггинсов, и его пальцы тут же находят мой клитор. Чтобы удержаться, мои руки хватаются за его крепкие бедра, покрытые черными брюками. То, какую он носит одежду, сводит меня с ума. Эти брюки, плотно облегающие его кожу, подчеркивают каждую мускулистую линию. Всегда в белых облегающих майках, заправленных в высокую талию его брюк, с ремнем и узкой серебряной пряжкой над его внушительным возбуждением. Его татуировки, словно песня, обвивающие его кожу. Наблюдать за ним с оружием в руках, видеть его силу и точность… видеть, как он идет ко мне, словно не может выбрать — убить меня или трахнуть… Всё это отзывается во мне горячей пульсацией.

— Я чувствую, как ты мокнешь для меня, Рыжая… — его пальцы двигаются круговыми движениями, пока вспышка молнии освещает подвал, будто фотокамера.

— Волк всегда чувствует свою добычу, — стону я, чувствуя и теплый язык Килла на своей шее, и его пальцы между ног, подводящие меня к оргазму.

Килл крепче сжимает меня за талию и ведет вперед, его пальцы не прекращают свою игру на моем клиторе.

Каждый шаг приближает меня к разрядке. Когда его указательный и средний палец погружаются в меня, а его большой палец продолжает надавливать на мой клитор, волна удовольствия захватывает меня, заставляя почувствовать себя парящей. Мы достигаем ветхого деревянного стола, он резко наклоняет меня над ним, раздвигая мои ноги шире, чтобы проникнуть глубже.

Оргазм накрывает меня мощной волной, заставляя терять осознанность, словно я могла бы остаться в этом состоянии эйфории навсегда.

Какой прекрасный способ сойти с ума.

Мой рот раскрывается, а дыхание замирает, погружаясь в полное безмолвие.

— Так держать, — прошептал он мне на ухо. — Отдай мне всё, детка.

Вспышки света мелькают вокруг, будто я заглядываю в альтернативную реальность. Ту, где заряженные атомы и духовная энергия видимы человеческому глазу.

— О, Боже, — наконец выкрикиваю я, когда последняя волна оргазма накрывает меня, а затем медленно сходит на нет.

— Здесь нет Бога, Рыжая, — Килл убирает руку из моих леггинсов, его пальцы блестят от моего наслаждения, и он подносит их к губам.

Я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как он проводит языком по своим пальцам, пробуя меня на вкус, его ноздри слегка раздуваются.

Неправда. Ты можешь быть моим Богом. Я бы преклонялась перед тобой каждую ночь. Мой темный ангел.

Зная, что винокурня закрыта и нас никто не прервет, я кладу руки ему на плечи и слегка толкаю, замечая деревянный стул за его спиной.

Он садится, поднимая бедра, быстро расстегивая ремень и пуговицу на брюках. Я снимаю ботинки и по очереди стягиваю леггинсы с ног, оставляя себя голой ниже пояса.

— Без трусиков? — говорит он, глядя на меня пронзительным взглядом. — Ты была на стрельбище с пятьюдесятью Хулиганами без нижнего белья?

— Не люблю линии, — игриво улыбаюсь. — Честно говоря, Килл, удивлена, что ты не заметил раньше. Может, это тебе нужен урок внимательности?

Его пальцы застывают на мгновение, прежде чем он достает себя из штанов. Через секунду меня резко тянут вперед и сажают на стул, он нависает надо мной.

Его движения подобны судьбе, слишком быстры для того, чтобы мои глаза могли уследить, слишком умелы, чтобы я могла сопротивляться.

Он предназначен быть моей слабостью.

Я ерзаю, ощущая холод дерева под собой, и беспокоюсь, что оставляю за собой след своего возбуждения.

Ремень и брюки Килла расстегнуты, но черные боксеры всё еще скрывают массивное напряжение, которое теперь находится прямо на уровне моих глаз. Мой взгляд жадно скользит вниз, по легкому налету волос под пупком, густеющему по мере приближения к его паху. Я облизываю губы, желая ощутить его глубоко в горле.

Его доминирование заставляет меня хотеть отблагодарить его, показать, что он это заслужил.

Он поддевает мой подбородок большим и указательным пальцем, его взгляд сверкает.

— Ты пожалеешь, что сделала это.

— Может, ты прав, — с вызовом улыбаюсь я, поднимая уголки губ. — А может, мне нужно преподать урок.

Игривая улыбка на мгновение озаряет его лицо, но быстро превращается в нечто другое, и моя ухмылка исчезает.

О, черт.

Килл опускается на колени передо мной, его большая рука ныряет в боксеры. Он достает свой напряженный, массивный член, на кончике которого уже сверкает капля спермы. Большая ладонь скользит по головке, смазывая ее.

У меня пересыхает во рту, и я не могу отвести взгляд от этих серебряных шариков, которые хочу почувствовать у себя в горле. Слегка беспокоюсь — я ведь никогда раньше не делала этого. И, учитывая его размер и то, что он, вероятно, уже много раз получал оральный секс от других женщин, надеюсь, что смогу сделать всё правильно. Надеюсь, ему понравится. И надеюсь, что он не задушит меня членом до смерти.

— Встань, — говорю я, облизывая губы, готовая доставить ему удовольствие. — Покажи мне, как…

Его глаза смотрят на меня с удивлением, пока его рука медленно скользит по его плотному, напряженному члену.

— Скоро, Рыжая. Но сначала ты будешь умолять об этом.

Я сглатываю, с восхищением наблюдая, как Килл ускоряет движения. Его глаза закрываются, а голова запрокидывается, обнажая выпуклый кадык. Мои губы приоткрываются, и вид того, как он сам доводит себя до грани, почти сводит меня с ума. Конечно, я хочу быть той, кто доставит ему наслаждение, но видеть, как он делает это сам, словно наблюдать за чертовым метеоритным дождем.

Хриплый стон вырывается из его груди, и мои мышцы напрягаются, жаждая, чтобы он заполнил меня целиком.

Его глаза открываются и встречаются с моими, рука ускоряется, и звук мягких движений его плоти кажется музыкой. Каждый его жест, каждый звук, всё, что он делает, я чувствую внутри себя, как невыносимую жажду.

Мне нужно больше.

— Килл, пожалуйста…

— Скажи, чего ты хочешь, Бьянка, — отвечает он, капельки пота начинают выступать на его лбу, мышцы его предплечья напряжены и вены выступают, как лианы.

— Я хочу, чтобы ты вложил его мне в рот…

— Что именно?

Сдавленный стон вырывается из его губ, и это заставляет мое сердце биться чаще, зная, что он уже на грани. Он пугает меня, но я могу смотреть и слушать звуки, которые он издает, целыми днями напролет.

— Твой член, — спешно говорю я. — Пожалуйста, позволь мне быть той, кто доведет тебя до конца.

— И что ты готова сделать ради этого, Бьянка? — спрашивает он, его спина уже не может оставаться прямой, и он наклоняется вперед, всё еще поддерживая быстрый темп, подводя себя к разрядке со мной или без меня.

— Я умоляю, — выкрикиваю я с дрожью в голосе, — Я умоляю тебя.

Его рука резко останавливается, и он крепко хватает меня за колени, широко раздвигая их.

— Да, черт возьми, умоляешь, — рычит он, наклоняясь и зарываясь носом в мою влажную киску.

Я поднимаю бедра, пытаясь направить его рот к своему центру, ощущая, как жгучая потребность разрывает меня. Его пальцы скользят к моему входу, и мое дыхание становится поверхностным, предвкушение растет невыносимо.

— Килл, — умоляю я, и как только произношу его имя, его зубы впиваются в нежную плоть внутренней стороны бедра, в то время как два пальца проникают в меня. Я вскрикиваю. Моя голова запрокидывается, и я широко открываю глаза, уставившись на деревянные балки над нами.

— О, блядь! — его зубы впиваются еще глубже, усиливая боль, и мои бедра рефлекторно подаются вперед, пока его пальцы двигаются глубоко и решительно.

Затем он отпускает кожу, и кровь приливает к месту укуса, на котором наверняка останется синяк.

— Да, о, блядь, — подтверждает он, его голос груб и глубок. — Ты моя, чтобы трахать, Бьянка, — рычит он, его пальцы проникают внутрь и наружу, вызывая очередной оргазм, поднимающийся из глубин моего естества. — Моя, чтобы метить и владеть.

Я провожу пальцами по его волосам, сжимаю их в кулак, притягивая его ближе. Его рот накрывает мой клитор, и всего за несколько секунд я издаю пронзительный крик наслаждения, позволяя ему забрать всю себя.

Килл убирает пальцы, ласкает место укуса языком, прежде чем выпрямиться.

— Твоя, чтобы метить, — шепчу я, тяжело дыша, обмякнув на стуле, чувствуя себя, как он и сказал, — опустошенной.

Килл поднимается, снова обхватывая себя, и встает, расположив ноги по обе стороны от моих колен.

— Мой темный, падший Ангел, — говорю я, проводя руками по внешней стороне его бедер.

Одна его рука всё еще удерживает и поглаживает член, другой он захватывает мою нижнюю губу и челюсть, оттягивая вниз, заставляя меня широко открыть рот.

— Ты называешь меня Дьяволом, Рыжая? — его взгляд жестокий и контролирующий.

Я киваю, полуприкрывая глаза, ожидая момента, когда смогу ощутить его вкус.

— Я не пал, детка. Я выбил дверь и сам спустился вниз. И пришел сюда, чтобы найти тебя.

С этими словами он резко входит в мой рот, и два серебряных шарика касаются задней стенки моего горла, заставляя меня захлебнуться.

— Дьявол — это гордое, мятежное дитя, — говорит он, продвигаясь медленно, но уверенно. — А я — жадный, блядь, мужчина, который не может насытиться тобой.

Килл отводит бедра назад, давая мне секунду, чтобы перевести дух, прежде чем снова заполняет мой рот целиком.

— Расслабь горло, детка. Дыши через нос.

Я послушно делаю это, мурлыча от удовольствия, пока слезы текут из уголков глаз, скатываясь по щекам и капая на колени.

Его рука скользит к основанию моего затылка, удерживая голову на месте, а другой рукой он мягко придерживает меня за подбородок, толкая бедра вперед, трахая мое горло в безжалостном ритме.

— Господи! — рявкает он, низкий рык вырывается из его груди. — Нет ничего лучше, чем трахать этот невинный рот.

Проходит совсем немного времени и его бедра начинают двигаться более беспорядочно, менее сдержанно. Я знаю, что он близок, когда его мышцы на шее и плечах напрягаются настолько, что выглядят болезненно.

Это не то, что я ожидала впервые делая это. Я думала, будет труднее принимать его глубоко в горло, что мне не будет хватать воздуха, что я буду считать секунды до окончания. Но это… то, как он управляет темпом и глубиной, как нависает надо мной… это абсолютно опьяняюще.

Наблюдать, как он теряет над собой контроль ради меня — это придает сил. Вызывает привыкание.

— Смотри на меня, Бьянка, — строго говорит он, и мои глаза поднимаются, ловя его взгляд. — Сейчас я кончу тебе в горло, детка… — его голос звучит скорее как вопрос, чем как утверждение.

Наверное, я выгляжу ужасно — глаза заплыли от слез, размазанная тушь, слюна течет из уголков рта, даже нос течет. Но Килл смотрит на меня сверху вниз, как на падающую звезду. Как будто загадывает желание, чтобы оставить меня рядом с собой.

Как будто я могу исчезнуть в любой момент, и он хочет заполучить меня полностью, пока не потерял.

И я знаю истину, в которую он, вероятно, поверит со временем: я никогда не уйду. Только если он сам попросит. Потому что я чувствую связь с Киллом. Связь, которую никогда не испытывала раньше. Я чувствую себя привязанной к нему.

Я чувствую любовь.

Я киваю, снова мурлыча в его член, ощущая его плоть глубоко в горле. Он ускоряет движения, входя всё глубже и быстрее. Еще мгновение, и его руки крепко обхватывают мою голову, его нога чуть подается вперед, загоняя член глубже в горло. Он держит его там, и я напоминаю себе, что нужно дышать через нос. Затем его руки обхватывают мое лицо по обе стороны, удерживая меня на месте, пока теплые струи его оргазма не заполняют мое горло. Я задыхаюсь, не привыкшая к этому ощущению, но заставляю себя глотать как можно быстрее.

— Проклятье… — он чуть выходит, затем медленно погружается обратно, даря мне еще одну каплю своего наслаждения. Я снова глотаю, всасывая головку его члена в горло и впитывая вкус на языке. — Ах, блядь! — он издает стон, лениво толкаясь еще пару раз, прежде чем окончательно остановиться.

Килл выходит из моего рта, проводя большими пальцами под моими глазами. Я тихо смеюсь, зная, что выгляжу ужасно.

— Ты прекрасна, Бьянка, — он заправляет себя обратно в штаны, затем поднимает меня на ноги.

Я торопливо натягиваю свои леггинсы и смотрю на него, как школьница, потерявшая невинность со своим школьным возлюбленным.

— Я обожаю видеть тебя такой, — продолжает он. — После того, как ты приняла мой член. Это как боевые шрамы, детка. Мы оставляем свои следы друг на друге.

Снова тихий смех вырывается из моего горла.

— Легко тебе говорить. Ты всё еще выглядишь так же хорошо, как и прежде. Даже лучше — с тем сиянием мужчины, который только что кончил в горло своей женщины. А я, — говорю, поправляя волосы, — выгляжу, как будто сошла с ума на празднике в стиле 50-х.

Его смех тихо вырывается, и я жадно ловлю его взгляд. Он редко это делает, но, когда улыбка или смех придают его лицу теплоту, я смотрю сквозь его мрачность и, на мгновение, вижу живого человека.

Настоящего мужчину с эмоциями, а не машину, в которую его превратили.

— Поверь, когда я говорю, что ты никогда не выглядела так сексуально, — он наклоняется и ловит мои губы своими.

Я открываю рот, позволяя его языку проникнуть внутрь, и обвиваю его шею руками.

— Отведи меня домой и набери мне ванну, Волк, — шепчу я в поцелуе.

— С удовольствием, — он отстраняется, дарит мне еще один мягкий поцелуй в губы, затем в кончик носа, затем в лоб. — Когда мы закончим тренировку.

Я отстраняюсь, сужая глаза в удивлении.

— Что значит, когда мы закончим тренировку? Сейчас, должно быть, уже час ночи…

Он только уходит с довольной улыбкой, играющей на его губах.

— Килл, мы тренируемся уже несколько часов. Когда мы закончим?

— Когда ты сможешь уйти от меня.

— Что? — шиплю я, следя за ним глазами, пока он достает нож из ножен и скрывается в тени. — Килл!

Его смех доносится из темноты. Из места, где я не могу его разглядеть.

— Доберись до машины, и тогда закончим на сегодня.

— Киллиан Брэдшоу, — укоряю я, упирая руки в бока.

— Тебе лучше бежать, Бьянка. Я выхожу на охоту через три… два…

Мои ноги резко стартуют, и я устремляюсь к другой стороне склада, игнорируя усталость, разливающуюся по мышцам.

Добраться до машины. Добраться до машины. Добраться до машины, повторяю я себе.

Я убью его.