Клубничный Яд

Сквозь солнечные лучи, отражающиеся от океана, я смотрю на волны, разбивающиеся о берег. Белая морская пена плавно танцует на поверхности, создавая акварельные узоры из оттенков синего, белого и зеленого.

Именно это нам было нужно. Убежать из Дориана, оставить позади серые дни и погрузиться в солнечный свет.

Мой взгляд падает на нее — мою женщину. Она зарывает свои маленькие пальцы ног в плотный, мокрый песок, когда прилив уносит воду обратно вглубь океана. Сосредоточенная, она вжимает пальцы глубже, затем наклоняется и зачерпывает песок руками. Поднимается, всё еще погруженная в свои мысли.

Она улыбается. Улыбается от уха до уха — искренняя радость сияет на ее лице. И когда ее взгляд встречается с моим, что-то сжимается в моей груди, так сильно и резко, что я почти забываю, как дышать.

— Блядь, — тихо произношу я, — она такая чертовски красивая, — именно эти слова я теперь часто бормочу про себя.

В такие моменты я понимаю, насколько мне повезло. Что именно мне выпала привилегия делать ее счастливой, проводить вместе с ней всю оставшуюся жизнь.

— Песчаный краб! — радостно выкрикивает она, ее улыбка ослепительнее солнца. — Смотри, какой он милый!

— Охуенно идеально, — тихо произношу я. Черт, она просто совершенство.

Я поднимаюсь, чтобы присоединиться к своей женщине, но мой телефон начинает вибрировать на столике рядом со мной. Господи, стоило оставить его в нашей вилле.

Сажусь обратно и смотрю на экран — звонит Ребел.

— Надеюсь, это важно, — отвечаю я.

Его веселый смех доносится из трубки, и я чуть не сбрасываю звонок. Но, признаться, слышать его приятно. Последние дни были тяжелыми. Мы потеряли Финна, нашего брата, и чуть не потеряли меня и Рыжую.

— Мне не хотелось бы беспокоить тебя во время отпуска, но я хочу знать, поддерживаешь ли ты какие-либо связи с тем парнем из отдела городского планирования? Тем, кто утверждает/отклоняет разрешения?

— У меня есть связи. Но даже если бы их не было, я могу быть очень убедительным. В чем дело?

— Ходят слухи, что вокруг Джови крутятся какие-то крутые инвесторы и хотят построить гостиницу. Они уже выкупили часть бизнеса на западной стороне пирса.

— Она всё еще держит ту книжную лавку?

Я знаю, что Джови что-то значит для Ребела. Это та старая женщина, которой он иногда помогает, заходя в ее книжную лавку, чтобы убедиться, что у нее всё в порядке. И если кто-то причиняет ей беспокойство, Ребел разруливает ситуацию. Мы, — люди, подобные нам, защищаем тех, кого любим, особенным способом. Мы готовы убить за них. И уже убивали. Это то, что отличает нас от обычных людей. Когда мы вмешиваемся в ситуацию, их уши слушают. Рты, блядь, закрываются. Обычные люди трусят.

Если корпорации решат выкупить ее книжный магазин, для начала им нужно будет получить разрешение. Если я позвоню, этого никогда не произойдет. И всегда есть другие средства убеждения. Я могу легко позаботиться о том, чтобы этого не произошло.

В любом случае, Джови сохранит свой книжный магазин.

— Еще как держит. Она упирается. Поговаривают, что какой-то архитектор из Техаса собирается осмотреть место, чтобы убедиться, что строительство возможно. Я хочу быть там, чтобы напомнить ему, что Хулиганы защищают эту землю. Это может быть историческая достопримечательность.

Я смеюсь.

— Оставь свои кастеты дома, Фитц. Не нужно пугать какого-то зануду-архитектора.

Хриплый смешок прерывает меня на полуслове.

— Так вот, я немного покопался в прошлом этого ботаника-архитектора. Оказалось, он был прирожденным убийцей в подпольных боях, когда ему было всего девятнадцать.

— Голыми руками?

— Черт побери, да. Говорят, он ходил по темной стороне улицы, как и мы. Может, это всё сказки, но слышал, что он убил своего отца и это сошло ему с рук благодаря связям с федералами.

Господи боже. Я снова смеюсь.

— Ты собираешься противостоять этому мастеру кулачных боев, Ребел?

— Нет. Но я собираюсь поговорить с ним на его языке, обратиться к истокам. Он изменил свою жизнь, теперь он жадный корпоративный тип. Уверен, ему не захочется иметь проблем с Хулиганами. Не в этой жизни. У него теперь жена и трое детей. Думаю, эта земля окажется непригодной для застройки.

Мой взгляд поднимается, чтобы найти Рыжую. Она бродит вдоль берега, останавливаясь каждый раз, когда волны накатывают, обнимая ее ноги до колен. Она приподнимает прозрачное парео до середины бедра, чтобы не намочить его, и смеется, как будто не ожидала этого. Как будто она не знает, что волны накатывают каждые несколько секунд. Это так невинно, и я снова в восхищении. В восхищении от своей жизни. В восхищении, что она моя, и я могу удержать ее.

Мой взгляд скользит по ее телу, от ее мокрых, шелковистых, оливковых ног до округлых бедер. Я замечаю ее округлые формы и следую по изгибу ее попки. Она поворачивает голову, и наши взгляды встречаются, как будто невидимая сила притягивает нас друг к другу.

Она машет, и ее длинные, клубничные пряди подпрыгивают на ее спине. Я не могу удержаться от мысли о том, как мои пальцы запутываются в ее волосах, пока я овладеваю ею, резко. Ее купальник смещен в сторону, ее прозрачное парео сдвинуто на плечи, пока ее округлая попка быстро ударяется о мои бедра, создавая тот звук, что заставляет меня входить в нее еще сильнее.

— Мне нужно идти, — хриплю я, пытаясь убрать накал в своем голосе.

— Ладно, но послушай…

Я сжимаю зубы, сцепляя челюсти.

— Ребел!

— Знаю, знаю, ты в отпуске. Но я просто хочу сказать кое-что, прежде чем мы отключимся. Я хотел поговорить с тобой до того, как ты уехал, но из-за всего, что случилось, не хотел забирать время у Бьянки. Она нуждалась в тебе.

Я провожу рукой по лицу и расслабляю мышцы. Следовало оставить телефон в вилле.

Между нами висит тяжелая тишина, и я догадываюсь, что последует. Если честно, я уже давно чувствовал, что этот разговор неизбежен.

— Ты думаешь, что я не замечаю, как ты отдаляешься от нас, — говорит Ребел. — Как будто мы не замечаем.

Мои губы поднимаются в маленькой улыбке, когда я вижу, как Бьянка смотрит на меня. Но мое внимание приковано к Ребелу, моему брату. За последние месяцы мы пережили многое. Мы потеряли столько, и перед тем, как Бьянка и я уехали, все скорбели по Финну. Да, я знал, что этот разговор состоится.

— Поверь мне, я не хотел говорить это, пока ты там, но хочу быть уверен, что когда ты вернешься, всё будет иначе…

Я молчу, сосредоточенный на его словах, зная, что Ребел прав.

— Финн умер. Он погиб, защищая твою женщину. Он бы сделал всё, что ты попросишь. Мы все так поступим. Когда кто-то из нас в беде, мы готовы. Без вопросов, без объяснений. Это то, что мы, блядь, делаем! Мы — братья, Килл.

— Я знаю, Ребел, так и есть.

— Да… Братство. Мы живем им…

Я присоединяюсь к нему, завершая нашу мантру вместе:

— …мы умираем за него.

Ребел продолжает:

— Вот именно. Шон не будет жить вечно, мы это знаем. И даже с ним рядом, ты… — он замолкает, будто не хочет произносить эти слова, будто я их не приму. Но я уже знаю, о чем он скажет. — Ты следующий на очереди, Килл. Некоторые из нас слышали, как ты говоришь, что ты не Хулиган. Проклятье, я сам слышал. Ты представляешь, как это может задеть нас, когда знаешь, что мы готовы отдать за тебя жизнь в любой момент? Финн отдал. Он отдал, Килл.

Он прав. Во всём, что говорит, прав. Я отрицал, что я — Хулиган. Отвергал свою ответственность перед ними, думая, что мне никогда не понадобится эта братская связь. Я думал, что быть Жнецом, быть кровью Шона освобождает меня от неоговоренного пакта Братства. Что это ставит меня особняком. Но это не так. Потому что, когда мне нужна была их помощь, чтобы вернуть Бьянку, они пришли. Все пришли. И Финн погиб за это.

Ребел прав. Они — мои братья. Я — Хулиган, а теперь и Бьянка.

— И теперь, когда ты и Бьянка нашли друг друга… Все думают, что ты собираешься уйти.

— Нет, — я качаю головой, зная, что он не видит. — Я слышу тебя, Ребел. Я знаю. Финн был моим братом, ты — мой брат. Мы — семья. Я — Хулиган, до конца. Братство не заканчивается с Шоном. Мы живем по нему, мы умираем за него.

В трубке воцаряется тишина, и наконец он говорит:

— Хорошо. Тогда мы на одной волне.

— На одной волне, — подтверждаю я.

— Отлично. Теперь, поцелуй Бьянку за меня…

— Следи за своим поганым языком, — рычу я, посмеиваясь.

— Если серьезно, я рад, что вы там. Вам нужен был отдых. Просто возвращайся, готовым к работе, потому что Шон поручил обязанности Жнеца Гоусту, и он потихоньку сходит с ума от убийств.

Я не могу не рассмеяться. Гоуст может быть тихим, но я чувствую в нем пылающий гнев, который даже я не хочу видеть выпущенным на волю.

— Ладно, Ребел. Я пойду к своей женщине.

— Так и сделай. Увидимся, когда вернешься.

— До встречи.

Я кладу телефон на стол рядом с шезлонгом, как раз в тот момент, когда к нему подходит Бьянка.

— Кто это был?

— Ребел, — отвечаю я, протягивая к ней руки.

Она забирается ко мне на колени, мои руки скользят по ее ногам, пока она не обнимает меня за плечи, а я притягиваю ее за поясницу.

— Я нашла много песчаных крабов, — с энтузиазмом говорит она.

Я не могу удержаться от улыбки.

— Да? Что еще ты нашла, детка?

— Несколько ракушек, но я выбросила их обратно в воду, потому что они были разбиты.

Я тянусь и целую ее подбородок, затем губы, слегка ощущая, как ее бедра начинают двигаться против моего тела. Моя женщина всегда хочет, чтобы я был внутри нее. Что идеально, ведь я бы жил в ней, если бы мог.

— Что еще, детка?

— Водоросли, — она морщит носик, очевидно, брезгуя зелеными водорослями, и я не могу удержаться, чтобы не подскочить и поцеловать этот нос.

Затем я залезаю в карман, слегка удивляясь, когда не нахожу там свою монету. Я оставил ее дома, не думая, что она понадобится. Но ощущаю маленькое, металлическое сердечко. Его цепочка обвивается вокруг моего пальца, как будто оживает при моем прикосновении.

Я достаю его и позволяю сердечку висеть между нами. Глаза Бьянки расширяются, и улыбка медленно растягивается на ее губах.

— Мое ожерелье, — шепчет она.

Я киваю, открываю застежку и оборачиваю цепочку вокруг ее шеи, застегивая.

— Это помогло мне выжить, когда мы были в разлуке.

Ее глаза сияют обожанием, и это взгляд, который дает мне понять, насколько велика моя ответственность за то, чтобы делать ее счастливой.

Ее палец скользит по месту за моим ухом, где я набил татуировку в виде ее ожерелья.

— Мне больше не нужно носить его, у меня есть свое, — говорю я.

Я смотрю, как розовое золото сверкает на ее загорелой коже, и осознаю, что она не носила его с тех пор, как я забрал его у нее несколько недель назад. Вся жизнь прошла с тех пор. До того, как я понял, что она станет женщиной, ради которой я живу и дышу.

К нам подходит официант.

— Мистер и миссис Брэдшоу.

Я арендовал виллу Empire, с частным пляжем прямо за дверями спальни. Можно отказаться от обслуживания, но моя жена обожает заказывать закуски примерно шестьдесят тысяч раз в день, вне зависимости от того, когда мы в последний раз ели. Сейчас я даже рад, что это так, потому что, когда мои пальцы сжимаются вокруг округлостей ее ягодиц, я знаю, что через несколько минут буду в ней.

— Желаете что-то освежающее?

— У вас есть Pringles? — спрашивает мой маленький бездонный колодец.

— Да, — он кивает с улыбкой, стараясь не замечать, как мои плавки натянулись. — Вам принести?

— Принесите всё, что у вас есть, но, чтобы меня и мою жену никто не беспокоил до конца дня. Понятно?

— Абсолютно, сэр, — он поворачивается и уходит.

Мои руки сжимают ее ягодицы, и она смеется, выгибаясь мне навстречу. Я притягиваю ее вниз с силой, так что ее киска прижимается к моему члену, прикрытая только нейлоном купальника.

— Моя жена собирается подразнить меня? — спрашиваю я.

— Мой муж будет властным? — мурлычет она с озорной улыбкой.

Боже всемогущий, эта женщина убьет меня.

Эта женщина убила меня. Меня прежнего.

— Мне никогда не надоест слышать, как ты называешь меня своей женой, — добавляет она, ее губы зависают над моими, и я чувствую, как тепло исходит от двух мест на ее теле.

Я зацепляю пальцем край ее купальника и отодвигаю его в сторону.

— Освободи член своего мужа, — приказываю я.

Она делает всё, что ей говорят, быстро и охотно.

Без лишних указаний, она опускается на меня, пока не принимает полностью, ее задница идеально умещается на моих бедрах.

— Господи, — выдыхаю я, притягивая ее бедра, проникая как можно глубже.

— Назови меня снова своей женой, — шепчет она, ее веки дрожат, пока она начинает двигаться, медленно качаясь надо мной.

— Мне нравится, как моя жена принимает мой член, — я толкаюсь глубже. — Весь. Я идеально подхожу для тебя.

— М-м-м, — стонет она, набирая ритм, ее попка шлепается о мои бедра. — Ты входишь так глубоко. Так… — она выгибается, находя идеальное трение на клитор, — …глубоко.

Я сделал предложение Бьянке примерно через два часа после того, как мы приземлились в Панаме. Мы приехали на курорт в Бокас-дель-Торо на карибском побережье, и когда она вышла на солнце и взяла мою руку, чтобы разделить это мгновение, я понял, что больше не смогу жить без нее в качестве своей жены. Я опустился на колени — на оба, — то, чего никогда не делал, и попросил ее стать моей женой.

Кольцо было простым — одиночный бриллиант на розовом золотом ободке, который так нежно перекликается с ее клубничными волосами. Просто, элегантно и сексуально. Всё, чем является Бьянка. Я знал ювелира и смог заказать дизайн по телефону, пока проводил неделю в реабилитации после травм. У меня не было плана, но я знал, что не смогу долго сдерживаться.

Бьянку едва не отняли у меня слишком много раз, чтобы я мог терпеть это дальше. К счастью, она была готова ускорить события, иначе мне пришлось бы привязать ее к стулу и заставлять подбрасывать мою монету снова и снова.

Я приподнимаю бедра, вбивая себя еще глубже и сильнее, трахая свою жену снизу, наши взгляды неотрывно следят друг за другом. Эти глубокие, шоколадные глаза, которые так же прикованы ко мне, как и мои к ней. Я не могу оторваться. От того, как ее тело движется, как ее бедра качаются вверх-вниз, от ее тяжелых грудей, которые поднимаются и опускаются при каждом моем движении.

— Я люблю, когда моя женщина объезжает меня, так глубоко… — я притягиваю ее бедра, вбиваясь в нее снизу. — Тебе нравится это, грязная девочка? Мой голый член, который вот-вот изольется в тебя, покроет тебя, наполнит тебя?

— Да, — вскрикивает она. — Да!

Мы были созданы друг для друга. Это не случайность, что мы встретились, Бьянка и я.

Когда я вхожу в нее в четвертый раз за день, я наслаждаюсь тем, что заполняю ее. Она моя, а я — ее. Наше единение — доказательство этого.

Когда-то я думал, что умру человеком, покрытым татуировками и шрамами. Человеком, который не оставит ничего после себя, кроме следов смерти и последствий. Я был готов к этому. Даже приветствовал это.

Но это было до того, как я встретил Бьянку Колетту Росси, дочь моего заклятого врага.

Маленькую гадюку, убивающую меня поцелуями со вкусом клубники.

Прежнего меня больше нет. Он умер от рук моей любви. Новый я живет, чтобы служить, и служить я буду только ей. У ее ног, — Жнец, стоящий на коленях ради женщины, которую он обожает.

Когда-то я думал, что не верю в судьбу, но судьба привела ее ко мне. И мне больше не нужна монета, чтобы увидеть наше будущее. Вместе, рука об руку — вот где наше место. Потому что, если ей не место рядом со мной, тогда мне нет места в этом мире.