Клубничный Яд

Пройдясь полотенцем по мокрым волосам, я направляюсь к входной двери, когда очередной стук по дереву окончательно выбешивает меня.

— Да иду я, вашу мать!

Резко распахиваю дверь и встречаюсь с тяжелым взглядом Шона, прежде чем развернуться и уйти на кухню.

— Ты бы хоть спросил, кто там, прежде чем открывать дверь, — говорит Шон насмешливо. — Это мог бы быть один из миллиона людей, выслеживающих тебя.

Я швыряю мокрое полотенце в сторону прачечной и, усевшись на кухонную стойку, складываю руки на обнаженной груди.

— Ты один из них?

Глаза мои сузились, будто говоря без слов: «Будут проблемы?».

— Нет, — говорит он, на его лице играет хитрая ухмылка. — К счастью для тебя.

Он опускается на один из трех барных стульев у моего кухонного острова и лениво откидывается назад.

Его расслабленность меня успокаивает. Я слишком хорошо знаю своего дядю: если бы у нас была проблема, он бы уже напрягся, а взгляд блуждал бы по комнате, рассказывая мне всё, что нужно знать.

— Утром я прикончил троих людей Лоренцо Моретти, — лучше разобраться со всем дерьмом прямо сейчас. Я не любитель оттянуть неизбежное. — Поэтому я тебя и вызвал. Нет никаких доказательств, что это сделал я, но оставленное послание ясно дает понять, что Бьянка ему не принадлежит. Если выяснится, что это я, и начнется ответная атака, под удар попадут все наши ребята, — Хулиганы.

Шон напрягся, его глаза сверлят меня.

— Ты хочешь сказать, что развязал войну с итальянцами из-за своей итальянской пташки?

— Следи за языком, Шон. Подбирай слова, когда говоришь о ней.

— Ты так заботишься о ней? А ведь ты ее погубишь.

Мне словно вырывают кусок сердца.

— К ней никто не подойдет. Больше никогда, — говорю я с уверенностью.

Хотя и знаю, кто я на самом деле, и всё, что меня окружает — разруха. Это ведь и есть суть нашей ситуации? Она достойна лучшего, но потребность в ней не позволяет отпустить ее, даже понимая, что быть со мной — это одновременно и защита, и опасность.

— Что сделано, то сделано, — добавляю я.

— Господи, Килл. Мы были так близко к сделке с Альдо, — он прижимает указательный палец к большому, показывая мне миниатюрное расстояние между ними, — а теперь что?

— Отец, возможно, ничего не узнает… — мягкий голос Бьянки привлекает наше внимание, заставляя нас обоих повернуть голову в сторону коридора, ведущего в спальню.

Я стараюсь не улыбаться изо всех сил, глядя на нее — стоит в дверях, одетая в мою футболку и мои боксеры, закатанные на талии. Ее пальцы переплелись в нервном жесте, но босые ноги крепко стоят на полу, плечи расправлены, подбородок поднят. Моя женщина храбрая. Даже в комнате, полной убийц.

— Отец ненавидит Моретти. Ты думаешь, что продавать свою дочь человеку ради бизнеса — это позор? Как насчет продажи дочери человеку, которому ты даже не доверяешь?

Она делает несколько неуверенных шагов в сторону столовой, бросая взгляд то на меня, то на Шона.

— Лоренцо — четвертое поколение итальянцев в Америке, который мнит себя «Крестным отцом». Он самоуверен, вспыльчив и дерзок, ведет дела без оглядки на своего отца, а уж тем более на моего. Особенно в отношении меня. Отец никогда бы не позволил Лоренцо послать за мной его людей. Я почти уверена, что он действовал сам. Он сказал, что если я снова сбегу, то пошлет своих людей за мной. Сказал, что сделает это за спиной моего отца.

Я наблюдаю за реакцией Шона на ее слова и почти могу определить момент, когда он видит то же, что вижу и я. Бунтарскую душу, которая не желает быть закованной в цепи.

Она такая же, как я.

Как он.

Как мы.

Она — Хулиганка.

Я подзываю ее к себе пальцем, но ее взгляд падает на Шона с сомнением.

— Иди сюда, детка, — говорю я, протягивая к ней руку.

Наконец, она идет ко мне, а звук ее босых ног по деревянному полу заставляет меня улыбнуться еще шире.

— Шон, — начинаю я.

Как только она подходит ближе, я обнимаю ее за талию, притягивая к себе, и зарываюсь носом в ее влажные волосы. Она разворачивается ко мне лицом, и на секунду перед глазами проносится момент: ее тело прижато к стенке душа, нога обвивает мою талию, мой член глубоко внутри нее. Но я стряхиваю эту мысль, пока мой член не ожил для третьего раунда.

— Это Бьянка Росси.

Шон некоторое время молча смотрит на нас, явно ошеломленный тем, что у беспощадного убийцы появилась женщина. Уверен, он думает, как это изменит нас, изменит меня. Или ослабит ли меня это? Ответ — нет. Но я уверен, что он задается этим вопросом.

— Бьянка, — наконец говорит он, его взгляд становится мягче. — Похоже, я должен извиниться перед тобой.

Ее плечи напрягаются.

— О, э… спасибо, — слегка запинаясь, говорит она.

— Уверен, ты понимаешь, почему мы держали тебя у меня в доме… — Шон смягчает свой густой ирландский акцент, чтобы Бьянке было легче его понять. — Надеюсь, условия были… приемлемыми. Но ты не должна была оказаться в опасности, а ты оказалась. За это я прошу прощения.

Бьянка чуть расслабляется, ее тело прислоняется ко мне, и она заправляет волосы за ухо. Я уже знаю: когда она делает это движение, она нервничает, но не хочет показывать.

— Спасибо, — мягко говорит она.

— Теперь, когда с Киланом покончено, я могу тебя заверить, что это не то, чем занимаются Хулиганы, — добавляет Шон.

Рыжая скользит своей мягкой ладонью по моей руке, лежащей у нее на бедре, и переплетает пальцы с моими.

— А чем же занимаются Хулиганы? — с вызовом спрашивает она.

Моя улыбка становится шире. Еще одна черта, которую я узнал о Бьянке? Она редко остается в пределах дозволенного. Теперь, конечно, она может делать и говорить всё, что захочет, и никто ее не остановит. Я об этом позабочусь. Шон фыркает, его взгляд переходит с меня на нее и обратно.

— Братство. Защита. Не секрет, что в Дориан тянутся разные темные личности. Может, потому что здесь солнце никогда не светит…

— Или, потому что чиновники в Дориане такие же коррумпированные, как в Вашингтоне, — вставляю я.

— Именно поэтому, — говорит Шон, глядя Бьянке прямо в глаза, — мы и есть правительство.

Бьянка кивает, понимая его слова.

— Мой отец управляет своей организацией с помощью четырех крупных семей. Моретти — одна из этих семей, но между ними есть напряженность. Я не знаю, что произошло между Алессандро и моим отцом, но я слышала, что разлад начался примерно тогда, когда умер мой брат. Кроме того, власть моего отца крепка. Как я уже сказала Киллу и Ребелу, он никогда не будет добровольно работать с Хулиганами. Я боюсь, что он замышляет что-то недоброе.

— Альдо не интересуется Дорианом, — говорит Шон. — Здесь для него ничего нет…

— Здесь есть казино, — резко отвечает Рыжая. — Ваши казино. Похоже, там можно сделать неплохие деньги, — она переступает на босых ногах, и я замечаю, как пульс у нее на шее ускоряется. — Послушайте, я мало что знаю о делах моего отца, да и он не доверил бы мне такую информацию. Но я точно знаю, что для мафии главное — это деньги. Один из многих способов, которым они их делают — вымогают у местных…

— Мы не местные…

— Дориан всего в двухстах милях отсюда.

— Ты зря тратишь свое время, Рыжая, — говорю я, упираясь подбородком ей в макушку и встречаясь взглядом с Шоном. — Я пытался ему это объяснить еще до встречи с твоим отцом. Он чересчур доверчив для криминального босса, — зная, как его выбесит это прозвище, я усмехаюсь.

Шон отвечает мне раздражением.

— Я никому не доверяю! Может, даже тебе, ты сумасшедший ублюдок, — огрызается он. — Думаешь, я бы пошел на сделку с этим скользким змеем? Ничего личного, — он кивает в сторону Бьянки.

— Не обижаюсь.

— Нам нужны эти грузовики, чтобы пройти через территорию твоего отца. Территорию, на которую мы согласились не входить, чтобы сохранить между нами нейтралитет. Думаешь, я бы принял его сделку, если бы не был уверен, что смогу ударить сильнее, если потребуется? Альдо всё делает по-старому. Он не хочет связываться с Хулиганами. По крайней мере, сейчас. С будущим разберемся, когда оно настанет.

— А что насчет Лоренцо? — спрашивает Бьянка.

Звук его имени на ее языке заставляет мою кровь закипать.

Она продолжает:

— Что, если он пойдет на нас и сорвет всю твою сделку с моим отцом?

Я хотел бы сказать, что чувствую хоть каплю сожаления за то, что, возможно, всё испортил, убив людей Лоренцо. И судя по тому, как Шон смотрит на меня, он считает, что я должен испытывать сожаление. Но нет. Этот «мажор» с побережья Джерси это заслужил, и я послал ему четкое сообщение: Бьянка Росси — моя.

— Я могла бы узнать… — вдруг мягко произносит Бьянка. — Я могла бы обратиться к паре своих кузенов…

— Нет. Никаких «узнать», — качаю я головой, отходя назад, чтобы взглянуть ей в глаза. — Я выбросил твой телефон, кстати. С большой вероятностью его отслеживают.

— Тогда я возьму новый. Или встречусь с ними лично. Джино бы не рассказал…

— Абсолютно нет, Бьянка. Ты не будешь подвергать себя опасности.

— Это не опасность, это мои кузены.

— Они работают на твоего отца! — развожу я руки в стороны, прибивая ее взглядом к полу. — Твою мать, ты ничего не поняла из сегодняшнего утра? Знаю, ты не хочешь это слышать, но твой отец охотится за тобой. Может, он не хочет тебя убить, но он чертовски пытается тебя найти. А тот, для кого он пытается тебя найти, — убьет тебя. И тогда я, блядь, убью всех, кто попадется под руку.

— Позволь мне помочь, — говорит она. — Ты не можешь держать меня взаперти, как Рапунцель, только потому что боишься, что я пострадаю.

— Да? — говорю я, мои зрачки расширяются от злости. — Еще как могу!

Смех Шона разрывает напряжение между мной и этой маленькой бомбой. Я запускаю пальцы в волосы и начинаю ходить по кухне, чтобы остыть. В основном, чтобы не перегнуть Рыжую через колено прямо при моем дяде и не отшлепать. А потом пришлось бы убить его за то, что он видел ее возбужденной и я бы закопал себя еще глубже из-за этой упрямой бестии.

— Невероятно, — шиплю я, уперев руки в бока и качая головой на Бьянку. — Это как присматривать за гребаным подростком. Мы же только что это обсудили. Килан — на мне, я не должен был позволить этому случиться, — я показываю пальцем, как будто стреляю ей в лоб. — А вот трое других, люди Лоренцо, они на твоей совести.

Она закатывает глаза, как типичный подросток, с которым я только что ее сравнил.

— Ты невозможен.

— А твоя задница будет моей, позже, — кидаю я с угрозой в голосе.

Мы с Бьянкой стоим друг против друга, сверля друг друга взглядами, и даже сквозь злость, вызванную желанием ее защитить, мне хочется запустить пальцы в ее волосы и умолять не подвергать себя опасности. Прошептать ей, что я не выдержу ее потери. Сказать ей, что моя одержимость не позволит мне ее отпустить, если что-то случится. Я не полное чудовище, я знаю, что не могу держать ее взаперти. Но пока сделка с Альдо не завершена, пока я не смогу объявить всему миру, что она моя, она остается под угрозой.

Когда они узнают, что Бьянка Росси принадлежит мне, никто к ней не притронется.

— Посмотрите на этих двоих… — снова смеется Шон, его грудь сотрясается от смеха. — Масло и уксус.

— Рациональный, автономный человек и… огр, ты хотел сказать? — парирует Бьянка, бросая мне самодовольную улыбку.

Мои мышцы чуть расслабляются.

— Ты нахалка, — говорю я, хватая ее за запястье и притягивая так, чтобы она уткнулась в мою грудь. Обнимаю ее сзади, целую в висок и шепчу ей на ухо: — Такая чертовски упрямая девчонка.

Ее плечи вздрагивают от приглушенного смеха, и я снова переключаю внимание на Шона, когда он продолжает:

— Нам нужно выяснить, кто что знает, — говорит он. — Мы будем готовы ко всему, но нам нужно быть уверенными, что, если мы заключим эту сделку с Альдо, нас не подставят.

— Ладно, — отвечаю я, уставившись на Шона холодным взглядом. — У меня есть план, но тебе он не понравится.

— Когда это мне вообще нравилось, Килл? Кроме тех случаев, когда ты меня слушаешь. Что случается редко. Видимо, быть лучшим в своем деле значит, что тебя никогда не уволят.

Шон слезает со стула, разглаживая складки на своем костюме.

— Выясни, придут ли за нами люди Моретти, и мне плевать, какие методы ты используешь.

— Помни, что сам это сказал, — улыбаюсь я.

— Я сам найду выход, — говорит Шон, обращая внимание на Бьянку. — Держи его в узде.

Звонкий смех вырывается у нее из груди.

— Ага, конечно. Проще зубы медведю вырвать.

— Всё, — рявкаю я, подходя к Рыжей сзади и прижимая ее к кухонному острову своими бедрами. — С меня хватит твоих шуточек, нахалка, — хватаю ее за руки, провожу ладонями до ее запястий и поднимаю их к стойке, заставляя ее согнуться над ней.

Щелчок закрывающейся за Шоном двери вызывает хищную улыбку на моем лице.

— Теперь тебя некому спасти… — она дергает бедрами, и ее тихий смех звучит, как мелодия, когда она прижимает свою задницу к моему уже полностью готовому к работе члену.

— Кто сказал, что мне нужно спасение?

Я держу ее запястья одной рукой и другой рукой скольжу по округлостям ее попки, сжимаю.

— Тот факт, что ты сейчас в моей власти, вот что говорит об этом.

Моя ладонь отрывается от ее ягодицы и скользит под резинку боксеров, надетых на ней. Одновременно я раздвигаю ее ноги пинком, и мои пальцы прокладывают себе путь в ее складки, чувствуя ее тепло.

— Охрененно, Рыжая… — бормочу я, находя ее вход и проводя пальцем по ее влажности. — Не уверен, что когда-нибудь привыкну к тому, как твое тело реагирует на меня.

— Я мокрая? — спрашивает она, ее голос приобретает соблазнительные нотки, и мои глаза тут же сужаются от подозрения.

Соблазнительная Рыжая — это коварная Рыжая.

Прежде чем успеваю додумать эту мысль, она резко откидывает голову назад, и ее затылок ударяется в мой нос, заставляя меня немного отшатнуться. Этого оказывается достаточно, чтобы она выскользнула из моей хватки и сбежала на другую сторону острова, оставляя за собой след из смеха.

Я выпрямляюсь во весь рост, на моем лице растягивается зубастая ухмылка.

— Ах, ты хочешь поиграть, да? — говорю я, прижимая пальцы к носу, проверяя, не пошла ли кровь. — Ты ведь не подумала, что будет, когда я тебя поймаю, Бьянка?

Я делаю шаг к одной стороне острова, и она тут же перемещается на другую. Я останавливаюсь, она тоже замирает. Я делаю шаг, и она делает шаг в противоположном направлении.

— Я рада, что Шон на тебя не злится и что Хулиганы нас не преследуют… — говорит она, пытаясь снова отвлечь меня.

— Да? — ухмыляюсь я, делая вид, что шагну вправо, но затем резко двигаясь влево.

Она, ожидая обмана, обходит остров с другой стороны, снова меняя позиции со мной.

— Да, жаль, что ты так изрезал Ронни. Тогда мы бы могли не беспокоиться о людях Лоренцо.

— Ронни? — вдыхаю глубже, стараясь сохранить самообладание. Слышать, как она произносит имена двух других мужчин, выводит меня из себя.

И хотя эта игра в «кошки-мышки» забавляет, ее задница за это поплатится.

Она шагает вправо, а я влево, качая головой, уже зная, что, когда я ее поймаю, наказание будет великолепным.

— Да, Ронни, — поддразнивает она. — Мы только начали узнавать друг друга, когда ты так грубо ворвался.

— Будь осторожна, — предупреждаю я, делая медленные, глубокие вдохи, чтобы удержать себя в руках. — Я могу закончить это в любой момент, Бьянка. Просто даю тебе шанс поиграть.

— И что ты сделаешь? — она ухмыляется, явно насмехаясь. — Перегнешь меня через стол и отшлепаешь? Ой, ты уже делал это.

Я делаю шаг вокруг острова, и она снова отступает, идя шаг в шаг со мной. Мой член — злой и готовый к бою — ноет от желания вонзиться в ее тугое тепло. Я собираюсь привязать ее к этому острову и трахать часами. Показать ей, что значит проиграть в игре с последствиями.

Ее ноги останавливаются, и мои тоже.

— Позволь мне помочь… — говорит она, ее лицо становится серьезным.

Я прижимаю свои татуированные костяшки к гранитной столешнице и наклоняюсь вперед.

— Помочь с чем? — спрашиваю я.

— Я ненавижу ощущение, что всё, что происходит, — это из-за меня. Именно поэтому я изначально сбежала. Позволь мне помочь, чтобы я чувствовала, что тоже вношу вклад в решение проблемы.

— Ты пытаешься избежать наказания, которое тебя ждет? — спрашиваю я, прищурившись, пытаясь понять, насколько она серьезна.

Она качает головой.

— Нет, я знаю, что от этого мне не избавиться. Но я говорю серьезно. Позволь мне помочь…

Мой взгляд блуждает по ее лицу, в ее глазах я вижу борьбу эмоций.

Страх, что я откажу?

Надежда, что соглашусь?

У Бьянки сильное стремление к независимости, и я знаю, что, если задушу его, она в конце концов снова сбежит. Снова будет чувствовать себя птицей в клетке. Она умная, способная женщина, и я знаю, что должен дать ей возможность стоять рядом со мной, а не за мной.

— Я точно пожалею об этом, — говорю я, глубоко вздыхая. — Если ты действительно хочешь помочь, тебе придется делать всё, что я скажу, Бьянка.

Ее лицо озаряет счастливая улыбка, и от этого у меня в груди поднимается чувство благодарности за то, что я стал свидетелем ее радости.

— Ладно, обещаю, — отвечает она весело. — Я всё выполню.

— Я серьезен, Бьянка. Мы будем на территории Лоренцо, и если что-то пойдет не так, если он или его люди заметят нас раньше, чем мы будем готовы, это может привести к очень плохим последствиям. Ты понимаешь?

Она кивает.

— Понимаю.

— Ты уверена, что хочешь этого, малышка? Единственный способ сражаться с Тьмой — это стать ею.

Ее губы изгибаются в вызывающей полуулыбке.

— Уверена. Я буду делать всё, что ты скажешь.

Я медленно киваю, выпрямляясь и расправляя плечи, вставая во весь рост.

— Хорошо. Теперь — беги, — бросаю я, прежде чем одним прыжком взобраться на остров.

По коридору раздается ее игривый визг, когда я прыгаю на пол и твердым шагом направляюсь к спальне, чтобы поймать свою маленькую мышку.