Клубничный Яд

Я остро ощущаю пустоту, окружающую меня, после того как осталась в тишине, которую оставил после себя Килл.

Кажется, что это будет похоже на погружение в синюю бездну, когда ничто не тянет вниз. Что это вызовет панику и заставит меня метаться, чтобы всё исправить. Но сейчас я чувствую только клаустрофобию. Как будто стены сжимаются вокруг меня, потому что я не могу вернуть назад то, что уже сделала.

Если я и паникую, то только из-за того, что мне не хватает кислорода.

«В следующий раз, когда побежишь… Я не буду за тобой гнаться».

Его слова повисли, как застоявшийся плотный воздух.

Трудно дышать…

…трудно думать…

…трудно решить, что делать дальше…

Я извинилась, и я действительно сожалею. Но я твердо стою за своим решением защитить его. Защитить себя. Я не знаю, что происходит между нами, но что-то мне подсказывает, что это не продлится долго. Он убил одного из своих. У него проблемы с Шоном. Он заключает сделку с моим отцом, у которого, вероятно, есть как минимум три туза в рукаве. А теперь еще и Лоренцо. Как он отреагирует на послание, которое Килл вырезал на груди Ронни? Придут ли Моретти за Киллом? За Хулиганами?

Так много вопросов, и ответ на каждый пугает меня. Я не хочу создавать все эти проблемы, но не могу отрицать того, что многое изменилось. Планы изменились. И Килл теперь их часть. Может, вместо того чтобы уйти, я должна была поговорить с ним? Он защищал меня, а я пыталась защитить его. Но может, защита друг друга заключается в том, чтобы общаться друг с другом?

Я поднимаю голову, мои глаза находят щель в его офисной двери.

«Я в твоей крови. В твоих ладонях. Ты хочешь, чтобы я был у твоих ног, на коленях? Пожалуйста. Я твой Большой Злой Волк, Красная Шапочка. Никто больше никогда не причинит тебе вреда».

Я оказалась в отношениях с Киллианом Брэдшоу, Жнецом Хулиганов. Я, дочь Альдо Росси, его врага. Мы не должны быть вместе, но это случилось. Пора мне перестать убегать. Перестать вести себя так, словно я одна, пробираясь через обломки в поисках свободы. Пора мне встать рядом с моим мужчиной.

Если они идут за нами, пора приготовиться сражаться.

Мои шаги не колеблются, когда я иду к Киллиану. Каждый шаг к нему отмечает пункт в списке, составленном богами судьбы. Я касаюсь двери, чувствуя решимость в голове и наполненность в сердце, и толкаю ее. Привычный мягкий скрип петель возвещает о моем приходе. Килл стоит к столу лицом. Его талия слегка наклонена, его тело нависает над поверхностью, создавая грозную тень. Его кулаки вдавлены в дерево, удерживая вес.

Он не двигается. Мягкий силуэт его спины не меняется, хотя он дышит. Он не реагирует на мое присутствие, но я уверена, что, если бы я видела его грудь, то заметила бы как бьется его сердце через рубашку.

Я останавливаюсь у порога комнаты, мои глаза скользят по широким плечам Килла. Его сильные руки выглядывают из закатанных рукавов белой рубашки, вены вздуваются на его предплечьях. Его уверенная поза, мускулистые ноги. То, как черные брюки натягиваются на округлой форме его ягодиц.

Киллиан Брэдшоу излучает доминирование одним лишь фактом своего существования. Я чувствую, как его присутствие заполняет четыре угла этой комнаты, хотя он стоит неподвижно, зная, что следит за каждым моим движением, даже если его глаза не смотрят на меня. Я хочу сохранить эти моменты. Когда его образ заставляет меня видеть галактики, звезды и планеты. Он — целая Вселенная, со всеми ее сложностями.

И, возможно, он принадлежит мне.

Мое сердце замирает в груди.

— Я была неправа, что ушла, не поговорив с тобой, — я позволяю своим ногам нести меня к нему. — Но, Киллиан, ты должен знать, что я сделала это только потому, что… — я смотрю на его спину, единственным признаком того, что он слышит меня, является учащенное дыхание, когда его ребра поднимаются с каждым вдохом. — Килл, пожалуйста, повернись ко мне.

— Скажи то, что собиралась, — его голос глубокий и тщательный, как будто мои следующие слова определят его действия.

— Я ушла только потому, что мне не всё равно. Я испытываю к тебе чувства, которые выходят за рамки динамики «телохранитель/девушка, за которой охотятся». Я…

— Ты подвергла себя опасности сегодня, — спина Килла выпрямляется, и он поворачивает голову, так что теперь я вижу его лицо и напряженную челюсть.

— Я знаю. Прости. Я убедила себя, что ты чувствуешь ответственность защищать меня, и только в этом всё дело. Я думала, если я уйду сейчас, ты почувствуешь облегчение, потому что тебе не придется больше обо мне думать.

Килл резко бьет рукой по столу, затем поворачивается. Его ладонь охватывает мое горло и притягивает меня ближе, наши носы оказываются всего в дюйме друг от друга.

— Ты хочешь свободы? Она твоя. Моего внимания? У тебя оно есть. Безопасности? Я убью всё живое, чтобы ты никогда больше не испытала ни капли неудобства. Но ты подвергла себя опасности, Бьянка. И, клянусь богом, ядерный взрыв покажется пикником по сравнению с моей яростью, если с тобой что-то случится.

— Я сказала, что мне жаль!

Мои пальцы обхватывают его запястье, но его пальцы сжимаются вокруг моего горла еще крепче.

— Жаль? — повторяет он гулким голосом, отчего мои плечи вздрагивают. — Извинений недостаточно, Рыжая.

— Ну, придется довольствоваться этим, потому что это всё, что у меня есть.

Мы смотрим друг на друга, никто не хочет уступать. И я подозреваю, что так будет всегда. Оба упрямые, оба сильные и волевые, и страстные. Но что значит «всегда»? Насколько далеко мы готовы зайти? Наивная девчонка, которая могла выживать только на чаевых из бара и ворованных кошельках, и обученный киллер, безумный убийца с тягой к контролю.

— Почему я, Килл? — я не неуверенная в себе девушка, но Килл заставляет меня чувствовать себя… потерянной. Он заставляет меня чувствовать себя настолько уютно, что я почти не доверяю этому чувству. — Я — Росси. Я свожу тебя с ума… Что между нами происходит?

Его темно-синие глаза — такие темные, что они почти черные, — сканируют мое лицо. И если бы я не знала его лучше, если бы не слышала в его голосе замученные нотки, я бы подумала, что он хочет меня убить, ощущая на себе тот взгляд, которым он сверлит меня.

— Ты сводишь меня с ума, Рыжая, — наконец отвечает он. — Я не знаю, что это такое. Но я знаю, что не могу находиться дальше, чем на одну комнату от тебя, не чувствуя, как будто мои легкие сжимаются в тисках. Не чувствуя, как мое сердце бьется так сильно, что кажется, что оно пробивает грудную клетку, и не остановится пока я снова не окажусь рядом с тобой. Я гребанный убийца, Бьянка, я не испытываю чувств и не строю отношения. Я много лет учился не чувствовать ничего. То, что происходит с моим телом, моим мозгом, моим чертовым сердцем, когда я рядом с тобой, — абсолютно нежелательно. И уж точно я не могу дать этому название. Но что я точно знаю… — он делает шаг вперед, так что его ботинки касаются моих туфель, — …это то, что действия имеют последствия. И сейчас я чувствую желание преподать тебе урок.

Dio mio⁴¹. Этот мужчина, этот прекрасный, пугающий мужчина.

Тепло разливается между моих ног, и по телу проходит дрожь. Я поднимаю подбородок с уверенностью.

— Я приму свои последствия. Какими бы они ни были.

Голова Килла наклоняется, выражение лица говорит о том, что он принял мой вызов, затем его большой палец нежно скользит по моей нижней губе.

— Я не знаю, хочу ли я медленно, страстно погружать в тебя свой член, как я обещал себе сделать, если найду тебя живой, — мягкость на его лице исчезает, словно падающая в воду наковальня. — Или хочу отшлепать тебя до тех пор, пока твоя задница не станет красной, а затем запереть тебя в своей спальне, пока ты не поймешь, насколько я был безумен, обнаружив, что тебя нет рядом, когда я проснулся.

Он проходит мимо меня, его рука касается моего плеча, и я пошатываюсь, но стою на своем, крепко впившись в деревянные полы. Он останавливается позади меня, и волосы на моем затылке встают дыбом.

— Я приму всё, что ты дашь мне, Волк.

Сильная рука Килла обхватывает мою талию, и он прижимает мое тело к своему. Его другая рука скользит вперед, захватывая мое горло, он сжимает его и поднимает, наклоняя мою голову назад, чтобы она покоилась на его плече.

— Тогда я найду что-то среднее, — говорит он, прижимая свои бедра к моей спине, давая мне почувствовать его напряженный член через брюки.

Мои веки дрожат, и я откидываюсь назад, создавая трение между нами, но он резко отстраняется от моего тела, заставляя меня искать опору.

— Черт возьми, Килл, — шиплю я, резко обернув голову в его сторону и замечая самодовольную усмешку на его губах.

— Ты думаешь, что можешь испытывать Жнеца, дерзкая? — Килл тянется к первой застегнутой пуговице своей рубашки и расстегивает ее, продолжая до тех пор, пока рубашка не распахивается. Он стягивает рукава, оставаясь только в тонкой облегающей майке, заправленной в приталенные брюки.

— Раздевайся, — приказывает он.

Мои губы приоткрываются, едва позволяя мне вдохнуть.

— Килл…

— Раз-де-вай-ся, — повторяет он, на этот раз более настойчиво и жестко.

И я подчиняюсь. Раздеваюсь до нижнего белья, оставляя кучу одежды и обувь рядом с собой.

Я скрещиваю руки на груди, чтобы прикрыть обнаженную грудь, затем поворачиваю голову, чтобы встретить голодный взгляд Килла, изучающий мое голое тело.

— Трусики тоже, — говорит он, его голос звучит бархатисто и густо.

Я прикусываю нижнюю губу, отчасти от раздражения, отчасти от предвкушения. Я засовываю большие пальцы под резинку трусиков, затем стягиваю их и бросаю на кучу одежды. Тишина разливается по комнате, когда шаги Килла замирают, что говорит о том, что он смотрит на меня сзади.

Я обнимаю себя, чувствуя уязвимость.

Но мои руки опускаются, когда я осознаю, что он меня хочет. Киллиан Брэдшоу жаждет меня. Он может быть Жнецом Хулиганов, но я — Бьянка Колетта Росси, укротительница монстров.

Я выпрямляюсь.

Килл бесшумно подходит ко мне сзади, вызывая дрожь, пробегающую вдоль моего позвоночника.

Его большие ладони скользят по каждой моей ягодице, он сжимает их. Сильно.

— Черт побери тебя за то, что заставляешь меня чувствовать себя так, — рычит он, его губы касаются края моего уха, вызывая легкое покалывание вдоль позвоночника, которое опускается ниже, между моих ног.

Его левая рука сжимает мое бедро, в то время как правая скользит вверх по спине, останавливаясь между лопаток. Моя кровь словно наэлектризована, каждая клетка моего тела дрожит от предвкушения. Килл резко тянет меня за бедро и толкает за плечи, сгибая меня пополам, так что моя щека оказывается прижатой к его столу.

Из моих губ вырывается вздох, и я едва успеваю осознать, как быстро он наматывает мои волосы на кулак и дергает, заставляя мой подбородок подняться. Он наклоняется надо мной, и жесткий шов его брюк трется о мою обнаженную киску, вызывая острую волну удовольствия.

— Ты солгала, Рыжая, — произносит он с жесткостью, а затем по комнате раздается громкий хлопок, когда он резко шлепает меня по ягодице с такой силой, что мое тело подается вперед. Я вскрикиваю, но он не собирается останавливаться. — Ты сейчас узнаешь, почему тебе не следовало этого делать.

— Я никогда не лгала тебе, — кричу я, чувствуя, как жар от его удара распространяется по моему телу, вызывая томительное желание внизу живота.

— Нет? — кричит он. Еще один шлепок, этот громче и сильнее.

Желание потереть болезненное место велико. Но мое желание принять наказание и заслужить его похвалу еще сильнее.

— Ты прижала нож к своему горлу, Бьянка. Ты пообещала мне доверие, которого не было. Черт побери тебя за то, что ушла, — говорит он, и в его голосе я слышу эмоции, стоящие за этими словами.

Предательство. Он не думал, что я уйду. Ему больно.

— Я ушла, чтобы защитить тебя, — признаюсь я, надеясь, что на этот раз он мне поверит.

— Защитить меня? — презрительно повторяет он, его грубая ладонь медленно поглаживает кругами мои покрасневшие от удара ягодицы. — Забавно, учитывая, что моя способность появляться в самый нужный момент уже не раз спасала одну маленькую искру, которая продолжает разжигать пожары, которые мне приходится тушить, — его левая рука соскальзывает с моей ягодицы, но правая всё еще плотно сжимает мои волосы. Я слышу, как звенит его ремень, когда он достает свой член.

— Вот именно поэтому я ушла, — тихо всхлипываю я. — Без искры — нет и пожаров.

— Хм… — он одобрительно кивает рядом с моим лицом, насмешливо. Так много высокомерия, учитывая, что его член уже нацелен на мое влагалище. — И вот к чему это привело, Рыжая.

— Я больше никогда не уйду, — говорю я.

Из его груди вырывается лишенный радости смех, затем он выпрямляется.

— Слова, которые я уже слышал раньше, — он резко входит в меня, целиком, вырывая из меня возглас, пока воздух покидает мои легкие.

Его ритм с самого начала жесток. Никакой нежности, как тогда, в душе. Воспоминание о том, как он отвечал на каждый мой вопрос после того, как я отдала ему свое тело, заставляет меня хотеть вернуться в прошлое и изменить свое решение уйти. Даже если я считала, что делаю это для его защиты, теперь я вижу, что в этом не было никакого благородства. Для Килла это был прямой акт предательства. И, пожалуй, он прав. Я держала его нож у своего горла и поклялась быть той, кому он сможет доверять.

А затем я ушла.

— Ты правда думаешь, что я один из тех мучеников, которые будут отказываться от того, что хотят? — рычит он, вбиваясь в меня с силой человека, которому дали второй шанс.

Он наказывает меня, потому что я дала ему повод для этого.

— Думаешь, я оттолкну тебя и притворюсь, что не хочу, потому что ты заслуживаешь кого-то лучше меня, Рыжая? Я не настолько благороден. И уж точно не настолько глуп.

— Я так не думала, — всхлипываю я, стонущим голосом, пытаясь продолжить разговор, и хватаюсь за край стола, пока его член, проникая глубоко, доводит меня до экстаза. — Я думала, ты чувствуешь ответственность защищать меня.

— Ответственность? — в его голосе звучит ироничный, почти презрительный смех. — Я хочу тебя, и я забираю тебя, — его рука отпускает мои волосы, позволяя моей голове упасть на стол. Затем его ладонь касается моей щеки, и он прижимает мое лицо к твердой поверхности. Его бедра продолжают безжалостно вбивать член глубоко в меня с такой силой, что его яички шлепают о мою киску, попадая в то место, в котором он был нужен мне больше всего.

— Ты можешь забрать меня, — вскрикиваю я, отчаянно пытаясь не потерять себя в нарастающем удовольствии, которое захватывает меня изнутри.

— Могу? — резко отвечает он, его тон звучит как кнут, хлестнувший по моей коже. — Теперь, когда ты вернулась, ты имеешь в виду?

Прежде чем я успела осознать его движения, он резко выходит из меня, поднимает мое тело за шею и разворачивает меня лицом к себе. Его руки тут же обхватывают мои бедра, заставляя меня обвить его талию ногами, затем он делает три огромных шага и прижимает меня к стене.

Его брюки и ремень свисают ниже бедер.

— Я думал, что потеряю тебя, — рычит он, его голос звучит так, будто его гортань провели через гравий и огонь. Он вновь врывается в меня, используя стену, чтобы удерживать меня на весу.

Пальцы одной руки вцепляются в мое бедро, а другая ладонь прижимается к стене возле моей головы.

— Я не был уверен, успею ли добраться до тебя вовремя, чтобы всё предотвратить.

— Прости меня, — всхлипываю я, пытаясь игнорировать нарастающую волну удовольствия в моем теле, а также слезы, наворачивающиеся на глаза. — Я не хотела ни уходить, ни причинять тебе боль.

Его рука резко отрывается от стены и обхватывает мое горло, сжимая с такой силой, что мне становится трудно дышать.

— Я тебе, блядь, не верю. Почему я должен? — его лицо приближается к моему, его зубы обнажаются у моего рта, а его бедра с силой прижимают меня к стене. — Почему я должен верить хоть одному слову из твоего маленького лживого ротика?

— Потому что я никогда ни к кому не испытывала таких чувств раньше, — кричу я, слезы текут по моим щекам. — Потому что я… я думаю, что… — но я не заканчиваю это предложение, зная, что любые слова сейчас будут напрасны.

Киллу нужны действия, а не слова. Я уже дала ему слова. Пустые слова. Теперь мне нужно показать ему.

Я резко тянусь вперед и захватываю его губы своими.

Все его движения замирают на мгновение, но затем его губы раскрываются, и он отвечает на мой поцелуй. Когда наши языки касаются, я позволяю им танцевать и переплетаться, зная, что мое сердце, вероятно, остановится, если я не наслажусь этим моментом. Мы сливаемся воедино так же естественно, как светит звезда, и когда я насытилась этим чувством, демонстрируя ему, что мы принадлежим друг другу, я вонзаю зубы в его язык.

Он слегка отшатывается, но не как человек, который чувствует боль. Нет, он отступает лишь для того, чтобы его глаза могли изучить мои, пытаясь найти объяснение моим действиям. Я отрываю губы от его рта, показывая алую кровь на своем языке.

— Укуси меня в ответ, — шепчу я, вращая бедрами, побуждая его продолжить трахать меня. — Ты жаждешь крови, Килл, так возьми мою. А я возьму твою.

Его бедра вновь начинают двигаться с возрастающей скоростью, взгляд затуманен похотью и желанием. Он целует меня снова, в этот раз с дикой яростью, и наши языки вновь переплетаются, сливаясь с вкусом крови. Его глаза остаются открытыми, как и мои, и когда его зубы вонзаются в мой язык, а наши вкусы смешиваются, я понимаю, что это клятва, от которой нам уже не отвернуться.

Рыжая и ее Волк, — необычная пара, но наши души предначертаны быть вместе.

Мы оба стонем в поцелуе, покрытом медным привкусом крови, и то, как Килл заполняет меня, становится более плавным, более слаженным, словно он наконец видит путь, который раньше был непроходимым.

— Кончи со мной, детка, — говорит он, врываясь глубоко внутрь меня и впечатывая в стену.

— Я готова, — шепчу я, крепче обвивая его талию ногами, притягивая его ближе к себе.

Долгие, глубокие толчки подводят меня к пику наслаждения, и я вскрикиваю, наши стоны сливаются воедино. Когда он в последний раз вбивается в меня, то остается внутри, притягивая меня за бедра и удерживая нас, пока наши тела содрогаются в экстазе.

— Ебать… — прорывается сквозь его горло, тело напрягается на несколько секунд, а затем расслабляется.

Килл поддерживает меня, одной рукой обхватывая мою задницу, а другой проводит по моей щеке. Прядь его влажных от пота волос падает на лоб и закрывает глаза.

— Желание быть с тобой — это как боль. Чем дольше я отказываюсь от него, тем больше оно поглощает меня, — его тяжелое дыхание обжигает мои губы, он задыхается, вдыхая мой воздух.

— Это реально, Бьянка. Это не обман и не работа. Мы реальны, — его темно-синие глаза вглядываются в мои, в его взгляде читается вопрос, обжигающий своей серьезностью. — Ты со мной?

Его зрачки перемещаются с одного моего глаза на другой, мышцы челюсти напрягаются всё больше с каждой секундой моего молчания.

Мне не нужно долго думать, я уже знаю в глубине своего существа, чего хочу. Но эта связь между нами, открытая уязвимость, с которой он мне доверяет, тяжесть кровной клятвы, повисшей в воздухе между нами… Я хочу, чтобы этот момент длился вечно.

— Я с тобой, — клянусь я. — Я больше не уйду.

— Нет, блядь, не уйдешь, — его губы касаются черт моего лица в поцелуе — губ, век и носа. Он проводит пальцами через мои волосы, притягивая мое лицо ближе к своему:

— Теперь ты моя, Бьянка.