Колонна и горизонты

СЛЕЗЫ КОМАНДИРА

Утопая по пояс в снегу, стрелки цепью выдвигались на рубеж атаки. Только что созданная дивизия принимала свой первый бой. Она получила задачу овладеть Ситницей, населенным пунктом у шоссе Баня-Лука — Яйце. 3-я крайнская бригада и санджакцы обеспечивали фланги наступавших войск. Ситница оказалась твердым орешком. Это местечко, опоясанное переплетением траншей и блиндажей, приспособленных к длительному сопротивлению, в ночь нашего наступления обороняли отборные части горного соединения домобранов (соединение специально готовилось в Германии и Австрии для ведения боевых действий против партизан), артиллерийская батарея, несколько десятков немцев, множество усташей и четников. Прежние неудачные попытки партизан овладеть городом создали ситницкому гарнизону славу безраздельного хозяина в этом краю. Один старик из местных жителей, участник первой мировой войны, вызвался быть нашим проводником и обещал даже зарезать вола и устроить пир, если мы освободим город.

Ракеты повисли в воздухе, освещая хвойные леса мертвенно-бледным светом. Мы с Якшей возились у миномета. Установка давалась с трудом: земля была мерзлая, пальцы прилипали к металлу, который казался раскаленным. Якша при свете карманного фонарика установил прицел и послал несколько мин в направлении мечети, находившейся в центре вражеских укреплений. Затем случилось самое неприятное: одна мина не сработала. Она осталась в стволе. Ошеломленные, мы застыли у миномета. Теперь надо было с величайшей осторожностью перевернуть ствол и извлечь мину таким образом, чтобы она ни к чему не прикоснулась своей головкой. Иначе последовал бы взрыв и расчет был бы уничтожен. Мы осторожно отделили ствол от плиты, наклонили его и закрыли дуло плащ-палаткой. К счастью, все обошлось благополучно.

Крагуевчане, которые привели к нам сотню пленных домобранов, сообщили, что атака началась, но из-за сильного мороза в винтовках многих бойцов загустела смазка, что приводило к осечкам. Закутавшись в одеяла и шали, домобраны старались согреться. Они дышали в ладони и подпрыгивали то на одной, то на другой ноге возле кучи винтовок, из которых были вытащены затворы. Якша, приняв данные от корректировщика, снова открыл огонь. Мин он не жалел: в Ливно мы захватили их огромное количество.

Среди убитых было несколько далматинцев. Только что вступили в бригаду и в первом же бою погибли! Не стало Анте Бакотича, Якова Петковича, Мате Живковича, Йозо Чулара и Владо Джукича. Наши уже приблизились к окопам на расстояние броска гранаты. Войо Мичкович, замаскировавшись на пустыре и укрываясь за щитом своего пулемета, обрушил на противника свинцовый дождь, но и сам погиб. Пуля попала в него через прорезь щита. Смертельно раненный в голову, Войо, не издав ни единого звука, оперся на плечо своего помощника.

После полуночи бойцы 2-го батальона начали нервничать. Им казалось, будто все остальные уже выполнили свои боевые задачи и дело теперь только за ними. В моей памяти сохранился не один яркий пример отваги и мужества наших людей. Вот некоторые из них. Байо Прелевич, разгоряченный боем, снял свой пулемет с треноги и, встав в полный рост, начал поливать противника огнем. Стево Роглич умудрялся перебрасывать во вражеские окопы брошенные противником гранаты. Медсестра Ольга Бешич, сама получившая ранение, оказывала помощь раненым недалеко от вражеского блиндажа. Молодой Неджо Милич, увидев, что погиб командир, взял командование ротой на себя. Добривое Цветич и Бубало в рукопашном бою разоружили нескольких немцев.

20 ноября 1942 года в бой вступили три свежих батальона — крагуевацкий, белградский и 2-й черногорский, и сопротивление противника было сломлено. С винтовкой за спиной и только что захваченным автоматом в руках Милан Попович, бывший подофицер из Даниловграда, поднялся на крепостную стену и автоматной очередью уничтожил всех солдат противника, засевших в окопе. Вражеская пуля оборвала его жизнь.

Блиндажи и подвалы вокруг мечети были завалены телами убитых и раненых немцев, усташей и домобранов. Всюду царил хаос. Только у немногих из оставшихся в живых хватило силы поднять руки в знак капитуляции. Между мертвыми лежала женщина в немецкой форме.

Это была жена четнического вожака Дреновича. Это о ней пели в Крайне:

Из подвала доносился детский плач. Там обнаружили завернутого в пеленки сына четнического главаря Дреновича. Младенца немедленно передали в местный народно-освободительный комитет. Об обещанном воле и пиршестве забыли. Не до веселья было. Эта победа обошлась нам слишком дорого. В числе погибших оказались Милодраг Урошевич (Артем), пулеметчик 3-го батальона, и Драган Симич, командир молодежной роты, а тяжелораненый Любомир Живкович (Шпанац), заместитель командира 6-го батальона, вскоре скончался в петровацком госпитале.

Утром следующего дня батальоны выстроились у большой братской могилы, с трудом вырытой в мерзлой земле. Мы похоронили здесь больше двадцати погибших товарищей. Коча безмолвно стоял у могилы. По лицу его текли слезы.