Крестраж # 1

Глава 36 Самоволка (начало)

Сегодня вечером у меня ещё оставалась куча дел, и я собирался спуститься в Тайную Комнату продолжить разработку своей персональной «золотой жилы». Помимо туши самого василиска, с разделкой которого у меня возникало всё больше неожиданных трудностей из–за очень большой сопротивляемости его частей к магическому воздействию, я обратил свой алчный взор и на саму комнатушку. Чем в ней можно и нужно поживиться, кроме дохлого монстра, я пока только прикидывал. Поначалу меня очень заинтересовали изумруды в запорном механизме двери комнаты, вставленные как накопители в рычаги затворов, стилизованых под змей, но потом, всё хорошенько обдумав, отбросил эту идею. В конце концов, не так уж и много я с них поимею, а сама дверка, чертовски похожая на дверь в банковское хранилище, меня интересует намного больше целая, чем по запчастям. Вот если её как–то демонтировать и перетащить в «Логово», то у меня можно будет соорудить практически недоступный для всяких сволочей сейф. Тут, правда, придётся разбираться в устройстве, и что вообще там наворотил Слизерин с этой штуковиной на основе парселтанга.

Также имелось множество всего, что я не утащу при всём желании. Потрясающее количество неизвестных мне стационарных, сверхсложных из–за количества знаков и рун печатей для ритуалов, выгравированных на гранитном полу комнаты, не взять с собой никак, я не Мерлин для таких фокусов, и перетащить такой объём не смогу в принципе, и даже не знаю, возможно ли такое действие провернуть вообще. А как было бы хорошо! Своя, карманная Тайная Комната в качестве универсального ритуального зала. Тут предстояло разбираться вдумчиво и кропотливо, с возможным копированием нужных печатей и ненужных тоже, сугубо на всякий случай и для расширения кругозора в такой сложной науке, как ритуалистика. И это я ещё не начал искать тут дополнительные помещения, которые наверняка присутствуют — с простукиванием стен, вскрытием полов и другим варварством.

В разделке туши василиска мне очень помогали чары из различных областей магии. Так, например, всю кровь я удалил с помощью боевого заклинания неостановимого кровотечения от того самого Герпия Злостного. Еле хватило емкостей для такого сверхопасного и сверхдорогого продукта, зато теперь у меня почти полная двухсотлитровая бочка с кровью василиска в лаборатории, а опять злая на меня Хедвиг трелюет из всех известных мне лавок по продаже реагентов рог двурога в промышленных масштабах и снопами носит златоцветник. Боюсь, скоро эти ингредиенты из–за повышенного спроса в цене вырастут непомерно.

Шкуру удалось снять при помощи, как это ни странно, кулинарного заклинания, которому было плевать на магическую сопротивляемость, я ещё тогда подумал, что кулинары на самом деле те ещё живодёры и таким колдовством можно сдирать кожу с противника в бою, но там оказалось очень много ограничений и специфических тонкостей. Немного поэкспериментировав, я понял, что для боя такие чары не подходят совсем. Расстояние, прежде всего — цель нужно коснуться палочкой, магическое усилие прямо пропорционально размеру объекта — а потому содрать кожу с человека потребует для среднего мага всего магического резерва, и, наконец, последнее, что похоронило все размышления о боевом применении — цель должна быть мёртвая, на живых объектах это не работало вовсе. Шкуру, для сохранности, тоже удалось обработать с внутренней стороны специализированными чарами для таксидермистов–некромантов, которые промышляют конструированием некро–големов на основе живых организмов и чаще всего человекоподобных. Мне для всего этого пришлось опустошать свой резерв почти полностью два вечера подряд и восстанавливаться потом всю ночь.

Куда девать почти четыре тонны мяса василиска, я не знаю. Карта диагностики показала, что мясо для еды непригодно, вернее, съесть его можно и даже заиметь долговременный тонизирующий эффект от его применения, но переварить его целиком мой организм не сможет, что приведёт к отравлению. Моя хомячья натура обливалась горькими слезами и билась в истерике. Как так?! Я даже не могу сообразить, каким образом из этой горы диетического и «легко–усвоя–и-ва–и–мо–го» продукта выцарапать эффект тоника. Нет такого процесса в наличии, я все свои знания на сегодняшний день прошерстил и как с кровью не получится. Требуется море экспериментов, благо материала в наличии завались. Отделить это всё от скелета получилось при помощи разделочного заклинания для охотников на магическую дичь, и теперь передо мной сверкал первозданной белизной костяк доисторического древнего монстра.

Внутренние органы были извлечены ещё раньше и тоже с применением неоднозначного колдовства, пришедшего из древних времён, а именно — я воспользовался древнеегипетскими знаниями жрецов Анубиса о консервации покойных фараонов. Красота и порядок! Всё целенькое, неповреждённое и лежит отдельными аккуратными кучками — даже мозг через ноздрю удалось выколупать специальными чарами, как и вожделенные слюнные железы, которые тут же были законсервированы стазисом в отдельную бронированную ёмкость. Требуха тоже требовала вдумчивого изучения и, как показала диагностика, в большинстве случаев была несовместима с человеческим организмом. Может быть, потом, когда я разовью свой метаморфизм до такого состояния, что смогу менять физиологию на достаточном уровне, мне и удастся применить всё это богатство по назначению, но пока я только запасался впрок.

Больше всего меня порадовал скелет, а именно — его материал. Кость оказалась по свойствам сродни клыкам, только не могла испускать магию вовне, как эти аналоги концентраторов, и как проводник магии не отличалась ничем, только колдовство нельзя было выпустить в виде луча. Тут мне повезло так повезло. Больше полутора десятка центнеров первоклассного сверхпрочного материала для артефакторики с уникальными свойствами, которому я могу придать магией любую форму. Даже сейчас, навскидку, можно на несколько десятилетий монополизировать рынок элитных магических письменных принадлежностей. Вместо дурацких перьев выпускать супер дорогие ручки по типу «Паркера» с практически вечными перьями из кости существа, проводящего все виды магической энергии без потерь. Магические договоры, одноразовые печати ритуалов на пергаменте, прытко–пишущие приблуды и многое другое. Правда, лучше всё оставить как есть и применять потихоньку к собственной выгоде и усилению. Ведь можно замутить огромное количество артефактов со свойствами, недоступными в реализации другими мастерами. Можно, в принципе, и концентраторы из костей лепить, только для этого понадобится наконечник из какого–либо манопроводящего персонифицированного камня в качестве фокуса магического луча. И даже зеленошкурые уродцы не доебутся, так как получится почти классическая палочка, но конкурировать с национальными производителями мне тоже не с руки, там и так противостояние жесточайшее идёт на всех уровнях.

Всё же я захватил с собой один позвонок с самого кончика хвоста химеры и спрятал в сумку. Видел я одну мастерскую на стыке Лютного и Косой Аллеи, которая занимается работой с костью, и мне захотелось заказать себе по шаблону из имеющегося у меня классического «Паркера» с золотым пером магический аналог с расширенным пространством под чернила и, если получится, так и нескольких цветов. Тем более мне в любом случае нужно в магический Лондон попасть, так как истекал срок договора с Гринготтсом Семнадцатым, и имелась ещё одна немаловажная причина на самоволку.

Завтра воскресенье, соответственно выходной и уроков нет, потому освободимся с домашними заданиями мы задолго до обеда. Ко всему прочему, завтра ещё одно знаменательное событие, а именно день рождения Гермионы Джин Грейнджер. Четырнадцать лет старушке стукнет, понимать надо! Вспомнив последние два года нашего знакомства, я, к своему стыду, припомнил, что никогда не дарил ей подарки в этот день, а поздравлял так, мимоходом, в отличие от неё, когда на мои дни рождения она всегда что–то, да дарила. Только на формальные праздники отделывался такими же формальными подарками.

Зато теперь я во всеоружии, и готов ко всяким подобным мероприятиям, и даже сверх того, с запасом. В отделении стазиса моей волшебной сумки есть аж четыре различных цветочных букета, практически на любые случаи жизни. Один, с лилиями, был уже потрачен на Эмму Грейнджер, осталось два с белыми розами, один с экзотическими орхидеями и корзина шикарнейших и душистых красных роз. Мало того, что можно раздарить всё частями, но я практически мгновенно смогу сформировать набор юного совратителя. Даже шампанское в ведёрке со льдом у меня в загашнике имелось, не говоря о прочих сладостях–шоколадностях, вот такой я продуманный тип. Всё это было куплено или приобретено не совсем законными методами ещё летом, после того, как у меня появился мой чудо–портфельчик, правда, сейчас не заполненный нужностями даже на треть и требующий дальнейшей вдумчивой комплектации.

Сейчас я наблюдал, как Гермиона пыталась делать уроки за обычным своим столиком около окна, а отвлекающая её шумная толпа гриффиндорцев заставляла её страдальчески морщиться и насупленно хмурить брови.

— Ты опять мазохизмом занимаешься? — спросил я, присаживаясь на подлокотник её кресла.

— В каком смысле? — буркнула она, не отвлекаясь от длиннющего эссе по зельеварению, заданного Снейпом.

— В смысле, что здесь, — я обвёл рукой факультетскую гостиную, — тебе не дадут спокойно работать, и что мешает пойти в комнату, где мы обычно занимаемся или сделать всё спокойно в своей спальне?

— Меня туда дверь не пускает, а в спальне Лаванда с Парвати не дадут спокойно заниматься, — недовольно сказала она. — После того урока у Трелони они как с ума посходили!

— Профессора Трелони, Гермиона, — скопировав её тон, строго сказал я.

— Гррр…

— Ладно! Пойдем, покажу, как надо эту дверь открывать, — ухмыляясь, сказал я.

— Табес!

— Всё! Я поняла, мелкие говнюки! — орала бронзовая голова медузы горгоны посреди двери.

— Тут леди! Повыражайся мне ещё! — нацелившись палочкой на дверь, сказал я.

— Гарри! Но ведь это жестоко! — возмущённо воскликнула Гермиона.

— К кому жестоко? К деревяшке? — непонимающе обернулся я к ней.

— Ну…

— Защитите меня от этого вандала, юная госпожа! — начала канючить дверь.

— Га–а–арри По–о–оттер! — произнёс у меня за спиной мелодичный голос, от которого я вздрогнул.

Аккуратно повернувшись, я имел честь наблюдать природное явление, называемое — Луна Лавгуд. И такое же, как всё в природе, безумное и беспощадное — как ураган или двенадцатибалльный шторм. Прошлая наша встреча закончилась для меня получасовым психоделическим матерным диалогом и применением одного единственного «Акцио». Зато после этого у меня повысилось настроение, но я очень–очень опасался встретить ещё раз эту девчонку. Боялся, что мой мозг не выдержит нагрузки на логические цепи и перегорит к ебеням. Я с усилием сглотнул ставшую внезапно вязкой слюну и спросил:

— Ты что здесь делаешь, Луна?

— А тебя это ебёт, Поттер? Железножопых пухликов ищу, вообще–то, — грубый ответ, дополненный непонятными пояснениями и сказанный ангельским голоском и при милом выражении личика, опять перемкнул что–то у меня в мозгах, и я, как и в прошлый раз, впал в ступор.

— Ааааа… Ээээмммм…

— Гарри, а кто это? — спросила ничего не понимающая Гермиона.

В это время из–за угла коридора вышла массивная фигура Лонгботтома, загруженная стопками учебников и пергаментов.

— Гарри, Гермиона, привет! — дружелюбно кивнул он нам и остановился рядом со всей нашей компанией, переводя дух.

— Нашла!!! — радостно воскликнула Лавгуд.

Я почувствовал, как градус безумия скакнул куда–то в стратосферу.

— Кого? Что? Где? — вразнобой спросили мы.

— Пухлика!!! — припечатала она и стала влюблёнными глазами пялиться на Невилла.

Лонгботтом, как и я раньше, затравленно сглотнул и крепче обнял стопку литературы в своих руках, тихонько начав отходить за тот же угол, из–за которого только что вышел.

— Никуда ты от меня не денешься, — мечтательно закатив глаза, промурлыкала Лавгуд, после чего стала с охотничьим азартом наблюдать за стратегическим отступлением Невилла. — От меня не уйти!

«Мама», прочитал я по губам «пухлика», а сам стал нашаривать за спиной дверную ручку и по возможности незаметно притянул к себе Гермиону. Невилл уже почти скрылся за поворотом.

— Стой! — звонко заорала Лавгуд и кинулась в догонку. — Не будь ссыкливым нарглом!

Мы переглянулись и, не сговариваясь, дружно ввалились в нашу каптёрку, тщательно захлопнув и запечатав дверь.

— Что это было? — жалобно спросила Гермиона.

Если б я знал! В прошлую нашу встречу с Лавгуд я подумал, что моя легилименция сломалась. Поверхностное чтение мыслей показывало, что я смотрю телевизор, в котором отображается статика, и если в обычном телевизоре это просто черно–белая мешанина, то у неё в этой мешанине присутствовали образы — не страшные или пугающие, нет. Пугало само это явление, так сказать, в сумме факторов.

— Это было безумие, — задумчиво ответил я.

— Зачем мы здесь, Гарри? — спросила Гермиона, с любопытством осматриваясь.

В прошлый раз, когда я показывал ей это своё убежище и рассказывал с практической демонстрацией подарка от Молли Уизли, у неё не было времени всё рассмотреть в деталях и из–за запрета задавать вопросы. Зато теперь, чую, мне так легко не отвертеться, и меня выпотрошат на интересующую информацию.

— Всё потом, Гермиона. Ты переоделась, как я просил? — спросил я, деловито снимая мантию.

Она кивнула и тоже начала стаскивать с себя балахонистое одеяние волшебницы с красной подкладкой и золотым гербом Гриффиндора слева на груди, под которым оказались белая ветровка и синие джинсы с кроссовками. Подхватив её под руку, поволок ничего не понимающую девчонку в исчезательный шкаф.

— Мы зачем сюда залезли? — почему–то шёпотом спросила она. — Ведь ты не думае…

Договорить она не успела — я открыл дверцу уже у себя в кабинете. Стоило нам ступить на пушистый ковёр, постеленный на пол, как внезапно всё тело сковало, как при «Петрификусе», только мы не упали, а зависли в нелепых позах. Бэрримор бдит!

— Код четыре, альфа четыре, Бэрри! — просипел я.

Раздался хлопок и передо мной появился мой домовик, который пристально взглянул мне в глаза, после чего щёлкнул пальцами. Неподвижность пропала, и невидимая сила бережно опустила нас на ковёр.

— Добро пожаловать домой, хозяин, сэр Гарри! Как идентифицировать гостью? — важно спросил он.

Откуда только таких слов нахватался?

— По протоколу два, — в тон ему ответил я и подавился, когда уже он ответил:

— Принято!

Сейчас бы ещё какую–нибудь приблуду в виде сканера с лазерными лучами и поменять ему наряд на протокольно–военное нечто вместо белоснежной наволочки, и тогда вообще полная аутентичность будет с КПП на сверхсекретный объект.

— Где мы, Гарри? — немного дезориентировано спросила Гермиона.

— Мы у меня дома, Гермиона, но это всё потом, нам нужно идти дальше, — и потащил ничего не понимающую девчонку вниз, к камину в холле.

Внизу всё было по–старому, кроме одной яркой детали. В кресле за столом сидел Сириус Орион Блэк Третий и глушил в одиночку шотландский огненный самогон. Судя по уровню жидкости в бутылке коричневого стекла, он только–только начал расслабляться.

— Оу! — удивлённо выпучился он на нашу парочку. — Гарри? Присоединишься? — и помахал, гремя льдинками, хайболом с янтарным напитком на донышке.

Очень хотелось отвесить ему смачного поджопника.

— Сириус! Я тебя когда–нибудь прибью! — зло сказал я.

— Сириус? Сириус Блэк? — затравленно озираясь, прошептала Гермиона.

— Ну Сириус… Ну Блэк… Лучше пойдём, нас твои родители ждут, — сердито сказал я, таща девчонку, у которой подгибались ноги, к камину.

— Гарри, что происходит? — умоляюще спросила Гермиона.

— Дурдом происходит… Как всегда у меня.

Я взял её за талию и кинул горсть летучего пороха в камин.

— Вокзал Кингс–Кросс!