Крестраж # 1

Глава 60 Проклятия, как они есть

Если раньше я гордился своей осторожностью и считал себя отъявленным параноиком, то теперь, после изучения дневника: «Проклятия и малефицизм, расширенный полный курс», понял — я натуральный лошара и беззаботный фраер. Еле удержался от желания побежать тут же изобретать и мастерить магический скафандр высшей защиты с навесной тяжёлой танковой бронёй. И чтоб огнемёт был обязательно, и чтоб со спаренными расширенными баллонами огнесмеси, тонны на три… каждый… и запасных таких, штук пять.

Волшебники… Уж что придумают, так придумают, мля! Мама дорогая! Я теперь и не знаю как спокойно заснуть зная, что можно наслать при желании изжить своего врага. Существуют, конечно, и контрмеры, но не всегда и не во всех случаях простые и эффективные. Заморочек и всяческих исключений с деталями просто бездна. Ещё из колдомедицины знал о таких тонкостях, но там рассматриваются методы лечения или противодействия проклятиям, а не то, как их накладывать. Безопасно и без последствий избавить от проклятия сможет лишь сам малефик и автор этой гадости и то, не во всех случаях.

По–моему, малефицизм, является самой неточной магической дисциплиной. Даже в полупридурковатом шаманизме прослеживается система и точность в обрядах и специфических ритуалах, хоть и имеющих у различных народов существенные отличия, но тем не менее имеющих одну основу. Здесь же, я не усмотрел какой–либо системы. С одним и тем же набором ингредиентов, кровь, волосы или ногти и с одними и теми же ритуалами жертвы, можно добиться совершенно разного результата. Причём, необязательно иметь набор реагентов абсолютно идентичный, можно менять его от балды и как вздумается. Это, между прочим, и самих ритуалов проклятий касается. Можно самому себе — свой собственный изобрести и он наверняка сработает. Вот уж где магия — есть желание.

Мастерами проклятий, тут нужно оговориться — сильными мастерами проклятий, традиционно считаются женщины. Всё начинается с детства и юная волшебница, на эмоциях может наворотить всякого. Это называется сглазом и является первой ступенькой к званию малефика. От такого магического явления защититься легко, если знаешь как, но существуют и более серьёзные сглазы, требующие для противодействия специальных чар или ритуалов очищения. Такое я с Живоглотом Гермионы проделывал. Маги–мужчины, в противовес, считаются сильнейшими взломщиками проклятий, за счёт своей духовной составляющей, позволяющей им манипулировать над хаосом неструктурированного построения наложенной гадости. Потому, кстати, на мужиков проклятия и сглазы действуют слабее. Ещё один момент, касается самого волшебника или волшебницы, чем они сильнее в магическом плане, тем выше у них «плотность» ауры и впихнуть в неё проклятие становится сложнее. Но всё равно, изобретено столько всего, что любого можно со света сжить.

Нужно признать, что сам процесс проклятия и не сказать что лёгкий или может получиться у каждого. Имеются в виду серьёзные проклятия, а не что–то несложное и тут, относительно простого, по–моему, вообще исчезающе мало. Чего стоит только ментальный малефицизм! Можно проклясть имя, воспоминания и даже память о ком–то или чём–то! Такое у меня даже в голове не укладывается. А ведь это практиковали с древнейших времён в том же Египте при запечатывании гробниц фараонов. Или проклятие явления… любого! Не в глобальном плане, конечно, а персонально для враждебной личности. Проклятия на неудачу, например, или на рождение только одного наследника определённого пола, и ведь тут не на организм идёт воздействие и на органы размножения, а на такое вот явление и событие. Из всего этого наверняка растут ноги и у Статута Секретности и Договора Гринготтса. Узнал, кстати, что коротышки, теоретически могут этот договор разрушить. Нужно их большее количество, чем тех волшебников, что участвовали в ритуале Большого Круга Магов и суммарная магическая мощь, теперь уже круга гоблинов, должна превосходить прошлый ритуал волшебников. Только вот при министерстве имеется так называемая «Комиссия по надзору за магическими популяциями» — одна из мощнейших структур в магическом правительстве, со своими надзорными и карающими органами.

После обдумывания изученного дневника мной, косвенно, подтверждалась мощь Тёмного Лорда. Не каждый сможет проклясть своё имя, для того, чтобы знать о том, где его произносят. Похожие практики есть и в шаманизме и таких понятиях как «Табу», но они даже близко не стоят с тем, что наворотил Волан–де–Морт. Повеселилась, видно, эта мразь так, что до сих пор маги Великобритании боятся произносить его имя вслух и наградили его почётным прозвищем — «Тот–Кого–Нельзя–Называть». Ну, тут они несколько перестраховались, называя его так и составляя прозвище из простых слов. Его и намного прозаичнее можно было «окрестить», но кроме матерных, у меня вариантов не имелось.

Так что после изучения проклятий я кинулся проверять всё что ни попадя и исследовать всё то, что натаскал из Выручай–Комнаты. И таки да, нашёл четыре проклятых вещицы и двадцать восемь книг, так или иначе воздействующих на пользователя. Хорошо, что я уже был не полный лопух и работал только в перчатках из кожи виверны. Кем бы ни была Спраут, но в наши головы на своих уроках она и так, без всех моих знаний, вколотила, что прикасаться к незнакомым предметам без минимальной защиты чревато проблемами, иногда несовместимыми с жизнью.

— Стой спокойно! — строго сказал я.

— Ведь всё нормально было. Ты сам говорил в прошлый раз! — бубнила Гермиона, недовольная тем, что её отвлекли от очередного монументального фолианта для «лёгкого чтения».

— Всё, да не всё! Я не смотрел, что с тобой намного раньше было, а недавно я изучил проклятия и мне не нравится, что у тебя было с зубами. Ведь у твоих родителей всё нормально с этим, — нахмуренно ответил я.

— Но теперь–то всё хорошо! Значит, ничего такого нет! — продолжила она упорствовать.

— Тебе, что, лень постоять пять минут спокойно? — удивился я. — Кроме того, я не знаю как действует эликсир ЛяВильена, что я тебе подарил и убирает ли он что–то ещё, помимо физических недостатков прикуса и зубов. Рассказывал же уже, что я плохой зельевар. Вернее, необученный.

— Ну, тем более!

— Так! Мне это уже надоело! А ну–ка иди сюда! — начал я гоняться по своему кабинету за смеющейся девчонкой.

Эпическая сила! Опять что–то не так! После диагностики печать «Лимба» предупреждающе засветилась жёлтым, в трёх сегментах из восьми. С застывшими чувствами и под титаническим самоконтролем, я начал вчитываться в латынь диагностической информации и сначала, видимо, с перепугу, мало что понял. Ничего на самом деле страшного не было. Просто рассинхронизация маносистемы в её организме, что очень распространённое явление у любого волшебника в период роста и развития. Правда, тут, у Гермионы, наблюдалась нетипичная картина. Рост маноканалов не поспевал за развитием её источника и теперь она упёрлась в потолок своего развития на сегодняшний день. Обычно наоборот бывает, но тут, видимо, метаморфизм дал такой толчок и применение мощных чар, которые она тренировала, выпотрошив меня на показать и научить.

— Как ты себя чувствуешь? — вкрадчивым тоном, как будто говорю со смертельно больным человеком, спросил я свою девушку.

Всю весёлость и хорошее настроение у Гермионы как ветром сдуло и она стала напряжённо к себе прислушиваться.

— Да хорошо себя я чувствую, — осторожно ответила она. — А что?

— Внутренние ощущения? Дискомфорт? Проблемы с чарами? Трудности с воплощением в трансфигурации? Вспоминай! — перечислил я вопросы, пристально смотря на неё.

— Гарри! Зачем ты меня пугаешь? Что там у меня не так? — нахмурились она.

— Не бойся, Гермиона, ничего такого серьёзного. Просто у тебя возникла проблема… небольшая. Вот, смотри!

Я наколдовал рядом с её диагностическим контуром свой и предложил взглянуть и сравнить. Мда… И я, оказывается, тоже что–то неважно выгляжу. С развитием моих каналов, как я погляжу, проблем нет никаких, а вот с балансом, так сказать, насыщенностью и однородностью по всему телу, наблюдаются неполадки. Тут уж, что поделать — я ленивая задница и практически наплевал на медитации и прокачку своей маносети. Конечно, можно перед самим собой оправдываться нехваткой времени и всякими нужными и важными занятиями, вроде поисков диадемы, или изучением внутренней библиотеки, но если я и дальше пущу это на самотёк, то в будущем мне это же и вылезет боком.

Даже по визуализации наша диагностика различалась. Цветом, в первую очередь и усложнённым строением у меня и, возбуждённым состоянием и яркостью — у неё.

— У тебя здесь всё сложнее и много тонких нитей… то есть каналов. И цвет другой, а ядро намного больше чем у меня. Только цвет у меня ярче. А цвет что–то значит? — она повернулась с вопросом ко мне.

— Значит, значит. Видишь, здесь, — я указал на своё средоточие. — Голубой цвет и прожилки зелёные — это стихиальный окрас моей магии. Воздух и Смерть, а у тебя вот тут, смотри, жёлтое с бронзой и это твоя предрасположенность к Огню и Хаосу. И сейчас, знаешь почему так ярко горят твои каналы? Они перенапряжены и на них давит мана твоего источника. Он стал слишком сильным для твоей маносети. Конечно, можно и оставить всё как есть, и со временем у тебя всё придёт в норму, но тогда развитие затормозится. Потому и спрашиваю, как ты себя чувствуешь.

— Знаешь? Вот сейчас, когда ты мне всё это показал, то мне кажется, что я немного… распухаю, — неуверенно ответила Гермиона.

— Самовнушение, — ухмыляясь констатировал я, продолжая копаться в её диагностических печатях. — Психосоматика и всё такое. Для мага, между прочим, очень важная вещь.

— Да, я знаю. Об этом в «Введение в магию» у Бэгшот написано. Мне–то что сейчас делать?

— Ну, выход есть, к тому же я был прав с твоими зубами и тебя в годовалом возрасте кто–то сглазил, — задумчиво сказал я, рассматривая печать «Химры» или Жизни, по–простому. — И теперь на тебе лежит персональное родовое проклятие, правда, слабое и не успевшее сильно закрепиться в ауре.

— Про какой выход ты говоришь, Гарри? — испуганно спросила она.

— Как ты смотришь на то, что мне придётся тебя немного отравить?

Мне нужен был объект для исследования и экспериментов. Травить и ставить опыты на Гермионе я, конечно, не собирался, потому что сам очень хорошо помнил все ощущения от яда василиска в крови и совсем не хотел, чтобы такое испытала моя девушка, но тут, такой случай, что нужно определиться и найти быстрое решение.

Ещё с лета у меня имелось три флакона со спиртовым раствором почти с одинаковым процентным содержанием яда, а вот как и на ком применить подобную вещь я не представляю. Исходя из исследования, жидкость получилась опасная для организма человека, разве что последующим похмельем, а вот для мага, могут быть непредсказуемые последствия. Но всё равно — это, на мой взгляд, самая дорогая вещь, что досталась мне как трофей из всей туши волшебной химеры. Можно, как незаметно отравить мага, так можно и ускоренно его развить или избавить от различных проклятий прицепившихся к магической сети волшебника. Всё зависит от дозировки. И ещё один тонкий момент присутствовал — антидота, кроме «Слёз Феникса», не существовало и так же, не существовало описания и эффектов яда василиска.

Так, рассуждая и занимаясь мысленной эквилибристикой я, в очередной раз крался по коридорам Хогвартса под своей мантией–невидимкой по пути в Выручай–Комнату. Джонсон оказалась права и меня ловили, правда, ловили по какой–то не совсем понятной мне системе и больше всего беспокойства мне обеспечил Падлюка–Снейп. В своё дежурство на обходах замка он применял какие–то неизвестные мне зелья с эффектом метки, точь–в–точь как на двери его замкового жилища. Приходилось следить за ним и выбирать замысловатые маршруты, чтобы не вляпаться в его дерьмо во всех смыслах. Легче всего было, когда дежурила Спраут, её хитрые криминалистические заклинания не танцевали против моей мантии и такого же результата добился коротышка Флитвик со своими площадными и поисковыми чарами. МакГонагалл так и вообще, казалось, не обращала внимания на мои отлучки из спальни и патрулировала коридоры в обычном порядке. Но, конечно, эта ситуация мне совсем не нравилась. Зачем им всем понадобился третьекурсник–гриффиндорец? Или они все так развлекаются просто и заключили пари на ящик огневиски на поимку некоего Гарри Поттера?

Меня уже самого бесят эти блуждания. По ночам, нормальные волшебники спят, только я, как идиот шастаю. В прошлый раз, когда передо мной нарисовался весь такой важный Тобби, я уже было обрадовался и про себя возликовал: «Ну теперь–то я всех нагну!!!». Ага, нагнул… с нагибалкой облом вышел по всей морде. За целый час последующего разговора с этим «предводителем дворянства» домовых эльфов Хогвартса, был достигнут ряд соглашений. Вся община мне должна, но… именно, что просто должна. Они все не мои слуги, и не привязаны ко мне, и служить мне, как тот же Бэрри не могут — это противоречит уставу и соглашениям с администрацией замка. Единственно, что я понял, любой домовик в их общине не будет мне намеренно вредить и саботировать любой приказ от преподавателей и директора на причинении мне какого–либо вреда. Так же Тобби просил, чтобы я всегда носил «Страшную Одежду», как он обидно обозвал мою мантию–невидимку, во всех случаях, когда я ночью перемещаюсь по замку, иначе преподаватели могут попросить любого домовика перенести себя ко мне. В этот раз я возблагодарил себя за осторожность, что всегда ей пользуюсь после отбоя. Ещё, мне удалось выпросить себе проводника, который знал местоположение всех «злых вещей» в Выручай–Комнате, а было этих «вещей» очень и очень до хрена.

Уже думал, что моё везение мне отказало окончательно, но тут случились события, которые опровергли эту теорию. А всё из–за тех же уродов, которые благополучно вернулись с излечения, кто из Мунго, а кто и от мадам Помфри. Вот неймётся им! Всё норовят какую–нибудь гадость сделать ближнему своему! Два рейвенкловца и слизеринец Пьюси, на этот раз, в силу своей вседозволенности и безнаказанности, выбрали объектом для издевательств нашего беднягу завхоза и сквиба, мистера Филча.

Надо заметить, что я, после прошлого столкновения навёл справки обо всей этой компании и выяснил очень интересные вещи. Что Роджерс, что Долтон, что и все остальные, имеют очень непростых родителей и даже у Виккерса мамаша имеет нехилый пост в министерском «Секторе борьбы с неправомерным применением магии». У остальных, предки тоже разнокалиберные шишки в различных отделах. И теперь мне стал понятен весь тот кипишь и такое количество авроров задействованных на расследование происшествия. Типичная золотая молодёжь, «охреневшая в атаке», которая сейчас активно прессовала безответного старика.

Сначала, меня привлёк истошный кошачий крик, как будто с животного заживо шкуру снимают. То, что это не Гермионин Живоглот, я был полностью уверен, кошак сам с кого хочешь шкуру сдерёт и так, что ты даже не заметишь, но вот то, что кто–то сейчас издевается над чьим–то фамильяром, мне не понравилось. Вообще, живодёров не люблю. К кошачьим воплям добавились звуки, как будто кого–то интенсивно месили ногами, а затем я услышал и обрывок разговора:

… — может знать, кто это сделал Лео! Джери теперь всю жизнь в маске ходить!..

— Эди, это может не сойти нам с рук, — узнал я грубый бас Долтона.

— Да что с этим сквибом случится? Поспрашиваем сейчас, а потом подчистим за собой «Обливейтом», я как раз его выучил и мне практика нужна, — раздался, на этот раз глухой голос, который я так же опознал.

— Нужно было Диггори лучше трясти, он что–то знает, но не говорит. Я всё равно узнаю, кто это со мной сделал! Заново отращивать кости… Блядь!!! — кипятился Пьюси. — Говори, что видел, сквиб!!!

Я снял мантию одновременно выходя из–за угла, где до этого подслушивал и упёрся взглядом в нелицеприятную картину избиения. Наш долговязый завхоз лежал на полу, скорчившись калачиком, молча обнимал свою, орущую благим матом кошку, миссис Норрис, а трое старшекурсников, матерясь и ругаясь как пьяные докеры, пинали несчастного старика куда ни попадя. Это зрелище, мгновенно меня вызверило.

Раньше, до ритуала Ханеша и обретения его памяти и навыков, я может быть и позлорадствовал, так как Филч, был той ещё сволочной личностью по отношению ко всем ученикам, и мог придраться с мелочными замечаниями по любому, даже самому несущественному поводу, но теперь, у меня достало внимательности и наблюдательности, чтобы изучить, кто же на самом деле наш желчный завхоз. Ещё будучи на отработке у старика, в самом начале учебного года, я поразглядывал стены его каморки, густо увешанные потемневшими от времени колдографиями и с удивлением опознал на нескольких снимках, молодого и высокого Филча в военной форме с нашивками штаб–сержанта. И ещё с большим удивлением увидел карточку, где он стоял рядом с улыбающейся красоткой в форме второго лейтенанта и, в которой я с трудом опознал нашу МакГонагалл. Получается, что наш завхоз очень даже воевал и является ветераном, во всяком случае, когда я углядел небольшую рамку увешанную медалями, в которых я опознал только Крест Виктории*. Вот тогда–то я и офигел и стал относиться к нашему завхозу с нешуточным почтением, а сейчас какие–то отморозки пинают этого достойного человека ногами!

— Добрый вечер… придурки! — зло поздоровался я.

Пьюси и Долтон, могли похвастаться уже целыми конечностями. Ещё бы, почти две недели на больничной баланде себе хваталки восстанавливали. А вот Роджерс сейчас что–то больно уж скрытный, давешнюю свою красную маску нацепил, стесняется поди. Просто Гюльчатай какая–то, не хочет показать личико.

— Иди куда шёл, иначе нам придётся… — грубо начал отвечать Пьюси, но вдруг схватился за горло и захрипел.

Выхватившие было палочки, Роджерс и Долтон, даже не успели их на меня навести, как повторили тот же жест с хватанием себя за горло. Понимаю, Непреложный обет — неприятная штука.

— Так это ты был!!! — прохрипел Роджерс, срывая с себя маску.

— Не понимаю, о чём ты, Джереми, — с неприязнью сказал я, смотря на изуродованную рожу рейвенкловца. Мда… «Красавчик», каких поискать. Ему теперь только с маской ходить… ночью… в пустыне… на Марсе.

— Исчезните! Пока я не превратил всех вас в моих персональных шлюх, — приказал я, смотря, как они втроём пытаются что–то мне сказать, но у них это очень скверно получается. Не каждый день увидишь наказание за магическую клятву, зрелище очень непривлекательное.

Троица откровенных уродов, трясясь и поминутно оглядываясь, поспешно свалила в темноту коридоров Хогвартса, а я склонился над неподвижным Филчем.

— Ненавижу… ненавижу… — шептал он окровавленными разбитыми губами, прижимал к себе перепуганную кошку, а по его щекам катились слёзы.

Захотелось догнать и убить эти человеческие отбросы. Смотреть как плачут старики, ещё хуже чем смотреть когда плачут женщины. Особенно вот так, от бессилия и осознания, что ты не сможешь ничего сделать в ответ кучке мразоты, оборзевшей от вседозволенности и собственной силы. Вот же суки!

— Потерпите, мистер Филч, я сейчас доставлю вас в больничное крыло, — сказал я, пытаясь его приподнять за плечо.

— Пошёл вон, ублюдок! — проскрипел он своим старческим голосом и шипя сквозь зубы попробовал подняться самостоятельно. — Никуда я не пойду!

С одной стороны, правильно, да и мне не с руки светиться после отбоя, а каморка завхоза прямо тут, за поворотом.

— Петрификус Тоталус! Мобиликорпус! Будете ещё меня тут ругать! — сердито сказал я, когда заколдовал вредного старика.

Отлеветировав тело замершего завхоза до его комнатки, которая оказалась незапертой и уложив на его же кровать, я начал суетиться с оказанием первой помощи и как всегда, пришлось сначала производить диагностику. И вот тут–то меня ожидали странные открытия, особенно на волне изученного, буквально только вчера. С физическими повреждениями я справился без проблем, там в большистве случаев, только «Эпискей» понадобился, переломов и трещин в костях не было, не считая застарелых и залеченных, а вот в магическом плане меня ожидала совсем интересная картина. Оказывается никакой он не сквиб, а самый натуральный маг, только маг проклятый боевым проклятием, с поэтическим названием «Кара Мордреда». Где он его только подцепил, неужели на войне? Одно из старинных и очень опасных проклятий из раздела официально запрещённых, наравне с «непростительными», но широко применяемое во всех конфликтах волшебников. Защититься от него в бою очень просто — достаточно быть полностью одетым, то есть не должно быть открытых участков кожи. Перчатки, глухая маска, закрытая боевая мантия, и такая штука не страшна. Ещё один минус такого проклятия — это то, что оно требует от малефика много времени для подготовки в бою и период применения ограничен примерно минутой, а это уже очень большой недостаток и за такое время можно уклониться, отступить или переждать. Воздействие происходит на магическую энергетику объекта, каналы как бы схлопываются и слипаются, а само проклятие цепляется к источнику и поддерживает само себя за счёт магии поражённой цели. Снять и разрушить невозможно. Это так официально считается и по всем моим знаниям, что я изучил на сегодняшний день, но…

Хотел ведь подходящий объект для исследований и экспериментов, так вот он, перед тобой лежит и гневно глазами зыркает. Прямо идеальный образец! Я, кстати, всю дозировку с концентрацией яда подсчитал и знаю сколько его нужно для толчка с развитием каналов и сколько нужно для уничтожения неструктурированных чар навроде любого проклятия на организме реципиента, так что ничего нашему завхозу не грозит… теоретически. А вот практически — сейчас будем поглядеть.

— Вы только не поймите меня неправильно, мистер Филч, но я вам сейчас дам одно лекарство, которое, надеюсь, вам поможет, — говорил я с молчаливым по причине паралича стариком, одновременно копаясь в своей сумке и доставая необходимый инструментарий. Мерный стаканчик, склянка со спиртовым раствором яда василиска и тетрадь с моими расчётами дозировки. — Итак, начнём с минимума.

— Агуаменти!

Я знал, что Филч мечтает вернуть свою магию. В прошлом году он спалил меня с теми нелегальными и придурковатыми рекламными буклетами, здесь, в этой комнате, когда я их увидел у него на столе и со скуки начал читать. Там обещалось увеличение магической силы с помощью откровенно шарлатанских методов и ритуалов. Думал тогда, что он меня убьёт. Я осторожно влил в рот завхоза мерную унцию получившейся водки. А как ещё назвать, если содержание spiritus vini в получившемся продукте в аккурат сорок процентов? Прямо фирменная водка от Поттера — «Василисовка» номер два, классическая, настоянная на редчайших ингредиентах и имеющая специфический тонкий вкус, только для ценителей!

Спустя минуту, произошло то, к чему я готовился, но всё равно не успел отреагировать вовремя. Всё то время, что действовал мой самопальный «Уничтожитель проклятий», я следил за печатью «Лимба» в диагностическом контуре и еле успел поставить «Протего». Мощнейший магический выброс сотряс тесную каморку, а давление чужой маны чуть не сдуло к Моргане мой щит.

— Пх–хоттер! — прохрипел Филч. — Убх–хью!!!

*Крест Виктории — Высшая военная награда в армии Великобритании https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D1%80%D0%B5%D1%81%D1%82_%D0%92%D0%B8%D0%BA%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%B8