Крестраж # 1

Глава 56 Красота, как фактор агрессии

— Ждёшь кого–то? — прошептал я в симпатичное тёмное ушко.

Возвращаясь вечером из библиотеки вместе с Гермионой, почуял засаду именно на меня. Ну не то чтобы прямо засаду, а я подозреваю, что просто со мной хотят поговорить и поговорить без свидетелей. И я даже не сомневаюсь в личности того, кто меня подстерегает, потому что уже более или менее научился различать эмпатический спектр эмоций и чувств, присущих определённому человеку, пусть и плохонько, с ошибками и на небольшом расстоянии, но уже умел чуять того, кто за этими чувствами скрывается. Можно прямо каталог составлять у себя в голове, вот только с подростками, которые меня в школе окружают, сделать это довольно затруднительно. Настроение и эмоции каждого объекта могут меняться по пять раз на дню. То сейчас он любит весь мир, через минуту он страдает от чёрной меланхолии, а через две: Халк — крушить!!! Меня вообще эта моя способность сильно раздражает, никак не получается взять её под контроль или хоть как–то повлиять на чувствительность этого своеобразного сканера, особенно когда вокруг много народа. Хотя меня это и выручало не раз, но вот постоянно это чувствовать — очень напрягает голову и получается, что к такому можно только привыкнуть.

Того, вернее, ту, что сейчас скрывалась за доспехами в нише коридора, ведущего к нашей гостиной, я прекрасно знал. В ментале от неё всегда очень сильно «пахнет» паприкой с карри, жгучим перцем и влажной тропической ночью с непонятным горьким привкусом. Потому, проводив Гермиону и выдав по пути очередные наставления по окклюменции, отправил её в спальню девочек, а сам, накинув свою мантию–невидимку, отправился посмотреть, что же нужно нашей охотнице.

— Поттер?! — испуганно подпрыгнув, воскликнула, поворачиваясь ко мне, Анджелина Джонсон.

— Поттер, Поттер, — согласно ответил я. — Только не пойму, а если бы я из гостиной не вышел, до сих пор бы ждала?

— А может, я не тебя ждала? — с любопытством спросила она.

— Ну да, ну да, — покивал я. — Значит, я пошёл? Извини, Джонсон, ошибочка вышла.

— Постой. Мне действительно нужно с тобой поговорить. Я знаю, что ты постоянно по вечерам где–то бродишь и тебя никто поймать не может. Ты в курсе, что тут уже ставки на твою поимку делают, и не только ученики? — серьёзно спросила она.

Вот те раз! Даже ни разу не чувствовал преследования или намёка на облавную охоту на некоего исследователя «тайных выручай–комнат». Ну, кроме случая с утырками-Уизли. Чё деется, чё деется–то, а?!

— Мда… Большой Брат следит за тобой, — задумчиво сказал я.

— У меня нету братьев, — непонимающе сказала Джонсон.

— Да это просто к слову, Энж. О чём ты хотела поговорить? — спросил я.

— То воспоминание, откуда оно к те… — начала было спрашивать меня пунцовеющая мулатка, но была прервана моей скороговоркой.

— Ничего не знаю! Никаких таких воспоминаний в глаза не видел! Ты явно не к тому обратилась, Джонсон, — быстро сказал я. — Разговор окончен, до свидания.

Не нужны мне ещё и эти проблемы. Со своими бы разобраться, а тут ещё и за Джонсон вписался. Я и так ей помог, как смог, и даже более того — избавил от нешуточной опасности. Близнецы Уизли, между прочим, в Хогвартс с каникул не приехали и, как сообщила Браун, узнавшая подробности от Вейн, подруги младшей Уизли, они сейчас в Мунго загорают. Правда, непонятно от чего они туда загремели, и я только поэтому тут сейчас с Джонсон говорю, потому что самому интересно, и не причастна ли она к их госпитализации.

— Да стой ты, Поттер! — ухватила она меня за рукав мантии. — Я помню, что ты мне говорил. Хочу знать, где сейчас эти уроды. Может, ты знаешь?

— Они в Мунго, насколько мне известно, — сказал я и поспешно добавил, — Почему там, я не знаю. А тебе зачем?

— «Такое» и с другими девчонками может произойти, — мрачно выделила «такое», она. — А мне очень хочется оторвать им причиндалы.

— С этим можешь не беспокоиться, — смотря в её чёрные глаза и злобно ощерившись, резко сказал я. — Им теперь даже в Мунго не помогут.

Джонсон аж отшатнулась, с испугом и паникой во взгляде. Судя по всему, она не стала показывать воспоминания кому–то стороннему, а смотрела сама, если уж у меня спрашивает, где сейчас два рыжих придурка находятся. И к их отсутствию не имеет никакого отношения. Была, конечно, вероятность, что Джонсон покажет фиал с воспоминаниями своему отцу–аврору, и тот накажет ублюдков либо законными методами, либо в тихушку им бошки пооткручивает, но вот не срослось. Не захотела Энж представать перед родителями в таком виде, и я её прекрасно понимаю. Какой девчонке захочется, чтобы её видели униженной и опоганенной?

Мы ещё немного поиграли в гляделки и Джонсон, опустив взгляд, тихо спросила:

— Что же с тобой произошло, Гарри… тогда… летом?

— Тебе лучше не знать, Энж. Лучше не знать, — через силу прошептал я.

Настроение совсем не располагало на поиски в Выручай–Комнате диадемы Рейвенкло. Мало того, после разговора с Джонсон я почему–то расстроился и перешёл в своё «Логово» где, с психу, начал изобретать в артефакторной мастерской детектор магических накопителей. Три часа расчётов на специализированные чары «Ревелио» и попытка трансфигурации нужной основы под необходимый прибор. Если с вычислениями формулы я справился при помощи калькулятора, то вот мой внутренний настрой никак не способствовал равновесию, необходимому для создания заготовки.

По задумке это должно было выглядеть как компас с двумя разноцветными стрелками — короткой и длинной, которые должны были показывать направление на магические накопители в радиусе тридцати футов от пользователя. Разряженные и имеющие заряд соответственно. Если крестраж имеет накопитель, а у диадемы он наверняка присутствует, то я смогу его легко найти. Ну или не легко, но хотя бы это очень сильно облегчит поиски. Как там в книге его на раз–два нашли, я просто не представляю. Они не видели эту свалку в реальности, блин! Самое неприятное, что специальных чар «Ревелио» для таких вещей не существовало, и пришлось их рассчитывать с нуля. Есть, правда, и для поиска драгоценных камней различные заклинания, но они ищут их в толще породы или россыпях. На готовые и гранёные камни, используемые как магические накопители, как–то ничего подобного не изобретали, а если и есть такое, то я не знаю. Тут ещё и тонкий момент имелся, накопителем может служить не только драгоценный камень, а и простой какой, что было использованно в малахитовой подставке под статуэтку пикси отцом Гринграсс, или магическое дерево, или кость, да даже кожа магических книг от какой–нибудь волшебной зверушки тоже может обладать такими свойствами.

Только под раннее утро немного успокоился и у меня получилось трансфигурировать корпус из куска бронзы и вырезать две стрелки из кости василиска. Не думал, что так быстро пригодится такой материал, но, похоже, он у меня очень уж быстро уйдёт на различные поделки. Тут уже и набор магических ручек, и стрелки из сверхпроводника маны для волшебного компаса, и даже пафосный и бесполезный джедайский меч. Быстрее только кожа реликтового монстра у меня убывает и кровь. В самом начале, когда только начинал ковырять необъятную тушу своего трофея, думал, что даже правнукам этого всего хватит, а оказалось, что червячок не такой уж и бесконечный. Хоть ещё и много всего, но такими темпами надолго василиска не хватит. Считай, только начал разбираться, а тут уже расходы материала вовсю идут.

«Экономней нужно быть! Экономика должна быть экономной!» — скаредно подумал я.

С утра произошло ещё одно неприятное событие. Подтягиваясь на своём турнике, я внезапно почувствовал под ладонями пустоту и шлёпнулся на задницу, пребольно ушибив копчик, а по голове сверху прилетела книжка идиота-Локхарта. Мои матюги разбудили Лонгботтома, и даже Уизли перестал храпеть и начал возмущаться, что его потревожили. Мда… Ничего вечного не бывает. Я, правда, не рассчитывал и на такой срок. Четыре месяца для простой трансформации — это и так очень много, но нужно что–то дальше придумывать с турником, либо восстанавливать всё как было.

Только войдя в нашу факультетскую гостиную, я понял, что если день не задался с утра, то и дальше всё пойдёт наперекосяк. Эта уверенность у меня окрепла, когда в гостиную спустилась Гермиона.

Я, конечно, всё понимаю, что всякой девчонке хочется покрасоваться и чтобы ей восхищались все особи противоположного пола, но вот зачем она тогда по приезду в Хогвартс мышку серую изображает, а сейчас прямо с точностью до наоборот… Блин! Отвал башки! Мне, конечно, приятно видеть её такой… Я даже конец наших летних каникул вспомнил, когда мы гуляли по Лондону и на нас пялилась куча народа. Я тогда то и дело ловил завистливые взгляды парней и ревнивые девчонок, везде, где бы мы не были — и в кино, и в различных кафе, и даже в Британском музее, где мы очутились, когда гуляли по Блумсбери.

Наверное, у Гермионы наконец получилось укротить свою непокорную шевелюру при помощи метаморфизма и моих советов из окклюменции, и вот теперь она решила выпендриться. Ну что тут сказать? Ей это удалось на все сто! Не только я, но и почти все парни смотрели на неё с нескрываемым восхищением. Девчонка просто светилась. Вся такая изящная и аккуратная, без всегдашней своей неопрятной гривы, с красиво уложенной причёской, открывающей вид на красивое личико с огромными янтарными глазищами в обрамлении пушистых и длинных ресниц. И это всё без грамма косметики, а если её ещё и в платье какое обрядить, а не в наш ученический балахон! Одним словом, просто: Ух ты!

Вот что мне теперь делать? Трансфигурировать лом поувесистей и отгонять толпы поклонников? Она теперь выглядит даже красивее многих признанных красавиц Хогвартса. Вон, уже многие девчонки задумчиво хмурятся и недружелюбно на неё поглядывают. Младшая Уизли — так вообще вся пятнами пошла и от неё пахнуло душной волной вонючей зависти.

Когда она как ни в чём не бывало, подошла ко мне, я даже встал, боднул подбородком и, щёлкнув каблуками, начал витиевато и запутанно выражать своё восхищение:

— Не соблаговолит ли леди позволить сопровождать себя на завтрак в компании недостойного волшебника, который ослеплён вашей красотой, и теперь…

— Гарри! Просто пойдём на завтрак! — возмущённо воскликнула она. — Опять ты надо мной смеёшься!

— Если бы, Гермиона, — непритворно вздохнул я и наклонившись прошептал на ушко, — Получилось?

— Ага, — также шёпотом отозвалась она. — Вот только сложно держать контроль. Пойдём быстрее. У меня ещё очень много вопросов по некоторым моментам.

За завтраком на нас тоже смотрели очень многие, вернее, не на нас, а на неё, и это заставляло меня нервничать. Понятия не имею, зачем Гермиона так кардинально поменяла внешность, но даже ругать или выдвигать претензии я не мог и не хотел. Она и так, как я заметил, очень самокритично к своей внешности относится, и всегда в этом плане неуверенная и робкая. А сейчас, может, и повысится её самооценка?

— Гарри, почему все так на меня смотрят? — шепнула она мне, когда я мрачно ковырял вилкой омлет.

— Гермиона, я не понял твоего вопроса. Смотрят потому, что ты очень красивая. Почему же ещё? — непонимающе обернулся я к ней.

— Ты опять надо мной издеваешься, — сердито сказала она.

— Я вот сейчас совсем не понял, что ты имеешь в виду. Говорю как есть, и если не веришь — подойди к любому зеркалу и убедись сама, — удивлённо сказал я.

Она сердито отложила столовые приборы, встала из–за стола и молча вышла из Большого зала в сторону женского туалета, как я понял, и по пути чуть не сшибив Малфоя, который с раскрытым ртом смотрел на неё. Отсутствовала она минут пять и за наш стол вернулась уже та, прежняя Гермиона. Лохматые пряди густых каштановых волос, как всегда, закрывали часть лица и скрывали взгляд. К тому же сейчас она вся поникла и опустила плечи, от чего стала выглядеть ещё незаметней.

— Я просто хотела тебе показать, что у меня получилось, — тихо сказала Гермиона.

Это что получается? Она действительно не хотела себя выпячивать и всё получилось случайно? Вот ведь ситуация!

— Ну, теперь–то все знают, что ты настоящая красавица, а не только я, — и, грустно усмехнувшись, сказал: — Ты всё равно очень красивая, даже когда вот такая, как сейчас. Во всяком случае, для меня уж точно.

— Ты лучше по–русски научи меня ругаться, — пробурчала она. — Так и хочется ввернуть сейчас одно из твоих словечек.

— Ты зачем это за мной записываешь? — прошипел я.

— Ну интересно же! — так же шёпотом ответила она. — Я потом дяде Алексу покажу, и он мне переведёт, потому что ты не хочешь говорить.

Вот уж сомневаюсь, что этот «дядя Алекс» сможет такое перевести и донести до Гермионы смысл и эмоциональный посыл фразы. Он наверняка не был в советской армии и не на Привозе вырос, а в благополучной Англии. Пусть хоть сто раз русский язык знает.

Сейчас у нас по расписанию было зельеварение и мы все слушали и записывали лекцию Снейпа о методе приготовления «Морочащей закваски» — своеобразного и долгоиграющего аналога «Конфундуса». Поганая вещица, относящаяся к нелетальным ядам, и очень плохо выводящаяся из организма.

— Поттер! Грейнджер! По пять баллов с Гриффиндора за невнимательность! — процедил Снейп, высмотрев наши перешёптывания.

Вот же козёл! Когда Гермиона перед лекцией спросила, как будет мастер–зельевар по–русски, я, не долго думая и держа в мыслях образ нашего преподавателя, выдал, что это будет звучать как: «распиздоблядское уёбище, охуевшее от пидорастической злоебучести». Малый боцманский загиб, да вот только Грейнджер попыталась его воспроизвести на бумаге английской транскрипцией, что меня немного возмутило. Порушить, понимаешь, хочет всю красоту и изящество такого лингвистического построения и испохабить его латинским написанием. Не позволю!

Хотел уже было отобрать у неё этот своеобразный конспект, но Гермиона яростно защищалась от моих захватнических поползновений, а на нашу возню обратил внимание Снейп и влепил обоим по отработке. Ну вот кто он после этого? Тот и есть… прямо как я и озвучил, ни убавить, ни прибавить.

Я ещё найду ту падлу, которая сливает всем кому ни попадя информацию о моих перемещениях, отработках у преподавателей и личных маршрутах передвижения по замку. Хотя и так масса народа знала, что у нас с Гермионой отработка у Снейпа, но ведь не все поделились этим знанием с шестикурсниками.

За час до отбоя мы возвращались из подземелий замка на наш факультетский этаж и шутливо препирались между собой по поводу, кто же виноват в том, что угодили на расправу к злобному зельевару. Маршрут был мне знаком до последнего поворота, так как декан змей частенько отрывался на ненавистном Поттере с очисткой грязных котлов, переборкой и сортировкой ингредиентов и уборкой в ученической лаборатории.

На пути было всего три места для возможной засады, и я их всегда учитывал. Особенно после того, как попался пятерым ревнивым идиотам. Первым был отрезок коридора без портретов, которые относились к следящим системам замка. Вторым — небольшой глухой тупичок, тоже непросматриваемый, и в котором меня пытались подловить в первый раз. Третий — обширная и глухая галерея рядом с Залом наград, ведущая на другую сторону замка, к обиталищу «барсуков» — своеобразная нейтральная территория и постоянное место для всяких нелегальных дуэлей и выяснения отношений между переполненными гормонами молодыми магами. Именно там нас и ждали.

Всё те же пять рыл, только теперь без масок и в мантиях с гербами и подкладками, соответствующими цветам своих факультетов.

— Поттер, — поприветствовал меня кивком Долтон, видимо, неформальный лидер этой группировки.

— Джентльмены, — отзеркалил я кивок сразу всем.

— Нам нужно кое о чём поговорить, — продолжил он, криво ухмыляясь и постукивая своей палочкой по ладони.

Неладное я всё же почуял за несколько шагов до засады и заранее спрятал руки в рукава мантии и уже сжимал в кулаках палочку и клык василиска. Сейчас я просто отступил на шаг к стене и немного прижал Гермиону, которая с испугом выглядывала из–за моей спины.

— Ты знаешь, Поттер, что за всё нужно платить? — сально улыбнулся слизеринец Пьюси, смотря при этом на Гермиону.

Я в это время молчал и уже был в своём ускоренном режиме, от чего приходилось слегка напрягаться, чтобы разобрать, о чём мне говорят.

— У нас теперь назрели небольшие проблемы, а у тебя есть неплохое их решение, — усмехнулся незнакомый рейвенкловец. — Тебе придётся поделиться с нами своей грязнокровочкой.

Я продолжал молчать, бесстрастно смотря на будущие трупы.

Виккерс с Диггори синхронно переглянулись и в один голос заявили:

— Такого уговора не было, Роджерс!

— Проваливайте придурки, сами здесь разберёмся, — презрительно выплюнул этот «Роджерс».

Я равнодушно наблюдал, как хаффлпаффец и гриффиндорец раздражённо уходят в глубину галереи и думал, что им сейчас очень сильно повезло.

— Тебе нечего сказать, Поттер? — показательно удивился Пьюси.

— Есть, конечно, — спокойно сказал я. — Вы трое можете трахнуть друг друга в задницу, а потом отсосать так же друг у друга. Я вот сейчас вижу, что передо мной каких–то три пидораса не могут определиться с очерёдностью, кто кого должен пользовать.

Они даже немного задумались, сначала осмысливая мою речь, но потом события понеслись вскачь.

— Зря ты это, Поттер, — покачал головой Долтон. — Петрификус Тоталус!

Только это он зря, а не я. Пока Долтон, на мой взгляд, медленно и неторопливо шевелил палочкой, я уже успел поставить вокруг нас «Протего тоталум» и меня почему–то перемкнуло на медицинские чары. Наверное, потому, что они и за магический щит позволяют колдовать.

— Дантисимус!

Невидимый луч достиг оскаленной морды Роджерса и попал куда–то справа в хавальник. Моментом отросшие зубы проломили нижнюю челюсть и даже сейчас продолжали отрастать, причудливо изгибаясь и корёжа его лицо. Во все стороны брызнула кровь. В касте заклинания и в потоке маны я совсем себя не сдерживал. Зачем? Дикий крик, от которого вздрогнула Гермиона за моей спиной ударил по ушам. Минус один.

— Редук… — попытался было рыпнуться Пьюси.

— Брахиам Эмендо!

Рука слизеринца, держащая палочку, и часть плеча до ключицы обвисли резиновым шлангом. Привет Локхарту! Минус два.

И тут произошло сразу несколько событий. Долтон с совершенно бешеными глазами начал проговаривать: «Круцио». Сука! Сразу просёк, что мой Протего не пробить и не перегрузить в одиночку, а единственное заклинание, которое он сразу вспомнил — это «непростительное». Хотя мог бы и Эверте Статум использовать и размазать нас по стене за плёнкой щита. Если бы не моя реакция и тот кулон, что я сделал для Гермионы, то мне бы пришлось очень неприятно. Убраться с траектории луча я не мог, за моей спиной та, которую я обязан и обещал защищать. Вовремя сработал портал и с хлопком Гермиона исчезла, а я еле успел разминуться с красным росчерком пыточного заклинания. Сбросив щитовые чары я одновременно выкрикнул:

— Глациус!

И тут тоже я сил не пожалел. К диким крикам Роджерса добавился вой Долтона, когда его рука начала на глазах рассыпаться кусками промороженного мяса и костей.

— Квиетус! Абскондарис Вис! Сальвио Гексиа! — постарался я обеспечить себе приватность по максимуму.

Я подошёл к не совсем разумным, валяющимся на забрызганном кровью каменном полу. Удивительно, но я почему–то не чувствовал ничего. Ни какой–то обиды или азарта, ни ненависти, ни страха, даже малейшего раздражения не было. Я уже знаю такое состояние. Некромантия, которую я сейчас изучаю, у себя внутри именно такие чувства приветствует, точнее, их полное отсутствие.

— Ну что ж, джентльмены. Вам захотелось грязнокровочек? Я вам устрою кое–что поинтересней.