Крестраж # 1

Глава 39 Grande politique

— Вот скажи мне, Перси, ты что, бессмертный? — спросил я скрюченного в три погибели длинновязого и узкоплечего Уизли.

Сейчас он держался за живот, куда пришёлся мой удар после того, как он бесцеремонно и нагло пытался схватить меня за шкирку. Типа, я весь такой взрослый, тащу на расправу мелкого нарушителя, а так как это происходило на глазах у многих гриффиндорцев, возвращающихся в гостиную после ужина, то и выглядеть должно было, на его взгляд, унизительно и показательно. Ну, за что боролся, на то и напоролся. Теперь унизительно выглядит он, хватая воздух, на карачках передо мной — покачивающимся с пятки на носок и поучительно, со скучающим видом высказывающим ему свои претензии.

— Я тебе скажу только раз, Перси, ещё раз протянешь ко мне или к моим друзьям свои хваталки, я тебе их в твою задницу запихаю и с помощью «Инаниматус Коньюрус» навечно так оставлю. И ты не думай, что это заклинание у меня не получится, очень даже получится. И все твои брательники и преподаватели тебе не помогут, и в Мунго не помогут, уж я постараюсь.

— Какая… же… ты тварь… Поттер! — прохрипел он, проталкивая в лёгкие воздух.

— Поуважительней! — я пнул его по ноге. — Я тебя ни разу не оскорблял. Тебе было достаточно просто сказать, что меня искала наш декан и просила зайти, но тебе почему–то показалось этого мало, и ты почему–то думаешь, что ты сильнее или знаешь больше всех, раз решил меня собственноручно отконвоировать. Твои обязанности — помогать ученикам, а не глумиться над ними, показывая свою силу и статус… староста… Знаешь, Уизли, все мои неприятности в этой школе, абсолютно все, связаны с вашей фамилией, но это ты своего младшего братика порасспрашивай, если у него ума хватит всё рассказать в понятном для восприятия варианте.

— Что ты несёшь, Поттер? — с ненавистью сказал он, выпрямляясь и держась за стену коридора. — Рон тебе ничего не сделал!

— Хочешь знать всё в подробностях? Могу рассказать, вот только ты же не поверишь ни одному моему слову. Я, наверное, лучше через ДМП вам повестку в суд организую за то, что ваша мать травила меня незаконными зельями, и доказательства приложу с воспоминаниями и образцами её алхимических изделий. Так что если ты не хочешь неприятностей себе и своей семье, то мой тебе совет, который ты передашь всем своим: оставьте меня в покое, Уизли, забудьте обо мне, иначе я сделаю так, что вас не останется ни одного, — свои слова я приправил изрядной долей легилименции с таким посылом кровожадности и жути, что сам немного испугался, не говоря уже про нашего наглого старосту, как он только не обделался, ума не приложу.

Развернувшись, я пошёл в сторону кабинета МакГонагалл, который находился на нашем же этаже и относительно недалеко от входа в гостиную, по пути рассуждая, как это у меня получается — транслировать эмоции. Ведь в легилименции нет такого приёма, есть нечто похожее с передачей своих воспоминаний, памяти о чувствах и тех ощущений, что испытывал легиллимент, но никак не трансляция эмоций напрямую. И ведь не только это. Я ещё могу и эмофон чуять и то, какие эмоции направлены непосредственно на меня. В покер играть со мной теперь бесполезно, наверное, только очень хорошему окклюменту под силу будет меня обмануть. Откуда у меня появилась такая способность? Опять Ханешь что–то не то подкрутил во время ритуала.

Как бы мне ни хотелось превратить рыжее семейство в историю, такой опрометчивый шаг сделает меня изгоем и преступником. Можно, конечно, придумать, как без следов их порешить, но я пока не готов убивать просто так, на всякий случай.

— Разрешите? — после короткого стука спросил я. — Профессор МакГонагалл, мне сказали, что вы искали меня… мэм.

— Мистер Поттер, да, конечно, проходите, — сказала МакГонагалл, сидящая за столом, и я вошёл в кабинет нашего декана.

Обстановка в комнате больше подходила кабинету работающего начальника конструкторского бюро, чем преподавателю магической школы. Непонятные графики с раскладкой каких–то формул трансфигурации на развешанных по стенам пергаментах, свитки с эссе учеников, сложенные на манер поленицы до потолка, просто гигантские стопки бумаг, различных книг и справочников громоздились везде, где только можно, даже на полу. Как она только не утонула в этом бумажном море? Казалось бы, преподаватель, а не клерк в статистическом бюро при подсчёте бюллютеней, впрочем, она ещё и замдиректора школы, а это как старший помощник на корабле, который «дуплится» за капитана во всём и в первую очередь за команду. Мда-а… Впору пожалеть нашего декана, ведь никогда не рассматривал её с такой позиции, должность действительно волчья.

После её приглашающего кивка я аккуратно, чтобы не задеть великие башни бумажной канцелярщины, просочился и уселся на единственный свободный стул напротив устало потирающей виски пожилой волшебницы. За короткий миг я было напрягся и перебрал в уме кучу догадок, с какой целью я понадобился главе нашего факультета, и последующих сценариев поведения, зависящих от того, что мне скажут, но так и не смог определиться, зачем же я ей здесь нужен.

— Мистер Поттер, до меня дошли слухи о происшествии на уроке предсказаний. Сибилла Трелони, конечно, та ещё… профессор, и каждый год предсказывает смерть какому–либо ученику с тех пор, как приехала сюда преподавать. Правда, никто из них так и не умер, и я не хотела бы дурно говорить о своих коллегах, но прорицания — это один из самых неточных разделов магии. Однако сейчас все в один голос утверждают, что вы предсказали мистеру Малфою смерть от гиппогрифа. Что вы можете сказать по этому поводу? — устало и с небольшими пояснениями, через силу, спросила МакГонагалл.

Фууух–х–х-х… Я‑то уж подумал, что она каким–то образом спалила нашу с Грейнджер самоволку, или мои шалости с дементорами, или сейчас начнёт полоскать мозг с конфликтом в команде по квиддичу. Ведь даже сейчас грешков уже накопилось с избытком, а по некоторым мне не то что головомойка светит, а натуральный срок в Азкабане. Взять то же укрывательство Блэка, а за отстрел казённого имущества, наверное, для меня отдельную статью придумают, так как такого прецедента до этого не было.

Несмотря на бурю чувств, бушевавшую внутри, я держал морду невозмутимым тысячелетним кирпичом из основания пирамиды Джосера. Что ей сказать? Ведь так и думал, что моя шутка как–то боком мне вылезет. Включим дурака и «моя твоя не понимать».

— Профессор, мэм, я ничего такого не имел в виду и не предсказывал никакой смерти. Насколько я знаю, пророчество звучало несколько туманно, как и всякое подобное в таком случае. Ведь вы сами знаете, что никто не умер, но предсказанное мной сбылось. Я был свидетелем, что мистер Драко Малфой лишь потерял сознание при виде учебного пособия и неудачно упал. Кстати, никто из учеников нашего факультета не проявил малодушия, а самообладание у всех было на высоте! — я немного полил на мельницу её самомнения и гордости за факультет безбашенных берсерков.

— Всё дело в том, что теперь глава попечительского совета, мистер Малфой, настаивает на увольнении профессора УЗМС, не обеспечившим необходимой безопасности на своём уроке, — пояснила МакГонагалл.

— Мне очень жаль, что у Хагрида, простите, профессора Хагрида, теперь неприятности, но он в той ситуации совсем не виноват. Если уж на то пошло, пусть попечительский совет выделяет средства на выравнивание территории вокруг Хогвартса и удаления с неё всех выпирающих каменных элементов местности, чтобы ученики при обмороке не бились головой о потенциально опасные предметы, — казённо–юридически ответил я. — Я‑то тут при чём? Можно сказать, даже предупредил, что студенту грозит опасность, и не я же специально вкопал булыжник около жилища профессора Хагрида, об который рассадил себе голову этот приду… ученик. Профессор МакГонагалл, мэм. — вежливо закончил я.

Упорно не понимаю, зачем я здесь, с какой целью меня сюда позвали и, собственно, суть претензий. Если хотят повесить на меня членовредительство, так это не выйдет, я никого в той ситуации даже пальцем не тронул, и свидетелей была целая куча. Тут, наоборот, можно так историю раздуть, что Малфой, оба Малфоя, будут выглядеть натуральными идиотами, что старший наверняка понимает и большой волны, как в тех книгах, не поднимает, но ведь младшая любимая бледная немочь стонет и плачет от растоптанной гордости и определённо требует от папочки наказать хоть кого–то, чтобы показать хоть что–то.

— Ничего такого, мистер Поттер, просто я хотела узнать всё из первых рук. К тому же, профессор Трелони заходила ко мне вчера и рассказала обо всём, что случилось у неё на уроке. Или то, что вспомнила, — раздражённо дополнила она. — Сибилла утверждает, что у вас талант к предсказаниям, но упорно не хочет видеть вас на своих уроках, что несколько странно, ведь пророков и так исчезающе мало.

Конечно, не хочет видеть, вдруг я захочу стать ещё сильнее и сооружу в Северной башне жертвенный столб для намотки на него требухи одной очкастой алкоголички.

— Я уже выбрал дополнительные предметы, мэм, и Предсказания не входят в этот список. Склоняюсь к Древним рунам и Нумерологии с УЗМС.

МакГонагалл тарабанила пальцами по своему столу и задумчиво смотрела на меня поверх своих очков с квадратными стёклами. Чего–то она не договаривает.

— Ещё одно дело, мистер Поттер… Я недавно встречалась с главой ДМП мадам Боунс, и она о вас очень подробно меня расспрашивала, — замолчала она и стала смотреть на мою реакцию.

Чёрт! Что понадобилось одной из сильных мира сего от скромного меня? Несмотря на такой внезапный посыл, я держал невозмутимое выражение лица и даже не вздрогнул… кажется. И без этого возня вокруг меня была какая–то мутная, да ещё и тот ритуал. Подсуропил мне Ханешь, и так просто теперь в тень не уйти, ведь и так всё время на виду был как публичная личность, а все мои потуги не выделяться наталкивались на «обстоятельства неодолимой силы». Да и чего уж там, сам, в силу своего характера и шиложопости выкидываю фортеля, как с дуракавалянием в поезде и идиотскими шутками на предсказаниях. Почему–то не получается у меня скрытничать и изображать из себя глубоко законспирированного разведчика, обязательно какая–нибудь падла доколупается и вытащит на свет происшествия с моим участием. Теперь тут и ДМП мной заинтересовался.

Я смотрел на моего декана невозмутимым и ничего не выражающим взглядом, и ожидал дальнейших пояснений, одновременно обдумывая стратегию дальнейшего поведения с учётом вновь открывшихся обстоятельств. Если не получается скрытничать, то можно, наоборот, вывести себя на передний план, а за ширмой публичности обстряпывать свои тёмные делишки, главное — продумать всё так, чтобы на меня никогда не подумали. Правда, стратег и составитель хитрых планов из меня очень не очень. Вообще, слабо представляю свои дальнейшие ходы, нет, так–то я знаю, что делать, но как сделать всё незаметно и не спалиться в процессе, я не представляю, обязательно по своей дурацкой привычке запорю всё дело, и мне вылезет боком любой мой шаг. До сих пор редко какие планы мне удавались и, напротив, экспромты у меня выходили очень удачными.

Профессор положила передо мной незапечатанный конверт, с любопытством посмотрела на меня и сказала:

— Амелия… То есть мадам Боунс просила передать это тебе. Я не знаю, что там, но она сказала, что ты поймёшь.

Осторожно и аккуратно, как мину, я взял в руки конверт и вытащил из него небольшой лист пергамента с коротким посланием, написанным синими чернилами крупным чётким почерком.

Мистер Поттер, недавно у меня в руках оказались интересные материалы, переданные А. Т. Мне удалось узнать, что у Вас, возможно, есть ещё нечто подобное и с учётом прошлой поздравительной открытки и информации, на ней содержащейся, перед нашим департаментом открываются любопытные перспективы. Со всеми проблемами и вопросами можете обращаться напрямую ко мне.

Амелия Боунс

Мутное какое–то послание и… детское. Понятно, что из магов конспираторы никакие без своих магических способностей, но могла бы и не так явно в тексте выказать покровительство. С остальным понятно: А. Т. — очевидно, Андромеда Тонкс, и фиалы с воспоминаниями Блэка теперь в ДМП, а вот то, что они смогли порасспрашивать Добби, я не знал. Может, чего и путного накопали. На какую информацию она рассчитывает, я даже близко не представляю. Так–то, конечно, можно вывалить на неё тонны информации, но насколько я успел её немного изучить, то без доказательств всему этому кнат — цена. Если рассчитывает, что я сдам крёстного на судилище, то я не настолько доверяю правоохранительным органам магической Великобритании, имеется печальный опыт. Пусть лучше через Вальдесов где–нибудь в Испании на суд сдастся, там, по–моему, у Блэков хоть кровников нету… кажется.

Похоже, всё–таки Игра началась, и я сам себя в неё втянул. Боунс сейчас судорожно копает под Дамблдора и копит доказательную базу, только вот я очень сомневаюсь, что у неё получится утопить этот «Титаник», он такие «айсберги» пачками может переваривать. Нужно просто гигантское количество дензнаков, связей и влияния, а, насколько мне известно, у Боунс слабая поддержка практически везде — даже в союзном её департаменту аврорате. Не к пожиранцам же ей обращаться, только там всё в порядке с противостоянием старому козлу. Уж они–то с удовольствием постараются смешать с дерьмом образ Великого Светлого, но такие союзники напрягают уже меня, так как Мальчика–Который–Пришил–Володьку они ненавидят ещё больше, да и подыгрывать стае террористов — это нужно совсем без мозгов быть.

Для решения проблемы у меня есть только два пути: собственное повышение могущества и личной силы любыми методами так, чтобы связываться со мной боялись, либо набирать свою банду и кошмарить всех, кто хоть в мою сторону плюнуть посмеет. Второй вариант слишком зыбкий, ненадёжный и, как показывает практика, чреват различного рода предательствами, недовольствами и внутренней грызнёй среди соратников. Волшебники… Индивидуалисты все поголовно и сколотить из них надёжное подразделение мне видится нерешаемой задачей. Ведь даже Тёмному Лорду пришлось клеймить соратников рабскими метками, как стадо, для послушания и контроля, чтобы кто во что горазд не стал действовать. Первый же вариант подразумевает огромное количество времени, которого у меня не так уж и много осталось. Время — вот тот ресурс, которого у меня нет.

Что самое обидное, мне никак не отвертеться от всего этого. Меня настырно тянут во внутрипартийные разборки, или внутриклановые, или внутриструктурные. Нет, я, конечно, сам понимаю, что мне изначально это было предрешено со всей этой историей с пророчеством и противостоянием в магической Англии, которое гордо именуют магической войной и которое по количеству участников не тянет даже на местечковые разборки между братвой, что сейчас происходят в бывшем Союзе. Но как же можно было такую возню раздуть до противостояния с применением террористических методов? И главное — я не понимаю, кому это всё выгодно, ведь в основе любого подобного конфликта лежит попил ресурсов, а религия и идеология лишь ширма. Кто вертит всю эту шарманку? Ведь без ключевого понимания всех процессов окунаться в дерьмо, в любом обществе именуемое политикой, может только такой же нечистоплотный индивидуум, а мне совсем не хочется изображать из себя ассенизатора. Но тут придётся соответствовать, ведь у меня ситуация такая, что если ты не занимаешься политикой, то политика займётся тобой.

Я стоял перед проходом в гостиную факультета и отстранённо втыкал на портрет Полной Дамы. Не дадут мне спокойного житья, и ещё вся та гора проблем усугублялась моим возрастом. Сейчас очень удобно такую личность, как я, втянуть в какой–нибудь скандал, выставить на передний план, а за спиной обстряпывать свои делишки — и не получится возмутиться, никому моё мнение не интересно. Предложение Боунс — это практически предложение союза. Союзниками я и так не богат, но хоть такие. Правда, если рассматривать ситуацию в целом, то если начать копать под золотую табуретку нашего директора и каким–то чудом сковырнуть его костлявую задницу из Хогвартса, то мгновенно активизируются другие силы, которые тоже мне житья в школе не дадут. Очень хочется раздобыть пулемёт… очень… крупнокалиберный, с вагоном боеприпасов, и закосплеить Андерса Брейвика.

— Гар–р–ри По–о–оттер? Ты чего тут торчишь? — прервал мои размышления вкрадчивый голос.

Что–то часто я её встречать начал, до этого она на нашем этаже не водилась, а тут что–то подозрительно образовалось такое явление. Хоть башня Рейвенкло и недалеко совсем, напротив нашей, но с другой стороны замка, а раньше вороны и так не стремились появляться в нашем коридоре. Тут же прямо нашествие в одном лице, и то, одна Лавгуд — это уже много, практически тумен ордынских завоевателей.

— Привет, Луна, у тебя есть пулемёт? — превентивно вогнал я её в ступор, но не тут–то было, она мигом нашлась:

— Пумелёта нету, могу отсыпать мозгошмыгов.