Крестраж # 1

Глава 63 Самая длинная ночь

Это были… трудные три дня, вернее, суматошные. Чуть язык не стёр объясняя, рассказывая и доказывая и почти пожалел, что захотел всё сделать по правилам. С другой стороны, я подозревал препятствия не только от родителей Гермионы, но и от Макгонагалл. Но трудности, конечно были, да…

— Пойдем–ка, поговорим… Поттер… — мрачно произнёс Дэн Грейнджер, и не дожидаясь ответа, развернулся и прошёл в сторону кухни.

Я осмотрелся и не нашёл вокруг никого. Гермиона вроде же только что рядом стояла, вместе со своей мамой, а тут: Пам! И обе испарились куда–то… Мистика… Вздохнув, я поплёлся вслед за главой семейства Грейнджеров. Может не стоило их так — прямолинейно и в лоб озадачивать новостью, что мы решили осуществить помолвку?

Мистер Грейнджер, вдумчиво копался в одном из шкафчиков, обширного кухонного царства и, наконец, выудив какую–то бутылку с тёмной этикеткой и пару звякнувших стаканов с толстым донышком, он указал мне на высокий табурет, жестом предлагая устраиваться за стойкой. Набулькал себе полный стакан и плеснув в другой на два пальца катнул его мне по полированной каменной столешнице.

Про себя хмыкнув, я подхватил ткнувшийся в ладонь сосуд и понюхал прозрачную жидкость. Джин? Ничего так у Гермионы батя — понимающий. Молча друг другу отсалютовав, мы применили напиток по назначению.

— Всё не могу понять, — напряжённо на меня смотря сказал, мистер Грейнджер. — Кто ты? Ты говоришь, как взрослый, и оперируешь в разговоре слишком сложными понятиями, не присущими подростку, знаешь о разных вещах, о которых обычный мальчишка даже не задумывается. Сначала я думал, что ты, как и Гермиона — мы с детства с ней говорим, как с состоявшейся личностью и от этого она выросла такой, но она всё равно ещё подросток. Ты же, да ты даже ходишь как взрослый, расчётливо, экономично и… привычно. Ты вон, — он кивнул на бокал в моей руке, который я вертел пальцами по стойке, — даже пьёшь, как, чёрт возьми, взрослый! Так кто ты, Гарри Поттер?

Вот же гадство! Опять на ровном месте спалился! Ведь даже не обратил внимания, что мне, тринадцатилетнему щеглу, вот так, запросто, предложили выпивку. И я — вот же болван! Просто так её «махнул», не задумываясь, по привычке… опытно, мля. Мордредовы нервы! Меня извиняет лишь то, что я сейчас очень на взводе и не могу всё просчитывать и контролировать, да и не умею, если по правде. Ничему такому я никогда не учился и даже помыслить не мог, что навыки мимикрии под ребёнка мне могут пригодиться. А ведь ловко меня мужик подловил! Вот так, наверное и «проваливаются» различные иномировые вселенцы и прочие попаданцы. На бухле и на бабах. Всё зло от этих двух вещей!

— Сэр, я…

— Да ладно тебе уже! Зови Дэном, — криво усмехнулся он. — Тебе так, наверняка привычней будет. Я не знаю почему, но у меня именно такое чувство.

— Хорошо… Дэн, — сказал я и, скопировав его усмешку, продолжил: — Когда–нибудь, я обязательно расскажу всю свою историю. Ну а сейчас. Тебе будет достаточно обещания и… знания, что Гермионе я не желаю ничего плохого? Если что, то она знает в подробностях о замеченных тобой странностях, и это её не останавливает и не пугает.

— Зачем тебе это нужно, Гарри? — спросил он, наливая себе ещё одну порцию.

— В каком смысле, Дэн? — спросил я.

— Эта помолвка! И зачем. Тебе. Моя. Дочь?! — раздельно и как будто вбивая слова произнес он.

— Помолвка… — в противовес ему тихо и задумчиво начал говорить я. — Помолвка, Дэн, не мне нужна… вернее и мне тоже, но в первую очередь именно Гермионе…

Немного подуспокоившись, Грейнджер всё же выслушал все мои аргументы, но было очень заметно, как он не хочет «отдавать» мне свою дочь. Но в этом разговоре я на такое и не рассчитывал. Основная «ударная сила» за Гермионой. Она ещё в самом начале всей эпопеи заявила, что возьмёт процесс убалтывания отца в свои руки и легкомысленно отмахивались фразами, типа: " — Никуда он от меня не денется!» и " — Пусть только попробует!» Мне тогда его заочно даже жалко стало.

В итоге, мы как–то с ним даже разговорились, так, ни о чём, просто «за жизнь» и я с удивлением и осознанием только тогда понял, что мне вот этого общения, очень не хватало всё время, после событий в Тайной Комнате. Мне просто до ужаса не хватало общения со сверстником, как бы глупо не звучала эта фраза. Пусть я и тринадцатилетний мальчишка, хоть и выглядящий более взросло, но внутри–то, я даже старше сидящего рядом мужчины. У меня крёстный, мой, практически, антипод — взрослый мужик с сознанием пацана, с шилом в заднице и ветром в голове. Никак не хочет становиться солидным главой старинного рода. Его даже пребывание в Азкабане, не исправило в этом смысле. Вот и получается, что круг моего общения, сплошь состоит из детей, разной степени неадекватности, из которого можно выделить лишь Гермиону, с её немного более зрелым взглядом на жизнь.

Чуть позже, уже немного поддатый Дэн, даже порывался мне ещё налить, но я вовремя отказался, заявив, что пьяный волшебник — это то, что может очень сильно не понравиться окружающим, ибо он опасней обезьяны–блондинки обвешанной гранатами и за штурвалом стратегического бомбардировщика. Даже стал травить анекдот в тему, но, неожиданно, наши посиделки были прерваны.

— Дэн, тебе лучше сейчас всё вот это убрать, — указал я на почти пустую бутылку и стаканы на стойке. В поле чувствительности моей эмпатии обозначились два приближающихся источника эмоций. Один — крайне обеспокоенный, другой — настороженно–любопытный, и не трудно было догадаться, кому они принадлежат.

— Дэ–э–эн, — угрожающе протянула, Эмма Грейнджер, после того, как осторожно заглянула на кухню и узрела весь «натюрморт» с нашим участием. Она смотрела на своего мужа, нехорошо так прищурившись, а Гермиона, выглядывающая из–за её спины смотрела на меня с точь–в–точь таким же выражением, как и у матери. Кажется, сейчас нас будут бить и, возможно, даже ногами…

— Ааа… Ммм… Дорогая… Ты всё не так поняла! — начал он неуверенно с коронной и эталонной фразы всех на свете идиотов, и суетливо попытался спрятать «следы преступления». На что я прикрыл глаза ладонью и, в неверии стал покачивать головой.

— Мы с Мионой волнуемся, места себе не находим, а они тут пьянствуют! Да и вообще! Как ты только до такого додумался? Гарри ведь ещё рано такое пить! — начала распалять себя миссис Грейнджер.

В общем, это воскресенье весело прошло. Женская часть семейства насела на бедного мужика так, что уже под вечер, когда череп мистера Грейнджера выскоблили чайной ложечкой… двумя чайными ложечками, удалось наконец получить необходимые подписи на магическом контракте.

Вечером, мы вдвоем стояли перед дверью замкового жилища нашего декана и сейчас, Гермиона действительно волновалась. Примерно как я, когда у нас был разговор с её родителями. Мне же, наоборот, было совершенно фиолетово и, почему–то присутствовала уверенность, что никаких проблем не будет. Гермиону я немного понимал. Для неё Макгонагалл непререкаемый авторитет и пример для подражания, что меня немного напрягает. МакГи жёсткая личность, и видеть рядом с собой личинку такой же я решительно не согласен. Ну это ладно, как–нибудь этот вопрос решу. Моя девчонка в том возрасте, что её возможно и изменить и хоть немного поменять приоритеты. Хотя… Она и сейчас мне по душе, такая как есть, целиком.

Все эти события — ритуал помолвки, беготня с документами, поиск необходимых людей и прочие мои телодвижения, на самом деле были не спонтанным решением, а результатом вдумчивого планирования. Ещё с лета, я продумывал несколько вариантов и, сегодняшний, на данный момент получился на мой взгляд, наиболее удачным и вменяемым. Всё дело в моём жизненно определяемом поступке — стать не простым магом, а именно метаморфом. Есть всё же у метаморфизма очень важная для нас черта — изменчивость. Нестабильность ауры и, вообще, нестабильность самой сущности метаморфа, позволяет игнорировать структурированные магические конструкты, такие как контракты и волшебные договора, впрочем, и неструктурируемые тоже, вроде проклятий, что тоже является очень приятным бонусом.

Так вот, вся эта суета нужна была лишь для одного, снять метку ученика Хогвартса хотя бы на время. Поставить её на ауру против нашего желания заново не получится. Впрочем, я рассчитываю, что след от неё сохранится, и мы будем также восприниматься артефактом замка, как действующие ученики, зато безо всех ограничений, хоть и без мелких положенных преимуществ. Например, Гермиона после этого никогда не сможет стать школьной старостой или мне навсегда будет закрыта дорога в капитаны команды по квиддичу. Короче, внутренняя иерархия волшебной школы будет для нас недоступна, что, по идее, существенно влияет на дальнейшую карьеру в нашем зачуханом Министерстве. Провались оно на хрен к Мордреду! Плевать мне на это змеиное кубло, непонятно кем курируемое и непонятно кому нужное.

— Вот, — я положил на стол, перед пожилой волшебницей пергамент, исчерканный разноцветными волшебными чернилами подписей и аж с тремя печатями. Солидный такой документ.

Макгонагалл, очень быстро пробежалась глазами по тексту, сняла свои очки, и начала устало растирать переносицу.

— Поттеры… — непонятно вздохнула она и стала пристально смотреть на нашу парочку. Гермиона, понурившись, и виновато отводя глаза, стала потихоньку, по миллиметру отступать мне за спину, пока совсем там не затаилась.

— Обычно, — рассеяно сказала она, — С такими бумагами ко мне приходят, в основном, шестикурсники, редко, пятикурсники. Вы же, мистер Поттер, переплюнули всех.

Она, не вставая из–за стола, покопалась в нижнем ящике и выудила из него древнего вида, круглую и потёртую каменную печать, прикоснулась к ней своей палочкой и приложила к пергаменту, после чего быстро в нём расписалась.

Есть! Получилось! Теперь пусть, что угодно говорит и пусть как хочет на мозги капает! У меня уже сейчас — маленькая победа и всё было не зря. Министерский пергамент, на глазах разделился на две своих копии. Всё правильно, так и должно быть. Одна копия поступает в архив Хогвартса, другая отправится с совой в министерство, а последний — оригинал, останется у меня.

— У вас всё, мистер Поттер? — спросила меня профессор.

— Не совсем, мэм. Нам нужно будет отбыть из замка во вторник, примерно на сутки. У меня есть с собой бланк разрешения…

И чего Гермиона переживала? Нормальный у нас декан, даже намёка на какое–либо недовольство или неприятие не было. Документы подмахнула влёт и не задавая лишних вопросов, как и должно быть. Хотя она, вот ведь формалистка, попросила разрешения поговорить наедине со своей, как она выразилась: лучшей ученицей. О чём они говорили минут десять за закрытыми дверями, я не знаю, но Гермиона вышла из кабинета Макгонагалл очень смущённая и задумчивая.

Можно, конечно, было и не заморачиваться с канцелярщиной и как всегда воспользоваться проходом через исчезательный шкаф, но тут мне просто необходимо больше времени для подготовки. Ко всему прочему, у меня ещё не изготовлен необходимый инструментарий. Например, нужен атейм — ритуальный нож, и даже чаша нужна. В принципе, сгодится любая посудина, но тут, уж если хочется сделать всё как нужно, по фен–шую, нужна специальная ёмкость — ритуальная. И по традиции, её должна делать или предоставлять женщина, если совсем уж придерживаться упоротых в консерватизме взглядов. Символизм и всё такое — должны присутствовать даже в таких мелочах. Ничего в сущности трудного, запрягу для этого момента Гермиону, благо материала для этого у меня в мастерской завались, тем более, что с трансфигурацией у неё намного лучше, чем у криворукого в этой дисциплине меня. Сам же, займусь ритуальным режиком, для изготовления которого осталось немного, почти впритык, метеоритного железа от моей печати артефактора.

В понедельник, после уроков, когда мы сидели в библиотеке и спешно строчили эссе с домашним заданием, к нам подвалила Браун с какой–то завёрнутой в ткань объемной коробкой под мышкой, которую без лишних церемоний поставила на край стола.

— Лаванда? — непонимающе спросил я.

— Поттер, Грейнджер, привет! — поздоровалась она и отдуваясь непонятно пожаловалась: — Тяжёлый, зараза! Ты говорил, Поттер, что поможешь с артефактом. Этот, — она похлопал ладошкой по замотанному в ткань кубику, примерно объёмом в фут, — Моя семья купила у твоего предка шестьдесят два года назад, и теперь, он не работает.

— Вообще–то, мисс Браун, вы говорили, что вам нужна консультация. Чинить поломанные артефакты я не обещал, — вредно, как закоренелый крючкотвор, ответил я, одновременно освобождая непонятный предмет от упаковки.

Любопытно же! Чего это мой предок Браунам толкнул и для чего эта штуковина предназначена?

Я моментально узнал, что это такое, только едва взглянув. Правильно. Что ещё можно было продать Браунам? Этот, относительно молодой магический род, специализируется на выращивании волшебных растений для зельеварения и является одним из многочисленных поставщиков в магические лавки алхимиков. Средненький, надо признать род, а вот эта штука, сейчас стоящая на столе, основа их финансового благополучия.

Так называемый артефакт плодородия, изготовленный для поддержки и развития шести видов волшебных трав, по числу граней артефакта. Узкоспециализированная вещица — кубическая шкатулка с густо вырезанными на гранях рунами Футарка. Но это так, для маскировки, в основном, вся настоящая начинка внутри, а посторонний и не посвящённый открыть артефакт не сможет.

Давно уже подозревал, что знания артефактора в дневниках Ханеша, мне достались от моего предка, скорее всего прадеда. Сука Волдеморт, как–то сумел спеленать Флимонта Поттера. Я не очень хорошо знаю историю своей семьи и, вроде, прадед пропал во время второй мировой войны, когда особняк нашей семьи раздолбала немецкая авиация. Что случилось с тогдашним главой рода, до сих пор было неизвестно и, теперь, я уже точно знаю, кто виноват в его смерти. " — Ничего, паскуда, сочтёмся ещё!»

На глазах изумлённой Лаванды и любопытной Гермионы, я нажал две притёртых заподлицо с корпусом и незаметных заглушки, сдвинул вбок крышку и заглянул внутрь. Абсолютно ничего сложного — артефакт рабочий. Все манопроводники проложенные золотой проволокой целы и не разорваны, цепочки рун, не нарушены, лишь в центральном гнезде разглядел треснувший на три части накопитель из полированного кубиком граната. Вернув обратно крышку, которая встала с щелчком на положенное место, я пристально стал смотреть на нервничающую блондинку.

— Я знаю, что это такое, ты знаешь, что это такое, и наверняка представляешь, сколько это артефакт стоит, — тихо стал говорить я, — Могу точно сказать из–за чего он сломался… Вы, Брауны, слишком пожадничали и перегрузили артефакт. Слышал, что вы приобрели себе ещё земли. Решили расширяться? Можешь не отвечать, Лаванда. Так вот, эта вещь предназначена для ограниченной территории и, объять необъятное он не в состоянии, просто не рассчитан на такие нагрузки. Починить я его смогу, и это будет не трудно, но дорого.

— Сколько? — только и спросила Браун.

— Знаешь, Лаванда, пусть это будет рекламной акцией, — усмехнулся я.

— Какой такой акцией? — взволнованно спросила она. — Поттер, ты же всё понимаешь… Без этой вещи мне… моей семье конец.

— Ничего такого, Браун. Это маггловские выражение. Означает, что, работу я сделаю, для вас бесплатно, просто вы, ненавязчиво и среди своих будете распространять информацию о том, что ко мне можно обращаться с заказами, как к артефактору.

— И всего лишь? Так я могу…

— Ненавязчиво, Лаванда! Болтать об этом на каждом углу не нужно и будет вредно! Аккуратно и только для своих. Понятно?

Ведь и действительно, ничего сложного там нет. Правда такого размера и чистоты гранат у меня отсутствует, но он есть у гномов. Заметил, когда выбирал себе камни ещё летом, в каталоге предоставленном бородатыми коротышками. Если мне не изменяет память, а она мне не изменяет, стоит такой булдыган триста двадцать галеонов, плюс моя работа на один вечер с резкой и полировкой готового накопителя. Вот и как–то ненавязчиво, я становлюсь настоящим артефактором. Начало, уж извиняюсь за такую тавтологию, продолжению семейного бизнеса — положено. К тому же, уже сегодняшним вечером, мне и так придётся засесть в своей мастерской.

Небрежно закинув артефакт в свою сумку, насилу отделался от навязчивой и взволнованной блондинки, и прикинув объем работы, пообещал, что верну её семейное достояние через шесть дней, в следующее воскресенье вечером. А ведь как ни крути, но Брауны, после такого мне будут должны, очень должны. Такие услуги просто так не забываются, а переводить, хотя бы намёк на хорошее отношение от одного из магических семейств в финансовую плоскость, мне и самому не хочется. Может и получится приобрести себе дополнительных союзников, по пути поимев выгоду.

— Красивый, — констатировала Гермиона, осторожно взвешивая в руке нож и трогая острие кончиком пальца, — И острый.

Я не придумал ничего лучшего, чем скопировать, тот атейм, из моей библиотеки, только потому, что он мне слишком хорошо знаком и для трасфигурации его из материала мне не потребовалось что–то придумывать. Визуальный образ мне был известен до последнего штриха и изгиба лезвия, только накладки рукояти я сделал из кости василиска. Хоть и не собираюсь пользоваться подобной вещью постоянно, но в хозяйстве, она определённо не будет лишней.

— Острый, Гермиона, но это не самая главная его функция. Как тебе знание, что ты держишь в руках вещь, за которую положено пять лет Азкабана? — устало усмехнулся я.

— Обычный же нож. Да что в нём такого? — вертя в руках клинок спросила она.

— Это пока он обычный. Завтра я нанесу на него руны и тогда, он станет ритуальным ножом, пригодным для всего. В том числе и для всяких жертвоприношений или для других тёмных и кровавых обрядов.

— Можно подумать ты меня этим испугаешь, — насуплено буркнула она. — Что хоть за руны?

— Три штуки: «Нис», «Оши» и «Хатуф», то есть: проводник, воля и сила, это из…

— …звёздной азбуки. Знаю, я читала, — закончила она мою фразу.

— Хмм… Вот даже как? Ну тогда ты и дальше поймёшь. Ритуальный круг тоже будет…

— Гарри, ты не понял, — перебила меня Гермиона. — Я только знаю, что такая рунная письменность существует и читала о значении символов. Потому мне и знакомы названия. Ведь я не просто так пошла изучать такой предмет, как «Древние руны». Нужно было всё про них узнать и подготовиться. В справочнике Просперо описаны все известные алфавиты и дана расшифровка всех изученных знаков и глифов. Правда на счёт звёздной азбуки, там сплошные пробелы. Ты и сам должен это знать! Эта книга рекомендована по предмету к обязательному изучению, — закончила она свою обвинительную речь.

— Рекомендована, Гермиона, конечно рекомендована, — улыбнулся я смотря на возмущённую девушку. — Для студентов седьмого курса, рекомендована.

— Прости. Я иногда забываюсь. Ты ведь и так знаешь намного больше, — и с обидой добавила. — Так не честно!

— Да что ты говоришь?! — уже откровенно веселясь заявил я. — Вот взять, к примеру, Рона Уизли. Он искренне считает, что нечестно быть такой умной как ты. Как же так? Он ведь тоже учится в школе, а какая–то девчонка получает везде «превосходно», а у него «тролли» сплошные. Нечестно ведь! То, что ты работаешь мозгами, почти круглосуточно и в библиотеке, чуть ли не живёшь, его совершенно не волнует. А в моём случае… Неужели ты думаешь, что знания мне достались легко и просто?

— Нуу…

— Я тебе уже рассказывал, что мне пришлось прожить чужую жизнь, — начал говорить я, а моё веселое настроение моментально улетучилось. — Это, Гермиона, можно с трудом, назвать жизнью. Представь, что твоё тело, тебе не принадлежит. Оно ходит, сидит, спит и даже глазами моргает по своему, не зависящему от тебя желанию. Ты всё чувствуешь, слышишь и ощущаешь, но сделать ничего не можешь, даже пальцем пошевелить по своей воле. Это, Гермиона, как передвижная тюрьма для разума. Тюрьма, в которой я просидел почти четыре десятка лет. Хотя мне было легче, я слышал всё мысли, того, другого человека. Иногда… Иногда мне снятся кошмары, что я снова оказался «там» и не могу даже закричать. За всё приходится платить, Гермиона.

Ну вот, опять сырость развела. Не хотел я посвящать её в такие подробности, но так уж вышло. Она обняла меня со спины и бормотала в мою мантию какие–то извинения, просила прощения и что–то пыталась мне объяснить, пока я не развернулся, и не принялся утешать её приятным для нас обоих способом, с поцелуями и робкими прикосновениями с изучением тел друг друга.

Мерлин! Когда же нам уже «можно» будет!

С утра, во вторник, Макгонагалл самолично сопроводила нас в Хогсмид и даже хотела трансгрессировать нас в Лондон или в любую другую точку страны, по нашему выбору. С трудом отбоярился, что нас заберёт нужный домовик. Переживает, что что–то тут не чисто. И пока она не передумала и не придумала, какой–нибудь повод для препятствия, мы, банально сбежали.

— Бэрри! — позвал я, и не дождавшись когда верный Бэрримор начнёт всегдашнюю свою шарманку о том, что он прибыл на зов хозяина, сэра Гарри, коротко приказал: — Перенеси нас домой!

Правда теперь Макгонагалл знает, что у меня есть свой дом и личный домовик, но это несущественная деталь. Всё равно отследить маршрут, она не сможет из–за чар наложенных на моё «Логово».

Гости начали прибывать через полчаса, после того, как мы отогрелись с мороза горячим чаем с пирожными. Сначала, Бэрри притащил к нам чету Грейнджеров, которые поставили условие о присутствии на будущем мероприятии. И я тогда подумал, что они слишком уж часто у меня дома бывают, чаще чем я у них. Непривычно как–то, почти как легальные родственники. Ещё через час, через камин прибыли Блэки. Расфуфыренные в пух и прах. Что Сириус, что Кора, были обряжены в чёрные парадные, отутюженные мантии с гербами рода на груди слева и черной же шёлковой вышивкой по рукавам в природно растительных мотивах. Прям классические такие маги из старинного и уважаемого рода. Я уже молчу про напыщенное, высокомерное выражение лиц, с демонстративным превосходством. Ну сейчас я им! Неторопливо встав из кресла и подхватив свою здоровенную как пивная кружка чашку с кофе со столика, за которым мы сидели вместе с Грейнджерами, нарочито громко шлёпая домашними тапочками, подошёл к стоящим на каминной площадке волшебникам. Состроил сочувствующую и кислую физиономию и спросил Сириуса:

— Это ведь она тебя подговорила, да? Вы чё как на парад вырядились?

— Да ты обнаглел, Хайзенберг! Мы тут стараемся! Создаём необходимый и торжественный настрой, а он… — начала возмущаться Кора, впрочем, к её монологу я сразу перестал прислушиваться.

Я шумно отхлебнул кофе и лениво почесал пузо. Сириус, рядом с эмоционально размахивающей руками миссис Блэк, сменил выражение лица на печальное и смирившееся.

— Чего это с ней? — шепотом спросил я Блэка. — Её никто не покусал?

— Лучше молчи, крестник, иначе…

— Рррр!..

— Да ладно тебе, Кора! Я и так рад вас видеть, без всей вот этой мишуры. Пойдёмте, я лучше вас с родителями Гермионы познакомлю.

— Вот что ты за человек, Поттер! Ничем тебя не проймёшь! — грустно произнесла она. — Я всё равно придумаю как тебе отомстить!

— О Мерлин! За что это? — совершенно непонимающе спросил я.

— За попугая! — отрезала Каролина.

— Не понимаю о чём ты! — моментально прикинулся я шлангом.

Видимо, Дублон даёт им там всем прикурить, если Кора так дуется на меня.

Неплохой день получился. Женская половина нашей компании, как–то мгновенно спелась. Весь день, они все трое трещали между собой на испанском и из их диалогов я не понял ни слова. Хотя о чём они говорят догадался бы и абсолютно глухой на оба уха. Это было особенно заметно по молодой миссис Блэк. Эмоциональная испанка в разговоре применяла очень много жестов, присущих для этой нации. Так и «слышалось»: «Тут у меня, значит оборочки, а здесь, вот так идут кружева. А эти тупые мужланы даже не могут оценить всё изящество кроя, красоту и качество ткани! Ну вы меня понимаете, девчонки.» Как так долго можно трындеть о тряпках?

У нас разговоры были более интеллектуальные. Сириус зацепился в споре с Дэном на тему мотоциклов и вообще за маггловские двигатели внутреннего сгорания. Даже не ожидал, что он в этой теме так неплохо шарит. Сам я тоже более чем подкован в этом вопросе и мы славно подискутировали про кубатуру камеры сгорания, турбины наддува, скорости разгона за четыре секунды и прочие приятные для слуха нормального мужика вещи.

Ближе к вечеру, случилось ещё одно забавное происшествие, к которому я не понял как относиться. Я попросил Гермиону подняться вместе со мной в мастерскую. Мне нужно было, наконец, нанести на атейм нужные руны, а ей, трансфигурировать из комка спутанных обрезков серебряной проволоки ритуальную чашу. Подходило необходимое время, когда магический фон наиболее силён. Сильнее всего он будет только в полночь, во время обряда. С нами за компанию, напросился Дэн, который до сих пор с восторгом смотрел на проявление магии и как я заметил, старался присутствовать при любом действии с волшебной палочкой. Мне не жалко, пусть смотрит.

Гермиона справилась со своей задачей за минуту. У неё получился широкий серебряный кубок, объёмом в пол пинты, с выпуклой руной «Хас» на боку, что значит — возвышение, вознесение. Нетерпеливо поставив на стол свою поделку, она ускакала обратно, приставать к Коре и по моей подсказке выпытывать у той историю её замужества. Мне же предстояла более продолжительная работа с ножом на печати артефактора.

Получилось… идеально. Когда я с хрустом распрямился и отложил «троппер», которым вырезал глифы на металле лезвия, одновременно любуясь своей работой, то заметил, что Дэн Грейнджер с интересом вертит в руках латунный цилиндр моего светового меча. Эта игрушка так и валялась на верстаке и я не знал куда её вообще приткнуть. Сам я уже вдоволь ей наигрался и намахался.

— Держи эту штуку от себя, Дэн и сдвинь вверх ползунок, — посоветовал я.

— Взжжууу… — синяя светящаяся полоса с характерным звуком выскочила с торца цилиндра.

Я решил прикольнуться и спрятав руки в рукава рабочей мантии, состроил торжественно одухотворённое лицо и возвышенным голосом провозгласил:

— Да пребудет с тобой Сила… рыцарь–джедай…

Иии… Бля! Походу, что–то я опять не то отчебучил. Дэн посмотрел на меня прямо как на икону. Он с неверием и каким–то детским восторгом перевел взгляд на светящуюся хреновину у себя в руках, а в эмоциях — залип… просто залип и всё. Другого толкования моя эмпатия не выдавала. Я даже не знал что делать и молчание продлилось минуты три, пока в мастерскую не заглянули Эмма и Гермиона Грейнджеры обеспокоенные нашим долгим отсутствием. Что делать я не знал, но как показали дальнейшие события, прекрасно знала миссис Грейнджер.

— Дэн, милый, пожалуйста, выключи и положи на место эту вещь, — мягко и ласково сказала она.

— Но, Эмма! Это ведь… Это ведь… Я же не сплю? — наконец–то очнувшись спросил он.

— Нет милый, но ты только успокойся. Потом тебе Гарри все расскажет и покажет. Выключи эту штуковину! — немного надавила она.

С огромным внутренним сожалением, Дэн сдвинул ползунок–активатор артефакта и меч погас.

Пока Дэна под руку тянула на выход жена, он чуть не плача, постоянно оглядывался на верстак, куда вернул меч.

— Что это сейчас было? — осторожно спросил я Гермиону.

— Ну, моему папе нравятся Звёздные Войны, — ответила она и неуверенно добавила: — Немного.

— Немного? — скептически уточнил я. — По моему, он настоящий фанат.

— Ты ещё его кабинет у нас дома не видел, — грустно вздохнула она. — Когда мне было восемь, мы ездили в Лос–Анджелес. Папа там автографы почти всех актеров собрал, которые в фильме снимались.

— Кажется, я знаю что подарить кое–кому на Рождество, — смотря на верстак сказал я.

— Только не это! — испуганно воскликнула Гермиона, проследив мой взгляд.

Шла самая длинная в этом году ночь. Я сидел на диване в своей гостиной и как всегда смотрел на пляску языков огня в камине — вечное и никогда не надоедающее с древнейших времён зрелище. Гермиона, завернувшись в плед спала рядом, используя мои колени в качестве подушки, а я, нежно гладил её мягкие волосы. Мы теперь вместе. Никак не могу облечь в понятную форму наше состояние. Наверно, близко будет фраза из фильма просмотренного «там», когда забавные синекожие гуманоиды говорили друг другу: «Я тебя вижу», вкладывая в эту простую фразу совсем другой подтекст.

Ритуал, прошёл… Во всех смыслах прошёл и как нужно. Без проблем, нестыковок и ошибок, в точности как я и описывал Гермионе. Из него я запомнил, только гул магии, горящие нереальным цветом руны, нарисованные нашей кровью, решительные глаза Гермионы и глуховатый голос крёстного и звонкий его жены крикнувшие одновременно фразу: «Свидетельствую!»

Можно, конечно, сейчас и в более комфортных условиях ночевать. Кровать, например, в моей комнате, намного удобней дивана. Но… Мне было загодя лень объясняться с родителями своей девушки, всё равно не поймут и будут подозревать, не понимая, что… просто ничего не понимая. Потому я и торчал здесь в гостиной, у всех на виду, если кто захочет удостовериться, что ничего предосудительного мы не совершаем. Да и ладно бы это всё. Мне сегодня бодрствовать и так необходимо. Нужно проследить за развитием её магической составляющей, после всего произошедшего и после глотка зелья на яде василиска.

Я улыбнулся, вспомнив, какая изумлённо возмущённая была мордашка у моей девушки, когда она попробовала то забористое пойло. Приберегу новость о том, что это не разовый момент на будущее.

«Сомниум» работал и Гермиона спала. Мне же оставалось лишь периодически кастовать чары диагностики и наблюдать, как ветвятся и разрастаются её магические каналы, пылает источник и растёт тоненькая ниточка нашей энергетической связи.

Это будет очень длинная ночь…