Крестраж # 1

Глава 73 Милосердие

— Что–то не очень удобно, — пожаловалась Гермиона, ощупывая и поправляя на себе ремни анатомически выглядящего кожаного нагрудника.

— Так и должно быть. К этому привычка нужна, — отстранённо пробормотал я, крутясь вокруг девчонки, затягивая ремни, а кое–где и поправляя палочкой наложенные на них чары.

Попытался сделать и сделал аналог изделия мистера Дерринджера, и теперь примерял на Гермионе своё творение. Без ложной скромности — творение. Тут были многие идеи реализованы, но имелся и недостаток. Хотя, как смотреть и называть недостатком такое, язык не поворачивается. Улучшенный бронежилет из свежей кожи василиска, мог быть привязан и принадлежать только одному пользователю и это было его единственным, тем самым недостатком. Зато этот пользователь точно знал, где находится его защита и не нужно будет её искать при опасной ситуации.

Нагрудник. Впрочем, не совсем и нагрудник, а натуральная скорлупа на теле, выполняла различные функции. Тут тебе и кинетическая защита с компенсацией импульса воздействия, и очень сильное противодействие вражеским чарам в широком спектре, и это не говоря о самоподгонке к любой фигуре с телосложением и комфортности ношения с зачарованиями на такие специфические вещи, как вентиляция, обогрев или охлаждение тела. Специальное решение пришлось рассчитывать для обладателя метаморфизма и присущей ему подвижности с изменчивостью. Постарался создать это изделие максимально приближенным по свойствам с одеждой, но как бы я не изгалялся из бронежилета сделать обычную рубашку не получится в принципе. Либо одно — либо другое. Мой броник от Дерринджера, по сравнению был несравнимо примитивней. Была бы моя воля, я бы Гермиону полностью в подобное запаковал. Тем более, у меня в активном изготовлении и две боевые маски сейчас находятся. Для меня и для неё, вырезанные из кожи морды василиска. Там у него, вообще, мало что пробиваемое и уязвимое было. Эти масочки, мало того, что непрошибаемые почти, так и по внешнему виду получались довольно внушительные и страшноватые. Чешуйчатую личину я постарался сделать очень уж пугающую, отвратительно–соразмерную и, в каком–то роде даже красивую. В общем, когда показал заготовку Гермионе, она немного испугалась, а когда я сказал, что она это будет носить, так и чуть ли меня не послала. Куда ж ты денешься? Будешь носить как миленькая! А то как заявлять, что со мной в сражениях участвовать намерена, так она первая, а как защиту носить, так уговаривать приходится. Будь моя воля, я бы и какую–нибудь «полную выкладку» придумал с РД* загруженным щебнем и марш бросками на десяток миль. И как будто прочитав мои мысли она с подозрением сказала:

— Только не говори, что это мне постоянно носить придётся.

— В идеале — лучше постоянно, конечно. Даже когда ты не в Хогвартсе, а дома у себя за пирожными в кондитерскую пошла. Ты же видишь, что в мире творится? ИРА и всё такое. А этот нагрудник может спасти жизнь даже если в тебя в упор из винтовки выстрелят, не говоря уже об осколках всяких. Эх, жаль что нельзя в артефакты стихийные щиты встраивать, — вздохнув посетовал я.

— Ты параноик, Гарри Джеймс Поттер! — воскликнула девушка.

— Ага! И этим горжусь!**

— Он не параноик, он кизляк морщерогий! — пыхтя белобрысым паровозом пробухтела пробегающая мимо нас Лавгуд.

— А ты бегай давай, мелочь пузатая! А то натравлю на тебя мистера Филча! — сердито прикрикнул я в спину безумной блондинки.

Картина на наших тренировках не сильно–то и отличалась от предыдущих. Вместо Гермионы по периметру тренировочного зала Выручай–Комнаты теперь бегала Луна Лавгуд. Правда добавилось с ней головной боли, но что было самое мозговыносящее это её перепалки с периодически появляющимся здесь Филчем. Они просто нашли друг друга, и когда случались совместные занятия, то гавкались они совершенно невообразимо. Таких сложносоставных лингвистических матерных конструкций я и представить не мог. Что самое интересное — Филч взялся её персонально натаскивать, за что я ему был бесконечно благодарен, но очень сильно подозреваю, что он это сделал лишь потому, что ему надоело со мной в спаррингах проигрывать.

— Вертела я по–всякому, этого Филча, — сердито буркнула Луна, пробегающая мимо нас очередной круг.

Конечно, конечно. Только вот вертелка пока не отросла. Филч тренировал её в достаточно жёстком стиле и нагрузки которые он давал, для такой хрупкой девчонки были отнюдь не детские. Несмотря на это у неё ещё оставались силы, каждый раз нам мозги ломать своими фразами. Иногда и я с ней занимался, вот как сегодня. Показываю в основном новые для неё чары или методы защиты. Могу только заметить, что из неё получится отличный, даже великолепный боевик. Соображалка у Лавгуд, как надо варит и по–моему даже приспособлена под это дело. Пока магической мощи не хватает, но она стремительно развивается и в этой области. На Рейвенкло мне заочно жаль всех её недоброжелателей.

Этим вечером, неожиданно ко мне, в нашей факультетской гостиной подошла нынешняя староста школы Пенелопа Клируотер в сопровождении нервничающего Перси Уизли. С ней у меня были ровные отношения, в отличии от нашего рыжего пресмыкающегося и она никогда ко мне не цеплялась по пустякам, да даже не припомню, чтобы хоть раз баллы снимала или замечания делала, как тот же Уизли. Вот только сейчас, эта симпатичная брюнетка была неожиданно мрачная и собранная. Интересно, что ей от меня нужно?

— Поттер, меня попросила мадам Помфри, позвать и проводить тебя в Больничное крыло, — напряжённо произнесла она.

Я отложил в сторону пергамент в котором строчил эссе по гербологии и взглянул на эту пару. Какого–то негатива к себе от неё я не чувствовал, в отличии от фонящего сейчас ненавистью Уизли. В чувствах у Клируотер преобладала тревога и беспокойство за кого–то. Интересно–то как! Что у Помфри могло случиться, и зачем я там нужен? Пришедшую на ум мысль о ловушке на меня, я сразу отбросил. Не похоже это на западню, при стольких свидетелях–то, но на всякий случай нужно быть готовым.

— Хорошо. Дайте мне минуту, чтобы собраться, мисс Клируотер и я полностью в вашем распоряжении, — вежливо ответил я и стал собирать разложенные на столе пергаменты и учебники.

На прощание успокаивающе улыбнулся встревоженной Гермионе, и потопал вслед за старостой. До Больничного крыла от нашего факультета было приличное расстояние и идя за молчаливой и нервничающей рейвенкловкой по гулким коридорам школы, я напряжённо сканировал эмпатией окружающее пространство. С этим моим чувством тоже не всё ладно. Оно не развивается, вернее развивается, но как–то странно. Логично было бы предположить, что тут первичную роль должно играть расстояние, но не тут–то было. Расстояние, как я выяснил эмпирическим путём никогда не превышало тридцати одного фута и четырёх дюймов. Дальше не росло совершенно и это был предел моей чувствительности, который не рос абсолютно ни на микрон. Зато очень даже прогрессировало, так сказать, наполнение в этих пределах. То есть получалось почуять все тонкости и оттенки попавшего в сферу моей эмпатии объекта и это было очень обидно и только доставляло излишние неудобства. На уроках или при обедах, завтраках и ужинах в Большом зале, так и вообще невыносимо себя чувствовал, а такая долбёжка по мозгам, иногда очень сильно сказывалась на настроении. Вот и получается, что вроде и полезное качество, но лучше бы его вовек не знать и не использовать. Сплошные неудобства, только если ты по жизни не одиночка–интроверт, избегающий общества.

Ещё непонятней стало, когда мы вошли в Больничное крыло. Мадам Помфри была зла и очень взвинчена, а вокруг неё семенил Флитвик, находившийся сейчас почти в панике, тревожно и просяще заглядывая в глаза медиковедьмы. Что вообще происходит?

— Добрый вечер, мадам Помфри, профессор Флитвик, — настороженно поприветствовал я их обоих.

— Не такой уж он и добрый, Гарри, — вздохнула медичка и обратилась ко мне: — Прошу за мной. Филиус, побудь здесь.

— Поппи, ты уверена? — воскликнул коротышка–полугоблин.

— Хуже не будет, Филиус. Мистер Поттер… в некотором роде специалист и будь уверен, он, возможно, сможет помочь, — отрезала она.

Что–то я совсем запутался. Кому это я смогу помочь и в чём меня подозревает Помфри, как специалиста? Нет, так–то я во многих вещах разбираюсь, но вот о таком мало кто знает. Я прошел, за поманившей меня мадам Помфри на женскую половину Больничного крыла и наконец увидел причину сегодняшнего переполоха.

На кровати спала очень красивая девушка, сейчас мёртвенно бледная с на глазах затягивающейся ссадиной на левой скуле. Понятно. «Эпискей» так действует, но не очень понятно зачем я сейчас здесь. Видимо, это не единственное её повреждение. Эту девушку я прекрасно знал и даже был с ней знаком, но так, шапочно. Больше всего я знал о ней из слухов и сплетен ходивших по школе. Саманта Хаузер — полукровка, семнадцатилетняя красавица–блондинка, сероглазая и стройная, учится на шестом курсе Рейвенкло. Очень знаменита и популярна среди мужского населения замка и в Хогвартсе имеет прозвище «Недотрога». Она ведь действительно недотрога. Самая скромная и тихая девчонка среди всех, известных мне студенток и её, я чаще всего видел в библиотеке. Кстати, она очень сильно приятельствует с Гермионой, практически с нашего первого курса и с удовольствием подсказывает нужные книги и консультирует мою подругу. Что же всё–таки произошло, раз меня выдернули? Я вытащил палочку, но спохватившись обернулся к мадам Помфри:

— Вы позволите? — жестом показав намерения спросил я.

— Действуйте… мистер Поттер, — с заминкой разрешила она.

Диагностика показала… много чего она показала…

— Vot ved' der'mo! — ругнулся в полголоса я.

— Что, простите? — не поняла Помфри.

— Не обращайте внимание, мадам Помфри. И это Вы меня простите, это я ругаюсь, немного, — повинился я.

— Что скажете… коллега? — напряжённо спросила Помфри рассматривая увеличенную печать «Лимба», больших чар диагностики.

— Вы наверное и так всё знаете, мадам, — вздохнул я и продолжил выкладывать свой диагноз: — Пациент — м–м–м… девушка, семнадцать лет, progressio magika гармоничное по градации Мунго–Ильма в пределах единицы и двух десятых коэффициента, чуть больше стандарта и незначительно. Стихиальная составляющая энергетики — aquas luceat, то есть вода и свет. Как видно сейчас, физические повреждения минимальны и являются травмой полученной при падении, следы сторонней ауры на них отсутствуют. В данный момент в организме присутствуют зелья «Сна без сновидений» и «Отвар Риволли».

Жалко–то как девчонку! После непродолжительной паузы я не очень уверенно начал высказывать и свои догадки по диагнозу:

— Более тридцати процентов маносистемы поражено проклятием, очень похожим на чьё–то фамильное и специализированное. В основе, несомненно, проклятие «Наказание Ночи» из арабской школы с элементами Магии Крови — схожие симптомы и процесс распространения. Кто проклинал, выяснить будет очень трудно, тут даже пол не определить, так как за собой этот малефик потёр все следы, сжигая свою кровь. Перемещать и транспортировать пациента нежелательно и я бы даже запретил. Что вы хотите от меня, мадам Помфри? У неё почти нет шансов на излечение и скорее всего ей и в Мунго не помогут, — раздражённо сказал я.

— Почти нет… шансов… — пристально глядя на меня повторила она мою оговорку. — Вы, мистер Поттер… её единственный шанс. Я правильно понимаю?

Я смотрел в глаза нашего колдомедика и меня прямо злость распирала. «Да! Я могу спасти её! Да! Могу! Но вы же от меня потом не отстанете, мадам Помфри! А спасать всех я не нанимался! Я не могу спасти всех! Яд! Мордредов яд василиска — небесконечен! А если мне нужно будет вылечить Гермиону?! Если в будущем мне понадобится вытащить кого–то из своих детей или близких?! И не хватит именно вот этой вот дозы, которую мне придётся применить сейчас?! Потому что я не могу иначе!!! И вы, мадам Помфри, об этом прекрасно знаете!»

Стиснув зубы и играя желваками, я молча от неё отвернулся и стал вытаскивать из сумки лист пергамента для расчетов и необходимые ёмкости. Перебрав палочкой чары диагностики, нашёл печать «Химры» и начал переписывать физические параметры тела девушки. Для расчёта дозировки нужен был точный вес, ну и давление крови учитывалось, несущественно. Всё это время, Помфри также молчаливо наблюдала за моими действиями. Она наверняка знает о том, что у меня есть какой–то способ, возможность или средство для снятия сложных проклятий. Филч сам оговорился, что он у неё обследовался и тут уж без всяких двойных толкований она обнаружила то же вещество, что и у Гермионы в прошлый раз при обследовании. Сложила два и два и просчитала источник. Тут не трудно догадаться кто им является. Если бы я не знал, что случилось с Самантой, то и не обратил бы внимания, на то, что она куда–нибудь пропала из замка. Была ученица и нет — закончила обучение и перевелась на домашнее образование. Сколько интересно таких случаев было уже в Хогвартсе? Нет, ей не грозит смерть, но магия под действием этого проклятия в ней начнёт угасать и в конце концов она скатится до уровня почти сквиба. И ещё одно поганое свойство — по мере угасания, она начнёт стареть физически, превращаться в старуху. Это наверное страшней всего, лет в двадцать пять, выглядеть на девяносто. Не знаю что за мотив стоял за нападением на девушку. Тут наверняка много причин. Поклонника она, как я знаю не имеет, вернее у неё много поклонников, но парня так себе и не завела. Это я на слухи опираюсь, которые можно почерпнуть из бесконечной трескотни Браун и Патил, крутящихся всё время неподалёку. Может приревновала конкурентка, а может и отказала кому–то излишне резко. То есть если говорить грубо: не дала. Она вообще–то никому ещё не дала, если не врёт диагностика, а она не врёт. А кругом ведь весна, и крышу сейчас многим сносит. Чем не мотив? Иначе, представить эту тихоню в конфликтной ситуации мне не позволяет всё моё больное воображение.

— Нам придётся её держать, мадам Помфри, потому что это будет очень больно, а применять любые парализующие чары, я не возьмусь и не знаю, как они подействуют именно с этим случаем, — предупредил я, оборочивась к медиковедьме с мерным стаканчиком в руке и плещущимся в нём прозрачным составом.

— Хорошо, — только и сказала она, придерживая девушку за плечи, пока я, приподняв голову вливал ей в рот готовый раствор.

Через диагностику было очень хорошо видно, как раствор яда действует на организм волшебника. Магические каналы внезапно вспыхнули нестерпимо ярким синим светом, а источник такой же ультрамариновый и до этого спокойный, стремительно стал вращаться, перед этим разрядившись почти полностью тем самым стряхнув с сеточки каналов неприятно выглядящий коричневый налёт. Я ощутил мягкий толчок, как будто от внезапного и сильного порыва ветра, а девушка, которую я прижимал ладонями к кровати вместе с Помфри, резко выгнулась дугой и часто–часто задышала, всё также не открывая глаз. На её коже, через поры стал просачиваться пот, противного бурого цвета, отчего бледность сменилась какой–то даже смуглостью и пахну́ло неприятным аммиачным запахом.

Мадам Помфри мгновенно засуетилась вокруг пациентки, а её палочка так и мелькала: очищающее, «Эванеско», каскад Лурье и дальше, цепочка проверочных заклинаний. Хотя я не понимаю зачем. Ведь диагностика до сих пор активна и доступна, несмотря на небольшой магический выброс. Видимо привычка и рефлекс такой, присущий только ей. Я начал неспешно собираться и укладывать в сумку всё то, что вытащил до этого. Что там смотреть, если и так всё понятно. Завтра ещё, мисс Хаузер, конечно проваляется в палате, так как слабость у неё будет от магического истощения, а вот уже послезавтра можно смело выписывать. Пока я собирался, мадам Помфри, угомонились и теперь пристально за мной наблюдала.

— Мистер Поттер, можно с ва…

— Нет, — перебил её я.

— Вы ведь понимаете, что это..

— Нет, — продолжая складывать в свою сумку разные стаканчики с пипетками опять ответил я.

— Просто, вы могли бы помочь нашему директо…

— Тем более, Нет! — вскинувшись и зло смотря на неё сказал я.

— Но почему? Вы ведь уже проявили милосердие к совсем незнакомой девушке, а тут…

— Милосердие, мадам Помфри?! Вы видели мою медицинскую карту, и там результат милосердия, того, за кого вы сейчас меня просите! Посмотрите в неё ещё раз! — сквозь зубы цедил я. — У вас не возникло вопросов, почему я ещё способен на такое чувство, как милосердие, мадам Помфри?!

— Я… Я наверное могу понять… — смутилась она и тут же в сердцах воскликнула: — Не вам решать, кто должен жить, а кто нет!

— Но вы решаете это за меня прямо сейчас, мадам Помфри, — на этот раз спокойно сказал я, и наконец–то собравшись поспешил на выход.

Раздражённо шагая к нашему факультету я прикидывал, что нужно срочно опустошить свою сумку на предмет всего неразрешённого и сомнительного. Вообще нужно оттуда все выгрести оставив минимум вещей. В свете сегодняшних событий я и не знаю, что думать и прогнозировать, но вот все мои самопальные препараты на яде василиска следует оставить в хранилище «Логова». Незачем кому–то знать, что они у меня постоянно со мной. Все преподаватели могут на совершенно законных основаниях мою сумку досмотреть. Они имеют на такие действия все полномочия, а основания можно и придумать или подстроить и конфисковать любой, на их взгляд подозрительный предмет. Если мадам Помфри проговорится директору, то такое событие мне могут устроить уже завтра. Помфри просто не может по–другому поступить и как колдомедик обязана осуществлять помощь всем, кто к ней обратился, а по косвенным признакам и её оговорке, директор уже к ней заглядывал, хотя бы на предмет консультаций. Правда и тонкости в колдомедицинском кодексе существуют. Например, помощь они осуществляют только тогда, когда к ним именно обратились за этой самой помощью, иначе и не обратят внимания, либо всё будет зависеть от личных симпатий колдомедика. Да и качество волшебного медобслуживания, так сказать, напрямую зависит от толщины твоего кошелька. Тут не маггловский мир, с клятвами Гиппократа.

Всё–таки директор умудрился подцепить гадость от крестража. Это радует. А то ведь он мог и пыль в глаза пускать, воспользовавшись показательным камуфляжем со своей чёрной перчаткой, и такого от него можно было ожидать. А теперь этот старый козёл гниёт заживо, пожираемый постепенно проклятием, и я даже знаю каким. Всё что знает по проклятиям Волан–де–Морт теперь знаю и я. Не поможет Дамблдору никакая его магия, и как бы он не был силён, «Руки мёртвой души» достанут любого, даже меня как метаморфа. Очень поганая штука воздействующая на аурную составляющую организма и никак не затрагивающую магическую. Обнаружить очень сложно, но можно… на печати артефактора. Обычными и даже специальными чарами не выявляется. Попался, наконец–то, самоуверенный урод! Примерил, видать, колечко. Если его даже просто в руках держать, то ничего не будет, там по условию срабатывание происходит. И вот ведь совпадение! Вылечить его могу только я.

А ведь и с Самантой это странное нападение, как–то подозрительно смотрится. Очень уж сложное для любого школьника проклятие на неё прицепили. Допускаю возможность, что какой–нибудь старшекурсник смог подготовить и рассчитать ритуал, а потом его с помощью палочки применить в нужный момент, так всё это и работает, но вот вся трудность как раз в этой самой подготовке и расчёте. Очень сложное мероприятие для такой мести и такого возраста. Тут опыт нужен или склонность с талантом в такой неоднозначной области магического искусства, как малефицизм. Мог Дамблдор такое сделать? Конечно мог! Допустим, чтобы посмотреть получится ли у кого–нибудь снять проклятие неснимаемое в принципе. Да запросто! Ему на всех учеников плевать, они всего лишь неодушевлённые инструменты в его планах, не более. И сегодняшняя жертва очень даже подходящая. Хаузеры совершенно не влиятельны в магическом обществе, те самые обыватели, из которых состоит девяносто процентов населения волшебного мира.

Что–то мысли совсем меня не туда завели, вернее не мысли, а моя паранойя. Единственное, что меня сейчас бесит — это моя несдержанность. Наговорил всякого мадам Помфри сгоряча и опять продемонстрировал возможности, которые следовало бы скрывать, а теперь, какие будут последствия даже не могу спрогнозировать. Снова мой длинный язык и подростковая придурковатость сыграли против меня. Так и не получается вести себя более спокойно и рассудительно, соответственно опыту из «той» жизни. Мордредов возраст с гормонами и эмоциональная нестабильность! Ходить всё время замороженным, как та же Гринграсс у меня не получается, да ещё мне такое и не нравится само по себе. Это как против своего «Я» идти и ломать себя же.

— Я Поттеру пожалуюсь! — звенела своим голосом Лавгуд. — Он тебе глаз на жопу натянет!

— Вертел я по–всякому, этого Поттера! — скрипуче вторил нависающий над мелкой врединой Филч. — Что сказал, то и делать будешь!

Кажется, я что–то подобное уже где–то слышал. Не-а… Что–то мне не хочется сегодня тренироваться. Я повернулся к Гермионе, также наблюдающую привычную картину перепалки Луны с нашим завхозом и спросил:

— Может пойдём куда–нибудь погуляем?

— Пойдём! — неверяще и излишне быстро согласилась она.

Я аккуратно и незаметно прикрыл дверь Выручай–Комнаты, в которую мы собирались войти, но так и замерли на входе наблюдая за этими двумя сквернословами. Возможно и действительно следует сделать перерыв. Слишком уж плотный график образовался у нас обоих и я уже подзабывать начал, когда мы в последний раз просто отдыхали в обществе друг друга. Сейчас, самое начало июня и Гермиона уже очень сильно подросла, как волшебница и вообще… подросла. Во всяком случае в начавшихся месяц назад спаррингах со мной она уже держалась более чем достойно, правда всё также опираясь на оборону. Великолепную оборону, надо признать, выстраиваемую мгновенно, которую даже мне удавалось не всегда взломать. Очень надеюсь, что я привил ей нужные рефлексы, потому как даже мои внезапные атаки она уже успешно парировала.

Мы спокойно вышли в коридор восьмой этажа и начали прогуливаться по пустынной смотровой галерее Хогвартса. За окном уже второй день шёл нудный дождь и сегодня он показался мне даже каким–то уютным и успокаивающим. Гермиона с ногами забралась на подоконник и задумчиво смотрела на Чёрное озеро сквозь окно по которому барабанили капли дождя, а я, стоя рядом смотрел на свою девушку. Нам… Как бы это сказать? Можно было переходить к более зрелым отношениям, просто я ждал нужную дату. По традиции, место для… хмм… подобного выбирает и подготавливает девушка. Но так как я в ритуалистике имел несравнимо большие познания, чем у неё, то и пришлось даже таким вопросом озаботиться. Какие–то дурацкие и слишком сложные правила здесь, в волшебном мире. Очень много всяческих формальностей, даже в интимных отношениях. Такое ощущение, что предстоит какой–то производственный процесс, а не… в общем… мда!

— Скажи, Гермиона, почему я? Почему ты со мной? — задал я внезапно пришедший в голову вопрос. — Ведь все девушки не слишком любят проблемных парней. А у меня… ты знаешь…

Она повернулась, и очень долго меня разглядывала прежде чем ответить. Хорошо, что я умею прочувствовать всё то, что чувствует и она. И не то что я задал этот вопрос из мнительности или неуверенности с сомнениями, мне были интересны её мысли по этому поводу. Логика, которой она руководствовалась при выборе, потому что я её очень хорошо знаю и не подумав она не принимает ни одного решения. Даже такого, которое подсказывают чувства.

— А ещё говоришь, что опыт у тебя есть! — улыбнувшись, укоризненно сказала Гермиона, и поменяв тон на свой постоянный менторский и поучительный начала перечислять: — Во первых — твои проблемы — это не навсегда. Они рано или поздно пройдут. Во вторых — ты меня никогда не обижал и я знаю, что никогда не обидишь. И в третьих — с тобой всегда интересно и можно постоянно узнавать, что–то новое. Звучит правда, как–то не очень и потребительски, но это правда и я не буду перечислять всё остальное. Таким должны вы, парни заниматься! Не буду же я говорить, что ты мне всегда нравился и не только внешне, но и за свои поступки.

— Откровенно, — задумчиво пробормотал я.

— И что это ты задумал, Гарри Джеймс Поттер? — прищурившись угрожающе спросила Гермиона. — Никуда ты от меня не денешься!

Она очень быстро поймала меня за кончик моего галстука и начала медленно притягивать к себе.

— Даже и не думал, куда–то деваться, — улыбнувшись прошептал я смотря в приближающиеся и горящие предвкушением глаза Гермионы.

* РД — ранец десантника.

**Виденье ГГ на защищённость

https://youtu.be/AWnQedD4BlI