«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа

КОМДИВ—1

Возникает еще один вопрос, немаловажный для прояснения проблемы авторства «Тихого Дона»: из каких источников его автор мог получать информацию о Вёшенском восстании, — настолько полную, надежную и всеобъемлющую, что она позволила воссоздать ход этого восстания на страницах романа с документальной достоверностью.

Вопрос непраздный. До публикации романа Шолохова о Вёшенском восстании знали и помнили только на Дону.

После Гражданской войны ни в советской, ни в белогвардейской историографии об этом восстании не появилось почти ничего. Лишь в 1931—1932 годах в журнале «Вольное казачество» в Праге был опубликован «исторический очерк» Павла Кудинова «Восстание верхнедонцов в 1919 году»⁶⁴, — уже после того, как третья книга романа, посвященная восстанию, в основном была написана.

Н. Е. Какурин. 1927 г.

Из этого документа Н. Какурин взял конкретные характеристики восстания, определив число восставших в 15000 человек при нескольких пулеметах. Шолохов взял на себя смелость оспорить эти данные Какурина и советских генштабистов. В своем примечании к журнальному тексту романа «Тихий Дон», опубликованному в июльской книжке «Октября» за 1932 год, впоследствии снятом из книжных публикаций романа (видимо, в связи с арестом в 30-е годы Н. Какурина), он писал: «На самом же деле повстанцев было не 15.000 человек, а 30000—35000, причем, вооружение их в апреле-мае состояло не “несколько пулеметов”, а 25 орудий (из них 2 мортирки), около 100 пулеметов и по числу бойцов почти полное количество винтовок. Кроме этого в конце раздела, посвященного характеристике Верхнедонского восстания, есть существенная неточность: оно (восстание) не было, как пишет т. Какурин, подавлено в мае, на правом берегу Дона. Красными экспедиционными войсками была очищена территория правобережья от повстанцев, а вооруженные повстанческие силы и все население отступили на левую сторону Дона. Над Доном, на протяжении двухсот верст были прорыты траншеи, в которых позасели повстанцы, оборонявшиеся в течение двух недель, до Секретевского прорыва, до соединения с основными силами Донской армии»⁶⁶.

В споре с официальной военной историографией начала 20-х годов ближе к истине был Шолохов. Павел Кудинов в своем очерке «Восстание

- 162 -

верхнедонцов в 1919 г.» ссылается на штаб Донской армии: «В оперативной сводке штаба Донской армии... значилось, что против восставших верхнедонцов, насчитывающих до 25 000 бойцов, действует 40000-ая армия красных»⁶⁷. А в показаниях на допросе в СМЕРШе в 1945 году он назовет более точную цифру участников восстания: 30000—35000 человек, что совпадает с данными Шолохова.

В пользу Шолохова — и свидетельство П. Кудинова о вооруженности восставших: «Армия восставших, в двадцатидневный срок одерживая славные победы над сильнейшим врагом, с каждым днем крепла и технически и духовно; в каждом полку были пулеметные команды, винтовку приобрел каждый, появились и пушки»⁶⁸. Правда, проблемой были патроны. И снаряды.

Так что Шолохов, обозначив число повстанцев в пределах не 15000, а 30000—35000, указав наличие у повстанцев большого количества пулеметов, пушек, винтовок, оказался куда ближе к исторической истине, чем историограф Красной армии.

Откуда такая осведомленность при почти полном отсутствии в то время письменных источников о Верхнедонском восстании, позволявшая ему оспорить книгу Н. Какурина и документы генштабистов?

Ответ один — писатель опирался на устные источники, в которых был настолько уверен, что шел на открытый спор с документами Генерального штаба. Столь широкими и точными сведениями о Верхнедонском восстании стратегического характера могли располагать лишь руководители его, имевшие представление не только о конкретных операциях, но и о его общем размахе. Таким человеком и был Харлампий Ермаков, один из руководителей восстания, правая рука Павла Кудинова, его однополчанин и близкий друг. Неслучайно в своем уже упоминавшемся историческом очерке Кудинов пишет о Ермакове — «комдиве—1» больше, чем обо всех остальных военных руководителях восстания, вместе взятых. И недаром, видимо, следователи ОГПУ долгое время считали Харлампия Ермакова руководителем Вёшенского восстания, хотя сам он упорно доказывал, что это не так.

Практически из всех командиров повстанческих дивизий, полков и бригад — «офицеров из народа», как их характеризовал П. Кудинов, из всех руководителей Вёшенского восстания, кто мог обладать обобщенной, стратегической информацией о восстании и сообщить ее автору романа «Тихий Дон», после 1919 года в реальности оставался один Харлампий Ермаков. Остальные, как уже говорилось выше, или погибли в огне Гражданской войны, или (немногие) ушли в эмиграцию. И лишь благодаря тому глотку свободы, который по милости следователя и благодаря заступничеству земляков Харлампий Ермаков получил в 1924—1926 годах, правда о Вёшенском восстании через роман М. А. Шолохова дошла до людей.

Чтобы показать предметно, что именно свидетельства Харлампия Ермакова и частично личные впечатления «отрока» Шолохова могли лечь в основу фактографии глав, посвященных Вёшенскому восстанию, сопоставим текст романа с материалами «Дела» Ермакова.

С. Н. Семанов в своей книге «“Тихий Дон” — литература и история» замечает, будто «в “Тихом Доне” ни прямо, ни косвенно не приводится дата начала вёшенского мятежа, но по роду (опечатка: видимо, по ряду. — Ф. К.) обстоятельств можно установить, что действие происходит до начала марта»⁶⁹. Но это не так. В романе указана точная дата начала Вёшенского мятежа, совпадающая с той реальной датой, которую впоследствии установили историки.

XXVII глава шестой части «Тихого Дона» начинается так: «25 февраля. На второй день после приезда с Сингина, Кошевой направился в Вёшенскую узнать, когда будет собрание комячейки» (4, 189). Приехав в Вёшенскую, он «стал на квартиру», а наутро, придя в ревком, узнал, что в округе неспокойно: в Казанской шел бой, в Еланской «что-то нехорошо». И в Вёшенской вдруг послышались выстрелы где-то за станицей. «Мишка побелел, выронил папиросу. Все бывшие в доме кинулись во двор. Выстрелы гремели уже полнозвучно и веско. Возраставшую пачечную стрельбу задавил залп, завизжали пули, заклацали, брызгаясь в обшивку сараев, в ворота <...> переворот вступал в права» (4, 190, 191).

Такова точная дата начала восстания в «Тихом Доне»: с 25 на 26 февраля (по старому стилю).

Мы имеем сведения о начале мятежа можно сказать из первоисточника — «исторического очерка» Павла Кудинова «Восстание верхнедонцов в 1919 году». И хотя этот очерк был написан в значительной степени по памяти — десять лет спустя после восстания, тем не менее, автор приводит о нем очень точные сведения. П. Кудинов пишет: «Казаки хутора Шумилина (Казанск[ой] ст[аницы]), зорко наблюдая за передвижениями частей красного пополнения, в ночь под 26 февраля 1919 г. напали на спящий карательный отряд, расположенный в том же хуторе. Комиссары были уничтожены. Истребив отряд грабителей в хуторе Шумилине, доблестные шумилинцы с присоединившимися казаками ближайших хуторов в конном строю помчались в станицу Казанскую, уничтожая по пути красных. В попутных же хуторах призывали казаков присоединиться, и все, кто мог, седлали коней и спешили к родной станице. Около пяти часов ночи под вой зимней вьюги конные повстанцы под командою подхорунжих и урядников окружили станицу Казанскую. Разбившись на группы и определив роль каждой, повстанцы в пешем строю бесшумно двинулись в центр станицы, “ликвидируя” на месте патрули и часовых <...> Уничтожив красных в Казанской, восставшие в количестве 250 человек двинулись на станицу Мигулинскую, лежавшую в 12 верстах от Казанской, захватывая сторожевые пункты наблюдателей»⁷⁰.

Наконец в ночь под 27 февраля конная сотня под командой подхорунжего Емельяна Ермакова (брата Харлампия) выступила на Вёшенскую, а утром 29 февраля, сообщает П. Кудинов, — 1-я Решетовская конная сотня в составе 170 человек под командой подхорунжего Ломакина заняла станицу Еланскую. В ночь на 1 марта отряд хорунжего Харлампия Ермакова выступил на станицу Каргинскую (захватив во время этого рейда красного командира Лихачева).

Рисунок С. Королькова

Так — по свидетельству Павла Кудинова — разворачивались события в первые дни Вёшенского восстания. И эта последовательность событий как во времени, так и в пространстве точно отражена в «Тихом Доне».

Позже «восстали еланские и вёшенские с энтой стороны. Фомин и вся власть из Вешек убегли на Токин. Кубыть восстала Казанская, Шумилинская, Мигулинская. <...> В Еланской первым поднялся Красноярский хутор» (4, 195).

В определении центра мятежа Шолохов оказался даже точнее, чем штаб Южного фронта. По свидетельству Семанова, в документах Штаба начало мятежа приписано станице Еланской⁷¹. Эта же информация повторена и в телеграмме командующего Южным фронтом Главкома Красной армии 15 марта 1919 г.: «Первой 11 марта восстала станица Еланская»⁷². Эта информация была механически перенесена из документов штаба Южной армий в телеграмму Главковерху. Информация ошибочная. И в «Тихом Доне», и в воспоминаниях П. Кудинова говорится о том, что восстание в Еланской началось после Шумилина, Казанской, Мигулинской и Вёшенской. Этого не знал штаб Южной армии, так как не имел проверенных информантов. Но это знал Шолохов.

Страница из следственного дела Х. В. Ермакова, заполненная его рукой

Фактически «Тихий Дон» был не только художественной эпопеей о жизни донского казачества, но и первой документальной историей Вёшенского восстания.

Откуда в романе столь точная информация о начале и ходе восстания?

Обратимся снова к «Делу» Харлампия Ермакова. Доказывая следователю, что он не был организатором восстания, в своем заявлении председателю Донского областного суда от 4 июня 1924 г. (то есть когда он был освобожден под поручительство, но находился под следствием), он пишет: «Я, Ермаков Харлампий Васильевич восстание не организовывал и не руководил им... принять на себя дело организатора... я при всем желании не мог, ибо сама организация началась со станицы Казанской и Мигулинской Дон[ского] окр[уга], в то время как я находился в Базках Вёшенской вол[ости] на расстоянии 50 верст»⁷³.

Ранее в своих показаниях 24 мая 1923 года Ермаков говорил: «В 1919 году в феврале месяце в станицах Казанской, Мигулинской, Вёшенской, Еланской было восстание против Соввласти»⁷⁴. Эта информация Ермакова подтверждается в «Деле» и свидетельскими показаниями. Так, казак Каргинской станицы Богачев на допросе сказал: «Кем было организовано восстание, я не знаю, т. к. восстание организовывалось не в Каргинской, а в Казанской станице»⁷⁵.

Кто же они — организаторы и руководители Вёшенского восстания? Люди эти названы в романе «Тихий Дон» с документальной точностью, что подтверждают очерк П. Кудинова и исследования современных историков.

«Вёшенская, как окружная станица, стала центром восстания, — говорится в романе. — После долгих споров и толков решили сохранить прежнюю структуру власти. В состав окружного исполкома выбрали наиболее уважаемых казаков, преимущественно молодых. Председателем посадили военного чиновника артиллерийского ведомства Данилова. Были образованы в станицах и хуторах советы, и, как ни странно, осталось в обиходе даже, некогда ругательное, слово “товарищ”. Был кинут и демагогический лозунг: “За советскую власть, но против коммуны, расстрелов и грабежей”. Поэтому-то на папахах повстанцев вместо одной нашивки или перевязки — белой — появилось две: белая накрест с красной.

Суярова на должности командующего объединенными повстанческими силами сменил молодой — двадцативосьмилетний — хорунжий Кудинов Павел, георгиевский кавалер всех четырех степеней, краснобай и умница. <...>

Начальником штаба выбрали подъесаула Сафонова Илью, и выбрали лишь потому, что парень был трусоват, но на руку писуч, шибко грамотен. Про него так и сказали на сходе:

— Сафонова в штаб сажайте. В строю он негож» (4, 208—209).

Возникает все тот же вопрос: откуда автор «Тихого Дона» мог получить всю эту уникальную документальную информацию — об организации и подготовке восстания, о его руководителях. Ответ и на этот вопрос тоже в «деле» Харлампия Ермакова, обладавшего этой информацией. Только он и мог вооружить ею Шолохова.

В своих показаниях на следствии Ермаков категорически отвергал предъявленное ему обвинение в организации и руководстве Вёшенским восстанием. На вопрос следователя 26 апреля 1923 года об организаторе восстания в Вёшенской и ее окрестностях он ответил так:

«Организаторами были Суяров, Медведев, Кудинов, первый из Казанской станицы, второй тоже, и Кудинов из Вёшенской». В заявлении подсудимого Ермакова старшему следователю Стэклеру 23 января 1927 г. вновь названы примерно те же фамилии: «... Во главе отряда стояли есаул Кудинов, Сафонов, Алферов, Булгаков и мой брат Емельян Ермаков и другие, которых сейчас не упомню»⁷⁶.

Мы видим почти полное совпадение имен организаторов и руководителей Вёшенского восстания в «Деле» Ермакова и в «Тихом Доне».

В краткой характеристике Вёшенского восстания, содержащейся в примечании к тексту романа, на которое мы уже ссылались, Шолохов охарактеризовал его размах: восстание охватило территорию, равную средней по размерам европейской стране. В своем историческом очерке Павел Кудинов также показывает истинный размах этого восстания: многообразие боевых действий, которые вели пять повстанческих дивизий, конная бригада и два конных полка на обширной территории Верхнего Дона.

В романе приводится характеристика боевых частей повстанцев и названы их командиры:

«Тридцать пять тысяч повстанцев делились на пять дивизий и шестую по счету отдельную бригаду. На участке Мешковская — Сетраков — Вежа билась 3-я дивизия под командой Егорова. Участок Казанская — Донецкое — Шумилинская занимала 4-я дивизия. Водил ее угрюмейший с виду подхорунжий, рубака и черт в бою, Кондрат Медведев. 5-я дивизия дралась на фронте Слащевская — Букановская, командовал ею Ушаков. В направлении Еланские хутора — Усть-Хоперская — Горбатов бился со своей 2-й дивизией вахмистр Меркулов. Там же была и 6-я отдельная бригада, крепко сколоченная, почти не несшая урона, потому что командовавший ею максаевский казак, чином подхорунжий, Богатырев, был осмотрителен, осторожен, никогда не рисковал и людей зря в трату не давал. По Чиру раскидал свою 1-ю дивизию Мелехов Григорий. Его участок был лобовым...» (4, 240).

Этот перечень полностью совпадает и в очерке П. Кудинова. Перечислив все названные выше имена командиров повстанческих дивизий, Кудинов так пишет о руководстве 1-й конной дивизии армии повстанцев:

«1-я конная дивизия: хорунжий Ермаков Х., Вёшенской станицы, — начальник дивизии (нет в живых); сотник Копылов, Вёшенской станицы, — начальник штаба дивизии (нет в живых); подхорунжий П. Боков, Веш[енской] ст[аницы], — командир 3-го полка; подх[орунжий] Рябчиков, Веш[енской] ст[аницы], — 4-го полка; вахмистр Зыков, Веш[енской] ст[аницы], — командир 6-го пех[отного] полка»⁷⁷.

Наконец, соотнесем «географию», точнее — «топографию» боевых действий в «Тихом Доне» и в действительности, равно как и начальственный состав 1-й повстанческой дивизии в романе и в жизни.

Исследователи и краеведы давно обратили внимание на то, что описание боев в романе практически исчерпывается описанием боевых действий 1-й повстанческой дивизии, возглавляемой Григорием Мелеховым. И что 1-я повстанческая дивизия, иными словами, дивизия Григория Мелехова, имеет в романе строго определенный, локальный район действий, и в самом деле «раскиданный по Чиру». Чир — это впадающая в Дон река, на которой расположена станица Каргинская и окружавшие ее хутора: Климовка, Яблонский, Гусынка, Лиховидов и другие, где и действует Григорий Мелехов, вначале как командир сотни, потом — полка и дивизии.

По этому поводу краевед Сивоволов пишет:

«Зажатые в кольцо, повстанцы вели непрерывные бои с частями экспедиционных войск под Казанской и Мигулинской, Еланской и Слащевской, Боковской и Каргинской. В центре внимания Шолохова находится 1-я повстанческая дивизия Григория Мелехова. Остальные дивизии и бригады почти не упоминаются. Описываются бои в районе Каргинской и соседних с ней хуторов. Только заключительные бои повстанцев с красными Шолохов переносит на левый берег Дона, к станице Вёшенской.

На побывке. Х. В. Ермаков с двоюродным дядей и неизвестной. 1915 г.

Почему же Каргинская оказалась в центре внимания писателя, не являясь центром повстанческого движения? Ответ на этот вопрос, мне думается, может быть один: хутора, где действовала дивизия Мелехова, — Климовка, Лиховидов, Латышев, Ясеновка и другие — с детства до мелочей знакомые писателю места»⁷⁸.

Нельзя не согласиться с Сивоволовым в том, что хутора в Каргинской окру́ге, где действовала дивизия Григория Мелехова, — и в самом деле места, с детства знакомые Шолохову. Но дело, думается, не только в этом.

Дело еще и в том, что именно Каргинская и ее хутора по Чиру и были главным местом приложения своих сил того подразделения, которым в ходе Вёшенского восстания командовал Харлампий Ермаков. Руководимая им группа, потом сотня и, наконец, дивизия, сражались, в отличие от других подразделений, руководимых есаулом Егоровым или подхорунжим Медведевым, сотником Меркуловым, или хорунжим Ушаковым, именно на этом участке правобережья, за исключением — и в этом Сивоволов прав — завершающей фазы боев, когда сражение, в котором участвовала дивизия Ермакова, переместилось в окрестности Вёшенской, то есть на левый берег Дона.

Место расположения 1-й дивизии в ходе восстания подтверждается как историческим очерком Павла Кудинова, так и показаниями на следствии самого Харлампия Ермакова.

На вопрос следователя 26 апреля 1926 года: «В каких хуторах были бои?», он отвечает с предельной точностью: «В окрестностях Вёшенской, Каргинской, хутора Яблоновский, Климовский»⁷⁹.

Это не был его личный выбор: ему, уроженцу хутора Базки, пришлось воевать именно на правобережье Дона.

Выше уже приводились слова одного из свидетелей о том, что во время командования частями Ермаков, как командующий правой стороны реки Дона, особенно отличался и числился как краса и гордость повстанческих войск⁸⁰.

Во время своего второго ареста, на допросе 2 февраля 1927 года Харлампий Ермаков более подробно рассказал о своем участии в Вёшенском восстании. «Первое время я должностей никаких не занимал, а посылался н-ком (начальником. — Ф. К.) боевого участка правой стороны Дона есаулом Алферовым в разведку по хуторам. Потом все восставшие разбежались, и я в том числе пришел домой. По прибытии домой 5/III — 1919 г. старики-казаки выбрали меня командиром сотни, на чем и настояли... По выбытии Алферова в распоряжение командующего Кудинова Павла Назаровича, я его остался заместителем и принял командование отрядом. Алферов больше не возвращался, а я получил предписание от Кудинова, что назначен командующим отрядом Каргинского района. Был прислан начальник штаба отряда подъесаул Копылов»⁸¹.

Ранее, во время допроса 26 апреля 1923 года, на вопрос: «Кто был вашим заместителем и из кого состоял ваш штаб восстанческого (так! — Ф. К.) отряда?», Харлампий Ермаков ответил: «Заместителем у меня был Копылов Михаил Григорьевич ст[аницы] Каргиновской... умер от ран. И Рябчиков... Его забрали и судили, и неизвестно, где он находится... Мой адъютант Федор Бондаренко, мне неизвестно, где он находится (по слухам за границей), второй адъютант Боков Тимофей Илларионович, умер от тифа»⁸².

Григорий Мелехов в точности повторил путь, который прошел Харлампий Ермаков. Правобережный отряд, которым командовал Ермаков, вскоре стал именоваться полком, а потом — 1-й конной дивизией повстанческой армии.

Казалось бы, историческая хроника Вёшенского восстания, каковой в известном смысле является «Тихий Дон», не могла не отразить того факта, что главные силы красных были сосредоточены на левобережье, а следовательно, основные и наиболее тяжелые для восставших бои, — пишет Кудинов, — разворачивались как раз на левобережье Дона.

Однако в «Тихом Доне» боевые действия на левобережье (исключая завершение восстания) никак не показаны. Отсутствуют и 3-я, 4-я, 5-я дивизии восставших, возглавляемые Егоровым, Медведевым и Ушаковым, — они только упомянуты в романе. Все боевые действия, изображенные в романе, сосредоточены только на правобережье Дона, причем не на всем правобережье, а прежде всего в районе Вёшенской станицы и ее хуторов, в первую очередь — хутора Каргина, переименованного в станицу Каргинскую, то есть в местах, где базировалась 1-я конная дивизия Харлампия Ермакова.