«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа

ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫЙ КОМИССАР?

Журналист И. Экслер, опубликовавший в июне 1940 года в газете «Известия» очерк «Как создавался “Тихий Дон”», рассказывает:

«В Москве появился молодой 18-летний парень в серой папахе и коричневой солдатской шинели. Как и тысячи других молодых людей, съезжавшихся тогда со всех концов страны “завоевывать” Москву, этот парень в серой папахе явился на Малую Бронную улицу, на биржу труда. На вопрос о специальности он ответил: “продовольственный комиссар”.

Такая специальность в 1923 году уже не пользовалась спросом. А между тем юноша, у которого за плечами не было ничего, кроме четырех классов гимназии и работы в продотряде, должен был как-то существовать. Пришлось работать чернорабочим, грузчиком, каменщиком, делопроизводителем в домоуправлении на Красной Пресне...»²⁰.

Очерк Экслера «Как создавался “Тихий Дон”» — надежный источник для изучения биографии писателя. Однако в нем есть неточности. Шолохов не был «продовольственным комиссаром», но всего лишь «продовольственным инспектором»; он никогда «не работал в продотряде». В своих автобиографиях Шолохов обычно не называет себя «продовольственным комиссаром», равно как и бойцом «продотряда» или ЧОН’а, но — «был продработником», «служил продработником на Дону», «работал... продовольственным инспектором».

Только однажды — в автобиографии от 5 апреля 1949 — он написал: «В 1922 г. был осужден, будучи продкомиссаром, за превышение власти: 1 год условно»²¹.

И в письме Левицкой от 18 июня 1929 года, вспоминая свою молодость, он писал: «... Шибко я комиссарил, был судим ревтрибуналом за превышение власти»²². Однако слова «комиссар», «комиссарил» писатель употребляет здесь фигурально, как это было принято в те годы в народе. «...Пробегла меж Машенькой и молодым ишо совсем продкомиссаром Шолоховым роковая Божья искра»²³, — рассказывает, к примеру, о житье в Букановском Михаила Шолохова и о его женитьбе на Марии Громославской казак станицы Букановской Михаил Спиридонович Малахов. Но хоть станичники в Букановской и звали Михаила Шолохова продкомиссаром, в действительности он был продовольственным налоговым инспектором по станице Букановской, а продкомиссар на всю вёшенскую округу был один: Шаповалов. Комиссаром же в прямом смысле («Комиссары в пыльных шлемах...» — по Окуджаве) Шолохов не был.

Между тем, не только возраст или недостаток образования, но именно комиссарство Шолохова, его служба в продотряде, в ЧОН’е (частях особого назначения) были одним из серьезнейших аргументов «антишолоховедов» в доказательство того, что Шолохов не мог быть автором «Тихого Дона». Они упорно рисовали Шолохова этаким узколобым «комсомольцем» — чоновцем, похожим на комиссара Малкина, который по своим твердокаменным политическим позициям был не способен написать роман.

Итак, Шолохов никогда не был ни «комиссаром», ни «чоновцем», не служил в продотряде. Не был даже комсомольцем. И уже поэтому, кстати сказать, не мог быть ни комиссаром, ни чоновцем, ни бойцом продотряда: без комсомольского билета и комсомольской рекомендации или, как его называли в ту пору, «аттестата», ни в «комиссары», ни в ЧОН или продотряды, и даже на рабфак не пускали. Непреодолимым препятствием на пути в комсомол у Шолохова было его непролетарское, «купеческое» происхождение.

Автобиографии Шолохова, там, где он сообщал о своем происхождении и социальном положении, не вполне точны. Шолохов писал: «Отец — разночинец, выходец из Рязанской губ.... Был... “шибаем” (“скупщиком скота”), сеял хлеб на покупной казачьей земле, служил приказчиком,.. управляющим на паровой мельнице»; или «Родился... в семье торговослужащего»; или: «Отец смолоду работал по найму... Недвижимой собственности отец не имел... Революция... застала его на должности управляющего паровой мельницей в х[уторе] Плешакове Еланской станицы». Это правда. Но — не вся правда.

Известный белоэмигрантский писатель и историк Д. Воротынский (псевдоним уроженца станицы Усть-Медведицкой Д. Ветютнева) писал в казачьем журнале «Станица»:

«Род Шолоховых — старый купеческий род. Братья Шолоховы имели в станице Вёшенской огромный кирпичный дом, низ которого был занят лавкой. Торговали Шолоховы красным товаром и поэтому на Дону исстари купцов, торговавших мануфактурой, называли краснорядцами.

Еще в довоенное время торговые дела Шолоховых пошатнулись, они обанкротились, а кирпичный дом пошел с торгов, и его приобрели тоже богатые купцы Хренниковы.

Отсюда начался развал Шолоховых, и они разбрелись по хуторам станицы Вёшенской»²⁴.

Из-за «купеческого» происхождения Шолохов в годы ранней молодости не был принят в комсомол.

Сивоволов свидетельствует:

«Михаил Шолохов комсомольцем не был: <...> Каргинским коммунарам было известно, что дед Михаила Шолохова был известным вёшенским купцом, отец — выходец из мещан (мещане тоже относились к эксплуататорам), работал приказчиком в торговом доме купца Левочкина и состоял с ним в родстве. Михаил Шолохов безусловно знал о тех требованиях, которые предъявлялись к вступающим в комсомол, знал о своем “непролетарском” происхождении; очевидно, по этой причине он и не подавал заявление о вступлении в каргинскую ячейку РКСМ»²⁵.

Михаил Шолохов сочинял пьесы для кружка самодеятельности (сначала он назывался кружком культпросветработы), играл комедийные роли в его спектаклях, о чем долго помнили в Каргине.

Как установил Г. Сивоволов на основе архивов Ростовской области, утверждение, что Михаил Шолохов в это время (1920 — март 1921 г.) командовал продотрядом, является вымыслом²⁶. В 1920 и в начале 1921 года, то есть в ту пору, когда существовала продразверстка и продотряды, Михаил Шолохов к заготовкам хлеба и к продотрядам вообще никакого отношения не имел. В середине 1920 года он замещал в течение двух месяцев учителя начальной школы Василия Кочина, пока тот находился на курсах учителей²⁷, и был рад этой кратковременной работе. Семья жила очень трудно: «не было одежды, обуви, керосина и даже спичек... Почувствовали трудности бывшие торговцы, хозяева магазинов, приказчики: пока проводилась продразверстка, всякая торговля была запрещена»²⁸.

М. А. Шолохов с женой Марией Петровной Шолоховой (урожденной Громославской). 1924 г.

Атаман станицы Букановская Петр Громославский, тесть М. А. Шолохова. 1917 г.

М. А. Шолохов с мамой Анастасией Даниловной и дочерью Светланой 1930-е гг.

Семья М. А. Шолохова. 1941 г.

Лишь в 1921 году, после введения продналога, отец будущего писателя — Александр Михайлович Шолохов — смог ненадолго найти работу: он заведовал Заготконторой № 32 в станице Каргинской. В 1921 году был принят на должность статистика в Каргинском станичном исполкоме и Михаил Шолохов; в декабре того же года он перешел на работу в Каргинскую заготконтору²⁹.

23 февраля 1922 г. Михаил Шолохов «командируется в г. Ростов в Донпродком на продкурсы»³⁰ и после окончания их в мае 1922 года приказом окрпродкомиссара С. Шаповалова направляется на продовольственную работу в качестве налогового инспектора в станицу Букановскую.

Налоговый инспектор Букановской заготконторы — так называлась должность, которую М. Шолохов занимал с мая по сентябрь 1922 года, до отъезда в конце 1922 года в Москву. Как видим, М. Шолохову было очень далеко до политкомиссара или продовольственного комиссара.

Приказом Верхнедонского продкомиссара С. Шаповалова от 31 августа 1922 года Шолохов был отстранен от занимаемой должности за «искривления и преступное отношение к политике налогообложения» и отдан под суд; получил год условно.

«Искривления и преступное отношение к политике налогообложения» молодого продинспектора заключались в том, что он занижал налог крестьянам. Занижал его потому, что на благополучный Дон в 1921—1922 гг. пришел голод. Вот что писал М. Шолохов в отчете о своей работе «Окрпродкомиссару Верхне-Донского округа т. Шаповалову: Семена на посев никем не получались, а прошлогодний урожай, как это Вам известно, дал выжженные песчаные степи. В настоящее время смертность на почве голода по станице и хуторам, особенно пораженным прошлогодним недородом, доходит до колоссальных размеров. Ежедневно умирают десятки людей. Объедены все коренья и единственным предметом питания является трава и древесная кора. Вот та причина, благодаря которой задание не сходится с цифрой фактического посева <...>

Букановский станичный налоговый инспектор

М. Шолохов

17-го июня 1922 года. Станица Букановская»³¹.

Действительно, станичный налоговый инспектор М. Шолохов «превысил власть», чтобы спасти от голода своих земляков.

Есть свидетельства, что именно тогда, в связи с арестом, судом и ожиданием наказания, которое могло быть крайне суровым (вплоть до расстрела), родители и уменьшили возраст сына. В Шахтинском филиале Государственного архива Ростовской области хранится «Список служащих Верхне-Донского окружпродкома» (приводим извлечение из него):

Фамилия, Имя, Отчество

Шолохов Михаил Александрович

Год рождения

1904

Занимаемая должность

Делопроизводитель, Инспектор бюро

Мотив возбуждения ходатайства об отсрочке

-----

Список служащих, куда входило 29 человек, подписан Окрпродкомиссаром. В графе «Мотив возбуждения ходатайства об отсрочке» в отношении всех 29 служащих Окрпродкома сказано: «Оставшееся по штату самое минимальное число сотрудников, все являются как незаменимыми работниками, ходатайствуем о закреплении таковых за Окрпродкомом. Зам. Окрпродкома — подпись. 23.07.1922 г.»³².

Из 29 служащих у 6 человек даты рождения в списке не указаны, — видимо, эти даты Окрпродкомиссару не были известны. Но дата рождения инспектора Верхне-Донского окружпродкома М. А. Шолохова указана: 24 мая 1904 года, то есть на год раньше даты в паспорте.

К сожалению, этот документ не является достаточным основанием для изменения официально принятой даты рождения писателя, хотя и содержит веские основания для этого. Имеется свидетельство человека, знавшего Шолохова с детства, работавшего с ним статистиком в Букановской продконторе, — Анатолия Даниловича Солдатова, с которым он также проходил в 1922 году по одному и тому же «продналоговому» судебному делу. Солдатов сообщал, что «хорошо помнит, как летом 1904 года, когда было объявлено о рождении в царской семье наследника Алексея, маленький Миша Шолохов уже ходил по комнате в их доме. Это означает, что Михаил родился в 1903 году, а возраст его был изменен отцом, Александром Михайловичем, в 1922 году...»³³ Изменение даты рождения хотя бы на год — с 1904 на 1905 — превращало М. Шолохова в несовершеннолетнего; в этом случае ему было 17 лет, что, как вспоминала жена писателя, и решило дело: «Принимая во внимание несовершеннолетие, дали год условно, таково было решение суда»³⁴.

Список служащих Верхне-Донского окружпродкома, где год рождения М. А. Шолохова указан 1904, составлялся 7 июля 1922 г., а Шолохов был отстранен от должности с передачей дела в суд 31 августа 1922³⁵. Даты свидетельствуют в пользу предположения, что возраст М. А. Шолохова был уменьшен его отцом перед началом судебного процесса.

Р. Медведев в своей книге «Загадки творческой биографии Михаила Шолохова» также касается вопроса возраста писателя. «... В Москве ходили слухи, что один из дотошных “шолоховедов” разыскал все же гимназическое дело М. А. Шолохова. И сразу же наткнулся на удивительную его странность: в графе “год рождения” указан не 1905, а 1903. “Шолоховеду”, однако, посоветовали закрыть гимназическое дело и не пытаться разгадывать эту новую загадку шолоховской биографии...»³⁶.

Среди каргинцев. Шолохов — в центре. Слева направо: А. Триполев, М. Сивоволов, М. Шолохов, М. Каргин, П. Ткачев. 15 ноября 1929 г.

Странно: кому понадобилось «закрывать гимназическое дело» Шолохова? Ведь изменение даты рождения писателя с 1905 на 1904 или, тем более на 1903, смягчает «возрастные» упреки писателю.

А о том, что такое изменение могло иметь место, слышны глухие намеки и в «Воспоминаниях» М. П. Шолоховой:

«— Уже потом, когда документы нужны были, я узнала, что он с 1905 года. “Что же ты обманул?”, — говорю. — “Торопился, а то вдруг ты замуж раньше выйдешь”»³⁷.

Разница в возрасте на год или два в ту пору имела существенное значение. В этом случае становятся понятными многие детали в биографии Шолохова, ранее трудно объяснимые: почему в 1919 году его искали белоказаки — чтобы забрать в повстанческую армию по приказу о всеобщей мобилизации.

В 1920 году на Дон пришел батька Махно: побывал он и в станице Каргинской, где жили Шолоховы.

В 1921—1922 годах на Верхнем Дону возникли отряды Фомина, Кондратьева, есаула Мельникова, поднявшихся против советской власти. Они запрещали казакам сдавать хлеб на приемные пункты, вели самую настоящую охоту за работниками продовольственных органов.

Хлеб в голодающей России был самой настоящей политикой. За него и из-за него убивали. Красной армии к этому времени на Дону уже не было, милиция была малочисленной, а потому работникам продовольственных органов приходилось защищать себя самим, организовываться в дружины самообороны. Вот почему нет преувеличения в словах из автобиографии Шолохова:

«С 1920 года служил и мыкался по Донской земле. Долго был продработником, гонялся за бандами, властвовавшими на Дону до 1922 года, и банды гонялись за нами. Все шло, как положено...».

Шолохов не был комиссаром, бойцом продотряда или частей особого назначения (ЧОН), которые создавались в те годы, чтобы отбирать у крестьян (и казаков в том числе) хлеб. В опубликованных Сивоволовым поименных списках комсомольцев-чоновцев станицы Каргинской, входивших в состав Вёшенского взвода, а затем Вёшенской роты ЧОН’а, приводится и список вооруженных комсомольцев Каргинской, и «Именной список продотряда Вёшенского взвода ЧОН»³⁸. Ни в одном из них М. А. Шолохова нет. И это понятно: он, как уже говорилось, не был комсомольцем.

Но отсутствие Шолохова в этих списках вовсе не означает, что схватки с бандитами обошли его стороной.

Для охраны от бандитских налетов при Каргинском исполкоме была создана боевая дружина, в которую, как убедительно доказано Г. Сивоволовым³⁹, входил и Михаил Шолохов: он «дежурил на колокольне, когда приходилось туго, хоронился в камышах, пережидал налет в терновниках слободки, жил теми же тревогами, как и его товарищи»⁴⁰.

Шолохов пишет в автобиографии, что ему «приходилось бывать в разных переплетах». И действительно, судя по рассказам его земляков и по его собственным свидетельствам, будущий писатель в юности попадал в лапы и к Махно, и к Фомину, не раз оказывался на краю гибели. В книге Г. Сивоволова приводится несколько впечатляющих эпизодов.

Многое из увиденного и реально пережитого Шолоховым в эти два горячих и трудных года — 1921—1922, нашло свое отражение в «Донских рассказах» и в 4-й книге «Тихого Дона».