«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа

«НА ТЕРРИТОРИИ ПОВСТАНЦЕВ»

«Тихий Дон» это, прежде всего, — роман о Вёшенском восстании, его истоках, развитии и причинах, а также о последствиях этого восстания не только для Дона, но и для всей страны.

И если возникает вопрос о «жизненном опыте» его автора, о постижении им Гражданской войны, то необходимо говорить не вообще о «жизненном опыте» автора «Тихого Дона», а о знании им событий Гражданской войны на Верхнем Дону в 1919 году.

Как уже отмечалось, Вёшенское восстание явилось таким событием Гражданской войны, которое — при всей его важности — к моменту написания «Тихого Дона» (да, фактически, и по сей день) было совершенно лишено какой бы то ни было историографии. Письменных источников о нем не существовало. О нем знали и помнили только его участники и очевидцы, как с той, так и с другой стороны, проживавшие на Верхнем Дону или ушедшие в эмиграцию.

Вот почему в основу романа — прежде всего глав, посвященных истории Вёшенского восстания, — могли лечь только собственный жизненный опыт автора и, конечно же, воспоминания его участников и свидетелей.

Драматические события на Верхнем Дону — героическое восстание казаков и беспощадное его подавление, оставившее трагический след почти в каждой казачьей семье, — в середине 20-х годов были не просто воспоминанием и устным преданием, но кровоточащей раной для большинства жителей Верхнего Дона. Раной, которой не давали зажить преследования и аресты его участников, продолжавшийся в 20-е и 30-е годы террор по отношению к казачьему населению.

Роман об этом трагическом событии невозможно было написать человеку со стороны. Трагические перипетии восстания мог знать — и рассказать о них людям — только тот, кто принимал участие или хотя бы был свидетелем этих событий, или же человек, которому участники восстания — в условиях продолжающегося антиказачьего террора — могли довериться и рассказать правду о восстании.

Информационное пространство «Тихого Дона» в той его части, где речь идет о Вёшенском восстании, является такой же константой в решении проблемы авторства романа, как и языково-диалектная характеристика произведения. Вот почему особое значение имеет свидетельство Шолохова в его автобиографии 1928 года:

«...во время Вёшенского восстания я был на территории повстанцев», или — иначе: «на территории белого казачьего правительства».

Нет сомнения, что первым стимулом к написанию «Тихого Дона» для Шолохова и было Вёшенское восстание, которое все прошло перед его глазами, поскольку в течение всего этого времени «с белыми ни разу никто из нашей семьи не отступал». И то, что было Шолохову в ту пору всего 14 лет, не меняет дела — ведь острота впечатлений и памяти в подростковом возрасте не сопоставимы с последующими периодами человеческой жизни. Об этом говорил и сам Шолохов.

Отвечая на вопрос корреспондента «Литературной России» о том, что сформировало его как писателя, Шолохов сказал кратко:

«— Молодость, эпоха гражданской войны и последующие годы, когда хотелось писать и думалось, что без меня никто об этом не расскажет».

И в самом деле, кто, кроме Шолохова, мог бы рассказать о героическом и трагическом восстании верхнедонцов, самом глубоком и ярком впечатлении его отрочества?

«Надо иметь в виду, — продолжал Шолохов свой ответ, — что формировался я и отроческие годы мои прошли в разгар гражданской войны... Отроческий взгляд — самый пытливый взгляд у человека. Все видит, все приметит, узнает, везде побывает. Мне легко было, когда касалось фактического материала. Трудности пришли потом, когда надо было писать и знать историю гражданской войны. Тут уже потребовалось сидение в архивах, изучение мемуарной литературы. Причем не только нашей, но и эмигрантской, в частности, “Очерков русской смуты” Деникина. Затем знакомство с казаками, участвовавшими в войне... Разговоры, воспоминания участников — так слагался костяк... А бытовая сторона, она ведь тоже наблюдалась, потому что жил я в разных хуторах. Мне даже ничего не стоило, скажем, второстепенных героев назвать своими именами»¹².

Краевед Г. Я. Сивоволов, как уже говорилось, уроженец станицы Каргинской, собрал уникальный материал об отрочестве М. А. Шолохова. На основании свидетельств ряда людей, близко знавших писателя, он воссоздал картину пребывания юного Шолохова «на территории повстанцев». «Территория», где жил М. А. Шолохов в Гражданскую войну, это — треугольник, вершины которого — станица Вёшенская, хутор Плешаков и станица Каргинская; внутри — хутора по Дону и Чиру, входившие в юрт (земельное владение) этих станиц.

Не случайно действие «Тихого Дона» разворачивается именно здесь, в границах, где прошли все основные бои, которые вели повстанцы с «экспедиционными» войсками, сосредоточенными именно в этом районе.

Характеризуя общий ход Вёшенского восстания, Г. Я. Сивоволов пишет: «Зажатые в кольцо, повстанцы вели непрерывные бои с частями экспедиционных войск под Казанской и Мигулинской, Еланской и Слащевской, Боковской и Каргинской»¹³. Отметим, что восстание охватывало территорию более 400 километров по окружности; но в романе «Тихий Дон» внимание приковано только к тому сегменту повстанческого фронта, где воевала 1-я повстанческая дивизия Григория Мелехова, а это — места вокруг станиц Каргинской и Вёшенской. «Остальные дивизии и бригады, — подчеркивает Сивоволов, — почти не упоминаются. Описываются бои в районе Каргинской и соседних с ней хуторов. Только заключительные бои повстанцев с красными Шолохов переносит на левый берег Дона, к станице Вёшенской.

Почему же Каргинская оказалась в центре внимания писателя, не являясь центром повстанческого движения? — задается вопросом Сивоволов. — Ответ на этот вопрос, мне думается, может быть один: хутора, где действовала дивизия Мелехова, — Климовка, Лиховидов, Латышев, Ясеновка и другие — с детства до мелочей знакомые писателю места»¹⁴.

В другой своей книге — «Михаил Шолохов: страницы биографии» — Сивоволов внимательно исследует биографию писателя, историю его семьи. Родился Шолохов в хуторе Кружилине Вёшенского юрта. Детство его прошло главным образом на хуторе Каргине (в 1918 году переименованном в станицу Каргинскую), где он прожил более пятнадцати лет — именно в тех местах, где разворачиваются события «Тихого Дона».

В октябре 1917 года отец Шолохова Александр Михайлович с семьей переехал на хутор Плешаков Еланской станицы, где снял полкуреня у казаков Дроздовых и устроился работать управляющим паровой мельницей, принадлежавшей еланскому купцу Симонову¹⁵. Михаил Шолохов уехал учиться в гимназию в город Богучар, откуда вернулся в июне 1918 года, когда немецкие войска подошли к Богучару.

Вёшенское восстание в свои четырнадцать лет Михаил Шолохов встретил в хуторе Плешакове, в курене, где жил командир повстанческой сотни хорунжий Павел Дроздов, погибший в бою с красноармейцами, и его жена Мария, беспощадно расправившаяся в отместку за это с местным коммунистом — машинистом паровой мельницы Иваном Алексеевичем Сердиновым.

Тот факт, что в «Тихом Доне» изображены именно эти, родные Шолохову места, где он провел отрочество, — немаловажная стартовая позиция для прояснения проблемы авторства «Тихого Дона».

Взаимосвязи между биографией Шолохова и событиями, изображенными в романе, при решении этой проблемы заслуживают самого пристального рассмотрения. На это неоднократно указывали и исследователи творчества писателя, и краеведы, и жители Донского края. Вот что говорил, к примеру, ростовскому исследователю творчества Шолохова Вл. Котовскову каргинский казак Яков Фотиевич Лосев:

«По моему разумению, сила шолоховских книг, начиная от известной мне “Лазоревой степи”, состоит в правде. Каждая строчка правдивая. Все, что им написано, — все это происходило на моих глазах, в нашей местности, и все это — чистая правда, все, как было в жизни.

Дом, где родился М. А. Шолохов в хуторе Кружилине

В книгах Шолохова мы, верховские казаки, узнаем знакомые места, знакомых людей. Конечно, писатель на то и писатель, чтобы пофантазировать, сгрести побольше фактов из жизни и картинно поведать о них. Но мы-то ведь в хуторе Татарском видим знакомые нам хутора, навроде Калининского (бывшего Семеновского) и Громков, в поместье Ягодном — поместье Ясеновку, в Гремячем логе — хутор Каргинский. А вот в лице и поступках Григория Мелехова проглядывают черточки базковского казака Харлампия Ермакова, в Петре и Дарье — плешаковских Дроздовых... и так можно говорить о каждом почти герое. Ну, а некоторые герои и места названы писателем настоящими именами. Когда читаю, то вижу их перед глазами...»¹⁶.

Такой ответ на вопрос об авторстве «Тихого Дона» дают земляки Шолохова — не с позиций научных изысканий, но — здравого смысла.

Отрочество Шолохова пришлось на время Гражданской войны, причем в самых драматических ее проявлениях, каковыми были «расказачивание», то есть попытка уничтожения казачества, и Вёшенское восстание как протест казаков против угрозы своего уничтожения. Будущий писатель был свидетелем, а подчас и участником многих драматических ситуаций.

Шолохов писал впоследствии, что он помнит, как во время Гражданской войны «в нашу станицу ворвались белые казаки. Они искали меня, как большевика. “Я не знаю, где сын...”, — твердила мать. Тогда казак, привстав на стремени, с силой ударил ее плетью по спине.

Она застонала, но все повторяла, падая: “Ничего не знаю, сыночек, ничего не знаю...”» (8, 129).

Вчитайтесь, насколько это выразительно: «Не знаю, где сын», — твердила мать, обращаясь к казаку, замахнувшемуся на нее плетью, «ничего не знаю, сыночек...» — говорила она казаку, с силой ударившему ее плетью по спине, защищая родного сына, она и врага своего называла «сыночек». Так может проявлять себя народная психология только в условиях Гражданской войны, когда брат пошел на брата, сын на отца. Но для матери все они — дети.

Событие это произошло в станице Каргинской, куда семья Шолоховых переехала из Плешакова в середине 1919 года, в самый разгар Вёшенского восстания. Сивоволов, тщательно изучивший обстоятельства жизни Шолохова в пору Гражданской войны, пишет, что, конечно же, казаки пришли за Михаилом Шолоховым не потому, что он был «большевиком», а потому, что уклонялся от поголовной мобилизации (включая подростков и стариков), которую проводил атаман Каргинской станицы есаул Лиховидов по приказу войскового атамана Африкана Богаевского¹⁷.

На «территории повстанцев», в станице Букановской, жила в годы Гражданской войны и будущая жена писателя Мария Петровна Громославская. Она рассказывала о своем отце:

«— Казаки избрали его станичным атаманом, в его ведении находилась почта, но он не воевал ни на чьей стороне. Когда власть менялась, отца первым делом арестовывали. К счастью, все обошлось, хотя судьба его не раз висела на волоске. В нашем доме квартировался комиссар Малкин, проводивший репрессии против казачества. Он описан Михаилом Александровичем в “Тихом Доне”. Но хочу сказать по справедливости, отца моего комиссар Малкин не тронул, хотя как станичный атаман он значился в списках приговоренных... Брат мой <...> в те дни покончил с собой; он был псаломщиком в церкви, опасаясь расправы, наложил на себя руки <...> Перед нашим домом в станице располагалась артиллерийская батарея. Одним словом, вся гражданская война прошла перед глазами... и запомнилась на всю жизнь. Видел все своими глазами и Михаил Александрович, все хранил в памяти»¹⁸. Последняя фраза для нас особенно важна. Конечно, по истечении времени невозможно во всех деталях и подробностях воссоздать все обстоятельства пребывания Михаила Шолохова на «территории повстанцев». Но ясно одно: месяцы Вёшенского восстания, непосредственным свидетелем которых он оказался, жестокость жизни той поры не могли не оставить глубочайший след в душе впечатлительного юноши.

Незадолго до смерти Шолохов рассказывал своему сыну Михаилу Михайловичу о том, насколько глубоко Гражданская война прошла и через их родню.

«У тетки моей, у твоей бабки двоюродной, Ольги Михайловны — четыре сына — Иван, Валентин, Александр и Владимир. Трое — бойцы добровольческой армии, а Валентин — красный. Ну, Сашки с Владимиром в то время на Дону не было, а Иван с Валентином — тут, рядом, по родным буграм друг за другом гоняются. Выбьют красные белых с хутора, Валентин заскакивает домой, воды попил, не раздеваясь: “Ничего, мать, не горюй! Сейчас всыплем этой контре, заживем по-новому!” Напьется — и ходу! А мать в слезы, волосы на голове рвет, — Иванов-то и запах еще из горницы не выветрился. А через день таким же Макаром Иван влетает. “Был Валька, подлюка? Ну, попадется он мне. Ничего, погоди, мать, немного, выбьем вот сволоту эту с нашего Дона, заживем по-старому!” Радуйся, мол, любимая маманя. Поцеловал и загремел шашкой с крыльца. А мать уже об печь головой бьется... И так ведь не раз, не два. Букановская — порасспроси-ка мать, она тебе расскажет, — двенадцать раз из рук в руки переходила...»¹⁹.

Итог таков: из четырех двоюродных братьев М. А. Шолохова, рядом с которыми прошло его детство, в живых остался только один.

Понятно, почему тема Вёшенского восстания зазвучала в творчестве Шолохова уже в первых его рассказах, перемежаясь с другой, биографически столь же близкой писателю темой борьбы с бандитами на Дону в начале 20-х годов.