Легко ли стать принцессой

14

Ноги проваливались в податливую вату, вокруг дрожало марево. Сергей забыл про усталость, забыл про время — ничего больше не существовало в этом мире. Только он — и огромный вьющийся хвост людей. Его людей. У него больше нет прав на ошибки…

В туманной мгле нарисовался большой валун — принять правее. Еще один. Потом проступили контуры целой скалы — еще правее…

Он не сразу осознал несуразность. А когда до отрешенной головы дошло — обернулся назад: 'Камни?!!'

Рада чуть не ткнулась в спину — 'Ага…'

Покачал головой и двинулся дальше. Значит, за полосой сплошного дыма есть точки… Может даже целые площади — куда не добралась вездесущая рука энтропии…

Под ногами захрустело. Он опустился на корточки и зачерпнул пригоршню песка — тонкая струйка сбежала сквозь пальцы… Песок. Не пыль…

'Здесь должны быть места… — сказала за спиной Рада. — В народе ходят целые легенды. Про скрытые в сумраке города неверов…'

Через полчаса дым почти рассеялся, дышать стало значительно легче. Сергей огляделся — одинокие пальцы скал и песок под ногами. Дальше поднимается все тот же мохнатый дым…

Он обернулся: 'Привал…' Жизненно необходимо. Повалился на песок — рядом упали Рада и Анна.

Люди втягивались почти час. Длинная бесконечная цепь женщин, детей, и стариков — вливаясь в уставшее море, уплотняясь и расширяясь вокруг… Приглушенные разговоры, тихие вздохи, успокаивающий шепот мам… Гоморра. Странная, дикая и несуразная обстановка — Гоморра… Даже дети не плакали — только испуганно моргали маленькими глазками. Никто не спрашивал, никто не задавал вопросов. Гоморра — все понятно и так…

Они отправились умирать. Но все еще были живы…

'На сколько, Ваше высочество?' Народ поближе притих…

Он посмотрел наверх — небо сгустилось и потемнело: ' До утра…'

От людей донесся облегченный вздох…

— Кто такие неверы? — задумчиво спросил Сергей. — Слышала еще на пресс-конференции у короля…

Рада грустно вздохнула и задумалась.

— Предатели, — сказала с другой стороны Анна. — Изменники.

— Не так просто… — немедленно встрепенулась подруга. — Дети не могут отвечать за своих прародителей!

— А признать их вину? — тут же вынырнула из-за Сергея черноглазая. — Обратиться ко всем?

— Тише-тише, девчонки… — обхватил коленки руками Сергей. — Не так сразу…

'Чисто женская поза… — отметил уголок сознания. — Начинаем привыкать?'

— Это ашеры, — сказала Рада, стрельнув глазами на военный мундир. — Тысячу лет назад часть народа отказалась от войны. Не пришла на помощь. С тех пор — проклята в веках… Мы не хотим слышать о них — они о нас. Так и продолжается эта глухая вражда, сквозь столетия…

Анна только хмыкнула. Сергей откинул голову на камень, задумчиво разглядывая свои сдвинутые ноги. 'У каждого народа своя история… Свои традиции. Свои невзгоды и ошибки. Своя гордость и своя правда… Кто имеет право брать на себя суд?'

Вокруг быстро темнело. Но как это ни странно — не становилось холодней.

— Один из редких плюсов Гоморры, — тихо сказал подруга, как будто услышав мысли. — Не холодно.

— Просто закон сохранения! — немедленно отозвалась неугомонная Анна. — При распаде молекулярных связей выделяется много тепла…

— Спасибо! — буркнула с другой стороны девушка. — Никогда не слышала раньше!

Сергей улыбнулся — бог мой, девчонки… Как дома. А не в смертельной Гоморре…

С рассветом двинулись дальше. Народ поднимался, тормоша детей постарше, и подхватывая на руки сонных малышей — кажется, только дети этой ночью и спали.

В дыму снова началась зыбь. Снова полная сосредоточенность и отрешенность, снова потеря ориентации во времени. Только невероятно чудо оставляло их всех еще живыми. Чудо. Вид ветра с пылью, и чувство приближения волны. Позволяющее уводить в сторону и огибать. Большое чудо. Ибо тысячелетняя мясорубка еще ни разу не пересекла дорогу за спиной…

Все снова смешалось в голове. Шаг, еще шаг, следующий… Налево-направо-прямо… Иногда попадались небольшие пятачки песка — слишком мало для отдыха. В середине дня Сергей объявил остановку — люди осторожно опустились в пыль прямо под ноги…

К вечеру снова нашли обширный участок земли. Тут уже не было скал — зато свечками торчали древние стволы высохших деревьев. Он не рискнул вести дальше — объявил привал и ночлег…

Стало трудней. Удалось расколоть деревья и развести костры, но никто не брал в дорогу запасов еды и воды. Что было — экономили для детей…

Следующие дни смешались в серую вереницу. Навалилась усталость, все тяжелее напрягаться, невозможно концентрироваться… Свободные зоны попадались чаще…

'Ваше высочество… — насмерть перепуганный голос подруги — Как вы?'

'Что? — Сергей открыл глаза и осмотрелся — кажется, он потерял сознание…

'Ваше высочество, — склонилась незнакомая женщина — строгое лицо, но добрый внимательный взгляд. — Так больше нельзя!'

'Все в порядке', - Сергей поднялся. Надо дальше… Он только сейчас обратил внимание — насколько изможденные лица вокруг…

'Не в порядке, — отрезала женщина. — Простите, но вы на грани полного истощения!'

'Ерунда, — отмахнулся Сергей. — Вы же не врач…'

'Врач, — кивнула женщина. — Магистр медицины. Если не расслабитесь, то…'

'Все, — закруглил Сергей. — Я поняла. Двинулись…'

Все потянулись следом. Анна не выдержала: 'Ваше высочество!! Так нельзя!' 'Согласна!' — немедленно поддержала Рада. Удивительно, они умеют соглашаться?

Сергей не ответил. Он прекрасно знал, что у него не мужские силы. Как и то, что если до вечера не найдут воду… То завтра упадут остальные. И первыми — дети…

Они не нашли до вечера воду. Снова провели ночь, и снова двинулись в путь…

Изможденные, выдохшиеся до предела люди. Без еды, без воды. Больше не разговаривали между собой, больше не плакали дети — худые прозрачные тени. За спиной остался длинный след от брошенных вещей…

Сергей брел впереди. Энтропия по бокам, но дорог теперь больше. Иначе бы давно провалился. Или попал под волну…

Голова больше не думала. Губы потрескались, язык разбух как полено. Давно выброшен в пыль модный пиджак. Мысли ворочались, как густая каша, и зачем-то лезла в глаза собственная вздрагивающая грудь…

Слаб. Слабые руки, слабые ноги, слабое тело. На что ты теперь годен, Сергей? Сидеть дома и вышивать крестиком?

Повезло — очередная земля. Крепкие скалы, стволы сухих деревьев, нет пыли и дыма. 'Привал!' — он повалился у старой шершавой коры. Лучше умереть. Так бы и сделал, если бы за спиной не были люди… Рядом упали подруги.

'Будет долго… — тихо сказала Анна, глядя на бесконечную бредущую вереницу. — Многие отстали, несут на руках детей…' 'Умная? — огрызнулась Рада. — Твои предложения?' '

Сергей только слушал, глядя на высушенные ветви. Не окончательно — в самом верху зеленели отдельные листочки… 'Завтра многие не смогут встать…', - завершила Анна. Рада промолчала.

'Чем кололи деревья? — спросил Сергей, продолжая смотреть на маленькие зеленые ростки. — Для костров, на вторую ночь?'

Обе девушки одновременно посмотрели вверх…

Надежда придала сил. Истощенный народ чуть ли не по минутам менял друг друга, и яма углублялась прямо на глазах. Кухонные ножи, тесаки — все что было под руками. Корни дерева просто обязаны дотянуться до влажной среды…

Поздно ночью из глубины донесся облегченный крик — добрались до сырой почвы. Новая смена полезла вниз, сжимая в дрожащих руках факела…

Скоро наверх начали передавать тряпки, смоченные водой — огромное море людей пришло в движение, стараясь тесниться ближе. Вниз спустились следующие — яма продолжалась углубляться…

'Ваше высочество!! — на лицо Сергея легла мокрая тряпка. — Вода…' Он закрыл глаза от блаженства, из всех сил втягивая этот влажный воздух…

'На завтра останемся здесь, — он приподнялся. — Пусть люди цедят воду — как могут. И кто на ногах — осмотрят окрестности. Ящерицы, змеи — любая чушь. Мы не можем дать умереть детям…'

Это был вздох надежды. Светлый луч в беспросветной мгле смертельной Гоморры…

Люди пили целый день. Пропускали сквозь слой хлопка грязную воду — и доверху наполняли иссушенные тела. Появились силы — целые группы осматривали каждый камень в округе, не пропуская даже самую мелкую живность. Полог голодной смерти сметал любую брезгливость… Без разницы — что. Лишь бы поддержать остатки сил, и снова двинуться в путь. Водой наполняли все возможные бутыли и емкости — насквозь пропитывали одежду…

Под утро раздался дикий вопль — Сергей подскочил. 'Что случилось?!!' — рядом сели Рада и Анна. Снова вопль — колыхнулся в темноте проснувшийся народ, начал нарастать гомон ужаса. Сергей сломя голову бросился в ночь…

'Что?!!' В свете костра — белые испуганные лица. 'Там… — рыдает молодая женщина, кивая в мрак за камнями. — Что-то кошмарное… Оно дотронулось…'

Бог ты мой, девчонки… Сергей взял из костра полено и посветил в темноту…

Показалось? — некоторые сгустки темноты отшатнулись не сразу… Сергей сделал шаг, выставив факел — снова… Как будто часть темноты на долю секунд задержалась…

'Ваше высочество…' — сказала за спиной мертвая от страха Рада.

Гулко стучит сердце, кровь отдается в виски. Скрытая, враждебная чернота… Темная, как провал бездонной пропасти. Протягивающая свои незримые щупальца — затаившаяся, изготовившаяся… Чтобы втянуть и поглотить…

Он оглянулся — сзади уплотнялся народ, белые лица — костер высвечивает ужас в широко распахнутых глазах… Среди них нет мужчин.

Он пригнулся, нащупывая ногой опору… Колени подрагивают от напряжения… Или страха? Резко оттолкнулся и прыгнул вперед, прямо в черный мрак — широкий размах факелом брызнул целым снопом искр. Полыхающая ветка ударила что-то мягкое — дикий вой заложил уши… В свете мелькнула морда из кошмарного сна — белесая, покрытая мелкой шерстью, с черными провалами вместо глаз… Рядом растворились еще несколько призрачных теней… Народ сзади закричал от ужаса…

Сергей ждал, наклонив голову и выставив факел — сердце колотится, готово выпрыгнуть из груди. Еле слышный удаляющийся шорох… Он обернулся — белые как бумага лица, застывшие глаза…

'Девери… — первой выдохнула Рада. — Я думала, это сказка…'

'Что за хрень?!! — отвел подруг в сторону Сергей. Народ за спиной глухо клокотал — об отдыхе больше не было речи. 'Миф, легенда… — мертвые губы Рады. — Безглазые призраки ночи… Незримо пожирающие в темноте, выпивающие досуха…' Сергей оглянулся за камни. 'Успокойтесь… — взял за руки обоих подруг. — Какие еще у вас есть легенды? Какие сюрпризы могут ждать в будущем?'

'Боже, Ваше высочество… — чуть не заплакала Анна. — Сколько угодно… Это же сказки… Медузы зыбучих песков… уссаты, сумки… маленький призрак принцессы Ойвы… Сколько угодно — это же сказки!'

Сергей помолчал, ощупывая мглу за скалами. 'К рассвету, — он принял решение. — Соберите всех старших родов и семейств. Я буду говорить'.

'За нашей спиной — уже погибли трое взрослых и маленький ребенок… Еще одна женщина пропала без вести… — он опустил лицо и помолчал. Потом решительно поднял глаза: — Мы сделаем это, слышите?! — он вглядывался в эти лица — уставшие, потерявшие веру и надежду… — Мы сможем!! Я больше никому не позволю умереть в этой чертовой пустыне…'

Сведенные брови, убедительный голос — хотел бы он сам верить в это. Собравшиеся женщины и старики сами собой образовали большую толпу — внимательные лица неотрывно смотрят ему в глаза…

'Мы соберем все силы, шутки с кончиной кончились, — он снова обводит всех взглядом. — Сегодня каждая семья выделит самых крепких и выносливых девушек в распоряжение Анны, — он оглядывается на военную подругу: — Аня, всем в руки острые колья и факелы, — подруга кивает головой. — Постоянная охрана по бокам в движении, и сменные дежурства по ночам. Отдельная группа идет сзади, и помогает отстающим. Уважаемая Гоя… — строгая женщина-доктор поднимает лицо. — Вы собираете в свою группу всех врачей и медиков. За вами — раненные, больные и самые истощенные. Рада, — он оборачивается ко второй подруге. — На тебе — вода и провиант. Еще одна часть людей. Задача — поиск воды, дрова и охота, — девушка тоже кивает головой. Он снова обводит всех глазами: — Больше нет 'Я'. Теперь — только 'Мы'. Все помогают друг другу. По очереди несут маленьких детей. Передают по колонне все команды. Нет отстающих, нет слабых. Только — все вместе…'

Большой лагерь бурлил до середины дня. Распределялись девушки, женщины, старики покрепче и подростки постарше. Готовились колья и вязались из одежды сумки. Молодые мамы пускали слезы — подруги спорили об очереди взять на руки их маленьких малышей…

Когда солнце поднялось в зенит — снова двинулись в путь. Только теперь — впервые за все эти несчастные горькие дни, — несмотря на ночной ужас и страх… Вдруг в глазах показалась надежда.