Легко ли стать принцессой

30

Небо крутится над головой, он падает — жена подхватывает под руку: 'Да что с тобой?!' Сергей выпрямляется и оглядывается — дорожка парка, деревья, скамейки… Удивленные люди на скамейках… Обернулся к Светке: 'Что происходит? Почему здесь?' 'А где? — не понимает жена, и серьезно тревожится: — с тобой точно все в порядке?' 'Странно… — он снова оглянулся назад. — Очень…' 'Сергей!' — не на шутку пугается супруга. 'Что я здесь делаю? Как оказался?' 'Пойдем-ка домой, — она хватает его под руку и тащит по дорожке. — Это уже не шутки'.

Люди провожают странную пару. Может и не совсем странную — жена тащит нетвердого мужа домой — эка невидаль…

Дикий, не вырвавшийся крик…

'Что с вами?' — отдалено знакомые большие очки — где-то когда-то видел… Он потряс головой и оглянулся — школьный класс… Взрослые мужчины и женщины за партами, все смотрят. 'Вам плохо?' — полузнакомые очки смотрит с неприкрытым беспокойством…

'Извините', - Сергей встает из-за парты и выходит за дверь. Снова трясет головой, опирается о подоконник… Родительское собрание? Снег за окном… Почему снег? Только что была осень — парк и скамейки…

Что происходит? Дикий, не вырвавшийся крик…

Яркий луч света, прямо в глаза. Приблизилось внимательное лицо, в смешной зеленой шапочке, разглядывает зрачок… На заднем плане возникает заплаканное лицо Светки. 'Все в норме, — пожимает плечами врач, засовывая маленький фонарик в карман. — У неврологии вопросов нет. Мне кажется, — он поворачивается к жене. — Вам больше нужен психиатр'.

Что такое? Сергей оглядывается — приемный кабинет, он лежит на кушетке… Доктор пересаживается к столу и начинает строчить ручкой в журнале. Сергей удивленно смотрит на Светку… 'Снова, да? — из ее глаз брызгают слезы. — Опять?'

Дикий, почти вырвавшийся крик…

Длинные вереницы огней почти сливаются в сплошную линию… Мелькающие пятна света, белый вытянутый потолок… Его куда-то бегом везут, мельтешат лица в марлевых повязках. 'Разрыв мозговой ткани, обширное повреждение затылочной части, — запыхавшийся голос сзади. — Четвертая операционная, красный свет…' Люди в коридоре отскакивают по сторонам, прижимаются к стене, провожают глазами… Одно из лиц вдруг поворачивается, наклоняется и снимает повязку… Белое-пребелое лицо, красные глаза — черные зубы щерятся в ухмылке…

Дикий вырвавшийся крик.

'Защитная реакция, — чьи-то далекие голоса. — Ответ на окружающую враждебную действительность, причины могут быть совершенно различными. Пациент придумал фантастический мир — и в нем живет, ходит, дышит… Но сознание не может существовать в двух мирах одновременно — дисфункция, разлад, потеря ориентации…'

'Мы можем помочь?'

'Надо вывести из подсознания, в реальный мир. Пациент должен лично осознать… минутку…'

Всполох боли — дикий рванувший крик…

'Спокойно, не кричите… — снова чье-то лицо, уже без повязки. — Все в порядке…'

Сильная усталость и боль. Кажется — все тело представляет единый сгусток тупой боли…

'Вы помните свое имя? — Врач наклоняется, внимательно смотрит в глаза. — День, число, год?'

Слава богу. Я справлюсь… Ради жены и дочери… Он разжимает уставшие губы: 'Сергей…'

'Как? — не понимает врач. — Можно громче?'

Он напрягается: 'Сергей!' И замолкает, споткнувшись на звуке своего хриплого голоса… 'Странное имя', - пожимает плечами доктор, что-то быстро записывая в блокнот. Сергей медленно подносит руку к глазам… Маленькая узкая изящная ладошка…

Дикое кошмарное поле трупов, каркающие вороны, ветер треплет одежду и пыль… Реальность наваливается многотонным свинцовым грузом — давит и плющит на полу, невыносимая боль — тело выгибается дугой и дико кричит… Появляются еще люди — хватают за плечи и руки, стараются удержать на месте…

Дикий, вырванный из глотки крик…

'Все легли на поле боя, — рассказывает чей-то тихий голос. — Все сложили свои жизни — сорок с лишним тысяч человек…' 'А принцесса? — спрашивает другой голос. — Нашли?' 'Принцессу так и не нашли, — вздыхает первый. — Говорят — ее видели ночью, бредущей среди умерших… Или это был ее призрак…'

Он лежал и смотрел в потолок. Ничего не видя, и не слыша…

Длинная цепь изможденных людей, затерянная в песках Гоморры… По очереди копают яму, чтоб добраться до воды… Преданные глаза Рады… Дикая встреча на самом краю, заплаканный Арман… Ревущая от перегрузки маленькая машина — взлетающие позади крыши домов… Длинная колонна людей, скрип повозок, храп лошадей — улыбающаяся Хлоя протягивает кружку чая… Страшные вертолеты, полоса танков — люди за спиной… Упертые Тины и Лимм… Счастливые ашеры — грузовики, забитые дарами… Ночной костер, безнадежно воздевающий руки Доррог…

Он снова проживал свою жизнь — заново… Иногда возникали слова — чужие, далекие, не его… Просто возникали, чтобы повертеться перед глазами — как старая афиша давно видимого фильма…

Арман знал, что надо уходить. Арман верил в него…

Чтобы вывернуть внутренности — и продать душу дьяволу.

Это не ошибка. Не глупость. Это преступление…

Он ничего не видел и не слышал. Только белый потолок…

'Как они смогли победить стольких? — поражался голос. — Это ведь урги…' 'Никто не знает… — вздыхают в ответ. — Это ашеры, они всегда удивляли. Но… слишком дорого далась эта победа. Полной гибелью всего нового Архелая…'

Через пару дней он случайно обнаружил кем-то забытый нож. Следующие два дня его откачивали. И отмывали залитую кровью палату…

Его натурально сторонились. Врачи проверяли каждый день, и не прятали облегчения, если в порядке. Он не знал — сколько прошло дней и ночей, и где вообще находится…

Обычный Дом милосердия. Илишвар. Его привезли в числе немногих, оставшихся после битвы. Мир просто потрясла трагедия Архелая…

Еще через пару дней глухо попросил, чтобы отпустили. Долго не думали — с телом все в порядке, а голова… Никто не хотел связываться с помешанным суицидальным сознанием. Дали какую-то одежду и подвели к двери…

Он медленно брел по городу. Глаза не видели ни домов, ни дорог, ни деревьев…

Смеялась Рада, вздыхали Тина и Лимм, щурился грозный Арман… Шли тысячи и тысячи людей…

Поздно ночью наткнулся на группу угрожающего вида парней. Страшно оскалился — то, что достоин. Открыто предложил сделать с ним все, что взбредет в голову. Его радостно завели в какой-то дом — даже разделся…

Он хотел боли. Хотел унижения. Но небритые уличные бродяги в свете лампы наткнулись на пусто-мертвый взгляд и отшатнулись. Швырнули одежду и попросили убраться…

Он шел по ночному городу. Одинокая фигура. Он всегда должен быть один. Страшно тем, кто вздумает встать рядом…

Утро. Высокий мост, ажурные шпили, быстрый поток машин. Внизу — тягучие воды далекой реки…

Прозрачное синее небо. Три солнца над горизонтом…

Как счастливые улыбки девчонок. Сверкающие лица друзей… Последнее раннее утро… Я — страх этого мира. Кошмар, рожденный для потерь…

'Прекрати, слышишь? — дышит в лицо теплое дыханье Рады. — Никогда не смей так говорить!! Через все, что мы проходим… Я никогда тебя не брошу, слышишь? Никогда!!!'

'Ты не понимаешь, да? — заплаканное лицо смуглянки Лимм. — Мы считали ее своей… Мы верили ей!! Думали — справедливая, все расставит по своим местам…'

Простите ее, девчонки.

'Не будет никаких неожиданностей… — хитро улыбается Арман. — Если начнешь участвовать в планировании!'

'Вы даже не представляете, — покрывается пятнами полковник Локх. — То, что вы пришли…'

Простите, отцы-командиры. Если сможете.

Восторженный рев толпы на поле, в лесу, в столице…

Простите, люди.

Она больше никому не принесет горя. Проносятся мимо машины…

— Уша!!!

Кто-то хватает за плечи и оттаскивает назад — какая-то девчонка с дикими глазами, что-то вопит и машет руками… Рядом появляется незнакомый парень, еще люди…

Боже, оставьте меня в покое. Он закрывает глаза. У него что-то спрашивают — он ничего не слышит. Какой-то спор — как за далекой стеной… Его лицо освещает свет костра, и добрая Роя протягивает кружку с чаем… Улыбается Юкка, и Люка, и даже Жука… Он споткнулся — его потянули в сторону. Нагнули голову, посадили — снаружи хлопнула дверца машины…