Осторожно, треножник!

Осторожно, треножник! Ответ оппоненту

[288]

В этой реплике на статью Н. В. Перцова [289] я не буду опровергать многочисленных нападок на «Пушкинские места» Льва Лосева, на мой разбор этого стихотворения (Жолковский 2008а) и на ряд других литературоведов, писавших о Пушкине, Лосеве и моей работе (на А. Д. Синявского, Джеральда Смита, Веру Мильчину). Соответствующие тексты доступны читателю (в печати и в Сети), и каждый может составить собственное мнение. [290] Не пойду я и по легкому пути высмеивания статьи Перцова, [291] потому что дело серьезное – все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Выскажу несколько, в общем-то, самоочевидных соображений, к сожалению, нуждающихся в проговаривании.

При знакомстве с инокультурами и другими эпохами в развитии собственной, например, сегодня при размышлении о советских, да и немецких, тридцатых годах, одним из первых в голову приходит вопрос: «Неужели они действительно так думали?! Не может быть! Просто они боялись!». Статья Перцова (и многие отклики на нее) – свидетельство, что некоторые именно так думают. Ведь очевидно, что Перцова никто за язык не тянул, писать этого не заставлял, а многие отговаривали. [292]

Его статья отличается такой страстностью и непоследовательностью, что заставляет задуматься: в чем дело? Не задерживаясь на фактических ошибках (так, Лосев работал вовсе не в том же университете, что и я, а на другом конце страны), несправедливых придирках к стишку Лосева, выборочном амнистировании одних «демифологизаторов» (Даниила Хармса, М. И. Шапира) при суровом преследовании других и на прочих неувязках, я попробую разобраться в сути его выступления. Тем более что он и сам в какой-то мере отдает себе отчет в неотрефлектированности своей позиции. В конце статьи он пишет: