Покровитель. Том 1

Глава 60. Обреченный [18+]

Хан проснулся от сильной тревоги, взявшейся непонятно откуда. Сев на кровати, он несколько минут успокаивал сердцебиение, находясь между сном и явью. Ему даже казалось, что его кто-то зовет голосом знакомым и незнакомым одновременно, словно его владелец был в другом мире и пытался дозваться Хана через бескрайнюю Бездну.

Вдруг правую ладонь закололо. Элияр наконец пришел в себя и потер печать пальцами. Тревога никуда не исчезла, к ней добавилось четкое осознание: случилась беда!

Набросив на себя одежду и прихватив меч, Хан выбежал из комнаты и помчался к спальне в конце коридора, где должен был мирно почивать на мягких подушках демон с Черничной горы. Вот только дверь оказалась заперта. Из-за нее доносился лай и жалкое поскуливание. Недолго думая Хан вышиб ее ногой. На него тут же прыгнул всклокоченный песик и истерично верещащая Кисточка. Найта в комнате не было.

К сожалению, общение с животными не входило в список способностей мага ветра и Посланника. Обшарив комнату на предмет следов борьбы и найдя только перевернутую собакой посуду и ряд мелких царапин внизу двери от коготков ласки, он выбежал в коридор и направился к комнатам ребят.

Друзья нового герцога разместились на одном этаже с ним, что лишь больше насторожило Хана: как опытные воины и маги ничего не заметили? В том числе он сам спал как убитый и не слышал посторонних звуков. Было лишь два возможных варианта: либо, когда Найта похитили, он не сопротивлялся, причем похитители были профессионалами или использовали магию, либо он ушел сам.

Распахнув ближайшую дверь, Хан громко объявил:

– Подъем! Найт пропал!

Выглядел он в этот момент так, словно его ураганом принесло к порогу спальни Аури, и в полете он одевался. Впрочем, и сама шаманка, развалившаяся на кровати в живописной и анатомически почти невозможной позе, с волосами во рту и в задранной до талии сорочке, видимо, тоже побывала в этом урагане. Подпрыгнув, словно на пружине, она выпучила сонные глаза на опустевший дверной проем.

А Хан уже вломился в спальню Огонька, где тот посапывал, обняв альбом с рисунками. Здесь же, на диване, устроился и Кахин, бормоча что-то невнятное во сне. Парни проснулись от грохота. Из рук Вариана выпал альбом, а Кахин с болезненным воплем скатился на пол.

– Что случилось?! – Огоньку было достаточно увидеть встревоженное лицо Хана, чтобы начать паниковать в два раза больше него.

Элияр коротко объяснил ситуацию и исчез, а в комнату вбежал Июль и принялся взволнованно тявкать, таща босого Вариана за штанину к двери.

Через пять минут весь замок стоял на ушах, а через полчаса группа доверенных лиц собралась в кабинете герцога, чтобы обсудить спасательную миссию. Как сюда попал Киран, Хан и сам затруднялся ответить.

– Итак, – сказала Элисте, сложив руки на груди и обведя взглядом присутствующих, – проход во дворец Совета для Лейсан и Кирана закрыт. Не остается сомнений, где сейчас Найт. У нас есть только один способ переместиться, причем артефакт может перенести лишь двух человек за раз.

– И всего дважды, – добавила Лейсан.

– Значит, с Найтом вернется один, а другому придется остаться. Это должен быть Покровитель.

– Я пойду спасать брата!

– Киран сильнее тебя, идти следует ему, – отрезала Элисте.

Хранительница джейрийских полей онемела. Еще никто из смертных не позволял себе командовать ею, но один взгляд этой шаманки говорил о большой мудрости и неоспоримом авторитете. Лейсан проглотила возражения и прожгла взглядом Кирана.

– Я ему не доверяю, – сказал Хан. Аури и Вариан согласно кивнули. – Кто даст гарантию, что ты не сменишь сторону, как только старейшины скажут тебе «фас»?

Киран едва не поперхнулся от возмущения, но за последние пару дней с него заметно слетела спесь. Он чувствовал вину, что было ясно по одному его мрачно-печальному виду.

Все эти гримасы дико раздражали Хана. Хотя Элисте была права, он не собирался доверять свою спину и своего Покровителя этому вспыльчивому придурку.

– Я могу поклясться, что сделаю все, чтобы помочь спасти Найта, – проговорил Киран с очень серьезным лицом. Хану сию секунду захотелось швырнуть в него чем-нибудь тяжелым.

– Зачем тебе идти на такие жертвы? – спросил он. – В чем выгода?

– Никакой выгоды, – покачал головой Киран. – Я думаю... Просто я виноват перед ним.

Лейсан вдруг вскочила, с грохотом опрокинув стул. Ее фигура с умопомрачительной скоростью переместилась от одного края стола к другому. Никто даже рта раскрыть не успел, как на их глазах Киран, высокий широкоплечий мужчина под два метра ростом был прижат к стеллажу изящной ручкой миниатюрной девушки. Ее правое предплечье упиралось ему в шею, а в левой ладони у нее собралась аура.

– Лейсан! – выкрикнула Аури, оказавшаяся к ним ближе всего. Инстинктивно она тут же создала барьер, чтобы защитить людей.

– Чувствуешь свою вину?! – рявкнула хранительница. Книги с полок падали под ноги ей и Кирану, стуча об пол корешками и шелестя страницами. – Я была лучшего мнения о тебе, но ты оказался таким же, как они все! Найт не заслужил всех этих страданий, он добрый и заботливый, он никому не причинил вреда! Зачем ты ранил его? Почему все с ним так жестоки? Я хочу, чтобы ты ощутил всю его боль и обиду! Хочу показать тебе, каково это!

Киран не сопротивлялся, покорно опустив голову. Удар ауры пробил в его груди дыру, которая быстро затянулось. Лишь немного крови брызнуло на пол и платье хранительницы.

Киран кашлянул и аккуратно обхватил ее запястье:

– Я понимаю вашу злость. Мне очень жаль.

Лейсан оттолкнула его:

– Я не верю! Я сама пойду за ним!

– Будет лучше, если вы подготовите убежище. Найта, возможно, надо будет где-то спрятать.

– Он дело говорит, – вмешался Хан. – Если будет погоня, нужно укрытие, где мы сможем переждать, причем достаточно надежное, чтобы сдержать старейшин. Твоя резиденция подойдет.

Лейсан сжала маленькие ладони в кулаки. Она хотела возразить, но предложение Хана было разумным.

– Хорошо. Но я должна перестраховаться. – Над ее ладонью замерцала вереница символов, формируя печать. – Киран, поклянись, что не причинишь Найту вреда и приложишь все силы, чтобы спасти его и доставить ко мне.

Покровитель не раздумывал ни секунды и протянул руку вперед:

– Клянусь.

Печать упала на тыльную сторону его ладони, и на коже выступил круг из символов.

– Если нарушишь обещание, ты умрешь, – сухо произнесла Лейсан.

– Да, знаю, – кивнул Киран.

Смерив его взглядом, она вернулась на свое место. Повинуясь заклинанию хранительницы, все книги поднялись с пола и встали обратно на полки.

Киран не шелохнулся. Его тоскливый взглял, как у побитой собаки, следил за Лейсан. Опущенные брови и поникшие плечи могли бы разжалобить кого-то сердобольного, но никак не Хана. Он сложил руки на груди и отвернулся, демонстрируя свое безразличие, а затем подвел итог:

– Значит, решено. Мы идем вдвоем, забираем Найта, я возвращаюсь с ним, а потом мы заметаем следы. В худшем случае придется вступить в бой, если не получится пробраться во дворец по-тихому. Лейсан, есть что-то, на что нужно обратить внимание?

– Если ты пойдешь с ним, – проговорила она все еще немного сердито, – стражи не смогут вас остановить. Проблема в том, что придется пройти через Ашерский лес.

Хан посмотрел на кулон, висевший у нее на шее:

– Но как же...

– Во дворец можно попасть только через единственный портал или с помощью колец, которые носят старейшины. Третий вариант – лес.

– В чем сложность?

– Это настоящий лабиринт! Там полно массивов, ловушек и, по слухам, даже есть древние чудовища!

Хан присвистнул:

– Чудовищ я еще не убивал.

Потрясенная его самоуверенностью, Лейсан хлопнула ресницами.

Нае вздохнул и пояснил:

– Он всегда такой, когда нервничает. Не обращай внимания, хранительница.

Вариан тихо прыснул в кулачок, Юриан кашлянул, сдерживая улыбку, а Элисте рассмеялась и пихнула в бок свою ученицу:

– Я выиграла, плати.

Аури с угрюмым видом отдала ей два серебряных.

– О чем вы спорили? – поинтересовался Аарон, наблюдая, как монеты, словно по волшебству, исчезают между пальцами шаманки. Мужчина не мог перестать восхищаться каждым ее словом и действием.

– О том, какую сцену устроит наш маг ветра. Аури сказала, что ссору с Кираном, а я – что он будет бахвалиться. Так интересно наблюдать за молодыми воинами: все они гордецы и такие забавные. Веселее смотреть только на старейшин моего племени, когда они начинают спорить о чем-нибудь вроде трав или погоды в позапрошлом году.

Хан закатил глаза.

Тем временем лицо Лейсан выражало что-то вроде: «Они все странные и плохо влияют на моего брата!»

Обстановка немного разрядилась. Все стали готовиться: Хан и Киран – спасать Найта, а арконцы и кочевники – встречать Каррин, которая, вообще-то, могла появиться в любой момент. Будет нехорошо, если она встретит здесь других Покровителей, поэтому Лейсан тут же вернулась в свою резиденцию, а Хан быстро надел броню, плащ и взял побольше оружия. На Кирана он смотрел, как на дополнительный элемент снаряжения.

Чтобы переместиться вместе, пришлось взяться за руки. Узор на кулоне Лейсан вспыхнул – и в следующий миг человек и Покровитель уже стояли перед бесконечно тянущимся влево и вправо лесом. Ветви деревьев безмятежно покачивались на ветру и шелестели зелеными листьями. Над лесом, созданным в незапамятные времена самим Ашером, была не властна смена времен года. И вся эта зеленая громада была полна всевозможных тайн и ловушек.

– Ты знаешь направление? – спросил Хан.

– Просто идем вперед. Дворец окружен лесом со всех сторон.

Элияр согласно промычал и первый сделал шаг в неизвестность. Времени оставалось все меньше и меньше.

Найта грубо разбудил страж, пихнув в бок носком ботинка и скомандовав:

– Вставай!

Юноша разлепил глаза. С другой стороны решетки стоял еще один страж – знакомый Найту Рен. Его бесстрастное лицо никогда не проявляло эмоций, будто он был одним из каменных истуканов, расставленных по залам и галереям дворца. Логично было сделать вывод, что Рену наплевать на все происходящее, что он выполняет приказы, как исправно работающий механизм, не придавая им особого значения. Найт немного боялся его.

Нетерпеливый страж вновь пихнул демона с Черничной горы, на сей раз сильнее:

– Пошевеливайся! Нельзя заставлять старейшину ждать!

– Можешь идти, – сказал Рен. – Я тут сам разберусь.

Его коллега хмыкнул, бросив напоследок презрительный взгляд на Найта, и удалился.

Юноша больше не стал медлить и с трудом поднял свое замерзшее тело. Он почти не чувствовал пальцев ног и мелко дрожал.

– Идем.

Рен прикрыл решетку, когда он вышел, и велел идти вперед. Пока они шагали – один твердо и размеренно, а другой – едва переставляя ноги – по коридорам дворца, на пути им встречалось немало стражей: как мужчин, так и женщин, одетых в одинаковую белоснежную форму. Во время дежурства в обычные дни им позволялось убирать крылья, из-за чего, если не брать во внимание их необыкновенную красоту, они были похожи на обычных людей.

Проведя Найта через половину дворца, Рен велел ему остановиться напротив высоких дверей с золотыми ручками. Страж постучал, и изнутри донесся знакомый голос:

– Войди.

Рен за предплечье втянул заторможенного Найта в большую комнату, оформленную в харсанском стиле, затем подтолкнул к стулу, надавил на плечо, заставив сесть, и снял с его запястий оковы. Стоило бледным пальцам коснуться деревянной столешницы, как из нее, словно корни растения, вылезли железные путы, надежно стянувшие руки. Найт не мог шевельнуть даже пальцем. Темная аура снова была подавлена.

Его самочувствие оставляло желать лучшего. После мрака подземелья все вокруг казалось сном. Яркие ковры и подушки расплывались перед глазами в виде цветных пятен. Свет, лившийся от магических камней, слепил и заставлял Найта жмуриться. Голова плохо соображала, а тело, оказавшись наконец в тепле, никак не могло согреться.

Голос Эйдена, вырвал юношу из оцепенения:

– Поговорим наедине? – с хитрой улыбкой предложил старейшина. – Страж, ты можешь идти. Я позову тебя, когда мы закончим.

Рен кивнул и вышел из комнаты. Двери за ним бесшумно закрылись.

– Посмотри на меня, – приказал Эйден.

Подняв голову и уставившись на него, демон с Черничной горы заметил, что с лица старейшины исчезла не только улыбка, но и высокомерно-вежливое выражение, с которым он расхаживал обычно. Теперь это был настоящий Огнедышащий Эйден из Харсана, в глазах которого была ненависть, жестокость и...

Найт был не уверен. Возможно, ему просто показалось, но он заметил тень страха. Почему-то его угольные глаза заставали Эйдена врасплох, будто он всерьез боялся их, или они напоминали ему о чем-то ужасном, отвратительном, о том, что любой пожелал бы забыть. Найт пытался понять, почему этот Покровитель, в чьих руках сосредоточены огромная сила и влияние, вдруг опасается его. Это даже в мыслях звучало глупо и нереалистично.

Эйден склонил голову набок, разглядывая Найта, будто зверюшку в клетке.

Юноша уже не боялся того, что с ним могут сделать, ведь страшнее казни под солнцем и лунами ничего нет. В книгах говорилось, что от боли демоны кричали до тех пор, пока изо рта у них не начинала идти черная кровь. Некоторые даже пытались убить себя, но их удерживали оковы и печати.

Вдоволь налюбовавшись его жалким видом, Эйден спросил:

– Боишься?

Найт не разомкнул пересохших губ.

– Все еще пытаешься прикидываться гордым и стойким? Стоит отдать тебе должное: большинство после того, как им отрывали крылья, надолго впадали в оцепенение или рыдали и умоляли о прощении, а ты все такой же наглый, словно тебе выдернули лишь парочку перьев. Мне это даже нравится – так намного интереснее.

– Почему вы все ненавидите меня? – спросил Найт спокойным и уверенным голосом, что совсем не вязалось с его положением.

– Ты ошибаешься. Ненависть – не то чувство, что мы, старейшины, и все Покровители испытываем к тебе. Когда видишь в своем доме жужжащую муху, ненавидишь ли ты ее? Нет, ты чувствуешь отвращение, раздражение, тебе хочется прихлопнуть эту тварь, чтобы она не прикасалась к твоей еде, не зудела над ухом и не укусила тебя во сне. К тому же муха – существо юркое и наглое. Если однажды ты ее прогонишь, она прилетит вновь, так что остается только взяться за мухобойку.

– Раз я – всего лишь муха, то почему было не убить меня сразу? Зачем вы позволили мне жить на Черничной горе?

– Каррин ведь сказала: тебя пожалели. Сибилла подумала, что от мелкой мушки, запертой в банке, не будет вреда. Но я с самого начала знал, что ты опасен. Стоило избавиться от тебя по-тихому, все равно бы никто не стал разбираться. Разве что Лейсан могла немножко поистерить.

– Но ведь я не сделал ничего плохого! – воскликнул Найт. – Я не убивал людей, а защищал их! Пока порталы были закрыты, арконцам приходилось сражаться из последних сил. Кто на моем месте мог бы их бросить?

– Ты и впрямь глупый, Найт, – вздохнув, сказал Эйден. Он впервые обратился к нему по имени, и парень от удивления широко распахнул глаза. – Думаешь, я не знаю, как все было? Мне абсолютно наплевать, кого ты защищал. Важнее другое: твоя сила значительно выросла за короткий промежуток времени, ты даже научился контролировать демонов. Как считаешь, может ли Совет позволить существовать подобной угрозе?

– Думаете, я переметнусь к Мартину? Нет, ни за что!

– Тогда как объяснишь черную печать на своей ладони?

– Контракт был заключен не по моему желанию. Это случайность!

Эйден хмыкнул:

– Только дурак поверит в это.

Найт понял, что бесполезно пытаться доказать свою невиновность. Что бы он ни сказал, все обернут против него.

– Просто вы презираете меня, – окончательно отчаявшись, тихо произнес юноша. – Вам претит мысль, что я тоже Покровитель.

Эйден вдруг расхохотался. Его смех, приятный, бархатистый, мог сбить с толку кого угодно, а прищуренные глаза смотрели на демона с Черничной горы почти снисходительно.

– Хотя бы это ты понимаешь.

– Жестоко лишь из-за этого...

– Жестоко? – Эйден вскинул брови. – Что ты знаешь о жестокости? Этот мир гораздо хуже, чем ты думаешь. Мы не можем позволить себе быть милосердными и снисходительными с теми, кто представляет для него опасность. Иначе все просто рухнет.

Найт кое-что осознал. Дело было вовсе не в нем самом, не в его отличии от других. Все гораздо проще.

Эйден ожидал, что его враг падет, сломается, будет молить о пощаде и тут же признается во всех грехах. Но Найт легко принял правила игры, перехватил инициативу, сжал зубы и упрямо молчал, прожигая старейшину своими угольными глазами. Это было неприемлемо!

Рэй как-то сказал, что у старейшин очень хрупкое эго. И из-за Найта у Эйдена оно все пошло трещинами.

Понимание этой истины вызвало у юноши улыбку:

– Ясно. Вы просто боитесь. – Он наклонился чуть вперед и вкрадчиво проговорил, понизив голос и глядя человеку напротив прямо в глаза. – Ты боишься меня, грозный Огнедышащий старейшина.

Рука Эйдена резко схватила его за волосы и дернула назад. Найт охнул от боли и услышал угрожающее рычание у своего уха:

– Думаешь, я могу бояться кого-то вроде тебя?! Не смей даже думать об этом!

Найта отпустили так же резко, как и схватили. Эйден отвернулся и направился к большому резному шкафу у стены.

– Пусть у тебя аура высшего демона, но твоя божественная кровь такая же, как у остальных Покровителей. Эти две силы противоположны друг другу и не могут поладить в твоем теле. – Сняв защитную печать и взяв что-то с полки, он вернулся к Найту. – Сейчас ты не можешь пользоваться аурой, но регенерация до сих пор действует, верно?

На стол опустился длинный черный кинжал. Он был почти таким же, как тот, который подарила Найту Аста.

– Когда божественная сила сталкивается с демонической, начинается их противостояние. Его невозможно контролировать. Во всяком случае, ты не сможешь, – сказал Эйден, вынимая кинжал из ножен и рассматривая черную поверхность лезвия. – У Каррин полно трофеев с войны, она деже выделила для них отдельный зал. Но и у меня немало занимательных вещичек. Например, этот кинжал. Посмотри, в нем еще осталось много темной энергии. Изначально я собирался воткнуть его в твоего Посланника и посмотреть на твою реакцию.

В груди Найта поднялась волна негодования. Одно дело угрожать ему, а другое – Хану, одному из смертных, которых Покровители должны защищать. И это говорит старейшина! Насколько же прогнило это место? За сверкающим золотом и пестреющим картинами фасадом скрывается жестокость и обман. Никому здесь нет дела до человеческого мира. Все Покровители думают только о себе и своих прихотях.

– Не смотри на меня так злобно, как будто я уже это сделал, – покручивая в руке кинжал, ухмыльнулся Эйден. – Я передумал и нашел для него другое применение. Разве интересно ранить смертного, когда я могу поразвлечься с тобой?

Он положил руку на столешницу, и железные путы на руках Найта затянулись сильнее.

– Что?..

Юноша увидел только, как кинжал быстро опускается, словно черная молния, а потом пришла мучительная боль, пронзившая правую ладонь. Он не смог сдержать крик. Руку словно заморозило изнутри – острые кристаллы льда разрывали плоть и крошили кости. Темная энергия проникала в кровь, словно яд, и сражалась с божественной силой.

Как только кинжал, проткнувший руку и деревянную столешницу, был вынут, регенерация тут же залечила рану, не дав Найту опомниться.

– Нормальный Покровитель способен мгновенно исцелить Посланника и себя, – с любопытством рассматривая капающую с лезвия кровь, сообщил Эйден. – Ты уже видел, как это делает Киран? Такова сила желания миллионов смертных, сила их молитв и любви. Они готовы отдать себя без остатка, лишь бы их короткие жизни стали чуточку лучше и значимее. Посланники становятся героями только благодаря священному контракту. Не будь его, кто они такие? Пальцем задень – и превратятся в пыль.

Боль ушла. Найт смотрел на свою ладонь и яркую кровь, в которой отражался свет магических камней. На исцеление ушло немало божественной силы, еще несколько таких ударов – и она иссякнет.

– А что ты чувствуешь, когда используешь связь? – Лезвие в руке Эйдена игриво опустилось между пальцев Найта, из груди которого вырвался судорожный вздох. – Мучительно, да? Эта раздражающая боль, когда не можешь быстро восстановиться. Приходится истекать кровью, как простой смертный. Ты не можешь даже десятой части того, на что способен Киран. Чувствуешь себя в такие моменты ничтожеством?

На этот раз кинжал вонзился в левую ладонь по самую рукоять. Найт дернулся и застонал, прокусывая до крови нижнюю губу.

– Отвечай! – Эйден вынул лезвие и вогнал обратно, со злорадной усмешкой наблюдая, как вздрагивают плечи юноши и он хрипло кричит. – Понимаешь теперь, кто ты и где твое место?

Божественная сила стремительно утекала. Холод, словно живая колючая лоза, по венам добрался до самого плеча.

– Почему ты молчишь? – кинжал с хрустом повернулся в ладони, кроша столешницу, как хрупкое печенье. – Давай, скажи что-нибудь с помощью своего острого языка. Тебе ведь нравится грубить тем, кто выше тебя, о бесстрашный демон с Черничной горы!

В ожидании склонившийся над столом Эйден наблюдал, как Найт пытается вырваться. С бледного лица стекал холодный пот, волосы выбились из хвостика на затылке и спутались, но он продолжал сопротивляться, не желая говорить. Разозлившись, Эйден дернул его за волосы вверх, заглядывая в помутневшие от боли глаза.

– Скажи, кто ты! – закричал он. – Зачем появился и чего добиваешься? Кто тебя создал и с какой целью? Говори!

Найта трясло от холода и боли, его губы посинели, по подбородку стекала кровь, а кожа стала белой как снег. Янтарь в глазах Эйдена вспыхнул, и вокруг старейшины заискрила его огненная аура.

Кинжал вновь повернулся в ране. Найт смог только охнуть. Едва сохраняя рассудок, он хриплым после криков голосом произнес:

– Да пошел ты!..

Белые клыки обнажились в демонической улыбке. Черные глаза дерзко сверкнули, в них отразились искры и сам Эйден.

Кинжал скользнул по лицу Найта, оставив длинный порез от скулы до самого глаза и срезав прядь волос.

– Хорошо. – Эйден, улыбаясь, вытер лезвие о рукав его пальто. – Так даже лучше. Можешь ничего не говорить, достаточно только твоих криков. Всем все равно, чем мы тут занимаемся, лишь бы в конце ты остался жив.

Найт в ответ только хмыкнул.

– Ты думаешь, я жестокий. Это не так. Я мог бы воспользоваться огнем, что намного мучительнее, но я не стану. Вместо этого буду отрезать твои пальцы и наблюдать, как они прирастают обратно. Судя по тому, как смело ты говоришь, ты совсем не против боли. Давай проверим, где предел твоей выдержки?

И кинжал снова опустился...

Со стола стекала и капала на пол алая кровь. Постепенно она собиралась в лужу, в которой отражался высокий потолок, стены с восточной росписью и изысканная обстановка. Лунный свет из окон, занавешенных по бокам тяжелыми шторами песочного цвета, мягко серебрил углы мебели. Магические камни ярко сияли в светильниках из стекла и металла, висевших под потолком и на стенах.

В глазах Найта уже несколько раз темнело так, что он практически терял сознание. Но Эйден всегда останавливался и дожидался, когда божественная сила немного восстановится, а потом продолжал.

Крики уже давно перешли в стоны и хрипы, а голова Найта не отрывалась от залитой кровью столешницы. Он уже плохо понимал, когда его пальцы оказывались отрезаны, а когда мучительно медленно прирастали к кисти. Иногда кинжал вонзался в плечо, дырявя пальто, или вновь пробивал ладонь. Слабость и холод растекались по всему телу, голова кружилась, глаза слипались. Это продолжалось несколько часов, но казалось, что вечность. Больше всего Найт хотел просто провалиться в сон и хотя бы чуть-чуть отдохнуть.

Он вдыхал запах крови, вспоминая, как на него с тревогой и теплотой смотрели ореховые глаза, и заставлял себя не показывать слабость перед Эйденом. Только один человек в мире мог видеть его сломленным – его Посланник, который признал его, с которым он хотел защищать Север и близких людей. Найт будет кричать и задыхаться, но ни за что не попросит своего мучителя сжалиться.

Эти Покровители, такие великодушные и благородные на вид, а на деле коварные и жестокие. Что, если бы люди узнали, какие они на самом деле? Рухнули бы тогда все храмы и статуи? Перестали бы смертные поклоняться божествам? Нет. Никто бы не поверил, ведь тысячи лет люди надеялись только на Покровителей и их силу, они забыли, что и сами на многое способны.

Найт повернул голову, размазывая кровь со стола по лицу, и посмотрел на темное небо за окном.

«Прости, – мысленно обратился он к человеку, который был очень далеко и, наверное, снова злился и ворчал. – Прости, что тебе достался такой я. Скоро печать на ладони исчезнет, и тебе не придется больше возиться со мной. Ты получишь то, чего давно хотел».

Острый слух Найта улавливал звук падающих на пол капель крови. Кап, кап, кап... Как отсчет времени, которое у него осталось.

Он бы заперся в своей пещере на горе, залез в источник и уткнулся лбом в скалу, дав волю слезам, выплакивая боль и страх, злость и обиду.

Но он больше никогда туда не вернется.

«Не приходи! – Найт прекрасно понимл, что Хан все равно будет искать способ спасти своего бестолкового Покровителя, но продолжал умолять об обратном, словно его мысли могли достигнуть адресата. – Они убьют тебя! Я сделал все, что было в моих силах. Просто будь осторожен, не подставляйся под мечи и когти зверей, не злись на меня слишком сильно и позаботься о Кисточке. Только, пожалуйста, не приходи...»

В конце концов Найт потерял сознание, и по его щеке скользнула единственная слеза.

Эйден вытер кинжал и вернул его на место. За время пыток насыщенное темной энергией лезвие заметно посветлело. Вернувшись к столу, он хмурым взглядом окинул кровавую сцену и лежащего со связанными руками юношу, который так и не сдался и не попросил пощады.

– Грязно. – Эйден коснулся стола. Железные путы исчезли, освобождая наполовину зажившие руки Найта, но тот не двинулся. – Считаешь меня злодеем – пускай. Но неужели ты думаешь, я не добьюсь того, что мне нужно?

Эйден позвал Рена, все это время в ожидании стоявшего за дверью. Страж сразу же вошел в комнату и на секунду потерял дар речи, но вовремя собрался и не показал, насколько его шокировала большая лужа крови. Будь Найт человеком, он давно бы уже умер!

– Старейшина Эйден, будут ли какие-то указания? – привычным тоном спросил Рен.

– Я ухожу. Приберись здесь, а его запри, как раньше. И не забудь надеть оковы. На этом все.

Эйден вышел из зала, хлопнув дверью, а Рен создал очищающую печать над полом и столом. Вся кровь исчезла, но еще не исцелившиеся пальцы Найта продолжали кровоточить. Брови юноши дрогнули, и он издал тихий стон. Его лицо и одежда тоже были в крови, но Рен не стал очищать их, поскольку ему не давали таких указаний. Он лишь защитил свою форму заклинанием и поднял побледневшего парня на руки после того, как вернул на его запястья оковы.

Выйдя за дверь, Рен размеренным шагом двинулся по коридору. Его взгляд опустился на лицо Найта. Не сказать, чтоб этот мальчишка ему когда-нибудь нравился, по большей части он просто раздражал всех во дворце, как только здесь появлялся. Его поведение больше походило на протест попавшей в клетку маленькой канарейки, которая отказывалась петь для хозяев и молча отворачивала головку. Но эта самая канарейка еще ни разу не выглядела такой жалкой. Раненная и униженная маленькая черная птичка, не сдающаяся до самого конца. Уже не одну такую Рен запирал в подземелье.

Пока он спускался вниз, ему вспоминались улыбки, а также крики и слезы других, знакомых и незнакомых людей, исчезнувших во дворце Совета. Все они отличались друг от друга, но их объединяло разочарование. Мир и правда был жесток.

Кажется, Найту снился какой-то тревожный сон, потому что его дыхание участилось, глазные яблоки двигались под веками, а пальцы подрагивали. Рен удобнее перехватил его спину и спустился по каменной лестнице на второй подземный этаж. За тысячи лет здесь побывали демоны и Покровители, духи-хранители и даже смертные маги, совершившие преступления, связанные с божественным миром. Когда-то в этих камерах были заперты сотни темных существ, а двумя этажами ниже все еще томились несколько преступников, приговоренных к вечному заключению.

Другой страж открыл перед Реном дверь камеры, где держали Найта. Покровитель опустил юношу на тонкое пыльное покрывало и незаметно использовал слабенькое исцеляющее заклинание, чтобы не вызвать подозрений.

– Когда его будут судить? – спросил у Рена коллега, запирая решетку и активируя печати, когда тот вышел из камеры.

– Завтра на закате.

– Под солнцем и лунами? – удивился страж.

– Да.

– Как вообще старейшины могли допустить, чтобы он столько времени притворялся Покровителем? Им что-то надо было от него узнать? Ты не в курсе?

– Нет.

Страж с досадой цыкнул и задал собравшемуся уходить Рену еще один вопрос:

– Это правда, что черные печати с именем Мартина связаны с этим демоном?

Рен пожал плечами:

– Завтра все узнаем.

Поднявшись наверх, он вышел на один из балконов, нависающих над обрывом. Заведя руку за спину, коснулся ножен парных мечей. Когда-то это оружие служило справедливости, помогало сохранять мир и защищать слабых. Для чего они ему теперь? Как давно он вынимал их из ножен, чтобы покарать зло? Когда из благородного воина он превратился в послушную пешку?

Бездействие угнетало Покровителей, созданных сражаться. А старейшины все чего-то ждали и не желали вступать в войну с демонами, зато нашли козла отпущения в виде этого парнишки. Почему так? У Рена не было ответа на этот вопрос, но имелся ответ на другой: будет ли он сам и дальше просто смотреть?

Что ж, с него достаточно.

На лице Покровителя появилась легкая улыбка, его взгляд был направлен на край Ашерского леса, в сторону Аркона, откуда должны были прийти те, кому тоже не все равно.

Найт с трудом разлепил глаза. Ресницы на одном веке склеились от крови, а другое, хотя и было чистым, все равно казалось тяжелым, как железная занавеска.

В холодной камере было очень темно, и понадобилось много времени, прежде чем он смог сфокусировать взгляд на рукаве своего пальто. В горле было сухо, как в Эданской пустыне, в глаза будто насыпали песок. Голова раскалывалась, словно по ней долго и упорно долбили камнем. Найт не мог пошевелиться из-за слабости. Во тьме было слышно только его дыхание.

Он долго лежал, дожидаясь, когда боль немного утихнет, картинка перед глазами прояснится, а телу наконец-то вернется чувствительность.

Пошевелив руками и ногами, Найт притянул их поближе к туловищу, свершувшись в позу эмбриона, и в прострации уставился на свои окровавленные ладони. Он согнул пальцы, ощущая слабый отголосок той невыносимой боли, когда напитанный темной энергией кинжал пронзал плоть и кости. Он помнил, как Эйден проворачивал кинжал в его ладони, слушая хруст и крики с торжественной улыбкой на лице. Вскоре его руки, жилет и рубашка были в крови, несколько капель даже попало на лицо.

От металлического запаха Найта уже подташнивало, смотреть на собственные руки было невыносимо, поэтому он уткнулся лбом в холодный камень и закрыл глаза.

Он понимал, что перед тем, как его убьют, на суде старейшины сделают все, чтобы убедить Покровителей в том, что он опасен, заклеймят его преступником и союзником Мартина. Это будет довольно просто. Скорее всего, подобное происходило не впервые.

Найт чувствовал опустошение, смятение и сожаление. Бояться он устал и не видел смысла ненавидеть.

Жаль только, что ему больше не удастся увидеть улыбку Лейсан, когда она смеется сквозь слезы, крепко обнимает и нежно гладит его по голове. Он больше не повеселиться и выпить с Аури, поболтать с Варианом, почувствовать молчаливую поддержку Нае. Он не увидит Хана, не сможет всласть поспорить с ним, не услышит его ворчания и искреннего, сказанного от всего сердца «мне достаточно его одного».

Это доверие, эти слова оказались такими приятными, что сердце трепетало от счастья. Было так радостно, так приятно, что даже больно. На глаза наворачивались слезы, но это было совсем не плохо. Как будто он всю жизнь добивался только этого, как будто осуществилась его заветная мечта. Весь мир для Найта перевернулся, перемешался, как карточная колода, и принял единственно верный вид. Как будто пазл, который он собирал, теряя и роняя детали, не понимая, как же их соединить, чтобы получилась картинка, по волшебству собрался сам собой – и тогда он наконец-то обрел свое место.

Но он забыл, что не имеет на это права, что не достоин быть ни Покровителем, ни героем, забыл, что все живое в этом мире подчиняется древним законам, а он в эти законы не вписывается. Он оказался настолько глупым, что смел надеяться на доброту и снисхождение, на удачу, которой у него никогда не было, и на свою выдержку. Но уже ничего не осталось, лишь оболочка – разбитый сосуд, в котором трепетала его израненная душа.

Под осколками люстры со своими грязными черными крыльями он был один против всего мира. В зале Созидания уже с двумя кровавыми рваными ранами вместо тех самых крыльев он тоже был один.

Что бы ни происходило, он всегда остается один.

Он все лежал и лежал, глядя в темноту и не зная, сколько времени прошло. Только звук собственного дыхания и боль напоминали о том, что он все еще жив.

Со стороны Найт был похож на тень самого себя, на призрака, такого бледного и одинокого, что даже некоторые настоящие призраки, возможно, пожалели бы его. Он не шевелился и, если бы не поднимающаяся и опускающаяся грудная клетка, движение которой тяжело было заметить под потрепанной одеждой, могло даже показаться, что он уже сдался и умер.

Вот так просто. После всей этой борьбы с судьбой и самим собой.

Найт бы рассмеялся над тем, какой же он жалкий, если бы был способен выдавить из охрипшего и пересохшего горла хоть один звук.

Постепенно ему осточертели мысли о своем плачевном положении, о Покровителях и обо всем, что было снаружи и причиняло одни только страдания. Он никогда не был психологически устойчивым, выносливым физически, никогда не считал себя храбрым, поэтому трусливо отмахнулся от всех этих мыслей и стал прислушиваться к тишине. А потом начал мысленно напевать знакомый мотив, что всегда успокаивал его.

Вскоре на бледных потрескавшихся губах покрытого кровью и дрожащего от холода юноши, чьи глубокие, как два бездонных омута, прекрасные черные глаза смотрели в пустоту, будто из беспросветной тьмы могла высунуться чья-то надежная рука и спасти его, появилась слабая, нежная улыбка.

Вдруг что-то мягко замерцало в темноте. Голубой свет сдвинулся от решетки к центру камеры, приблизился к Найту, который не сразу заметил изменения в окружении. Он удивленно поднял брови и распахнул глаза, только когда увидел порхающие силуэты с двумя полупозрачными крылышками.

Сначала прилетело пять бабочек, потом еще около десятка, потом еще и еще... Больше сотни маленьких духов заполонили тесную камеру. Их призрачные крылышки двигались плавно и легко. Найт подумал, что спит и видит божественной красоты сон.

Перед ним собрался целый рой бабочек, которых считали душами погибших Покровителей. В этом был уверен и сам юноша.

Но почему они оказались здесь? Что это, если не сон или галлюцинация?

Облако бабочек собралось вокруг скрючившейся фигуры и замерло. Духи будто все до единого смотрели на единственное живое существо в этом мрачном и холодном месте.

Найт затаил дыхание.

Одна бабочка, махнув крылышками, подлетела к нему, оставляя за собой светящийся след, напоминавший хвост кометы. Найт не смог бы объяснить, что за чувство возникло в его груди, теплом разливаясь по окоченевшему телу. Но он видел, он точно уже видел эту бабочку когда-то давно! Хотя все они друг от друга ничем не отличались, но именно этот дух показался ему до боли знакомым.

Повинуясь внезапно возникшему чувству, он шевельнул пальцами, и бабочка мягко опустилась на тыльную сторону его ладони. Несмотря на то, что соприкосновение с ней должно было напоминать легкое дуновение прохладного ветерка, Найт ощутил тепло.

Вдруг все облако бабочек ярко засветилось.

Стало еще теплее. Нежная энергия заструилась по венам, быстро согревая тело и облегчая боль. Спина и голова больше не пульсировали. Было легко и тепло...

Неверящим взглядом Найт смотрел, как вспорхнула с его руки призрачная бабочка, как весь рой немного потускневших – или ему только так казалось – духов улетел.

Камера погрузилась в темноту. Но глазам Найта не пришлось к ней привыкать, потому что божественная сила частично восстановилась, позволяя ему видеть не только свои руки, но и решетку, а еще далекий желтоватый свет, по-видимому, от магического камня.

Если бы старейшины или хотя бы кто-то из стражей видели произошедшее, они бы еще сто раз подумали, стоит ли делать то, что они собирались. Но бабочки не знали мыслей Покровителей и не следили за их решениями. Они лишь почувствовали что-то родное. Кого-то, кому они были нужны. И прилетели, чтобы помочь.

Возможно, никто – даже Ноэ и Сибилла – не смог бы правильно объяснить причину, почему духи сделали это. Что уж говорить о глупом демоне с Черничной горы, у которого вообще в голове в этот момент было пусто. Ему просто очень хотелось спать.

Найт закрыл глаза и погрузился в сон без сновидений. Правда, продлился он недолго. Через пару часов за ним пришли стражи и, тычками разбудив, подняли и с торжественными лицами куда-то повели.

Когда дверь с лязгом закрылась, а звуки шагов отдалились, в темноте появилась голубая бабочка и опустилась на тонкое покрывало. Оно все еще хранило тепло тела еще более удивительного, чем этот маленький дух, существа.