Я стоял на палубе замершего без движения лайнера и смотрел на мою родину, Японию. Однако же сразу оговорюсь — я не японец. Я вполне себе европеец. И все же, когда я пробудился тем утром и, выглянув в иллюминатор, обнаружил, что судно застопорило ход, и передо мной лежит Япония, коралловый риф, сверкающий в лучах рассвета, я был тронут до глубины души и заворожен, вернувшись мыслями к своему рождению двадцать один год назад в этой стране цветущей вишни. Быстро одевшись, я выскочил на палубу. Легкий бриз ерошил волосы и покрывал рябью воду. Подобно сновидению, Япония вставала предо мной.
Всю прошедшую ночь я следил за приближением волшебного острова. Словно раковины, островки выскакивали по обе стороны от нас, глядевших на них, забывших о времени, словно погрузившихся в транс, — а лайнер упрямо продвигался сквозь теплый ночной июльский бриз. Они появлялись и плыли рядом, как странные видения в колдовском свете, и корабль, убаюканный, точно склонился ко сну. А, пробудившись поутру, я выглянул и увидел скалы — и радость наполнила меня.
Уже перед высадкой в Иокогаме, дожидаясь у борта, мы увидели две маленьких фигурки посередине дороги, с чем-то невероятным на голове, держащих зонтики и осторожно обмахивавшихся веерами. Цвет этих зонтиков и вееров был настолько изумителен, что казался нереальным.