Виновата ли она?

ГЛАВА VIII МИСТЕРЪ ЧИЗСАКЕРЪ.

Ярмутъ не представляетъ никакихъ удобствъ для пикника. Необходимая обстановка пикника: зеленая травка, деревья, неровная мѣстность. Ни одному изъ этихъ условій не удовлетворяло мѣсто, избранное для предстоявшаго увеселенія, неподалеку отъ Ярмута. То была однообразная, ровная мѣстность, на берегу моря. Кругомъ ничего не виднѣлось, кромѣ песку и воды; нигдѣ ни клочка зелени; старая, полуопрокинутая лодка должна была замѣнить столовую, и мистеръ Чизсакеръ взялъ всѣ расходы по установкѣ скамей, столовъ и по сооруженію навѣса.

Мистеръ Чизсакеръ могъ по праву называться хозяиномъ пикника. Мистеръ Чизсакеръ ставилъ отъ себя вина, лодки, музыкантовъ и сигары. Но мистрисъ Гринау обѣщалась позаботиться о съѣстныхъ припасахъ, и раздѣляла съ самимъ хозяиномъ праздника подобавшую ему честь. Она уже цѣлыхъ десять дней была знакома съ мистеромъ Чизсакеромъ, и успѣла сойдтись съ нимъ на короткую ногу. Мистеръ Чизсакеръ былъ толстый, румяный господинъ, лѣтъ сорока пяти, холостякъ и, по всѣмъ примѣтамъ, дамскій угодникъ. Лѣта не оставили на его наружности другихъ слѣдовъ, кромѣ небольшой плѣши и сѣдины, кое-гдѣ пробившейся въ его бакенбардахъ. Онъ былъ душою и тѣломъ преданъ сельскому хозяйству, и въ то же время слегка стыдился своей профессіи въ тѣхъ кружкахъ, которые принималъ за великосвѣтскіе. Въ довершеніе его характеристики мы должны сказать, что онъ былъ вовсе не прочь отъ тѣхъ почестей, которыя обыкновенно воздаются туго набитому и щедро раскошеливающемуся карману. Онъ таки охотникъ былъ угостить васъ обѣдомъ и потомъ похвастать, что вотъ-де, какой онъ обѣдъ задалъ. "Ѣздилъ я намедни, говаривалъ онъ, съ молодымъ Гримсби. (Вы, конечно, слыхали про гадервикскаго Гримсби? Такъ это его сынъ). Онъ чуть не загналъ у меня гнѣдую кобылу. Ну, да это пустяки. Я на другой же день далъ ему опять свою лошадь." Нѣсколькихъ дней было достаточно для мистрисъ Гринау, чтобы свести съ мистеромъ Чизсакеромъ короткое знакомство, и пронюхать то обстоятельство, что вся земля его фермы, до послѣдняго акра, составляетъ его безспорную собственность.

-- Мнѣ нейдетъ оффиціально выступать учредительницей праздника, сказала она ему. Вѣдь это, не правда ли, было бы неловко въ настоящемъ моемъ положеніи.

-- Да, пожалуй, что не совсѣмъ ловко. Но ничто не мѣшаетъ вамъ пріѣхать на праздникъ.

-- Я такъ и намѣрена сдѣлать, мистеръ Чизсакеръ. Не лишить же мнѣ мою милую дѣвочку, изъ-за моей горести, всѣхъ удовольствій, свойственныхъ ея возрасту. Я бы этого себѣ никогда не простила. Что до меня касается, то, само собою разумѣется, ничто уже меня не веселитъ.

-- Вѣрю, вѣрю вамъ, проговорилъ мистеръ Чизсакеръ, придавая своему лицу задумчивое выраженіе.

-- Какое ужь теперь веселье? И мистрисъ Гринау утерла слезу. Конечно, если принять только въ соображеніе мои года, то я еще могла бы отплясывать не хуже всякой другой...

-- Что и говоритъ, могли бы, мистрисъ Гринау!

-- Но женщинѣ ужь не до веселья, когда сердце ея лежитъ въ могилѣ.

-- Не вѣкъ же это будетъ, мистрисъ Гринау.

Мистрисъ Гринау покачала головою, какъ бы не зная, что на это отвѣтить. Слѣдовало бы сказать, что на вѣкъ, но она не хотѣла омрачить столь печальнымъ заявленіемъ общую веселость.-- Итакъ, продолжала она, я считаю, что лучшимъ способомъ уладить это дѣло, будетъ намъ съ вами взяться за него вдвоемъ. Вы какъ думаете?

Мистеръ Чизсакеръ думалъ, это будетъ безспорно лучшимъ способомъ.

-- Ну и прекрасно; я возьму на себя обѣдъ и пирожное, а вы платите за вино и за лодки.

-- И за музыку, добавилъ мистеръ Чизсакеръ. Всѣ расходы, какіе тамъ могутъ представиться на мѣстѣ, я также беру на себя. Мистеръ Чизсакеръ пуще всего хлопоталъ, чтобы которая нибудь изъ его щедротъ не прошла незамѣченной.

-- За все это, если вы согласны, я плачу съ вами пополамъ. Но мистеръ Чизсакеръ на это никакъ не согласился. Онъ не жалѣлъ расходовъ; ему только хотѣлось довести ихъ до всеобщаго свѣденія.

-- Только послушайте, мастеръ Чизсакеръ: вѣдь музыкантовъ я хотѣла отъ себя нанять, продолжала мистрисъ Гринау.

-- И слышать объ этомъ не хочу, мистрисъ Гринау.

-- Но это я, собственно, къ тому говорю, что я предпочла оркестръ Блаугарда. Другой, какъ бишь его, Флыэта, никуда не годится на открытомъ воздухѣ.

-- Быть по вашему! Мы возьмемъ Блаугарда, воскликнулъ мистеръ Чизсакеръ, и взялъ Блаугарда. Мистрисъ Гринау была охотница въ подобныхъ мелочахъ поставить на своемъ. Хотя и не подлежитъ никакому сомнѣнію, что сердце ея лежало въ могилѣ.

Въ утро, назначенное для пикника, мистеръ Чизсауеръ явился на площадь Монпелье въ сопровожденіи капитана Бельфильда, бѣлье котораго, на этотъ разъ по крайней мѣрѣ, не имѣло никакихъ внѣшнихъ признаковъ раздора между капитаномъ и его прачкой. Онъ былъ одѣтъ въ матросскую куртку, изукрашенную множествомъ мѣдныхъ пуговицъ; остальной же нарядъ тоже былъ поддѣланъ подъ фасонъ матросскаго. Въ рубашкѣ у него блистали дорогія запонки, на рукахъ были желтыя перчатки. Одѣтъ онъ былъ вообще безукоризненно, и сердце мистера Чизсакера сжалось при встрѣчѣ съ этимъ джентльменомъ. Онъ былъ статный мужчина, ростомъ безъ малаго въ шесть футовъ; волосы, бакенбарды и усы были у него темные, почти черные, того подозрительнаго чернаго цвѣта, при видѣ котораго у внимательнаго наблюдателя тотчасъ же возымеютъ представленіе о парикмахерской лавкѣ. Черты лица у него были красивыя и правильныя, одинъ носъ только начиналъ принимать оттѣнокъ, изобличавшій не совсѣмъ умѣренную склонность къ буйнымъ увеселеніямъ. Впрочемъ въ общей сложности онъ былъ видный мужчина, на вкусъ тѣхъ, кому нравится подобнаго рода красота.

Мистеръ Чизсакеръ тоже былъ одѣтъ матросомъ. Его куртка, сдѣланная изъ болѣе грубой матеріи, сидѣвшая гораздо мѣшковатѣе, быть можетъ, ближе подходила къ настоящей матросской курткѣ. Но сравненіе съ Бельфильдомъ было до того невыгодно для мистера Чизсакера, что онъ сталъ самому себѣ просто противенъ.-- Ну, исполать тебѣ, Гусъ, воскликнулъ онъ, ишь какъ расфрантился!-- Здѣсь будетъ у мѣста замѣтить, что капитану Бельфильду было дано при крещеніи имя Густава.

-- Будто! а я и не замѣтилъ, отвѣчалъ капитанъ.-- Мой портной прислалъ мнѣ все это добро, говоритъ, что такъ носятъ. Если хотите, я помѣняюсь съ вами. Но гдѣ же было Чизсакеру натянуть на себя куртку капитана? Бѣднякъ пошелъ своею дорогой, проклиная самого себя. Читатель конечно не забылъ, что мистрисъ Гринау очень неблагосклонно отзывалась о капитанѣ Бельфильдѣ въ разговорѣ съ племянницей, это впрочемъ, не помѣшало ей въ настоящемъ случаѣ принять его съ самою привлекательною улыбкою. Отъ того ли, что она успѣла перемѣнитъ свое мнѣніе о немъ, отъ того ли, что она подавляла свое личное чувство изъ уваженія къ мистеру Чизсакеру, который завѣдомо находился въ дружескихъ отношеніяхъ съ капитаномъ, только улыбка ее рано сіяла для обоихъ джентльменовъ. Они застали ее окруженною корзинами съ провизіей; мистрисъ Джонсъ и Жанета суетились около нея, подавая то то, то другое. Изъ предосторожности она повязала простой кухонный передникъ; во всемъ остальномъ она ни на шагъ не отступила отъ своего обычнаго глубокаго траура. И вотъ она, печальная вдовица, всего только четыре мѣсяца тому назадъ схоронившая своего мужа, хлопочетъ, разторопная и щедрая, запасаясь всевозможными сластями для предстоявшаго пиршества. Минуту спустя, она готова присѣсть на одну изъ корзинъ, только что наполненныхъ ею, и повести рѣчь, задаваясь слезами, о своемъ усопшемъ праведникѣ. Можетъ, это кому и придется не по нраву, да ей-то какое дѣло? Впрочемъ, что касается мистера Чизсакера и капитана Бельфильда, все это нравилось имъ, какъ нельзя болѣе.

-- Ахъ, мистеръ Чизсакеръ! Вы меня застаете въ расплохъ! Капитанъ Бельфильдъ! Какъ вамъ нравится мои передникъ? Не правда ли, онъ мнѣ къ лицу?

-- Что бы вы ни надѣли, мистрисъ Гринау, вамъ все къ лицу.

-- Ахъ, полноте, не говорите такъ; Вѣдь вы знаете... Ну да не будемъ объ этомъ упоминать; для нынѣшняго дня мы отгонимъ отъ себя всѣ печальныя мысли. Не такъ ли, мистеръ Чизсакеръ?

-- О, да, конечно. Только вотъ дождя бы не было.

-- Дождя не будетъ; къ чему заранѣе объ этомъ безпокоиться. А вотъ что, мистеръ Чизсакеръ: не отправить ли намъ Жанету впередъ? Она можетъ ѣхать въ телѣжкѣ съ провизіей. Вѣдь вы, я знаю, большіе пріятели съ Жанетой.

-- Мы очень рады, будемъ Жанетѣ, отвѣчалъ мистеръ Чизсакеръ.

-- Премного благодарна, серъ, отвѣчала Жанета, присѣдая.

-- Жанета, берегись, чтобы мистеръ Чизсакеръ не вскружилъ тебѣ голову. Да смотри, веди себя хорошенько и не оставайся, сложа руки. Ну-съ! Чего бы намъ еще не запамятовать? Капитанъ Бельфильдъ, передайте-ка мнѣ этотъ окорокъ. Нѣтъ, нѣтъ, сами его не кладите въ корзину, перевернули его не той стороною. Ай, ай, ай! вы чуть не опрокинули мнѣ пирогъ изъ абрикосовъ! При передачѣ блюдъ, между капитаномъ и вдовою завязалась лета пантомимная игра, которая, видимо, не совсѣмъ пришлась по сердцу мистеру Чизсакеру. Мистрисъ Гринау тотчасъ же это замѣтила и мигомъ поправила дѣло.

-- Повѣрите ли, мистеръ Чизсакеръ, начала она; Кэтъ на отрѣзъ отказалась сойдти внизъ изъ-за того именно, что ей не хотѣлось показаться вамъ въ передникѣ.

-- Что жъ тутъ такого, хоть бы я и увидалъ миссъ Вавазоръ въ передникѣ?

-- И я ей то же самое сказала. Не хотите ли пройдти въ гостиную? Вы найдете ее тамъ, и сами можете допросить объ этомъ.

-- Съ какой стати ей меня совѣститься? проговорилъ мистеръ Чизсакеръ, но въ гостиную не пошелъ. Ужъ не боялся ли онъ оставить свого пріятеля на-единѣ съ вдовою?.

Но вотъ послѣднія кушанья уложены и мистрисъ Гринау отправилась на верхъ, въ сопровожденіи обеихъ джентльменовъ. Въ гостиной они застали Кэтъ и еще двухъ, трехъ дамъ, которыхъ мистрисъ Гринау обѣщалась вывести подъ своимъ крылышкомъ.

Въ числѣ прочихъ были обѣ сестрицы Ферстерсъ, пользовавшіяся особымъ покровительствомъ мистрисъ Гринау; въ отплату за него дѣвицы превозносили ее въ такихъ выраженіяхъ, что, Кэтъ только дивилась про себя ихъ безстыдству.

-- Что за ангелъ, ваша тетушка! воскликнула Фанни Ферстерсъ, входя въ комнату. Въ жизнь свою я не встрѣчала женщины, въ которой было бы столько сердечной доброты.

-- И столько у неподражаемаго остроумія, добавила ея сестра, Шарлотта, которая за послѣднія двѣнадцать лѣтъ была извѣстна въ Ярмутѣ подъ именемъ: Язычка.

Какъ только сестрицы завидѣли вдову, онѣ бросились къ ней, осыпай ее поцѣлуями и призывая небо въ свидѣтели, что никогда еще она не была такъ хороша. Надо вамъ сказать, что новенькія перчатки, красовавшіяся на рукахъ обѣихъ дѣвушекъ, были подаркомъ мистрисъ Гринау: какъ же имъ было не любить ее послѣ этого?

Была еще въ гостиной нѣкто мистрисъ Гринъ, жена морскаго офицера, находившагося въ то время въ экспедиціи у береговъ Вестъ-Индіи. Мистрисъ Гринъ была женщина скромная, молчаливая; недурная собой и носившая во всей своей наружности отпечатокъ порядочности. Казалось бы, что мистрисъ Гринау въ подобномъ знакомствѣ?

Но мистрисъ Гринау провѣдала, что она одинока, имѣетъ ограниченныя средства и нуждается въ развлеченіи; и поэтому она изъ чистаго состраданія навязалась къ ней въ знакомство и уговорила ее принять участіе въ пикникѣ.-- Я знаю, что вашъ мужъ непремѣнно послалъ бы васъ съ нами, сказала она ей, и еще надѣюсь на своемъ вѣку разсказать ему лично, что я васъ уговорила ѣхать.

Вслѣдъ за дѣвицами Ферстерсъ, явился и братъ ихъ, Джо Ферстерсъ; юноша долговязый, пустой и безцвѣтный.

-- Мы взяли съ собою Джо, поспѣшила Фанни извиниться передъ вдовою; на тотъ случай, что, можетъ, понадобится отдать кому-нибудь бурнусы на сбереженье. Мистрисъ Гринау привѣтливо улыбнулась мистеру Джо и объявила, что очень рада видѣть его у себя, помимо всякихъ корыстныхъ соображеній.

Все общество тронулось въ путь. У выхода: мистеръ Чизсакеръ и капитанъ, каждый съ своей стороны, рванулись было подставить руку вдовѣ, но мистрисъ Гринау распорядилась по своему. Капитанъ Бельфильдъ очутился кавалеромъ, мистрисъ Гринъ, а мистеръ Чизсакеръ принужденъ былъ вести Кэтъ Вавазоръ.-- А вы, будете моимъ кавалеромъ, мистеръ Джо, проговорила вдова.

Въ лодкахъ снова разсѣлись такъ, что мистеръ Чизсакеръ не попалъ въ сосѣдство вдовье. Онъ очутился въ другой лодкѣ, возлѣ Кэтъ Вавазоръ, и, отчаливая отъ берега, могъ видѣть, какъ капитанъ Бельфильдъ усаживалъ мистрисъ Гриму. У него было напередъ рѣшено съ самимъ собою, что этому не бывать. "Я за все плательщикъ, разсуждалъ онъ про себя; такъ пускай же и будетъ по моему". Но мистрисъ Гринау было достаточно двухъ, трехъ словъ, чтобы разстроить, всѣ его соображенія.

-- Какимъ шутомъ смотритъ Бельфильдъ въ этой курткѣ! Не правда ли? обратился онъ къ Кэтъ Вавазоръ, усаживаясь возлѣ нея въ лодкѣ.

-- Вы находите? А мнѣ такъ напротивъ казалось, что этотъ нарядъ очень милъ и надѣтъ, какъ нельзя болѣе, кстати.

-- Красивъ-то онъ, можетъ и красивъ, возразилъ мистеръ Чизсакеръ, но подумали-ли вы объ томъ, что онъ стоитъ сумасшедшихъ денегъ?

-- Объ этою я неберусь судить. Вѣдь я, знаете ли, совсемъ понятія не имѣю о томъ, что можетъ стоить куртка, покрытая сверху до низу мѣдными пуговками.

-- Ну, а жилетъ, миссъ Вавазоръ, какъ вы думаете, дешево стоилъ? воскликнулъ мистеръ Чизсакеръ почти торжественно.

-- Думаю, что не дешево.

-- То-то! А у него нѣтъ ни гроша за душой, миссъ Вавазоръ, какъ есть ни гроша. Повѣрите ли, (тутъ онъ понизилъ голосъ до шопота) не далѣе, какъ третьяго дня, я далъ ему взаймы двадцать фунтовъ; ей богу! Это я вамъ, конечно, говорю по секрету. Онъ часто у васъ бываетъ, такъ я считаю своимъ долгомъ предостеречь васъ относительно его. Но я желалъ бы, миссъ Вавазоръ, чтобы о томъ, что я вамъ сейчасъ сказалъ, не было больше и помину.

-- О такихъ вещахъ, мнѣ кажется, вовсе не слѣдовало бы упоминать, возразила Кэтъ. Ее раздосадовалъ намекъ о томъ, будто она нуждается въ предостереженіи относительно Бельфильда.

-- Именно, что не слѣдовало бы; а потому я и не сомнѣваюсь, миссъ Вавазоръ, что разговоръ этотъ останется между нами. Онъ, знаете ли, въ обществѣ милѣйшій малый; ну, видалъ тоже свѣтъ. Но это такой человѣкъ, что съ нимъ хлѣбъ-соль водить можно, а каши не сваришь, какъ у насъ говорится въ Норфолькѣ. Какъ вамъ нравится Норфолькъ, миссъ Вавазоръ?

-- Да я въ немъ прежде никогда не бывала, а теперь видѣла одинъ только Ярмутъ.

-- Славный городъ Ярмутъ; городъ, можно сказать, перваго сорта. Но посмотрѣли бы вы, что за поля въ нашемъ графствѣ! Вамъ конечно не извѣстно, что мы кормимъ въ зимніе мѣсяцы одну треть цѣлой Англіи?

-- Неужели?

-- Какъ же, какъ же; только никто Норфольку настоящей цѣны не знаетъ. Да, знаете ли, если принять все въ соображеніе, обиліе дичи, морскія купанья, ну тамъ, и лорда Нельсона, и все прочее, такъ ему не найдется равнаго между другими графствами Вы только то подумайте: прокормить одну треть цѣлой Англіи и княжества Валлійскаго въ придачу!

-- То есть, какъ же это? Прокормить хлѣбомъ и сыромъ?

-- Говядиной, миссъ! И въ патріотическомъ своемъ увлеченіи онъ громко повторилъ это слово: Да съ, говядиной! А подите, скажите-ка имъ это въ Лондонѣ, они вамъ не повѣрятъ. Нѣтъ, право, вамъ бы слѣдовало посмотрѣть наше сельское хозяйство. Онъ успѣлъ развеселиться и разсудилъ, что въ отсутствіе вдовы вовсе же худо приволокнуться за племянницей.

Между тѣмъ въ другой, лодкѣ, у мистрисъ Грина у съ капитаномъ, дѣла шли, какъ по маслу.

-- Что за славный человѣкъ вашъ пріятель, мистеръ Чизсакеръ! замѣтила вдова. И хлѣбосолъ какой!

-- Да, онъ отличный малый въ своемъ родѣ. Между этими норфолькскими фермерами встрѣчаются добрѣйшія животныя.

-- Но вѣдь онъ не то, что обыкновенный фермеръ. Онъ вѣдь знакомъ на равной ногѣ съ сосѣдними сквайрами, не такъ ли?

-- Н--да! если хотите. Но эти провинціалы, знаете ли, не слишкомъ-то охотники знакомиться внѣ своего круга.

-- Это понятно. Ну, а какъ онъ живетъ? Я слышала, у него славный домъ.

-- О, да, домъ хоть куда. Только, на мой вкусъ, не мѣшало бы его отнести подальше отъ пруда, гдѣ купаютъ лошадей. Ну, да человѣку не приходится стыдиться того, чѣмъ онъ добываетъ свой хлѣбъ. Не такъ ли, мистрисъ Гринау?

-- Но если бы онъ отдалъ свою землю въ аренду, онъ могъ бы жить настоящимъ джентльменомъ.

-- Это смотря по тому, что вы понимаете подъ словомъ: жить настоящимъ джентльменомъ.

Тутъ они должны были прервать свой разговоръ, потому что лодка причалила къ тому мѣсту, гдѣ былъ приготовленъ обѣдъ.