Виновата ли она?

ГЛАВА IX. СТАРЫЙ СКВАЙРЪ ПРИКАЗАЛЪ ДОЛГО ЖИТЬ.

Между тѣмъ, Кэтъ Вавазоръ по прежнему жила въ Уэстморлэндѣ одна одинешенька съ дѣдомъ, и нельзя сказать, чтобы ея житье было веселѣе. Джоржъ привыкъ смотрѣть на старика, какъ на старую башню, которая хотя и грозитъ съ виду паденіемъ, а между тѣмъ, стоитъ себѣ да стоитъ. Но Джоржъ видѣлъ то, что ему хотѣлось, или, вѣрнѣе, прямо противоположное тому, что ему хотѣлось бы видѣть. Въ теченіи многихъ лѣтъ, онъ ждалъ и не могъ дождаться смерти дѣда; онъ обвинялъ судьбу въ жестокой несправедливости за то, что она такъ долго мѣшкала перерѣзать нить этой жизни; не мудрено, что, при такомъ настроеніи, онъ съ какимъ-то озлобленіемъ преувеличивалъ ту долю силы, которую старику удалось сохранить. Онъ почти освоился съ мыслью, что нехудо было бы придушить это крикливое старое горло, такъ упорно отказывавшееся испустить духъ. Но на самомъ дѣлѣ жизненная искра еле тлѣлась въ тѣлѣ старика, и если бы Джоржъ могъ знать, какъ обстояло дѣло, то онъ врядъ ли бы сталъ питать такія преступныя мысли.

Старикъ быстро дряхлѣлъ и почти уже стоялъ, одной ногой въ гробу, хотя онъ по прежнему каждое утро выходилъ изъ своей комнаты и отправлялся, черезъ силу, бродить по хозяйству. Въ обычные часы онѣ садился за столъ и выпивалъ, на зло докторскому предписанію, свою обычную порцію портвейна. Докторъ вовсе и не желалъ лишать его этой послѣдней утѣхи, онъ только совѣтовалъ ему раздробить ту же порцію на нѣсколько пріемовъ. Но и этому предписанію старикъ противился съ негодованіемъ и безпощадно ругалъ Кэтъ каждый разъ, какъ она позволяла себѣ напоминать ему о немъ.

-- Есть изъ чего хлопотать, сказалъ онъ ей однажды вечеромъ:-- точно не все равно, живъ ли я или умеръ; развѣ вотъ только что: Джоржъ выгонитъ тебя изъ этого дома, какъ скоро онъ ему достанется.

-- Я не о себѣ забочусь, сэръ, отвѣчала Кэтъ со слезами на глазахъ: у меня была на умѣ только ваша польза.

-- Ну, недолго тебѣ придется утруждать себя заботою о мнѣ, отвѣчалъ старый сквайръ, выпивая однимъ залпомъ свой стаканъ вина.

Кэтъ ходила за нимъ съ безграничною преданностью. Женщины вообще умѣютъ быть преданными въ подобныхъ случаяхъ; она заботилась о немъ, какъ о маломъ ребенкѣ, и съ добродушною веселостью скорѣе, чѣмъ съ покорностью, переносила вспышки его гнѣва; случалось ли ему разражаться ругательствами на внука, она не противорѣчила ему прямо, но умѣла вставить одно-другое словцо въ оправданіе брата.-- А вотъ погоди, отвѣчалъ онъ ей на это: еще доживешь до того, что онъ оберетъ тебя до послѣдней нитки и нагую выгонитъ на улицу.-- Кэтъ горячилась и объявляла, что, каковы бы ни были недостатки ея брата, онъ не давалъ ей до сихъ поръ ни малѣйшаго повода сомнѣваться въ его привязанности къ ней. Но старый сквайръ насмѣшливо улыбался.

Однажды утромъ, вскорѣ послѣ этого разговора, Кэтъ вошла въ комнату въ дѣду съ завтракомъ, состоявшимъ изъ жиденькаго бульона, который онъ глоталъ черезъ силу. Старикъ усадилъ ее возлѣ себя и повелъ рѣчь объ имѣньи.

-- Я знаю, заговорилъ онъ, что въ денежныхъ дѣлахъ ты, какъ есть, дура. И всѣ-то женщины по этой части немного смыслятъ, а ты менѣе, чѣмъ всякая другая.

На это Кэтъ отвѣчала только легкой улыбкой, выражавшей что она и сама сознаетъ за собой тотъ же грѣшокъ.

-- Мнѣ нужно повидаться съ Гогремомъ, продолжалъ онъ. Напиши ему два слова и скажи, чтобы онъ пріѣзжалъ сегодня или прислалъ кого нибудь изъ своихъ клерковъ.

Гогремъ былъ стряпчій, проживавшій въ Пенритѣ и приглашавшійся въ Вавазорскій замокъ только въ тѣхъ случаяхъ, когда сквайру нужно было что нибудь измѣнить въ своемъ завѣщаніи.

-- Не лучше ли повременить этимъ дѣломъ, пока вамъ будетъ полегче? замѣтила Кэтъ. Но старикъ обрушился на нее съ такимъ градомъ ругательствъ, что она вскочила съ своего мѣста и, не помня себя, бросилась къ письменному столу, чтобы написать требуемую записку.

-- Какъ бы ты распорядилась съ имѣньемъ, если бы я оставилъ его тебѣ? спросилъ сквайръ, когда она воротилась, отправивъ посланнаго.

Трудно было сразу отвѣчать на такой вопросъ. Она простояла съ минуту въ раздумьи, держа за руку старика и опустивъ глаза на его кровать. А онъ, между тѣмъ, пытливо глядѣлъ ей въ лицо своими мутными старческими глазами, какъ бы стараясь прочесть ея сокровенную думу.

-- Мнѣ кажется, проговорила она наконецъ, что я отдала бы его брату.

-- Такъ не оставлю же я его тебѣ, чортъ побери! воскликнулъ онъ.

На этотъ разъ Кэтъ не вскочила и, не выпуская его руки изъ своей, продолжала глядѣть на кровать.

-- Если бы я была, дѣдушка, на вашемъ мѣстѣ, отвѣчала она почти шопотомъ, я бы не рискнула дѣлать такія важныя распоряженія подъ вліяніемъ болѣзни. Да и сами вы, я убѣждена въ томъ, отсовѣтовали бы это всякому другому.

-- Оставить имѣнье Алисѣ? продолжалъ старикъ, разсуждая вслухъ съ самимъ собою,-- и та тоже отдастъ все ему. И чѣмъ только приворожилъ онъ васъ обѣихъ?-- хоть убей, не понимаю! Дуренъ онъ, какъ смертный грѣхъ; одинъ этотъ шрамъ, что бороздитъ ему рожу, чего стоитъ. Ума въ немъ особеннаго я тоже не вижу; по крайней мѣрѣ, до сихъ поръ онъ ничего такого умнаго на своемъ вѣку не сдѣлалъ.--Дай-ка мнѣ, Кэтъ, этой дряни, что принесли изъ аптеки.

Кэтъ подала ему лекарство.

-- И откуда досталъ онъ денегъ, чтобы купить себѣ голоса на выборахъ? продолжалъ старикъ, принявъ лекарство. Такому молодцу, какъ онъ, никто ничего въ долгъ не повѣритъ.

-- Не знаю, откуда онъ взялъ деньги, солгала Кэтъ.

-- Вѣдь ты ему не давала взаймы, не такъ ли?

-- Онъ самъ на отрѣзъ отказался занимать у меня

-- А ты таки предлагала ему?

-- Да, сэръ.

-- И онъ не взялъ у тебя?

-- Не взялъ ни единаго пенни, сэръ.

-- Что же побудило тебя дѣлать ему подобное предложеніе послѣ того, что я тебѣ сказалъ?

-- Деньги мои, и я могу распоряжаться ими, какъ хочу, твердо отвѣчала Кэтъ.

-- Глупа же ты, какъ я на тебя посмотрю,-- куда какъ глупа! Послѣ и будешь каяться, да поздно. А теперь ступай и пришли мнѣ сказать, когда пріѣдетъ Гогремъ.

Кэтъ ушла и, справивъ кое-какія дѣла по хозяйству, присѣла въ столовой -- поразмыслить о настоящемъ своемъ положеніи. Невзрачна была эта старомодная столовая съ своимъ выцвѣтшимъ ковромъ и жосткою мебелью, обитою такою же полинялою матеріею. Вообще Вавазорскій замокъ не могъ похвалиться особеннымъ комфортомъ. Лѣтъ двадцать тому назадъ, владѣлецъ его находился въ стѣсненномъ положеніи и принужденъ былъ жить крайне разсчетливо. Нельзя сказать, чтобы онъ, вслѣдствіе этого, сдѣлался скрягою, за столомъ у него ѣлось и пилось въ волю, внучкѣ его, Кэтъ, никогда не было отказа въ деньгахъ; но на починку и меблировку дома онъ ничего не расходовалъ, садъ тоже запустилъ; вслѣдствіе этого, всюду царствовалъ какой-то грязный, унылый, непривѣтливый колоритъ.

И такъ, Кэтъ задавала себѣ вопросъ, какъ ей поступать при настоящемъ положеніи дѣлъ? Она знала, что дѣдъ ея умиралъ и что по многимъ причинамъ, не слѣдуетъ ей оставаться одной при его смертномъ одрѣ. Надо было извѣстить остальныхъ членовъ семейства. Но при этомъ представлялся вопросъ: чье присутствіе было бы всего умѣстнѣе въ настоящую минуту? По всей справедливости, ей слѣдовало прежде всего извѣстить Джоржа, какъ прямого наслѣдника и будущаго главу дома, тѣмъ болѣе, что старикъ поговаривалъ о перемѣнѣ своего завѣщанія. Но при этомъ представлялось опасеніе: не принесетъ ли присутствіе Джоржа въ Вавазорѣ болѣе вреда, чѣмъ польза его же собственнымъ интересамъ? Нечего было и думать, чтобы Джоржъ смягчилъ обычную грубость своего обращенія даже у смертнаго одра старика, и надо было готовиться, что сквайръ, умирая, проклянетъ своего наслѣдника. Ничто, конечно, не мѣшало Кэтъ послать за дядей Джономъ, но не могла же она этого сдѣлать, не предупредивъ брата, а врядъ ли можно было ожидать, чтобы дядя и племянникъ поладили, при какихъ бы то ни было обстоятельствахъ.-- Наконецъ, Кэтъ рѣшилась написать тетушкѣ Гринау и попросить ее пріѣхать въ Вавазоръ; затѣмъ она рѣшилась написать Джоржу о томъ, какъ обстоятъ дѣла, и предоставить на его усмотрѣніе:-- пріѣзжать ему или нѣтъ; она разсчитывала, что Джоржъ обо всемъ скажетъ Алисѣ, а Алиса отцу, который уже самъ рѣшитъ, какъ ему поступить въ настоящемъ случаѣ.

Черезъ нѣсколько времени пріѣхалъ мистеръ Гогремъ и былъ принятъ старымъ сквайромъ наединѣ. Пріѣхалъ и докторъ и, покачивая головою, объявилъ Кэтъ, что дѣдъ ея слабѣетъ не по днямъ, а по часамъ. Кэтъ пристала къ нему съ разспросами, и тогда докторъ прямо высказался, что жизни старику осталось недѣля, быть можетъ, двѣ, и что развѣ-развѣ ужь онъ будетъ очень остороженъ, тогда протянется, пожалуй, и мѣсяцъ.

Гогремъ уѣхалъ, не повидавшись съ Кэтъ, которая все еще льстила себя надеждою, что новое завѣщаніе такъ и не состоится. А между тѣмъ, завѣщаніе было сдѣлано и подписано двумя свидѣтелями -- приходскимъ причетникомъ и однимъ изъ фермеровъ, которыхъ нарочно для этого призывали въ комнату больного.

Въ сумерки старикъ сошелъ къ обѣду; передъ этимъ онъ съ четверть часа походилъ, едва передвигая ноги, по большой аллеѣ передъ домомъ; день былъ холодный и ненастный, и Кэтъ укутала его потеплѣе съ головы до ногъ. Старикъ сѣлъ за столъ и попробовалъ ѣсть, но пища не шла ему въ горло.

-- Не хочется мнѣ что-то ѣсть, проговорилъ онъ. Я полагаю, что тебѣ никакой обиды не будетъ, если я разомъ выпью свою кружку вина?

-- А все же лучше покушали бы вы прежде чего нибудь, сэръ. Хотите, я принесу вамъ нѣсколько сухарей:-- вы бы могли макать ихъ въ вино.

Выраженіе макать было выбрано неудачно, и старикъ разсердился.

-- Моченые сухари? это еще что за новости? Стану я портить ими вино -- единственную вещь, которая идетъ мнѣ въ душу!

-- Но вино больше подкрѣпило бы васъ при какой нибудь пищѣ.

-- Подкрѣпило, какъ бы не такъ! Меня ужь ничто больше не подкрѣпитъ. Охота тебѣ приставать ко мнѣ съ такими вздорными просьбами.

И онъ налилъ себѣ вина, въ твердой рѣшимости выпить свои обычные четыре стакана, пока рука его не откажется подносить стаканъ въ губамъ.

Кэтъ на скорую руку проглотила свой обѣдъ, потомъ поправила уголья въ каминѣ, опустила занавѣсы на окнахъ и придала всей комнатѣ, по возможности, уютный видъ. Старикъ слѣдилъ глазами за ея неслышными движеніями; когда она подошла къ его стулу и придвинула къ нему графинъ съ виномъ, онъ положилъ свою мохнатую, жосткую руку на ея руку, покоившуюся на столѣ, съ несвойственнымъ ему выраженіемъ нѣжности.-- Добрая ты у меня дѣвка, Кэтъ, проговорилъ онъ. Жаль, что ты не мальчикомъ родилась.

-- Но тогда, быть можетъ, я не могла бы быть здѣсь и ходить за вами, отвѣчала она, улыбаясь.

-- Это такъ. Ты вышла бы тогда, навѣрное, такою же, какъ твой братецъ, хоть и врядъ ли, на мой взглядъ, можетъ уродиться другое подобное сокровище.

-- Ахъ, дѣдушка! если онъ въ чемъ и виноватъ передъ вами, не лучше ли стараться простить ему?

-- Стараться простить ему! А сколько разъ я прощалъ ему, вовсе и не стараясь объ этомъ? Очень нужно ему было пріѣзжать сюда намедни съ тѣмъ только, чтобы нагрубить мнѣ еще на послѣдяхъ! Зачѣмъ не сохранилъ онъ моего запрета -- показываться мнѣ на глаза?

-- Но сами же вы позволили ему пріѣхать сюда.

-- Такъ-то такъ, но я не позволялъ ему дѣлать мнѣ грубость на грубости. Ну, да дай только срокъ:-- онъ еще убѣдится, что я даромъ что старъ, а своему обидчику отплатить умѣю.

-- Скажите, сэръ: вы не сдѣлали ничего такого, что могло бы послужить ему во вредъ? спросила Кэтъ.

-- Я перемѣнилъ свое завѣщаніе -- вотъ и все. Или ты думаешь, что я сталъ бы по пустякамъ выписывать стряпчаго изъ Пенрита?

-- Но завѣщаніе еще, не правда ли, не написано?

-- Говорятъ тебѣ, что написано. Если бы я оставилъ имѣнье въ полное его распоряженіе, то онъ прожилъ бы его въ какихъ нибудь два года.

-- Но, сэръ, пожизненное пользованіе -- другое дѣло. Вѣдь сами же вы обѣщались оставить ему имѣнье въ пожизненное пользованіе.

-- Какъ ты смѣешь говорить это? Никогда я ничего не обѣщалъ. Если бы онъ велъ себя, какъ слѣдуетъ въ отношеніи меня, то я все бы ему оставилъ, какъ прямому моему наслѣднику, и не посмотрѣлъ бы на то, что собственно у меня никогда не лежало къ нему сердце.

-- А теперь вы лишили его всего?

-- Отстань ты отъ меня, Кэтъ, съ своими разспросами.

Тутъ его схватилъ припадокъ кашля, и разговоръ на эту тэму болѣе не возвращался. Вечеромъ она прочитала ему главу изъ священнаго писанія, но онъ слушалъ ее неохотно и положительно отказался отъ добавочной главы, которую она было вызвалась прочитать. Послѣ чтенія онъ задремалъ и провелъ такимъ образомъ съ полчаса въ своемъ креслѣ. Когда онъ проснулся, Кэтъ съ трудомъ могла уговорить его отправиться въ постель. Ни разу еще не видала его Кэтъ такимъ слабымъ: онъ едва-едва могъ подняться по лѣстницѣ съ помощью внучки и старой служанки. Но обычная сварливость и тутъ не покидала его; очутившись въ своей комнатѣ, онъ задалъ порядочную головомойку внучкѣ и служанкѣ за то, что туфли его были переставлены.

-- Дѣдушка, сказала Кэтъ, не остаться ли мнѣ съ вами эту ночь?

Но онъ еще пуще разсердился за такое предложеніе; наконецъ, кое-какъ съ помощью служанки удалось уложить его въ постель.

Удалившись къ себѣ въ комнату, Кэтъ сѣла за письма. Прежде всего написала она тетушкѣ Гринау; тутъ ей не надъ чѣмъ было долго думать: она просто сообщала теткѣ объ опасности, въ которой находится старикъ, и просила ее пріѣхать проститься съ нимъ.-- "Ваше присутствіе, писала она, будетъ для меня большимъ утѣшеніемъ въ эти тяжелыя минуты; да и у васъ на душѣ будетъ спокойнѣе послѣ того, какъ вы повидаетесь съ отцомъ предъ его кончиной." -- Кэтъ запечатала это письмо въ полной увѣренности, что тетка непремѣнно пріѣдетъ.

Не такъ-то легко далось ей письмо къ брату. Начала она съ того, что описала ему положеніе старика, дни котораго, видимо, были сочтены. Затѣмъ она писала ему, что пригласила тетушку Гринау.-- "Что же касается твоего присутствія здѣсь, продолжала она, то предоставляю тебѣ рѣшить самому -- необходимо оно или нѣтъ. Въ случаѣ чего нибудь (въ такихъ случаяхъ рѣдко рѣшаются назвать смерть безъ обиняковъ), я дамъ тебѣ знать, и ты, конечно, тотчасъ же пріѣдешь." -- Наконецъ, волей-неволей, надо же было упомянуть о завѣщаніи. Кэтъ могла бы еще обойдти этотъ предметъ молчаніемъ, если бы ее не безпокоила мысль, что сама она замѣшана въ это дѣло; но теперь она боялась брата, боялась, чтобы онъ не перетолковалъ ея образъ дѣйствій въ дурную сторону. Впослѣдствіи онъ могъ ее же обвинить въ томъ, что она, своимъ молчаніемъ, помѣшала ему принять мѣры для отвращенія бѣды. И такъ, она подробно изложила ему какъ было дѣло.-- "Не легко мнѣ писать тебѣ объ этомъ, продолжала она. Я знаю, что для тебя это будетъ тяжелымъ ударомъ. Сколько я могла понять изъ его словъ, въ этомъ послѣднемъ завѣщаніи онъ отстраняетъ тебя совершенно отъ наслѣдства. Я не запомню въ точности его выраженій, но таково было общее впечатлѣніе, вынесенное мною изъ этого разговора. Наканунѣ онъ спросилъ у меня, что бы я сдѣлала съ имѣньемъ, если бы онъ оставилъ его мнѣ? Я, конечно, приняла такой вопросъ за шутку.-- О содержаніи его завѣщанія я рѣшительно не имѣю и приблизительнаго понятія. Больше я тебѣ сказать ничего не могу: я сказала тебѣ все, что знаю..."

На слѣдующій день, рано утромъ, она тихонько вошла въ спальню старика; больной, повидимому, спалъ, и она такъ же тихо удалилась. Раза четыре въ теченіе этого утра заглядывала она въ спальню дѣда, но онъ, казалось, не замѣчалъ ея. Наконецъ ее стало тревожить опасеніе: ужь не умеръ ли онъ, и она осторожно дотронулась рукою до его плеча. Онъ отвѣчалъ ей тихимъ пожатіемъ руки, свидѣтельствовавшимъ, что онъ не только живъ, но еще въ полномъ сознаніи.

Въ двѣнадцать часовъ ей принесли съ почты письмо. Она тотчасъ узнала почеркъ Алисы и, распечатавъ письмо, увидѣла, что оно очень длинно; прочитать его тотчасъ же у нея не было времени, но нѣсколько словъ, бросившихся ей въ глаза, заставили ее страшно желать поскорѣе ознакомиться съ его содержаніемъ. Но ей нельзя было ни на минуту отлучиться отъ дѣда. Въ два часа пріѣхалъ докторъ и пробылъ вплоть до вечернихъ сумерокъ. Въ восемь часовъ вечера старика не стало.