Виновата ли она?

ГЛАВА XVII. ПАЛЛИЗЕРЫ ЗА ЗАВТРАКОМЪ.

Лэди Гленкора молодцомъ выдержала характеръ передъ мужемъ. Во все время, пока она была съ нимъ лицомъ къ лицу, она ни разу не потупила передъ нимъ глазъ и, простившись съ нимъ на лѣстницѣ, спокойно прошла въ свою комнату. Сознаніе удачно исполненной роли поддерживало ее и тутъ, въ присутствіи горничной; но когда горничная, раздѣвъ ее, удалилась,-- куда дѣвалось это чувство торжества?

Оставшись одна, она, какъ была въ блузѣ, подсѣла къ камельку; поставивъ ноги, обутыя въ туфли, на рѣшетку камина, она уперлась локтями въ колѣна и склонила голову на руки. Въ этомъ положеніи она просидѣла битый часъ, уставивъ глаза на измѣнчивые узоры, виднѣвшіеся въ пылающихъ угольяхъ. Не на торжествующій ладъ были настроены ея мысли въ продолженіе этой бесѣды съ самой собою. Что были ей въ эту минуту какой нибудь мистеръ Ботъ и какая нибудь мистрисъ Маршамъ? Вѣдь въ сущности-то они были не болѣе, какъ докучливыя мухи, досаждавшія ей своимъ жужжаньемъ. Ужь если она захочетъ уйдти отъ мужа,-- не имъ удержать ее.-- Всѣ ея мысли въ эту минуту были сосредоточены на мужѣ и на Борго. О своемъ счастьи и спокойствіи она не думала; она знала, что какъ бы ни сложилось ея будущее, оно ничего не принесетъ ей, кромѣ горя. О томъ всесвѣтномъ позорѣ, который долженъ былъ выпасть на ея долю, если она нарушитъ свой брачный обѣтъ и послѣдуетъ за человѣкомъ, несвязаннымъ съ нею брачными узами, она мало думала. То, что для Алисы было все, не имѣло въ ея глазахъ въ эту минуту почти никакого значенія. Что до нея касалось, то она сознавала, что давно уже погибла, и погибла по собственной винѣ, но неумѣнью отстоять себя тамъ, гдѣ было нужно. Ее выдали за человѣка, для котораго жена и вообще женщина была послѣднимъ дѣломъ въ жизни, который взялъ жену для того только, чтобы имѣть отъ нея наслѣдника; но и здѣсь судьба не захотѣла помочь лэди Гленкорѣ, и домъ ея мужа оставался для нея непривѣтнымъ и чуждымъ.-- Каждый разъ, какъ онъ глядитъ на меня, твердила она, онъ видитъ во мнѣ причину своего несчастья.

Думала она и о Борго. Она не скрывала отъ себя, что человѣкъ этотъ стоитъ, по своимъ нравственнымъ достоинствамъ, несравненно ниже ея мужа. Она знала, что онъ мотъ, пьяница, игрокъ. Но что ей было до всего этого? Она любила его; то былъ единственный человѣкъ, котораго она когда-либо любила.-- Все ниже и ниже наклонялась она къ камину; когда же уголья померкли и измѣнчивые узоры въ нихъ исчезли, она кинулась въ постель. О томъ, что она скажетъ мужу на слѣдующій день, она такъ и не дала себѣ труда подумать.

Ровно въ половинѣ двѣнадцатаго она вошла въ хорошенькую комнату, служившую ей столовой и выходившую окнами въ паркъ. Мистеръ Паллизеръ былъ уже тамъ и пробѣгалъ утренній номеръ газеты. Онъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ къ ней на встрѣчу и коснулся губами ея щеки.

-- Ну что, не болитъ у тебя сегодня голова? спросилъ онъ.

-- О, нѣтъ, нисколько, отвѣчала она.

Затѣмъ онъ принялся за свой завтракъ, перекинулся съ нею нѣсколькими словами о погодѣ, о новостяхъ дня и снова погрузился въ чтеніе газеты, имѣвшей для него всепоглощающій интересъ. Въ газетѣ приводилась рѣчь одного благороднаго пэра, въ которой намекалось на весьма, будто бы, близкія перемѣны въ составѣ кабинета. Оффиціальныхъ извѣстіи объ ожидаемыхъ перемѣнахъ пока еще не доходило до мистера Паллизера, но онъ зналъ, что если слухъ этотъ дѣйствительно оправдается, то перемѣна будетъ неизбѣжна въ его пользу. Онъ чувствовалъ, что приближается осуществленіе самыхъ завѣтныхъ его желаній, что на рукахъ у него такое дѣло, которое должно сосредоточить въ себѣ всѣ его помыслы, и въ такую-то минуту ему предстояло объясняться съ женою о происшествіяхъ вчерашняго вечера! Да ужь полно, необходимо ли было подобное объясненіе? Одна мысль о немъ отравляла для него всю радость удачи, предвидѣвшейся ему на политическомъ поприщѣ. Ему и въ голову не приходило, чтобы въ отношеніяхъ его жены къ Фицджеральду было что нибудь серьезное; онъ не ревновалъ, потому что былъ неспособенъ на ревность. Онъ зналъ, что, при извѣстнаго рода обстоятельствахъ, свѣтъ потребуетъ отъ него, чтобы онъ заявилъ себя активнымъ вмѣшательствомъ въ дѣла жены, но это не мѣшало ему смотрѣть на предстоявшее объясненіе, какъ на тяжелую обузу. Легче бы ему было отхватать наизусть передъ палатой депутатовъ столбцовъ десять какихъ угодно цифръ, чѣмъ сдѣлать замѣчаніе женѣ. Но лэди Гленкора сама бросила ему перчатку, объявивъ, что не зачѣмъ болѣе принимать его друзей. Воспоминаніе объ этой выходкѣ привело мистера Паллизера къ тому заключенію, что этого дѣла такъ оставить нельзя.

Тѣмъ не менѣе, пока продолжался завтракъ, онъ не разставался съ своею газетою, изрѣдка сообщая женѣ вычитанныя имъ извѣстія, причемъ старался поддержать обычный тонъ, который привыкъ употреблять при чтеніи подобныхъ матримоніальныхъ лекцій политики. Но попытка его не удавалась. Лэди Гленкора, у которой не было газеты въ рукахъ и которая вовсе не старалась отвести глаза себѣ или другимъ, заговорила первая:

-- Плантагенетъ, начала она, ты предупредилъ меня вчера, что имѣешь что-то сказать мнѣ, по поводу бала лэди Монкъ.

Онъ медленно отложилъ въ сторону газету и повернулся къ ней лицомъ.

-- Да, милая, послѣ того, что случилось, мнѣ кажется, я не въ правѣ молчать.

-- Если тебя безпокоитъ какая нибудь мысль, то, пожалуйста, выскажи ее.

-- Не всегда-то такъ легко бываетъ высказать свою мысль, отвѣчалъ онъ. Я боюсь одного, чтобы ты не приписала мнѣ такихъ мыслей, отъ которыхъ я, въ сущности, далекъ. И вотъ почему я предпочелъ отложить это объясненіе до нынѣшняго утра: я не хотѣлъ говорить сгоряча.

-- Напрасно; когда на меня сердятся, я лучше люблю, чтобы мнѣ это высказывали сгоряча. Терпѣть не могу хладнокровнаго гнѣва.

-- Но я не сержусь.

-- Это всѣ мужья говорятъ, когда собираются задать головомойку.

-- Но я никакой головомойки не собираюсь задавать. Я хочу только дать тебѣ совѣтъ.

-- По мнѣ ужь лучше головомойка. Эти совѣты на столько же хуже откровенной брани, на сколько хладнокровный гнѣвъ хуже словъ, сказанныхъ сгоряча.

-- Но, милая Гленкора, согласись, что если я нахожу нужнымъ высказать свое мнѣніе...

-- Я вовсе не желаю мѣшать тебѣ говорить, Плантагенетъ. Пожалуйста, продолжай. Только я отъ души буду рада, когда это объясненіе будетъ у меня за плечами.

-- Гленкора, замѣтилъ онъ, неужели ты и на минуту не можешь отложить шутки въ сторону?

-- Я во все не шучу, отвѣчала она и откинулась въ креслѣ съ тѣмъ шаловливымъ видомъ, который такъ не нравился ея мужу.

Бѣдное дитя! Не шутками долженъ былъ окончиться для нея этимъ разговоръ.

-- Знаешь ли ты, зачѣмъ мистрисъ Маршамъ пріѣзжала сюда вчера съ бала лэди Монкъ?

-- Какъ не знать! Она пріѣзжала разсказать тебѣ, что я танцую съ Борго Фицджеральдомъ. Кстати бы ужь ты спросилъ у меня, знаю ли я, зачѣмъ мистеръ Ботъ, то и дѣло, торчалъ въ дверяхъ, не сводя съ меня глазъ.

-- Про мистера Бота я ничего не знаю.

-- За то я кое-что знаю, проговорила она, нетерпѣливо повертываясь въ креслѣ.

-- Я говорю въ настоящую минуту про мистрисъ Маршамъ.

-- Говоря про одну, ты непремѣнно долженъ говорить и про другого. Это неразлучная парочка.

-- Скажи, пожалуйста, Гленкора: намѣрена ты меня выслушать или нѣтъ? Если ты скажешь, что нѣтъ, то я, по крайней мѣрѣ, буду знать, что мнѣ дѣлать.

-- Ну, этого я не думаю, Плантагенетъ.-- И говоря это, она кивнула ему своей маленькой головкой.-- Я, по крайней мѣрѣ, не знаю, чтобы ты тогда сталъ дѣлать. Но такъ и быть, я выслушаю тебя, только, какъ я уже сказала тебѣ, я отъ души была бы рада, если бы это объясненіе было у меня за плечами.

-- Мистрисъ Маршамъ пріѣзжала сюда не за тѣмъ только, чтобы просто сказать мнѣ, что ты танцуешь съ мистеромъ Фицджеральдомъ... и кстати, я просилъ бы тебя, когда ты о немъ говоришь, называть его мистеромъ Фицджеральдомъ...

-- Я такъ и дѣлаю.

-- Нѣтъ, ты обыкновенно называешь его не только по фамиліи, но и по имени, а это совершенно лишнее.

-- Постараюсь отучиться отъ этого, кротко проговорила она:-- но съ старыми привычками разставаться такъ трудно. Ты знаешь, что прежде, чѣмъ ты женился на мнѣ, мы были на столько близки, что я называла его Борго.

-- Дай же мнѣ договорить.

-- Сдѣлай одолженіе.

-- И такъ, мистрисъ Маршамъ пріѣзжала сюда не затѣмъ только, чтобы сказать мнѣ, что ты танцуешь съ мистеромъ Фицджеральдомъ...

-- И не за тѣмъ только, чтобы посмотрѣть, какъ я танцую, мистеръ Ботъ преслѣдовалъ меня, какъ тѣнь, изъ комнаты въ комнату.

-- Перестанешь ли ты, Гленкора, на каждомъ словѣ колоть мнѣ глаза мистеромъ Ботомъ?

-- А ты, Плантагенетъ, перестанешь ли колоть мнѣ глаза твоей мистрисъ Маршамъ?

Мистеръ Паллизеръ съ нетерпѣливымъ движеніемъ всталъ съ своего мѣста и черезъ минуту снова сѣлъ.

-- Ну, не сердись, Плантагенетъ, продолжала она. Если не ошибаюсь, я угадала твою мысль и я буду молчать, пока ты самъ не разрѣшишь мнѣ говорить.

-- Мистрисъ Маршамъ пріѣзжала сюда потому, что замѣтила, что ты обращаешь на себя вниманіе цѣлаго общества.-- Лэди Гленкора только повернулась въ своемъ креслѣ, но не сказала ни слова.-- Она видѣла, что ты непросто танцуешь съ мистеромъ Фицджеральдомъ, но танцуешь... Какъ бы это мнѣ выразиться?

-- Право, не могу тебѣ подсказать.

-- Танцуешь съ полнымъ пренебреженіемъ ко всему остальному.

-- Вотъ какъ! То есть, къ чему же это остальному?

-- Къ тому, что объ этомъ скажутъ другіе, къ тому, какъ я взгляну на это дѣло, къ твоему собственному положенію, наконецъ.

-- Позволено мнѣ теперь говорить?

-- Нѣтъ, ужь дай мнѣ лучше кончить. По моему мнѣнію, она очень хорошо сдѣлала, что пріѣхала мнѣ сказать о всемъ этомъ.

-- Еще бы нехорошо! Что проку въ шпіонахъ, если они тотчасъ же не являются докладывать, чуть подмѣтятъ что нибудь такое неприличное.

-- Гленкора, ты, кажется, поклялась разсердить меня. Теперь я дѣйствительно сердитъ, очень сердитъ на тебя. Я никогда не держалъ шпіоновъ. Когда до меня дошли кое-какіе слухи, то вѣдь черезъ шпіоновъ, какъ тебѣ угодно было выразиться, а черезъ лучшихъ твоихъ друзей и моихъ тоже...

-- До тебя дошли слухи черезъ лучшихъ моихъ друзей? Что ты хочешь этимъ сказать?

-- Не въ томъ дѣло. Не перебивай меня.

-- Ну, нѣтъ, этого я не могу такъ оставить. Про какихъ это моихъ друзей ты намекаешь? Ужь не про Алису ли Вавазоръ? У меня нѣтъ другихъ друзей.

-- Про кого бы я ни говорилъ -- это неважно. И такъ, когда меня предостерегали, чтобы я не пускалъ тебя въ тотъ домъ, гдѣ ты можешь встрѣтиться съ этимъ человѣкомъ, я и слышать ничего не хотѣлъ. Я сказалъ на это, что ты моя жена и что, слѣдовательно, я могу смѣло пускать тебя, куда угодно, не опасаясь никакихъ встрѣчъ. Пускай не довѣряютъ тебѣ другіе, мнѣ до этого дѣла нѣтъ. Когда я настаивалъ, чтобы ты ѣхала въ Монкшэдъ,-- кому было тамъ слѣдить за тобою въ качествѣ шпіона? Когда я оставилъ тебя вчера у лэди Монкъ, неужели ты думаешь, что я болѣе полагался на мистрисъ Маршамъ, чѣмъ на твою собственную честность? Или ты думаешь, что мнѣ когда-либо приходило въ голову опасаться мистера Фицджеральда?

-- Нѣтъ, Плантагенетъ, я этого не думаю.

-- Скажи мнѣ, Гленкора: думаешь ли ты, что я приставилъ мистера Бота слѣдить за твоимъ поведеніемъ?

Она промолчала съ минуту, не зная хорошенько и сама, что она думаетъ объ этомъ въ душѣ.

-- А между тѣмъ, онъ видимымъ образомъ слѣдитъ за мною, проговорила она.

-- Это не отвѣтъ на мой вопросъ. Скажи мнѣ: думаешь ли ты, что онъ это дѣлаетъ по моему порученію?

-- Нѣтъ, я этого не думаю.

-- А если не думаешь, то добросовѣстно ли съ твоей стороны говорить, что я окружаю тебя шпіонами? Если бы дѣйствительно дошло до того, что я считалъ бы нужнымъ окружать тебя шпіонами, то между нами давно все было бы кончено.

И въ голосѣ его зазвучало въ эту минуту неподдѣльное, почти горячее чувство, которое не могло не тронуть его жену. Былъ ли бы какой прокъ отъ шпіоновъ, или нѣтъ, не въ томъ дѣло. Она сознавала, что поступила именно такъ, какъ онъ считалъ ее неспособной поступить. Въ эту самую минуту у нея въ карманѣ лежало письмо ея прежняго возлюбленнаго, въ которомъ тотъ звалъ ее бѣжать съ собою, а она сама еще не рѣшила, какъ ей поступить въ этомъ отношеніи. Полное довѣріе, которое выказывалъ ей мужъ, только глубже давало ей чувствовать, какъ мало она оправдала это довѣріе.

-- Я знаю, что не умѣла сдѣлать тебя счастливымъ, проговорила она,-- и никогда не съумѣю.

Онъ поглядѣлъ на нее, пораженный ея измѣнившимся голосомъ, и увидѣлъ, что она вся уже стала не та.

-- Я не понимаю, что ты хочешь сказать, отвѣчалъ онъ; я никогда и не думалъ жаловаться. Несчастливъ я съ тобою не былъ.

Онъ былъ изъ тѣхъ людей, которымъ и этого довольно. Правда, жена могла бы дать ему и болѣе: она могла бы родить ему наслѣдника, но человѣкъ онъ былъ справедливый и не ставилъ ей въ вину того, что было дѣломъ несчастнаго случая.

Плотина прорвалась и лэди Гленкора продолжала, сначала съ разстановкой, потомъ все свободнѣе и свободнѣе, съ полнымъ спокойствіемъ глубокаго, страстнаго чувства:

-- Нѣтъ, Плантагенетъ, я никогда не съумѣю сдѣлать тебя счастливымъ. Ты никогда не любилъ меня, я никогда не любила тебя. Я была неправа, что попрекнула тебя шпіонами; я была неправа, что поѣхала къ лэди Монкъ; во всемъ, что я ни дѣлала, я была кругомъ виновата; но первою и худшею моею виною было то, что я пошла за тебя замужъ.

-- Гленкора!

-- Дай мнѣ договорить, Плантагенетъ: лучше, если ты узнаешь всю правду и я скажу тебѣ ее. Я скажу тебѣ все, все! Я люблю Борго Фицджеральда, люблю его всѣмъ сердцемъ. Да и какъ мнѣ не любить его? Вѣдь я любила его съ самаго начала, прежде еще, чѣмъ узнала тебя, и ты зналъ, что это было такъ. Когда я вчера поѣхала къ лэди Монкъ, я поѣхала почти съ твердымъ намѣреніемъ сказать ему, что люблю его и готова бѣжать съ нимъ, хоть на край свѣта. Но когда онъ подошелъ ко мнѣ и заговорилъ со мною...

-- Такъ онъ предлагалъ тебѣ бѣжать? спросилъ мужъ, въ груди котораго ядъ начиналъ уже дѣйствовать.

Гленкора тотчасъ же спохватилась. По ея понятіямъ о чести, она была властна открывать свои собственныя тайны, но это не давало ей права выдавать тайны любовника.

-- Или ты думаешь, проговорила она, что подобное предложеніе непремѣнно нужно тамъ, гдѣ люди такъ любятъ другъ друга, какъ мы съ нимъ?

-- Такъ ты хотѣла бѣжать съ нимъ?

-- Развѣ это не было бы для тебя же лучше Плантагенетъ? Я не люблю тебя, какъ другія жоны любятъ своихъ мужей, но, Богомъ клянусь тебѣ, я прежде всего желаю развязать тебѣ руки, избавивъ тебя отъ такой жены, какъ я.

И говоря это, она встала, подошла къ нему и взяла его за бортъ сюртука. Ошеломленный, онъ сдѣлалъ шагъ назадъ, но не сказалъ ни слова и только глядѣлъ на нее; а она, между тѣмъ, продолжала:

-- И не все ли равно, куда я избуду себя,-- въ воду ли брошусь, или съ нимъ уйду, лишь бы ты могъ взять другую жену и имѣть отъ нея ребенка? Я умерла бы охотно, я бы рада была умереть, Плантагенегъ, я убила бы себя, если бы у меня достало духу.

Онъ былъ высокій мужчина, а она была маленькаго роста, такъ что ему приходилось глядѣть на нее сверху внизъ. Она закинула головку и глядѣла ему прямо въ лицо.-- Видитъ Богъ, твердила она, я желала бы умереть. Въ жизни мнѣ ничего болѣе не остается.

Медленно, осторожно, почти робко онъ обвилъ рукою ея талью.

-- Въ одномъ ты только ошибаешься, проговорилъ онъ:-- я люблю тебя.

Она покачала головой, причемъ кудри ея скользнули по его груди.

-- Я люблю тебя, повторилъ онъ. Если ты хотѣла сказать, что я не умѣю высказывать своихъ чувствъ, то ты права. Голова моя постоянно работаетъ въ другомъ направленіи.

-- Да, проговорила она, голова твоя постоянно работаетъ въ другомъ направленіи.

-- Но все же я люблю тебя. Если ты не можешь любить меня, то это большое несчастье для насъ обоихъ, но это еще не причина идти намъ на встрѣчу своему собственному позору. Что же касается до другого обстоятельства, на которое ты намекнула,-- до нашей бездѣтности -- и говоря это, онъ плотнѣе прижалъ ее къ себѣ рукою,-- то напрасно ты такъ много объ этомъ думаешь; ни разу, даже въ мысляхъ, я не позволилъ себѣ упрекнуть тебя въ этомъ несчастіи.

-- Не говори ты мнѣ этого, я знаю твои мысли.

-- Вѣрь мнѣ, что ты ошибаешься. Конечно, я желалъ ребенка и самыя старанія мои скрыть это желаніе выдавали его еще болѣе, но я никогда не лгалъ передъ тобою, Гленкора.

-- Это такъ; лжи въ тебѣ нѣтъ.

-- Ты мнѣ, хотя бы и бездѣтная, будешь болѣе милою женою, чѣмъ всякая другая женщина, лишь бы ты полюбила меня. Скажи, попытаешься ли ты полюбить меня?

Она ничего не отвѣчала. Послѣ только-что сдѣланнаго ею признанія, языкъ у нея не поварачивался даже сказать, что она попытается: этимъ она показала бы, что слишкомъ легко принимаетъ его прощеніе.

-- Мнѣ кажется, милая, сказалъ онъ, все еще продолжая держать ее за талью:-- что намъ лучше всего уѣхать на время изъ Англіи. Я удалюсь отъ общественныхъ дѣлъ на остатокъ этого сезона. Скажи, гдѣ ты хочешь провести лѣто, въ Швейцаріи ли, или гдѣ нибудь на водахъ въ Германіи? На зиму же мы могли бы уѣхать въ Италію.-- Она все еще молчала.-- Быть можетъ, продолжалъ онъ, твоя пріятельница, миссъ Вавазоръ, согласится ѣхать съ нами?

Доброта его дѣйствовала на нее убійственно. У нея недоставало силъ отвѣчать ему словами. Но при имени Алисы она тихо приподняла руку и коснулась его руки.

Въ эту минуту кто-то громко постучался въ дверь. Секунду спустя, стукъ снова повторился.

-- Войдите, крикнулъ мистеръ Паллизеръ, выпуская жену изъ объятій и отступая отъ нея на нѣсколько шаговъ.