Виновата ли она?

ГЛАВА XXIX. ВЪ ДЕРЕВНѢ.

Когда утромъ, въ первый день Рождества, Алиса сошла къ завтраку въ замкѣ своего дѣда, по лицу ея никакъ нельзя было угадать, что утро это ознаменовалось для нея какимъ нибудь, изъ ряду вонъ, выходящимъ событіемъ. Общество, собравшееся въ Вавазорѣ, состояло изъ ея дѣда, отца, кузины Кэтъ и ея самой. Какъ ни въ чемъ не бывало, обмѣнялась она со всѣми обычными праздничными поздравленіями; Кэтъ объявила, что получила въ это утро извѣстіе отъ тетушки Гринау и обѣщалась послѣ завтрака показать ея письмо Алисѣ. Про свое письмо Алиса не сказала ни слова.

-- Отчего твоя тетка не пріѣхала сюда встрѣтить Рождество? спросилъ старый сквайръ.

-- Быть можетъ потому, сэръ, что вы не пригласили ее, отвѣчала Кэтъ.

-- Отчего жъ ты этого не сдѣлала за меня, ужъ если она дожидается непремѣнно приглашенія, чтобы пріѣхать въ свое родимое гнѣздо?

-- Этого, сэръ, я не могла сдѣлать, не имѣя отъ васъ положительнаго приказанія. Вѣдь у насъ Вавазоровъ, должно быть въ крови, вцѣпляться другъ другу въ глаза при каждой встрѣчѣ.

-- Молчать, Кэтъ! Я знаю про кого ты говоришь, и ужъ тебѣ то бы меньше всѣхъ слѣдовало говорить. Алиса, голубушка, подойди ко мнѣ поближе и сядь-ко возлѣ меня. Спасибо тебѣ, что пріѣхала провѣдать о рождествѣ своего стараго дѣда; большое спасибо! Жаль вотъ только, что съ возлюбленнымъ-то твоимъ у тебя не ладно вышло.

-- Она еще одумается, сэръ, вмѣшался ея отецъ.

-- Къ чему вы это говорите, папа? Не захотите же вы, чтобы я вышла за мужъ противъ своего убѣжденія.

-- Не знаю, какія тамъ у молодыхъ дѣвушекъ, убѣжденія бываютъ, замѣтилъ старикъ; мнѣ такъ сдается, что когда порядочная женщина даетъ слово, то она должна его держать.

-- По вашему выходятъ, что если бы я была помолвлена за человѣка и вдругъ бы открыла, что онъ убійца, то я все же должна бы была сдѣлаться его женою? вмѣшалась Кэтъ.

-- Но мистеръ Грей не убійца, возразилъ старый сквайръ.

-- Прошу васъ, оставьте этотъ разговоръ, проговорила Алиса. Право я не въ состояніи его равнодушно слушать.

-- Я ужъ давно рукой махнулъ на это дѣло. Что слова тратить по напрасну, замѣтилъ Джонъ Вавазоръ съ такимъ видомъ, какъ будто онъ и въ самомъ дѣлѣ истощилъ по этому поводу весь запасъ своего родительскаго краснорѣчія. А между тѣмъ всѣ увѣщанія ограничились извѣстнымъ уже читателю разговоромъ.

Владѣтель Вавазорскаго замка былъ коренастый старикъ съ румянымъ лицемъ, сѣрыми, свирѣпо глядѣвшими глазами, длинными сѣдыми волосами и жесткою сѣдою бородой. Эта борода и эти волосы придавали что-то львиное его старческой наружности. Нравъ у него былъ вспыльчивый до бѣшенства; онъ былъ безразсуденъ въ своихъ требованіяхъ и не выносилъ и тѣни сопротивленія; но при всемъ томъ онъ имѣлъ любящее сердце, не помнилъ зла и охотно прощалъ обиду тому, кто являлся къ нему съ повинною годовою. Къ тому же онъ строго придерживался извѣстныхъ правилъ, которыя для него олицетворяли понятіе о справедливости. Внукъ его Джоржъ оскорбилъ его глубоко и не подумалъ попросить у него прощенія. И онъ далъ себѣ слово не прощать его до тѣхъ поръ, пока онъ не повинится передъ нимъ чуть не колѣно-преклоненно, но тѣмъ не менѣе этотъ внукъ долженъ былъ сдѣлаться его наслѣдникомъ. Таково было его твердое намѣреніе. Право первородства по его понятіямъ нисколько не утрачивало своей силы оттого, что оно, въ настоящемъ случаѣ, не могло опереться на букву закона. Владѣтель Вавазорскаго замка могъ завѣщать его кому заблагоразсудится; ему казалось, что онъ и въ гробѣ не будетъ знать покоя, если передастъ свое помѣстье кому нибудь другому, а не старшему сыну своего собственнаго старшаго сына. При всей своей вспыльчивости и даже суровости онъ былъ болѣе склоненъ любить, чѣмъ ненавидѣть; и, хотя никто изъ окружающихъ не смѣлъ произносить при немъ имени его внука, тѣмъ не менѣе въ душѣ онъ радъ бы былъ случаю съ нимъ помириться.

По случаю праздника все общество отправилосъ въ церковь. Маленькая, деревянная приходская церковь, самой незатѣйливой архитектуры, находилась на разстояніи полуторы мили отъ замка. Вообще все помѣстье, раскинувшееся по уступу, составлявшему посредствующее звено между гористою страною и низменностью, не могло похвалиться особою красотою мѣстности. Почва была бѣдная, плохо обработанная, и недостатокъ этотъ не окупался тою живописностью, которая привлекаетъ туристовъ. Знакомые съ мѣстностію могли наслаждаться живописнѣйшими видами въ цѣлой Англіи, отстоявшими отъ замка всего на какой нибудь часъ ходьбы; но для остальныхъ, страна эта представлялась голою, однообразною, печальною степью. По цѣлымъ милямъ однообразіе это не прерывалось не однимъ предметомъ, на которомъ могъ бы остановиться глазъ. Необозримо разстилалась эта степь, слегка покатая къ югу и ей казалось конца краю не было.

Невесела была обыденная жизнь замка для такого человѣка, какъ сынъ стараго сквайра, для человѣка, считавшаго Лондонъ единственнымъ мѣстомъ на земномъ шарѣ, гдѣ можно жить съ комфортомъ. Домъ, правда теплый, былъ тѣсенъ и построенъ въ старинномъ вкусѣ; поваръ сквайра былъ почти ровесникомъ своему господину. Джонъ Вавазоръ ѣздилъ къ отцу скорѣе изъ чувства долга, чѣмъ для своего удовольствія. Совсѣмъ иначе смотрѣла на эти поѣздки Алиса. Славно ей жилось въ старомъ замкѣ, въ обществѣ Кэтъ, которая, подобно ей самой, была хорошій ходокъ и любила горы. Дружба ихъ впервые завязалась и созрѣла во время этихъ дальнихъ прогулокъ, которыя онѣ предпринимали вдвоемъ во всякую погоду, не обращая вниманія на всѣ тѣ неудобства, которыя многимъ другимъ дѣвушкамъ мѣшаютъ наслаждаться красотами природы.

Въ церковь отправились попарно: старый сквайръ ѣхалъ съ Алисою въ старомодномъ, тряскомъ экипажѣ, а Джонъ Вавазоръ шелъ съ племянницей пѣшкомъ. Тотчасъ по окончаніи богослуженія молодыя дѣвушки сговорились идти гулять; цѣлью своей прогулки онѣ назначили одинъ изъ замковъ, окружавшихъ Вавазорскій замокъ. Обѣдали въ замкѣ постоянно въ пять часовъ, что было имъ не совсѣмъ на руку; но такъ какъ церковная служба должна была отойти часовъ въ двѣнадцать, то имъ оставалось добрыхъ четыре часа для прогулки. Планъ этотъ былъ задуманъ у нихъ еще до полученія Алисою знаменитаго письма; но въ послѣднемъ событіи не было ничего такого, что могло бы побудить Алису отказаться отъ прогулки.

-- А что, Алиса, голубушка, вѣдь надо же тебѣ выдти за мужъ, говорилъ дорогою старый сквайръ.

Старикъ былъ глухъ на ухо, да и тряскій экипажъ, въ которомъ, при каждомъ шагѣ лошадей, зубы ваши немилосердно стукались другъ о друга, не благопріятствовалъ разговору; Алиса ничего не отвѣчала и только слегка улыбалась. На возвратномъ пути изъ церкви старикъ снова изъявилъ желаніе, чтобы Алиса ѣхала съ нимъ, такъ какъ объявилъ онъ, что ему нужно поговорить съ нею.-- Дорогое дитя мое, началъ онъ, я много о тебѣ думалъ и пришелъ къ тому заключенію, что тебѣ непремѣнно надо выдти за мужъ.

-- Что жъ, сэръ, можетъ статься, я когда нибудь и выйду.

-- Врядъ ли, если ты со всѣми своими женихами будешь кончать ссорою, отвѣчалъ старикъ. Ты разсорилась съ своимъ двоюроднымъ братомъ Джоржемъ, теперь ссоришься съ мистеромъ Греемъ; да этакъ ты вѣкъ въ дѣвкахъ просидишь, душа моя.

-- Съ какой стати мнѣ думать о замужествѣ болѣе, чѣмъ кузинѣ Кэтъ?

-- Кэтъ совсѣмъ другое дѣло. Сколько мнѣ извѣстно, за нее никто не сватается. А, право, подумай о томъ, что я тебѣ говорилъ. Если ты не поторопишься выдти за мужъ теперь, то пожалуй такъ и останешься на бобахъ. Не вѣкъ же будутъ тебѣ джентльмены спускать твои причуды.

Обѣ дѣвушки запаслись, каждая съ своей стороны, ломтемъ пирога и отправились въ путь.-- Намъ не дойти до озера, замѣтила Кэтъ.

-- Нѣтъ, отвѣчала Алиса, но мы можемъ взобраться на Свиндэльскій холмъ, присѣсть тамъ на большомъ камнѣ и издали полюбоваться озеромъ.

-- Помнишь ли ты, когда мы сидѣли на этомъ камнѣ въ послѣдній разъ? спросила Кэтъ. Этому почти уже три года; на самомъ этомъ мѣстѣ ты мнѣ сказала, что между тобою и Джоржемъ все кончено. Помнишь ли, какъ я тогда съумасшествовала и громко рыдала съ отчаянья? Подчасъ я сама дивилась своей глупости. Ну какъ это мнѣ до самой себя и дѣла нѣтъ и я вся отдалась интересамъ другихъ? Помнишь ли, какъ мы на возвратномъ пути промокли до костей.

-- Какъ же, я все это хорошо помню.

-- А какая темень была въ тотъ вечеръ. Дѣло было въ сентябрѣ, но мы вѣдь вздумали прогуляться послѣ обѣда. Однако, если мы дойдемъ до Свиндэля, то на возвратномъ пути будетъ темно. Ну да я не боюсь; мы воротимся Баканскимъ лѣсомъ, который я знаю, какъ свои пять пальцевъ. Тебѣ не страшно будетъ, если мы захватимъ полчаса темноты?

-- О, нѣтъ, отвѣчала Алиса.

-- Да, не забуду я этотъ день. Ну да, можетъ быть, оно и къ лучшему, что такъ случилось. А теперь, я прочитаю тебѣ письмо тетушки Гринау.-- И пока онѣ медлено взбирались на холмъ, Кэтъ прочитала вслухъ это письмо. Изъ него было видно, что ни одинъ изъ поклонниковъ вдовы не успѣлъ еще добиться отъ нея рѣшительнаго отвѣта. О мистерѣ Чизсакерѣ она писала въ такомъ тонѣ, какъ будто этотъ джентльменъ былъ безутѣшенъ въ отсутствіи Кэтъ, и серьозно уговаривала племянницу вернуться въ Норфолькъ, чтобы не упустить такую выгодную партію.-- А надо тебѣ сказать, Алиса, замѣтила Кэтъ, что почтенный этотъ мужъ никогда не давалъ мнѣ ни малѣйшаго повода предполагать, что онъ ко мнѣ неравнодушенъ, между тѣмъ, какъ мнѣ достовѣрно извѣстно, что онъ проситъ ея руки регулярно два раза въ недѣлю, т. е. не пропуская ни одного базарнаго дня. Ты не должна упускать это изъ виду, а то самая-то соль комедіи для тебя пропадетъ. Алиса обѣщалась не упускать это изъ виду и Кэтъ продолжала чтеніе письма. "Бѣдный Бельфильдъ въ потѣ лица своего продолжаетъ обучать волонтеровъ, писала мистрисъ Гринау. Онъ работаетъ такъ много, что право боюсь, что это напряженіе ему не по силамъ. Онъ заѣзжаетъ ко мнѣ иногда по вечерамъ на чашку чая, большею частью по понедѣльникамъ и по четвергамъ; -- т. е. въ небазарные дни, въ избѣжаніе непріятныхъ встрѣчъ, пояснила Кэтъ.-- Онъ входитъ, выпиваетъ нѣсколько чашекъ чаю, и того и, гляди, упадетъ безъ чувствъ къ моимъ ногамъ."

-- Что онъ большую часть этихъ вечеровъ проводитъ у ея ногъ и тоже повторяетъ ей предложеніе по два раза въ недѣлю, въ этомъ я не имѣю ни малѣйшаго сомнѣнія.

-- И ты думаешь, что она подъ конецъ согласится за него выйдти?

-- Право не знаю, какъ тебѣ сказать. Подъ часъ мнѣ кажется, что ее только забавляетъ вся эта процедура и что она слишкомъ себѣ на умѣ, чтобы отдать себя въ руки кому бы то ни было. Я не сомнѣваюсь, что она даетъ ему денегъ взаймы, потому что онъ находится въ самомъ бѣдственномъ положеніи, а она отъ природы щедра: но я убѣждена, что она преспокойно беретъ съ него росписки въ этихъ деньгахъ до послѣдняго шиллинга; это совершенно въ ея характерѣ.

Далѣе говорилось о томъ, что пишущая эти строки, рѣшилась пробыть въ Норвичѣ остатокъ зимы и весну и очень желала бы, чтобы милая ея Кэтъ вернулась къ ней.-- "Ну пріѣзжай хоть за тѣмъ, чтобы еще разокъ взглянуть на Ойлимидъ, писала мистрисъ Гринау. Если ты послѣ этого придешь къ окончательному заключенію, что ни помѣстье, ни владѣлецъ его тебѣ не по сердцу, тогда я не стану къ тебѣ болѣе приставать. А право, мнѣ кажется, что онъ прекраснѣйшій человѣкъ." -- Послѣ этого пойми ты эту женщину, воскликнула Кэтъ. При всѣхъ своихъ недостаткахъ, она, мнѣ кажется, не задумалась бы броситься за меня въ огонь и въ воду. Мнѣ кажется даже, что она можетъ дать мнѣ денегъ взаймы безъ росписки.-- За тѣмъ письмо мистрисъ Гринау было спрятано въ карманъ. Дѣвушки успѣли уже достигнуть голой вершины холма.

Славная выдалась имъ зимняя прогулка! Воздухъ былъ прозраченъ и свѣжъ, но не морозенъ. Есть что-то особенное въ зимнемъ освѣщеніи, что-то придающее каждому предмету отчетливыя очертанія и сообщающее необыкновенную прелесть каждой подробности пейзажа. Но есть что-то грустное въ этомъ свѣтѣ. Въ немъ уже какъ будто носятся тѣни быстро приближающихся раннихъ сумерекъ. Пока дорога шла лѣсомъ, дѣвушки весело болтали между собою о тетушкѣ Гринау, о достоинствахъ Ойлимида и его владѣльца. Но, по мѣрѣ того, какъ онѣ подвигались впередъ, онѣ поддавались полупечальному величію дикой мѣстности и подъ конецъ совсѣмъ притихли.

Письмо Джоржа все еще было у Алисы въ карманѣ; она не разставалась съ нимъ съ самаго утра. До сихъ поръ она еще не пришла ни къ какому рѣшенію относительно своего отвѣта и колебалась, показать ли ей это письмо кузинѣ или нѣтъ. Она всегда смотрѣла на Кэтъ, какъ на лучшаго своего друга и ничего не скрывала отъ нея въ подобныхъ дѣлахъ. Мы знаемъ, что Кэтъ обманула ея довѣріе, но Алиса этого не подозрѣвала. Ей не рѣдко случалось ссориться съ кузиной, но ссоры эти не имѣли никакого отношенія къ нарушенію обязанностей дружбы. Она безусловно вѣрила своей кузинѣ, хотя ей и случалось рѣзко расходиться съ нею во мнѣніяхъ.-- Отчего же бы и не показать ей письмо и не посовѣтоваться съ него прежде чѣмъ послать отвѣтъ? думала Алиса, молча взбираясь на гору.

Читатель, конечно, изъ этого заключитъ, что Алиса уже на половину рѣшилась уступить и соединить свою судьбу съ судьбою Джоржа. Увы! Читатель будетъ правъ въ своей догадкѣ. А между тѣмъ не любовь къ этому человѣку заставляла ее подвергаться такому страшному риску. Любовь еще могла бы ей служить извиненіемъ. Но дѣло въ томъ, что она начинала склоняться на сторону того мнѣнія, что любовь, по крайней мѣрѣ та, о которой она мечтала когда-то, вовсе не составляетъ необходимаго условія брака. Что толку было въ этой любви? Что дала она ея другу лэди Гленкорѣ? Что дала она ей самой? Она ли не любила Джона Грея, а между тѣмъ это не мѣшало ей чувствовать, что жизнь съ нимъ не дастъ ей счастья. Конечно, она не согласилась бы выйдти за человѣка, который былъ бы ей противенъ; но кузенъ Джоржъ былъ ей не противенъ, онъ даже ей нравился, какъ она признавалась самой себѣ довольно равнодушно.

Въ эту пору ея жизни она жестоко мучилась вопросомъ: что ей сдѣлать изъ себя, куда бѣжать отъ пустоты и суетности своего существованія? Съ своими молодыми мечтами о любви и счастьи она распростилась на вѣки. Теперь ее занималъ вопросъ, какъ сдѣлать свое существованіе полезнымъ, какую дѣятельность избрать, которая удовлетворяла бы ея честолюбію?

Письмо ея двоюроднаго брата было хитрою ловушкой; оно было написано съ тонкимъ знаніемъ всѣхъ особенностей ея характера. Собственно женитьба была въ глазахъ Джоржа дѣломъ второстепеннымъ,-- до того второстепеннымъ, что онъ самую отправку письма предоставилъ на волю случая. Но, разъ уже случай рѣшилъ, что ему жениться, его самолюбіе было заинтересовано полученіемъ того, о чемъ онъ снизошелъ просить. Его письмо къ ней было умно и хитро задумано.-- По крайней мѣрѣ онъ отдаетъ мнѣ справедливость, подумала Алиса, читая то мѣсто письма, гдѣ онъ говорилъ о ея деньгахъ и о томъ, что онъ намѣренъ ими воспользоваться. Будетъ ли онъ мнѣ мужемъ или останется просто другомъ, я рада отдать ему все свое состояніе, если оно понадобится ему для достиженія его цѣлей. Она вспомнила, что Кэтъ обѣщалась пожертвовать свою послѣднюю лепту и дала себѣ слово не уступать кузинѣ въ великодушіи. Къ тому же ее плѣняла мысль стать примирительницей между Джоржемъ и его дѣдомъ. Вѣдь Джоржъ былъ представителемъ рода Вавазоровъ, рода до того древняго, что происхожденіе его терялось во мракѣ временъ. Еще у Чаусера упоминается о какихъ-то Вавазорахъ, занимавшихъ весьма почетное положеніе въ своемъ графствѣ. Много думала объ этомъ Алиса и рѣшила, что ея долгъ позаботиться о томъ, чтобы позднѣйшіе представители этого имени занимали въ свѣтѣ положеніе, по крайней мѣрѣ равное тому, которое занимали ихъ предки.

Лишь изрѣдка перекидываясь какимъ нибудь бѣглымъ замѣчаніемъ, кузины быстро приближались къ цѣли своей прогулки. Вскорѣ передъ ними встала крутая вершина Свиндэльскаго холма; минутъ черезъ пять ходьбы онѣ достигли этой вершины и тутъ только раскрылось передъ ними во всей своей красѣ небольшое озеро, лежавшее между холмовъ. Озеро это напоминало своею формою цыфру 3, верхняя половина которой окаймлялась самою причудливою и утесистою частью Уэстлорлэндскихъ горъ. Оно имѣло не болѣе трехъ миль въ окружности и съ высоты, на которой стояли дѣвушки, легко можно было обозрѣвать всю его поверхность. Неподвижно и холодно, какъ самая смерть, чернѣли его виды. Только облака, медленно проносившіяся надъ нимъ, отражались въ немъ постепенно измѣнявшимися тѣнями. Поверхность озера казалась совершенно гладкою, только гдѣ -- гдѣ вѣтерокъ пробѣгалъ по ней едва замѣтною рябью и оставлялъ по себѣ серебристый отблескъ въ волнахъ.

-- Какъ я довольна, что мы пришли сюда, проговорила Алиса, садясь на камень;-- для меня и поѣздка сюда не въ поѣздку, если я не побываю, по крайней мѣрѣ, въ виду озеръ.

-- Надо намъ будетъ какъ нибудь собраться въ Уильчестеръ, замѣтила Кэтъ.

-- Врядъ ли это намъ удастся. Мнѣ нельзя здѣсь долго оставаться.-- Кэтъ! я получила письмо, которое должна показать тебѣ.

Въ голосѣ Алисы было что-то такое, разомъ возбудившее любопытство ея кузины.

Кэтъ усѣлась возлѣ нея и протянула руку за письмомъ. -- Это мистеръ Грей тебѣ пишетъ? спросила она.

-- Нѣтъ, не мистеръ Грей, отвѣчала Алиса, передавая ей письмо.

Прежде еще, чѣмъ Кэтъ прикоснулась къ бумагѣ, она угадала, что письмо отъ ея брата.-- Онъ оскорбилъ тебя! спросила она, вынимая письмо изъ конверта.

-- Прочитай прежде, что онъ пишетъ, проговорила Алиса, а тамъ мы дорогою поговоримъ съ тобой.

И съ этими словами она встала съ камня и сдѣлала шагъ къ обрыву холма, гдѣ и простояла, глядя на озеро, пока Кэтъ читала письмо.

-- Что? проговорила она, возвращаясь на свое прежнее мѣсто.

-- Да что, повторила Кэтъ. Алиса, Алиса! хорошо бы ты сдѣлала, еслибъ склонилась на его просьбу. О, Алиса! позволяешь ли ты мнѣ надѣяться? Алиса, другъ мой, милая, дорогая! скажи, что ты согласна. И она опустилась возлѣ нея на колѣни и глазами, полными слезъ, заглянула ей въ лице. Загадочное созданье была эта женщина, способная въ тоже время и выдать своего лучшаго друга, и любить съ такимъ постоянствомъ и самоотверженіемъ.

Алиса не торопилась отвѣчать, и продолжала глядѣть на озеро черезъ голову Кэтъ.

-- Алиса, продолжала послѣдняя, я не ожидала такой радости для нынѣшняго праздника. Вѣдь не за тѣмъ же ты привела меня сюда, и показала мнѣ его письмо, чтобы объявить мнѣ, что изъ этого ничего не выйдетъ. Это было бы жестоко съ твоей стороны. Я такъ счастлива, Алиса! Съ нынѣшняго дня я буду любитъ это мѣсто; я ненавидѣла его до сихъ поръ.

И она бросилась ничкомъ на камень и покрыла его поцѣлуями. Алиса все еще хранила молчаніе, но она начинала понимать, что зашла далѣе, чѣмъ предполагала. Теперь ей почти уже невозможно было сказать, что отвѣтъ ея на письмо Джоржа будетъ отказомъ,

-- Скажи, продолжала Кэтъ, что можетъ, быть умнѣе, благороднѣе его письма? Сознайся Алиса, если бы онъ былъ твоимъ братомъ и другая дѣвушка показала бы тебѣ это письмо, развѣ въ тебѣ не дрогнуло бы чувство гордости? Я такъ горжусь имъ, я знаю, что онъ у меня молодецъ и совершитъ еще много прекрасныхъ дѣлъ. Послушай! здѣсь мы съ тобою однѣ передъ лицемъ самой природы; отвѣть мнѣ, положа руку на сердце, любишь ли ты его?

-- Люблю ли я его? повторила Алиса.

-- Да любишь ли ты его такъ, какъ женщина должна любить своего мужа. Развѣ твое сердце не принадлежитъ ему, Алиса? Къ чему теперь притворство. Если ты его любишь, ты можешь съ гордостью признаться мнѣ въ этомъ теперь, съ подобнымъ письмомъ въ рукахъ.

-- Я не имѣю права на эту гордость, отвѣчала Алиса. Я всегда любила моего двоюроднаго брата, но не тою страстною любовью, которую ты предполагаешь.

-- Въ такомъ случаѣ ты не способна на страстную любовь.

-- Быть можетъ, это правда, Кэтъ. Порой я бы охотно повѣрила, что это такъ. Однако пойдемъ; мы опоздаемъ въ обѣду, да и ты озябнешь, сидя, на одномъ мѣстѣ.

-- Я готова бы была всю ночь просидѣть здѣсь, лишь бы твой отвѣтъ былъ таковъ, какого я желаю. Но, по крайней мѣрѣ, Алиса, прежде чѣмъ я встану, ты должна мнѣ сказать, въ чемъ будетъ заключаться твой отвѣтъ. Я знаю, что ты не откажешь ему, но, порадуй меня, дай мнѣ услышать это отъ тебя самой.

-- Я ничего не могу сказать тебѣ, Кэтъ, пока ты не встанешь съ этого камня.

-- Это почему?

-- Потому что я и сама еще ни на что не рѣшилась.

-- Быть не можетъ! Это дѣло сущей невозможности. Въ этихъ вещахъ рѣшаются съ разу. Ты уже, я знаю, рѣшилась, прежде чѣмъ пробѣжала его письмо до половины, хотя тебѣ, быть можетъ и не хочется въ этомъ сознаться.

-- Ты совершенно ошибаешься. Пойдемъ, однако, домой, дорогою я тебѣ все раскажу.-- Кэтъ встала и онѣ направились домой.-- Я еще и сама не рѣшила, какой отвѣтъ я ему дамъ; показала же я тебѣ его письмо съ тою цѣлью... чтобы, былъ у меня человѣкъ, съ которымъ я могла бы откровенно поговорить о немъ. Я знала напередъ, что ты станешь торопить меня отвѣтомъ.

-- Нѣтъ, нѣтъ я не хочу торопить тебя отвѣтомъ.

-- Но мнѣ было бы слишкомъ тяжело отказать себѣ въ твоей дружбѣ.

-- Будь спокойна, Алиса, я не стану торопить тебя. Я ничего не сдѣлаю противъ твоего желанія. Но ты не должна удивляться, что я такъ горячо принимаю этотъ вопросъ къ сердцу. Вѣдь то была мечта всей моей жизни. Вѣдь у меня только и заботы было, чтобы какъ нибудь устроить это дѣло. Легко ли мнѣ было, когда Джоржъ по своей винѣ потерялъ право называть тебя своею? Ты не знаешь, что я вынесла, пока этотъ уродъ изъ Кэмбриджшейра былъ твоимъ женихомъ; для меня это было чисто адскою мукою, а между тѣмъ, я, говоря вообще, ни не была терпѣлива? Такъ вовсе не удивительно, что теперь, когда все обѣщаетъ устроиться по моему, я себя не помню отъ радости; а что оно устроится по моему,-- это вѣрно. Очень можетъ статься, что ты еще не рѣшилась принять его предложенія, но если бы ты желала отказать ему, съ разу бы такъ и рѣшила.

За тѣмъ, остальную часть пути онѣ прошли почти молча. Только подходя къ дому, Кэтъ снова заговорила.-- Ты не отвѣтишь на его письмо, не переговоривъ еще разъ со мною?

-- По крайней мѣрѣ я не отошлю отвѣта, не предупредивъ тебя, отвѣчала Алиса.

-- И ты мнѣ покажешь его?

-- Этого я не могу тебѣ обѣщать. Но, въ случаѣ, если онъ будетъ не благопріятный, обѣщаюсь тебѣ показать его.,

-- Ну, такъ мнѣ его никогда не видать, смѣясь воскликнула Кэтъ. Впрочемъ, съ меня и этого довольно. А вовсе не домогаюсь чести ценсировать тѣ нѣжныя, любовныя рѣчи, въ которыхъ ты скажешь ему, что всѣ его вины предаются забвенію. Могу себѣ представить, что это будутъ за рѣчи! Боже! какъ я завидую ему.

Между тѣмъ, онѣ успѣли придти домой. На крыльцѣ ихъ дожидался старикъ, и гнѣвно сверкалъ на нихъ своими львиными глазами, потому что ростбифъ успѣлъ пережариться. Въ рукѣ онъ держалъ свои большіе, серебряные часы, походившіе на кострюлю, и вѣчно уходившіе на четверть часа впередъ; онъ сердито указывалъ на минутную стрѣлку, передвинувшуюся на десять минутъ отъ урочнаго, обѣденнаго часа.

-- Но, дѣдушка, ваши часы вѣчно бѣгутъ впередъ, отвѣчала Кэтъ.

-- А вы, сударыня, вѣчно опаздываете.

-- Еще пяти нѣтъ; не такъ ли Алиса?

-- А сколько вы провозитесь за своимъ туалетомъ?

-- Черезъ десять минутъ мы будемъ готовы; не такъ ли, Алиса? Впрочемъ, дѣдушка, вы насъ, пожалуйста, не дожидайтесь.

-- Не дожидайтесь. За все про все у нихъ одинъ отвѣтъ: не дожидайтесь! Точно кто и впрямь станетъ ихъ дожидаться, когда кушанье подано.

Но внучки не разслышали этихъ послѣднихъ словъ, потому что убѣжали уже въ свои комнаты.

Во все продолженіе вечера между Алисою и Кэтъ о письмѣ болѣе не было и помину. Только, прощаясь съ Алисою, на порогѣ ея спальни, Кэтъ сказала ей: помолись за него ныньче, какъ ты молишься за самыхъ близкихъ тебѣ людей.-- Алиса ничего не отвѣчала, но должно думать, что она исполнила эту просьбу.