Виновата ли она?

ГЛАВА XXVI. ПОСЛѢДНІЙ ПОЦѢЛУЙ.

По возвращеніи изъ Уэстморленда, Алиса прямо отправилась въ Паркъ-Лэнъ, куда лэди Гленкора и мистеръ Паллизеръ возвратились еще до нея. Она должна была пробыть съ ними цѣлыя сутки въ Лондонѣ, а на слѣдующій день отправиться съ ними въ Парижъ. У Паллизеровъ въ домѣ она застала совсѣмъ иные порядки, чѣмъ тѣ, которые она привыкла видѣть въ Мэтчингѣ.

Мистеръ Паллизеръ самъ вышелъ къ ней на встрѣчу и повелъ ее на верхъ, къ женѣ, не давъ ей даже снять дорожной шляпы.

-- Какъ мы вамъ благодарны, миссъ Вавазоръ, проговорилъ онъ. И я, и Гленкора вполнѣ умѣемъ цѣнить вашу дружбу.

: -- Помилуйте, отвѣчала она, я должна быть вамъ благодарна за то, что вы меня берете съ собой.

Онъ только улыбнулся и покачалъ головою. На лѣстницѣ онъ снова заговорилъ съ ней:

-- Вы должны мнѣ простить мою рѣзкую выходку въ ту ночь, когда вы гуляли въ развалинахъ.

Алиса пробормотала какую-то невинную ложь въ родѣ того, что она давно забыла объ этомъ и оба пришли въ комнату леди Гленкоры. На Алису Паллизеръ произвелъ впечатлѣніе, какъ будто онъ сталъ какъ-то меньше и утратилъ то, что внушало ей страхъ передъ нимъ въ Мэтчингѣ. Изъ кандидата въ канцлеры казначейства, онъ сдѣлался обыкновеннымъ, внимательнымъ супругомъ и эта перемѣна, казалось, отзывалась въ его голосѣ, въ походкѣ, во всемъ его обращеніи

-- Милая Алиса! не знаю, право, какъ мнѣ и благодарить васъ. Вы застаете меня въ страшныхъ хлопотахъ. Я укладываюсь, и Плантагенетъ помогаетъ мнѣ.

Плантагенетъ поморщился при этихъ словахъ также какъ древній герой долженъ былъ поморщиться, когда его застали съ заступомъ. Къ тому же въ словахъ его жены звучала чуть замѣтная струйка ироніи и, какъ ни легка была эта иронія, мистеръ Паллизеръ, быть можетъ, подумалъ, что можно бы было воздержаться отъ нея.

-- У васъ уже все уложено, продолжала лэди Гленкора, и я право не знаю, чѣмъ бы вамъ заняться, чтобы не скучать.

-- Я буду помогать вамъ, отвѣчала Алиса.

-- Но мы уже почти кончили. По моему мнѣнію, намъ всего лучше было бы повытаскать всѣ вещи изъ ящиковъ и съизнова приняться за укладку, чтобы какъ нибудь скоротать время до послѣ завтра. Отчего бы намъ, Плантагенетъ, не ѣхать завтра?-- Какъ ты думаешь?

-- Это было бы не совсѣмъ, удобно, потому что я далъ знать въ Парижъ, чтобы комнаты для тебя были готовы къ назначенному дню.

-- Какъ будто мы не найдемъ комнатъ въ любой гостинницѣ по дорогѣ! По моему, всего лучше путешествовать такъ, чтобы не знать напередъ ни гдѣ остановишься, ни когда выѣдешь. Я бы желала возить съ собою все, что мнѣ можетътпонадобиться просто въ корзинѣ.

Алиса поглядѣла на груды вещей, которыя ея пріятельница брала съ собою и подумала при этомъ, что всего этого не втискаешь ни въ какую корзину.

-- И ужъ если путешествовать, по моему, то только не по христіанскимъ государствамъ. Куда не поѣвжай среди христіанскихъ народовъ, всюду они носятъ шляпы цилиндрической формы. Ботъ я прошу Плантагенета свозить насъ къ курдамъ, а онъ не хочетъ.

-- Не думаю, чтобы миссъ Вавазоръ была вамъ за это особенно благодарна, вмѣшался мистеръ Паллизеръ.

-- Не сваливай, пожалуйста, вину на нее, проговорила лэди Гленкора. Женщины всегда, на всякое смѣлое дѣло, бываютъ готовы. Ну скажите, Алиса, вѣдь вы не прочь были бы ѣхать въ курдамъ?

-- Я не совсѣмъ хорошо знаю, гдѣ они живутъ, отвѣчала Алиса.

-- А я развѣ знаю? Я не имѣю ни малѣйшаго понятія о томъ, какъ къ нимъ попасть. Вотъ вы раскусили мою шутку, а мужъ нѣтъ. Но я знаю, что курды живутъ на Востокѣ, а Востокъ -- такая поэтическая страна.

-- Ну, я думаю, что мы на этотъ разъ удовольствуемся Римомъ, или много, много, что посмотримъ Неаполь, проговорилъ мистеръ Паллизеръ.

Лэди Гленкора хоть и сказала, что сама укладывается, но, но всѣмъ вѣроятіямъ, сказала только ради шутки, также какъ и о курдахъ. Но она ходила изъ комнаты въ комнату и объявляла, что хочетъ взять съ собою то-то и то-то. Алиса не могла надивиться количеству предметовъ, которые они забирали съ собою. Такъ, лэди Гленкорѣ должна была сопутствовать ея собственная карета.

-- Она мнѣ, конечно, ни разу и не понадобится, пояснила она Алисѣ, но онъ настаиваетъ, чтобы я взяла ее съ собою, чтобы кто нибудь не подумалъ, что меня увозятъ въ опалѣ. О, онъ такъ добръ! не правда ли?

-- Правда, отвѣчала Алиса. Я не знаю человѣка, который могъ бы сравняться съ нимъ въ этомъ отношеніи.

-- И такъ скученъ, добавила лэди Гленкора. Впрочемъ, я полагаю, что всѣ мужья, по самому своему положенію, должны быть скучные. Еслибы я была мужемъ молодой женщины, я не умѣла бы сказать ей ни одного слова, отъ котораго не вѣяло бы скукой.

Паллизеры брали съ собою двухъ лакеевъ и двухъ горничныхъ. Алисѣ было разрѣшено взять свою собственную горничную.

-- Если хотите, можете забрать ихъ хоть цѣлую дюжину, сказала ей лэди Гленкора;-- мистеръ Паллизеръ теперь въ такомъ расположеніи духа, что не знаетъ чѣмъ и угодить вамъ. Стоило бы вамъ сказать слово, и онъ повезъ бы насъ въ курдамъ.

Но такъ какъ горничная Алноы не говорила по французски, то послѣдняя предпочла пользоваться услугами одной изъ горничныхъ своей кузины.

-- Одна изъ моихъ горничныхъ будетъ совершенно въ вашемъ распоряженіи, объявила ей лэди Гленкора. Если я беру двухъ, то по тѣмъ же причинамъ, по которымъ беру и карету. Ну точь въ точь какъ когда пожурили ребенка и постомъ, чтобы утѣшить его, позволяютъ ему нарядиться въ лучшее его платье для прогулки.

Алиса пожелала знать, почему ея кузина думаетъ, что мистеръ Паллизеръ питаетъ въ ней такое особенное расположеніе?

-- А потому, милочка, что я ему все разсказала. Я всегда ему все говорю. Ужь вотъ меня нельзя упрекнуть въ недостаткѣ чистосердечія! Онъ знаетъ, что вы не захотѣли пустить меня въ себѣ въ домъ -- помните? Тогда, давно... эхъ, Алиса, не правы вы были тогда; я всегда это говорила. Ну, да это уже дѣло прошлое и его не воротишь, а потому всякое сожалѣніе неумѣстно. Потомъ я передала ему все, что вы говорили... Ну вы знаете о чемъ. Мнѣ вѣдь за послѣдніе десять дней рѣшительно нечего было дѣлать, такъ я все больше, занималась признаніями. А разъ женщина ступила на эту дорогу, то чѣмъ больше она признается, тѣмъ лучше. Я сказала ему такъ же, что вы отказали Джефри Паллизеру.

-- Нѣтъ, вы глупите?

-- Право, сказала; и онъ еще больше жалуетъ васъ за это. Мнѣ кажется, что если бы теперь вы захотѣли выйдти замужъ за Джефри, онъ ничего бы не имѣлъ противъ этого. И вдругъ, представьте себѣ! у васъ родился бы сынъ и мы бы усыновили его!

-- Кора! если вы будете говорить такія глупости, я не останусь съ вами.

-- Ну, нѣтъ; теперь вы волей неволей должны остаться съ нами, т. е. теперь-то еще вы можете убѣжать, а вотъ, когда мы будемъ въ Парижѣ, тогда -- конецъ! Вы должны извинить мнѣ мои маленькія шалости. Если бы вы знали, какая я была скромная всѣ эти дни! Я научилась править Дэнди и Кокеткой, такъ что они у меня дѣлали не менѣе шести миль въ часъ. Я увѣрена, что бѣдныя животныя воображали, что они постоянно слѣдуютъ за похоронною процессіей. Бѣдный Дэнди, бѣдняжка Кокетка! Я ихъ цѣлый годъ не увижу!

На слѣдующее утро они позавтракали рано; мистеръ Паллизеръ объявилъ, что необходимо распредѣлить день такъ, чтобы пораньше вставать и пораньше ложиться.

-- Но почему это необходимо, онъ мнѣ не хочетъ сказать, замѣтила лэди Гленкора.

-- Мнѣ кажется, что вообще такой порядокъ дня пріятнѣе во время путешествія, проговорила Аллиса -- Ничего въ немъ пріятнаго нѣтъ, возразила лэди Гленкора; но дѣлать нечего; рѣшено, что мы должны вести себя, какъ умныя дѣти.

Послѣ завтрака всѣ трое занялись ничего недѣланьемъ. И смѣшно и жалко было смотрѣть на мистера Паллизера, какъ онъ шатался изъ комнаты въ комнату, считая ящики, какъ будто и въ самомъ дѣлѣ изъ этого могъ выйдти какой нибудь прокъ. Въ эту критическую минуту его жизни ему ненавистны были любимыя его газеты, цифры и статистическія выкладки. Человѣкъ этотъ, никогда не знавшій устали въ трудѣ, не могъ теперь ничѣмъ заняться. Не было еще и часу, какъ всѣ они принялись за чтеніе романовъ. Лэди Гленкора и Алиса рѣшили весь этотъ день просидѣть дома.

-- Хотя между нами и ни слова объ этомъ не было сказано, но я считаю однимъ изъ условій нашей сдѣлки, чтобы я никуда не выходила, а то, чего добраго, можетъ случиться, что я какъ нибудь забреду въ Глостеръ-скверъ.

Но такъ какъ собственно не было никакой необходимости мистеру Паллизеру оставаться безотлучно при нихъ, то около трехъ часовъ онъ собрался прогуляться. Въ парламентъ онъ не хотѣлъ идти; парламентъ утратилъ для него всякій интересъ. Не хотѣлъ онъ заходить и къ кому бы то ни было изъ своихъ знакомыхъ. Всѣ въ городѣ были въ полной увѣренности, что онъ уже уѣхалъ. Онъ умеръ для цѣлаго свѣта, и могъ явиться снова только въ качествѣ призрака. О немъ говорили, какъ о покойникѣ, или, вѣрнѣе, и говорить о немъ перестали. Только бѣдный герцогъ Сенгъ-Бонгай вспоминалъ о немъ иногда съ сожалѣніемъ, когда ему невмочь надоѣдали вѣчныя его столкновенія съ мистеромъ Файнспономъ. Но даже и герцогъ начиналъ мириться съ необходимостью. Мистеръ Паллизеръ былъ слишкомъ благоразуменъ, чтобы нарушить своимъ появленіемъ мирное теченіе дѣлъ, а потому онъ избралъ цѣлью для своей прогулки Кенсингтонскіе сады.

Онъ только-что надѣлъ шляпу въ передней и собирался надѣть перчатки, какъ въ парадную дверь раздался ударъ молотка. Швейцаръ, толстый и полнокровный малый, не отличавшійся большою словоохотливостью, стоялъ передъ нимъ съ его зонтикомъ въ рукахъ и, выражая на своей физіономіи желаніе быть полезнымъ, на сколько это совмѣстимо съ занимаемою имъ должностью. Звонокъ раздался въ ту самую минуту, когда зонтикъ былъ еще у него въ рукѣ и на лицѣ его изобразилось затрудненіе, причиняемое многосложностью настоящихъ его обязанностей.

-- Отдай мнѣ зонтикъ, Джонъ, сказалъ мистеръ Паллизеръ.

Джонъ отдалъ зонтикъ и отперъ дверь. На порогѣ стоялъ Борго Фицджеральдъ.

-- Дома лэди Гленкора? спросилъ Борго, прежде чѣмъ замѣтилъ присутствіе мужа. Швейцаръ съ растеряннымъ видомъ оглянулся на своего господина.

-- Не знаю на вѣрное, отвѣчалъ мистеръ Паллизеръ, выходя на улицу. Швейцаръ вамъ скажетъ.

И онъ пошелъ своей дорогой, ни разу даже не оглянувшись, чтобы удостовѣриться -- вошелъ ли Борго въ домъ или нѣтъ.

-- Лэди Гленкора дома, отвѣчалъ швейцаръ, не трогаясь съ мѣста. Онъ разсуждалъ, что не его дѣло отказывать этому посѣтителю, если ужь самъ мистеръ Паллизеръ ничего не имѣетъ противъ его появленія. Онъ привелъ Борго безъ дальнѣйшихъ околичностей въ ту комнату, гдѣ сидѣла ладя Гленкора. Случилось такъ, что Алисы въ этой комнатѣ не было, и леди Гленкора сидѣла одна, закрывъ лице руками, думая о немъ и о томъ, какъ могла бы сломиться ея жизнь, если бы добрые люди не вмѣшались въ ея дѣло.

Она поспѣшно встала при его появленіи.

-- Попросите сюда миссъ Вавазоръ, обратилась она въ уходившему слугѣ, и затѣмъ сдѣлала нѣсколько шаговъ на встрѣчу своему любовнику.

-- Кора, заговорилъ онъ, прямо приступая къ дѣлу, хотя и не надѣясь на успѣхъ, я пришелъ, чтобы уговорить васъ бѣжать со мною.

-- Я не хочу бѣжать съ вами, отвѣчала она.

-- Не торопитесь такъ отвѣчать мнѣ, подумайте прежде. Все устроено уже...

-- Да, все устроено, проговорила она... Но мистеръ Фицджеральдъ, прошу васъ, оставьте меня и будьте великодушны. Все уже устроено. Вы можете видѣть, что всѣ наши вещи уложевы. Мистеръ Паллизеръ, я и моя пріятельница уѣзжаемъ завтра. Пожелайте мнѣ счастливаго пути и ступайте съ богомъ.

-- И это вашъ послѣдній отвѣтъ?-- Кора, продолжалъ онъ, дайте мнѣ руку.

-- Нѣтъ, я вамъ никогда болѣе не протяну руки. Будьте же великодушны, уйдите. Другого отвѣта вы отъ меня не услышите; между нами все кончено.

-- Кора! любили ли вы меня когда нибудь?

-- Да, я васъ любила; но насъ разлучили, и любви между нами не осталось болѣе мѣста.

-- Но вы и теперь мнѣ по прежнему дороги, дороже чѣмъ когда либо; не глядите на меня такъ. Не вы ли сами обѣщали мнѣ, въ послѣднее наше свиданіе, снова увидѣться со множ? Развѣ мы дѣти, что другіе могутъ статыіежду нами и разлучить насъ?

-- Да, Борго, мы дѣти. Вотъ моя кузина идетъ, и вы должны меня оставить.

Въ эту минуту отворилась дверь и вошла Алиса.

-- Миссъ Вавазоръ, мистеръ Фицджеральдъ, представила ихъ другъ другу лэди Гленкора.

-- Я сказала ему, чтобы онъ оставилъ меня, продолжала она; надѣюсь, что теперь, когда вы пришли Алиса, онъ послушается меня.

Алиса стояла, какъ громомъ пораженная; она совсѣмъ растерялась и не знала что сказать; передъ нею стоялъ человѣкъ, о которомъ ей столько говорили, и она невольно должна была сознаться, что ни разу въ жизни еще не видала такого красиваго лица. Когда лэди Гленкора представила ихъ другъ другу, она только молча кивнула головою и остановилась, не говоря ни слова, какъ бы выжидая, чтобы онъ ушелъ.

-- Мистеръ Фицджеральдъ, что же вы не уходите? продолжала лэди Гленкора.

Не легко было и бѣдному Борго.

-- Я было надѣялся, проговорилъ онъ, глядя на Алису, хотя слова его относились къ лэди Глееворѣ,-- я было надѣялся, что мнѣ можно будетъ сказать вамъ слова два на-единѣ.

-- Нѣтъ, мистеръ Фицджеральдъ, это невозможно. Алиса, не уходите. Я послала за моей кузиною, какъ только увидѣла васъ, потому что не желала остаться съ вами съ глазу на глазъ. Я просила васъ уйдти...

-- Вы, быть можетъ, не поняли меня?

-- Я поняла васъ, какъ нельзя лучше.

-- Въ такомъ случаѣ, мистеръ Фицджеральдъ, вмѣшалась Алиса, отчего же вы не повинуетесь желанію лэди Гленкоры? Вы знаете, вы не можете не знать, что вы здѣсь не безопасны.

-- Ну, этого я не знаю, отвѣчалъ онъ, не трогаясь съ мѣста.

-- Алиса, проговорила лэди Гленкора, мистеръ Фицджеральдъ, кажется, хочетъ насъ выжить изъ этой комнаты; дѣлать нечего, уйдемъ.

При подобнаго рода столкновеніяхъ перевѣсъ всегда остается на сторонѣ женщины.

-- Нѣтъ, лэди Гленкора, перебилъ ее Борго, я не хочу выживать васъ изъ комнаты. Такъ какъ кому нибудь изъ насъ непремѣнно надо уйдти, то ужь лучше уйду я. Признаюсь, я все-таки не ожидалъ, что вы такъ жестоко обойдетесь со мною. И онъ направился къ двери, отвѣсивъ Алисѣ легкій поклонъ.

Онъ уже былъ на порогѣ, когда голосъ лэди Гленкоры, заставилъ его снова воротиться.

-- О, боже мои, воскликнула она, знаю, что я жестока, безпощадно жестока, Борго!

И въ мгновеніе ока, онъ снова вернулся къ ней и взялъ ее за руку.

-- Гленкора! упрашивала ее Алиса, не удерживайте его, пускай онъ идетъ.

-- Онъ уйдетъ, только мнѣ надо еще сказать ему одно слово, отвѣчала лэди Глецкора.

-- Борго, продолжала она, повторяя его имя со всею страстною нѣжностью, какую только могла вложить въ это слово,-- Борго, изъ всего этого, добра не выйдетъ. Вы должны меня оставить, вы должны уйдти. Я остаюсь съ моимъ мужемъ. Изъ-за того, что я дурно поступила съ вами, я не хочу такъ же дурно поступить и съ нимъ. Я любила васъ, вы знаете, что я васъ любила. Она не выпускала его руки изъ своей и глядѣла ему въ лице полными слезъ глазами.

-- Сэръ, вмѣшалась Алиса, вы услышали отъ нея все, что для васъ важно было услышать. Если въ васъ осталась хоть капля чести, вы должны уйдти.

-- Я ни за что не уйду, пока она говоритъ мнѣ, что любитъ меня.

-- Нѣтъ, Борго, идите, идите. Того, что я сказала вамъ теперь, вы отъ меня никогда болѣе не услышите. Дѣлайте то, что она вамъ велитъ, ступайте... Но я не могла равнодушно слышать, какъ вы обвинили меня въ жестокости.

-- Да вы жестоки, безпощадно жестоки, какъ вы сами сейчасъ сказали.

-- Богъ вамъ судья за эти рѣчи! Пойдемте Алиса.

Но онъ не далъ ей уйдти и удержалъ ее, обвивъ ее талью рукою. Какъ ни быстро это случилось, все же мнѣ сдается, что лэди Гленкора успѣла бы ускользнуть, если бы на то было ея положительное желаніе. Онъ прижалъ ее къ себѣ и, наклонившись, поцаловалъ ее въ губы. Потомъ онъ выпустилъ ее изъ объятій и вышелъ изъ комнаты.

-- Слава Богу, что онъ ушелъ, проговорила Алиса.

-- Вамъ хорошо такъ говорить, отвѣчала лэди Гленкора; вы ничего не потеряли.

-- А вы все выиграли.

-- Въ самомъ дѣлѣ? Ну, этого я что-то не вижу. Единственный человѣкъ, котораго я любила, которому я отдала все свое сердце, ушелъ отъ меня, потерянъ для меня на вѣки, а вы мнѣ велите благодарить за это Бога. Не вижу я тутъ повода къ благодарности; вижу я одно безъисходное горе. Конечно, я ни въ какомъ случаѣ не бѣжала бы съ нимъ; у меня нѣтъ мужества на это. Я могу мечтать объ этомъ, желать этого, но на исполненіе у меня не хватитъ силъ. Мистеръ Паллизеръ можетъ быть совершенно спокоенъ. Напрасно онъ хлопочетъ задобривать меня; я и такъ съ нимъ останусь.

Лэди Гленкора снова опустилась на низенькую скамеечку возлѣ окна, и Алиса старалась успокоить ее, лаская и гладя по головѣ, какъ ребенка.

-- Конечно, я знаю, что мое мѣсто въ домѣ мужа, продолжала лэди Гленкора, почти съ изступленіемъ. Или, вы думаете, что я въ особенно розовыхъ краскахъ рисую себѣ жизнь, которая ожидала бы меня, если бы я послѣдовала за этимъ человѣкомъ и сдѣлалась его любовницей? Но за чѣмъ довели меня до этого? Толкуютъ о цѣломудріи, о нравственности! Нечего сказать, хорошо понимали цѣломудріе и нравственкость тѣ, которые принудили меня выйдти замужъ за постылаго человѣка!

-- Кора, Кора, замолчите!

-- Я не хочу молчать! Вамъ хорошо; вы устроили свою жизнь какъ хотѣли, и никто не вмѣшивался въ ваши дѣла. Вамъ тоже пришлось извѣдать много горя, но вы, по крайней мѣрѣ, можете уважать себя. Но будетъ, я слышу шаги мистера Паллизера, пойдемте... или нѣтъ! Вы лучше останьтесь и займите его разговоромъ, пока я немного оправлюсь.

Алиса находилась въ больтомъ затрудненіи, какъ ей поступить въ настоящемъ случаѣ: упомянуть ли о посѣщеніи Борго Фицджеральда, или же промолчать? Но мистеръ Паллизеръ разомъ разрѣшилъ всѣ ея сомнѣнія.

-- У васъ былъ безъ меня гость, проговорилъ онъ

-- Да, отвѣчала Алиса.

-- Я встрѣтился съ нимъ, выходя изъ дому. Онъ, конечно, былъ не правъ, что явился сюда, такъ не правъ, что заслужилъ наказаніе, если только существуетъ наказаніе за подобныя вины.

-- Онъ уже былъ, кажется, достаточно наказанъ, проговорила Алиса.

-- Что же касается Гленкоры, продолжалъ онъ, не обращая, по видимому, вниманія на слова Алисы, я счелъ за лучшее, предоставить ей рѣшить самой: принять его или нѣтъ.

-- У нея не могло быть выбора въ этомъ дѣлѣ, такъ какъ слуга провелъ его къ ней безъ доклада. Она тотчасъ же послала за мною и, по моему мнѣнію, очень хорошо сдѣлала.

-- Гленкора была одна, когда онъ пришелъ?

-- Всего какую-нибудь минуту, пока я не подошла.

-- Я не стану вамъ предлагать никакихъ вопросовъ, проговорилъ онъ, помолчавъ съ минуту. Я радъ за Гленкору, что вы случились подъ рукою, иначе ея положеніе могло бы быть тягостью для нея. Что же касается до него, то я, право, не знаю, что и подумать объ его поведеніи. Я могу извинить то, что человѣкъ дѣлаетъ въ увлеченіи страсти, но чтобы человѣкъ обдуманно стремился разрушить ея и мое счастье, этого я, признаюсь, не понимаю!

Не знаю, припомнилъ ли мистеръ Паллизеръ, говоря эту тираду, имя лэди Домбелло и одинъ давно минувшій вечеръ въ его собственной жизни, когда онъ осмѣлился назвать эту лэди Гризельдою.