Белое Пламя

Глава 26 (Дэйн)

Туго затянули путы. Запястья немеют. Дэйн тихо выругался и больше уже не пытался освободить руки. Он сидел на коленях в зале какого-то поместья. У входа заметил штандарты с рисунком волчьей лапы, которые никогда не видел еще. Это дом принадлежал мелкому знаменосцу семьи Айхардов — Рудольфу Гирну. Позже вошел и хозяин. Ссутулившийся старый вояка в байдане, облегаемой волчьей шкурой; с тонкими ножками и массивными ручищами и с ещё более громоздким телом, но лицо худое, не кости да кожа, конечно. Нос, нет, носище кривое и побитое, сплюснутое. Редкие седые волосы обрамляли шелушившуюся, усеянную на макушке тёмными пятнами, кожу. Заканчивали всё густые бакенбарды, совсем не ухоженные.

Людям Гирна удалось быстро справиться с магом. Точнее, одному из них — обгорелому авелину. Когда они стояли посреди леса, в Леандрия кинули бумеранг, попавший ему в голову. Маг уже не мог творить заклинания, так как потерял сознание. На мечи Дэйна и Амора, а также на лук Вурзы у напавших был ответ в виде дюжины арбалетов — их бы изрешетили, если бы бой состоялся. Пришлось повиноваться.

Амору не стоило провоцировать лысого сквайра. Только не младшего отпрыска Кривопалого. Как Дэйн понял из разговоров, остальную часть группы они не тронули, потому что нужны им были только прославленный рыцарь и Леандрий — маг взорвал солдата сквайра и его тоже хотели наказать. Дэйн же и Вурза попались просто под руку.

Один из людей Гирна хорошо так ударил по затылку Леандрия, и лёгкое тело мага повалилось на пол, пышная лиловая мантия сгладила падение. Фиолетовый колпак полетел в сторону гобелена и спрятался в пыльном углу. Руки Леандрия сковывали багровые кандалы. Рот его закрывал кляп с шаром такого же цвета. Маг знал, что это за металл, с ужасом он продолжал елозить, шевеля пальцами, пытаясь сотворить хоть какое-то заклинание, но тщетно, ведь даронит блокировал любое волшебство. Солдаты окружали их по всему просторному холлу, и практически у всех были заряженные арбалеты — Рудольф знал, кого приведёт домой и как с ними справиться; старик отлично подготовился.

— Маг — существо довольно злое и, как всем известно, опасное, — говорил обгорелый, расхаживая между пленниками. — Им движет жажда разрушения от осознания собственной вседозволенности и исключительности. Мысль об избранности рано или поздно превращает его во вредное отродье, мечтающее о благах общества. И этих благ чародей будет добиваться любыми способами…

— М-м! М-м! — мычал Леандрий, скрючившись в позе эмбриона. Как младенец, беззащитный и одинокий, плачущий. Теперь он был ничем и никем без чародейства, физически немощный и слабый по воле. Вот так просто. Никогда на него не надевали кандалы из даронита.

— Это только кажется, что справиться с заклинателем невозможно, просто помните: перед вами создание из плоти и крови, которое боится боли. Волей чародеи слабее любого мужика, так как в войсках сюзерена копья не держали, в войнах не участвовали и к труду в поле не привыкли, как правило, ведут спокойную и праздную жизнь, а потому морально неустойчивы и, соответственно, неспособны к затяжному бою. Самое опасное — начало битвы с магом, но как только он понимает, что его движения читают и предугадывают, то начинает паниковать и опускает руки. И тогда его можно брать.

— М-м!

— Значится, самого опасного ликвидировали, — подытожил Рудольф, подходя ближе к магу. — Я отрублю тебе руки, чародей, и заставлю тебя их жрать, если не угомонишься, — сказав это, Гирн выдрал цепочку из черного серебра, сорвав заодно клочок бородки мага. Затем придавил своим тяжёлым сапогом голову Леандрия.

— Без рук цена на него упадет в несколько раз, — молвил человек с сильными ожогами на голове и руках. Он же и кинул бумеранг в мага, и кляп вместе с кандалами принадлежали ему. На поясе обгорелого их было несколько штук.

— Зато никто уже не пострадает от чароплета. — Рудольф надавил еще сильнее, и маг скорчился от боли.

— Прекрати это! — заорал Дэйн и попытался приблизиться, но опомнился, что находится в шаге от смерти. Солдаты Рудольфа с завидным хладнокровием владели ситуацией, держа всех на мушке.

— Рот закрой, маня. — Хозяин дома отвлекся от мычащего и присел около Дэйна, вглядевшись в его глаза. Здоровенный лоб старика сморщился. — Я словно смотрю на ведьму. — Он плюнул под колени Дэйна. — Недобрый взгляд. Таким проклинают люд.

Обгорелый человек сказал:

— Может, он тоже чароплет? Вдруг у них все-таки там вся компашка из этих?

— Говорили про одного. Ты откуда такой, кем будешь? — спросил старик Дэйна и уселся за стол, на котором уже успел поостыть ужин.

— Капеллан ордена Белого Пламени — Дэйном меня звать. В подчинении у Илриона Лекра и по его же поручению…

— Я ссал на твоё пламя, маня, — спокойно сказал Рудольф, перебив, и начал поедать куриную ножку. — Мне поведали, значится, что какие-то ублюдки, замечу, на земле сударя Орана, напали на его младшего брата — сквайра Ланса, — когда тот нёс службу на блокпосту, и порубили его изрядно, благо, что выжил, молодой. — Упитанный старик выпрямился и размял толстые пальцы. — А ещё проглаголали, что сотворила сие непотребство сумасбродная группа неоднозначного наполнения! И тебе мужики и полубабы, да баба одна! И все они, якобы, по поручению герцога Вилдэра расхаживают тут, ёрзаются.

— Они пытались ограбить нас, несмотря на то, что мы показали грамоты с печатями и документы, подтверждающие, кем мы являемся и что делаем. Когда же мы согласились отдать деньги — они возжелали опорочить девушку, находившуюся под нашей защитой и опекой Вилдэра Лира.

— Это правда, хозяин. — Вурза добрым взором оглядел всех. — Негоже так с гостями-то! Мы ж с благими намерениями тут…

— Сударь Гирн, — обратился Амор, и голос у него снова звучал по-другому — так же, как и при его «откровении» группе — благородно, — рыцарская честь не позволила мне терпеть и дальше неподобающее поведение сударя Ланса и его солдат. На мои замечания и недовольство он вызвал меня на поединок. Мне пришлось скрестить с ним мечи. Когда бой закончился, сзади на меня напали, и Леандрий вынужден был применить волшебство, дабы уберечь меня. Мы защищались.

— М-м! — промычал Леандрий.

— А я думал, неужто мне вместо Амора Рейна притащили девицу. Ты выглядишь как баба. Красивая баба. Пахнешь бабой. Я бы тебе присунул.

— Присунь волколаку, ты, старый извращенец! — послышался слабенький голос. Дэйн и не заметил, что в углу холла, позади спин мужиков с арбалетами и топорами на кресле-каталке сидела маленькая бабушка и вязала.

— Молчать, старая!

— Оставь мальчика в покое!

— Ух, баба! — Рудольф кинул в нее куриной косточкой и промахнулся.

— Слепошара!

— Парни, отнесите ее!

Два мужика подняли бабку и потащили ее в соседнюю комнату.

— Позорит меня жена, позорит… Перед молодняком срам устраивает… — Гирн помотал головой и опять подошел к Леандрию. — Так, — обратился он к человеку с ожогами, — что ты там предлагал с чароплетом?

— Продать его. В авелинских государствах марбелльских заклинателей берут за двойную цену. А уж желающих приобрести такого из моих рук, — он поднял изрезанные, в пятнах, ладони, — будет много. — Обгорелый присел на корточки перед магом. — Ты наверняка слышал обо мне. Я — Казимир мар Диодор Эса — профессиональный охотник на магов.

Дэйн не смог сдержать смешок. Он не хотел этого, но волнение заставило. Охотник на магов?

— Профессия крайне редкая и непопулярная. — Казимир бросил взгляд на Дэйна и показал пальцами на свое лицо. — Понятно, почему. Но за несколько лет поймал тринадцать волшебников, этот — четырнадцатый. И я до сих пор жив. При этом ни один маг не погиб от моей руки. Я — не убийца. Всех брал живехонькими и продавал.

— И сколько за этого можно выручить? — спросил Рудольф.

— Прилично, но меньше, чем за женщину-мага. Самый спрос на детей, особенно на рыженьких и светленьких.

— И на кой им такое?

— Богачи из Бресиидских островов любят держать их как экзотических зверей среди других невольников. В Иллирдонии и Цилонии популярны дома терпимости с ними…

— Дикие народы у вас там.

— Э-э… Ну… — Казимир, приподняв единственную сохранившуюся бровь, посмотрел на Рудольфа и его людей. — Я бы не сказал…

— М-м! — снова громко промычал Леандрий.

— Давайте послушаем, что скажет магик. — Обгорелый притронулся к кляпу.

— А не опасно ли открывать ему рот?!

— Металла на кандалах достаточно для блокировки всех чар.

Леандрий застонал, и слюни потекли из его рта.

— Вы не знаете Бриана Апло, он не оставит это так. Рудольф, вы не понимаете, кому переходите дорогу, — попытался спокойным голосом сказать Леандрий, но вместо этого получилось растянуто, угрожающе и обрывисто.

Причем тут этот граф? Маг ведь служит Вилдэру.

— Да завали ты, хлебало! — прорычал Рудольф. — Чучело колпачное! Вылезло, тут, инородное, понимаешь ли. Я всю жизнь всем дорогу перехожу, и ничего, живой ещё на седьмой десяток! Имел я твоего графа Апло и мать его имел, паскуда фиолетовая!

— Типичный чароплет — даже при полном подавлении угрожает, а представьте себе, какие злодеяния он творит, когда его руки свободны, — проговорил Казимир.

— Сударь, послушайте, — начал Дэйн. — Произошло недоразумение. Мы под защитой Вилдэра Лира — брата короля и выполняем его задание. Алрис Айхард был на празднике Жизни, как и Оран, он знает про поручение и пообещал нам безопасность, пока мы будем в Анероне. — Старший сын Бертольда Кривопалого в самом деле заверил их о защите. Герцогу дал слово.

— Слова его были сказаны до того, как вы покалечили Ланса. Теперь все по-другому.

— Если вы и хотите кого-либо наказать — я перед вами, ибо я покалечил сквайра в честном поединке. Других не трогайте, — тем же серьезным голосом сказал рыцарь.

— Нет, я не могу поверить, что ты — мужик. Ну, девица, же! Парни, что думаете? — Его люди закивали. — Тем приятнее будет резать тебя. Ведь что может быть лучше, чем исполосовать милое личико? Притащите мне инструменты, хочу, чтобы красавица поглядела на своих будущих спутников, которые сделают из нее уродину.

Амор выглядел как совсем другой человек. Сейчас герой эпосов представал настоящим, таким, каким он описан в повестях, так полюбившихся Энит. Рыцарь не отводил взгляда от старика и процедил:

— Уродину я вижу перед собой.

Рудольф дал пощечину рыцарю.

— Баб кулаками не бьют.

Похоже, Амор не будет никак себя защищать словами. Дэйн не мог не вмешаться:

— Сударь, Рейны — древний и почитаемый род. Они заплатят за него хороший выкуп. Вы ополчите против себя короля, многие дома и простой люд, если покалечите сира Амора, подвиги которого у многих на слуху.

— Ссал я на его подвиги, маня! Герой, знаете ли, тут объявился! Легенда, галимая! Тьфу на тебя! — Гирн вернулся за стол. — Вот, оно, значится, что, — слегка кивая, сев в кресло, говорил он, — вот оно как, стал быть. Стал быть, договориться хотите. Значится, так! Милаха остаётся здесь и она заплатит за то, что натворила. Чаротворцу я руки порублю. Решено! Казимир, подойди сюда!

Авелин подошел к нему, и они перешли на шепот. Хозяин дома передал Казимиру звенящий монетами мешок.

— Ты уверен? Я могу купить его у тебя, — поинтересовался охотник на магов

— Айхардам он нужен, так что придется тебе кого-то другого найти для продажи. Мне повезло, что ты остановился в наших краях. Без тебя с магиком у нас были бы неприятности.

— Судьба сплела нас вместе, воистину, — сухо произнес Казимир, переставший вовсе улыбаться.

— Где инструменты?! — выругался старик, обращаясь к солдатам. — Почему их не вижу?!

Притащили деревянный ящик, из которого вывалились на стол пассатижи и щипцы. Край ржавой пилы выглядывал среди других пыточных орудий, и Рудольф, протянув руку, подобрал пилу.

— От красавицы до уродины — один шаг. — Он загоготал, и вместе с ним его люди.

— Рудольф, а не лучше ли будет получить за него выкуп? — осведомился Казимир, уже собиравшийся уйти. Он накинул на себя парчовый лазурный плащ с узорами цветов и птиц. — Капеллан ведь сказал, что рыцарь он именитый. Поторгуйся с его родственниками.

— А это уже не твое дело, что я буду с милахой делать.

— Ты можешь ненавидеть, но уважать хорошего соперника должен. Маг, каким бы алчным и вредным созданием ни был, не заслуживает такого, как и рыцарь, который принял вызов и сразился в поединке.

— Иди уже давай.

— А еще мой народ называют диким… — сказал напоследок Казимир и закрыл дверь.

Лучше бы они дали бой им, думал Дэйн. Откуда можно было знать, что здесь обитает такая старая мразь. Хотя, если бы они не сдались, то, скорее всего, были бы мертвы. Что их может спасти? Договориться со старикомне получится. Остальные наверняка заметили пропажу четверки и начали поиски. Сколько часов прошло? Три? Их увели не так далеко от лагеря, но будет удачей, если их найдут. А как они пойдут ночью по следам? Ведь лесничий тут. Что их спасет от безумного Рудольфа? Если помощи не будет, то Дэйн надеется, что хотя бы Лиры вместе с Рейнами и другими домами нагрянут в Анерон, а Гирна, как и гребаного Ланса отправят на плаху. «Этот старик идиот, еще и безумец. Как он дожил до своих лет?» — задумался Дэйн.

Гирн какое-то время молчал, как будто бы последние слова обгорелого заставили его задуматься. Затем он уставился на Дэйна, точно впервые его тут увидел.

— Капеллана и старика выпроводите. Пущай отправляются дальше и радуют неудачника Вилдэра. Хотя, нет, одного капеллана. Это будет вам уроком.

Рудольф махнул рукой и стоявший рядом солдат направил арбалет в сторону Вурзы. В тело лесничего всадился болт. Старичок молча, словно просто поскользнулся, повалился на пол.

Амор посмотрел на тело Вурзы и сказал ужасные слова о матери Гирна и про то, что с ней делал.

— Не уколола, красавица. Моя мать — та ещё злобная тварь. Так что пройди на хрен, пожалуйста.

— Стрелять-колотить! Нас заливает! Сударь Рудольф! — проорал забежавший в поместье молодой стражник, неуклюже попытавшийся остановиться и выронивший шлем, упавший с грохотом.

— Что ты несёшь, ирод?!

— Богом клянусь, сударь Рудольф! Речка-то, речушка наша взбаламутилась! Паводок! Водополица!

— Какой же ты тупой, Петруша! Сейчас не весна!

— Ну сами подите поглядите…

— Ща, разбежался, водочки только наверну.

— Говна наверни, — послышался голос старушки из запертой комнаты.

— Ух, старая ведьма! Сейчас я… — он не договорил, так как вода, выбившая дверь и прошедшая через окна, захлестнула их всех. Петруша вместе с потоком повалил хозяина дома.