Белое Пламя

Глава 42 (Виллен)

Сумерки приблизились нежданно, подобно утренним сновидениям. Верадка, которая так и не назвала своего имени, переместила их сразу в башню Волатана, минуя катакомбы. Виллен не знал, как ей это удалось: они зашли в одну из небольших пещер в бирюзовом лесу и, пройдя немного, очутились в Ландо.

В комнате, к удивлению, было чисто, а на столе лежала открытая книга, заляпанная воском. За окном, внизу, горело несколько сооружений и бегали люди — Виллен не мог разобрать, была ла ли там группа Дэйна, или это кто-то другой наведался в нехорошее место. Зрение в последние годы стало подводить его, как и память. Раньше расплывчатые фигуры и нечеткие лица казались чем-то неизвестным. Ему нельзя медлить — на группу могли напасть. Времени разбираться нет.

— Это конюшня горит! И там тоже пожар! — Мелани указала ручкой на полуразвалившийся сарай, от которого исходил самый густой дым. — Как это могло случиться?!

Януш тоже подошел к окну, и большой лоб его наморщился. Почесав седую бороду, он произнес:

— Когда-нибудь это должно было произойти. Ландо встретит конец в огне.

— Идемте. Я отведу вас в Вевит, — сказал Виллен, проверив ремень с мечом и кинжалом.

— Куда ты так торопишься? — приятный голос остановил его. Он тут же обернулся к марелеонке.

Элла вышла вперед. Грустное лицо и уставший голос высокой женщины не сочетались с ее серыми глазами, в которых расцветала уверенность.

— Хочу отвести вас домой.

— Это ведь может и подождать. Мы можем остаться здесь, пока все не успокоится. Пожары далеко и не дойдут до башни.

— Если ее не подожгут. А если кто-то поднимется сюда? Я должен помочь своей группе, но и оставить вас тут одних не могу… — растерянно сказал Виллен.

— Здесь безопаснее, чем снаружи. Почему не можешь?

Он не знал, как ответить. Вместо правильных слов к нему пришли данные когда-то обещания. Множество людей смотрело на него с надеждой и ждало помощи. Расплывчатая фигура мамы всегда стояла в стороне. Порой она называла его по имени и звала к себе, но исчезала при приближении. Жена с дочкой тоже рассеивались, как туман, когда ему казалось, что они ждут его за белыми стволами. «Мама, почему ты ушла так рано? — Он с теплотой вспоминал их мазанку и прихожую, обвешанную панно с разноцветными камнями. Узоры природы на стенах не давали домашнему уюту замерзнуть в суровые зимы, как и его представлениям о безобидных летних днях. Мама сидела напротив и показывала ему разные подарки, каждую неделю. А ее подруга сочиняла за столом стихи, одаривая маленького Виллена заботливой улыбкой, а он стеснительно опускал глаза, но ему всегда нравилось такое внимание поэтессы. — Я не поспел за тобой, ты исчезла посреди дождливой дороги».

— Виллен, что случилось?

— Я…

В сгоревшем доме пропало множество картин и предметов, которые, как и в детстве, согревали его, но для дочери Виллен смог найти новые. Они ждут ее, как и остальные подарки.

— Нельзя помочь всем сразу. Мы переждем ночь в этой башне. Утром вернемся. Помоги людям, с которыми пришел. С нами все будет хорошо. — Элла улыбнулась.

— Все будет хорошо, Виллен. Мы с мамой скоро вернемся.

«Поэтесса… Я забыл, как ее звали. Скоро и имя мамы не вспомню». — Как же Элла напоминала женщину из детства. Его одолело странное желание, за которое стало стыдно: Виллен захотел обнять ее.

— Я просто не могу бросить вас. — «А что я еще могу сказать?»

Марелеонка опустила глаза и произнесла спокойно:

— Не буду тебя уговаривать.

Спустившись ниже, он услышал крики, доносившиеся со всех сторон. Сомнения охватили его, спрашивая, правильно ли он поступает? «Просто делай, что должен».

Когда ветер дотронулся до него, то Виллена захлестнул знакомый запах. Липа и лаванда — демоны настоящего, фантомы прошлого. В детстве эти ароматы давали образы сытой жизни, праздников у берегов рек и беззаботных взрослых, сейчас же — лишь воспоминания об убитых невинных людях, ставших жертвами самой жестокой банды Шатиньона. Жертвами изуверов, которые зачем-то смазывали некоторых убитых пахнущим маслом. «Хотя, может, этот запах мне всего лишь кажется? — подумал Виллен и взглянул на Эллу, которая помогала Мелани перелезать через изгородь. — Быть может, его не существует? Лучше бы его не существовало».

Сосновый лес Предка пылал, как сейчас пылает сердце Виллена. Еще столько нужно сделать. Столько невыполненных обещаний. Столько пустых слов, выброшенных им в надежде на лучший день. Радость матерей, когда Виллен возвращал им похищенных детей, — одно самых теплых чувств, которое можно испытать. Но поиски не всегда заканчиваются хорошо, сколько он повидал жертв бандитов, маньяков, чудовищ, до которых не успел добраться? И что после такого говорить родителям? «Многие так и думают, что я продолжаю искать их родичей. Многие полагают, что их дети живы, и они когда-нибудь вернутся с бывшим полицейским, который будет отказываться от любого вознаграждения. Что я скажу родственникам Лангрундов и другим верадам? Ничего. Я не хочу видеть боль на их лицах. Возможно, жизнь с надеждой в море обмана куда лучше, чем отсутствие счастья на равнинах правды? Я не знаю. Чем больше зим я встречаю, тем сильнее мысль о том, что я ничего не знаю. Ничего. А кто знает?»

Роща, напоминавшая ему дом, все также молчала и не отвечала ему. Он лишь надеялся, что огонь не доберется до этого леса, который был виден и за стенами форта. Березы навевали тоску. Она стала частью Виллена, как и грезы о синеве юности. «В младые годы я не знал о человеческой жестокости, а о природе Аеда Грады еще не подозревал, — говорил про себя Виллен, стараясь найти выход из Ландо. — Тогда я парил в иллюзиях, но зато переживания сильно не беспокоили».

Мертвецы с приближением темноты повылезали отовсюду и сейчас ковыляли к Виллену. Иорек снова заплакал, и прижался к маме. Виллена насторожил взгляд Долорес: ей словно было все равно.

— Давайте вернемся в башню… — предложила Мелани. Она где-то подобрала палку, которой собралась защищаться.

«Может, и в самом деле не стоило торопиться? Но как тогда бы я помог Иордану и остальным?»

Первого кадавра Виллен перебросил через себя и коленом раздавил ему голову. Второго и третьего сразил быстрыми ударами кинжала. Януш в это время сдерживал трех мертвецов, а с одним уже успел расправиться. Старик дубасил неуклюжую нечисть поленом. Неказистый и сгорбленный Януш двигался бодро и мог бы посоревноваться с молодыми.

— Виллен, помоги!

Он и не заметил, как мертвец приблизился к Мелани. Их здесь слишком много. Оттащив кадавра от девочки, Виллен вонзил в него сталь.

— Пойми, человек, они никогда не закончатся — твои страдания.

«Закончатся. Я знаю. — Как же ему тут не хватало Каина. Аден бы ему очень помог, как в катакомбах. Молчаливый воин из чуждого континента, несмотря на тяжелый характер, несмотря на убийство деревенской семьи, пытавшейся продать его купцу, успел за короткое время стать частью Виллена. Хотя так, наверное, случалось со всеми, кто как-то интересовался его бедой. Виллен сам это понимал. — Каин, как ты там? Идешь к своей горе?»

— И что теперь?! — встревоженно спросил Януш, готовясь снова встретить опасность.

Хромающий кадавр с отвисшей челюстью, готовившийся наброситься на Виллена, вдруг, остановился. Посмотрев немного на живых, он развернулся и побрел в сторону поместья. Остальные мертвецы сделали то же самое: все стали отходить.

«Почему? Что произошло?» — спросил про себя Виллен, проверяя, не ранены ли люди, которых он решил привести домой.

Старик бросил полено, достал из-под рубахи деревянный талисман и поцеловал его.

— Создатель уберег нас! — воскликнула Мелани.

Нависла тишина. Виллен озадаченно вглядывался в темноту.

«О, нет… Только не он…»

— Можно и так сказать. Я сам своего рода Создатель, — прокашлявшись, проговорил Аед Града, поправляя пуговицы пальто. — Писатель как-никак. Профессия обязывает. — Града шел навстречу Виллену, и мертвецы не обращали на летописца никакого внимания. Вскоре нечисть растворилась во тьме. Ее словно и не было. — Со мной здесь капеллан, и на сей раз он, я надеюсь, тебе поможет. Огонек, ты чего там спрятался? Давай, выходи!

Дэйн напоминал призрака, затерявшегося в поисках родных мест. Что он делает рядом с Градой? Неужели капеллан что-то у него попросил?

— Дэйн! Почему ты с ним?.. — спросил Виллен и приблизился к ним.

— Я помог ему, а потому капеллан пройдет мое испытание.

— Не буду я ничего делать, — огрызнулся Дэйн.

— Мы же договаривались, так, огонек? — Аед вопросительно посмотрел на выжившего в огне. — А когда люди о чем-то договариваются, соглашение они выполняют. Ведь так должно происходить?.. Не забывай, что я тебе ранее сказал. Тебе придется пройти испытание, хочешь ты этого или нет. Но ты не унывай, если справишься, тебя будут ждать призы и различные подарки. Я щедр на награды…

— Оставь его! Почему ты вообще тут появился?! — спросил Виллен летописца.

— Я ведь уже говорил… О, маленький Виллен… — растрогался Града, смотря на Мелани и остальных, — вижу, ты нашел себе друзей? Я так рад за тебя. Как их зовут? — Летописец приблизился к Долорес, и та с сыном отпрянула от него.

— Отойдите назад. — Виллен загородил остальных, оттолкнув Аеда от себя, поглядел исподлобья на него, процедив: — Убирайся отсюда.

— Пользуешься моей добротой к тебе, другим я бы такого не простил. Ну зачем ты так жестоко со мной? Я, тут, понимаешь ли, изгоняю нечистую силу, расчищаю вам путь, помогая твоим новым друзьям, а ты меня посылаешь?

— Кто это такой? — спросила Мелани.

— Неважно. Не разговаривайте с ним.

— Почему? — спросила Элла и укуталась плащом, когда подул холодный ветер.

Града поднял брови и развел руки.

— Действительно, почему?

«Почему? Потому что это мой противник, — подумал Виллен, вглядываясь в карие глаза летописца, отдававшие стужей. — И я должен его победить, ради других, ради себя. Он выглядит как обычный человек. Кажется, что от одного стального укуса и помрет. — Виллен осматривал пальто Грады, полное набитых бумагой карманов. Это рисунки и тексты, посвященные людям, в душах которых он заинтересован. Если Виллен попробует покончить с ним сейчас, то все может испортить. — Ни один чародей, ни один мудрец и пророк так и не дал мне дельного совета, как справиться с этим созданием. Если даже они и знали, о ком я говорил, то делали вид, будто бы впервые слышали о нем. Никто не хочет связываться с неведомым, легче делать вид, что монстра под кроватью не существует. Но он будет продолжать терзать нас, что в реальном мире, что в загробном, покуда не дадим ему бой».

— Если у летописца и есть слабость, то только ты знаешь какая, ведь без Аеда Грады не было бы тебя, как и его без тебя.

«Да, Каин, только я знаю. Нужно уметь выжидать, пока летописец не покажет слабость. Но сколько еще ждать? И будет ли такая возможность? Когда она появится? — Виллен перестал смотреть на Граду и дотронулся до множественных ран на теле. — В следующем году? Я грежу, что скоро повстречаю Аннет и Луизу. Но ведь время не умеет улыбаться».

— В следующем году…

— Что в следующем году? Ты часто проговариваешь это вслух, когда рядом никого нет. Мне всегда было интересно, что ты имеешь в виду?

«В следующем году я не буду один», — представил Виллен и проигнорировал Аеда.

— Дэйн, почему ты согласился на его помощь?! Я же твердил вам, не разговаривать с ним!

— Выбора не было, — холодно ответил капеллан. — Благодари за это нашего мага.

— Итак, ближе к делу! — Града размял пальцы и поправил волосы. — Дэйн проходит мое испытание в библиотеке Ландо. Выберется он оттуда живым или нет, будет зависеть от многих вещей, в том числе от его смекалки. Прежде чем мы начнем, я предлагаю обсудить дополнительные условия. Огонек, если ты поставишь на кон свою душу, то в любом случае, выиграешь ли ты, иль проиграешь, я предотвращу неминуемую гибель твоей жены и верну ей разум, сняв с неё проклятие Белого Пламени. За всё надо платить и за свою «избранность» ты, капеллан, заплатил здоровьем других. Белое Омовение не прошло без последствий. То, что Мария и двух слов связать не способна, — вина твоя. И, как недавно выяснилось, в похищениях людей виноват также ты. — Аед засучил рукава и протёр ладони. — Не думал ли ты, Дэйн из Мереле, что твоё путешествие в Анерон, твои поиски дочери завоевателей, весь сей каламбур — твоя попытка на искупление, слепая и отчаянная? Последний шанс, за который ухватился обеими руками.

«О чем говорит Града? Как капеллан может быть причастен к похищениям? — Виллен взглянул на Долорес и других, они так же, как и ранее, настороженно глядели на Дэйна. — То, что он похож на Белоликого, еще ни о чем не говорит».

— Она снова будет говорить? — оживился капеллан.

— Конечно, я верну ее тебе с отменным здоровьем.

— Нет, не надо Дэйн! Не соглашайся! Если он и вернёт твою жену, то она уже никогда не будет прежней!

Града широко улыбнулся.

— Блуждающий меж мирами. Герой, освобождавший детей из лап работорговцев. Потерянная душа, за которой я не могу поспеть. Это — мой мальчик. Виллен, я всегда гордился тобой.

— Что ты несешь…

— Мы сейчас находимся в особенном времени. — Летописец кинул взгляд на горящие здания, напоминавшие издали танцующих демонов. — В эти мгновения наши жизни сильно изменятся. Я хочу, чтобы ты был счастлив, мальчик, хочу, чтобы ты оказался под вечным теплым небом, о котором мечтаешь.

«Что ты знаешь о моей синеве, летописец?»

— Исчезни. Оставь нас в покое.

— Ах, Виллен, за что ты так со мной? Я всегда помогал тебе. Ты ведь просил меня вернуть тебе маму. Разве ты не был счастлив, когда я сделал это?

— Я ничего у тебя не просил! Начнём с этого! И… это была не она…

— А тебе — тогда ещё ребенку — так нравилось смотреть, как твоя мать продавала своё тело за монеты другим? И кем бы ты тогда вырос, мальчик? С матерью, что работала шлюхой? Я вернул тебе образцовую, по мнению нынешнего общества, маму, которая нашла новую работу, уважаемую. Разве ты не был счастлив с ней?

— Нет. Не был.

— Почему? — спросил Аед, перестав улыбаться.

— Это была не она. Чужой человек в её обличии.

— Но она ведь была…

— И что? — ответил Виллен голосом полным ненависти. — Она кому-то этим делала больно? Мешала жить? Она заботилась обо мне, и я был счастлив.

Града, казалось, и не знал, что ответить на подобное. Стоит близко, можно просто всадить лезвие кинжала в его плоть. Он выглядит как обычный человек. Виллену так хочется его убить, но не может, потому что знает, — «это» убить невозможно. Он видел, как другие пытались, и что с ними после было. Сколько до него пробовали убить Аеда? Итог был бы ужасен, как для Виллена, так и для его товарищей, а он не хотел, чтобы они пострадали. Если он нападет на летописца, то Аннет и Луиза будут мертвы.

— А насчет той матери, которую ты вернул… Она ушла от меня через два года. Твоя помощь оказалась обманом.

— Мне жаль, что так произошло. Я не всесилен, мальчик, и за действия людей отвечать не способен. И тем не менее я тебе помог, а, вот, ты благодарностью не отвечаешь. Это же так просто — поспать в летние дни и выполнить обещанное. Как же ты не хочешь плавать в Изумрудном Море… А давай так: если Дэйн справится, то твоя душа останется при тебе и ты больше меня никогда не увидишь? Но если нет… То скоро ты окажешься в зеленых водах.

«Града действительно готов на это пойти? Душа Дэйна важна для него более остальных. Из-за Белого Пламени. Инородное тело, слившееся с капелланом в чертогах Амало. Летописец хочет получить и себе немного огня через душу капеллана».

— А Аннет и Луиза?! Ты вернешь мне их?

— Я не похищал твою жену и дочь. Мы опять возвращаемся к началу…

Летописец замолчал, когда к ним приблизилось три человека. Незнакомцы, державшие оружие в руках, таращились на Мелани. Кто это такие, и что они тут делают? Аромат липы и лаванды снова стиснул Виллена в объятиях.

— Эй, вы! Это — Бетани Лир?!

— Нет, это не она. — Аед зашагал к вооруженным людям. — Могу я вас попросить, судари, свалить отсюда? Тут, понимаете ли, драма происходит.

Лучник выпустил стрелу, угодившую Граде в грудь. Мужик в кольчуге и с двуручным мечом двинулся к Виллену и другим, но резко остановился, когда понял, что летописцу они не причинили вреда. Аед вытащил стрелу и отшвырнул ее от себя. Воин с двуручником не осмелился атаковать монстра в теле человека и скрылся в темноте вместе с третьим. Лучник же безуспешно попробовал свалить Аеда двумя стрелами, прежде чем пустился бежать. Из земли вылезли желтоватые, разбухшие руки, схватившие убегающего.

— Ты испортил мне пальто, — сказал Града, приблизившись к лучнику. Кровь больше не сочилась из раны, но верх одеяния стал багровым. — Я заплатил за него мастерам шесть кастольских дукатов. Пальто из каракуля со множеством карманов. Особый заказ.

Руки удерживали мужчину, словно добычу, попавшую в ловушку. Летописец поднял лучника и вонзил пальцы в тело человека с такой легкостью, будто бы плоть была из масла. Вытащив сердце, Града отбросил вопящую жертву и поднял руку вверх. Сердце вместе с ладонью Аеда охватил мертво-зеленый огонь.

— Твоя душа теперь будет плавать в Изумрудном Море, — сказав это, Града сжал пальцы в кулак, раздавив пылающее сердце.

Виллен сказал всем уходить. Только капеллан остался на месте.

— Пошли, Дэйн! Ты чего стоишь?!

— Он вернет мне прежнюю Марию, а еще…

— Это будет уже не она! — прервал капеллана Виллен. — Ты пожалеешь об этом вскоре!

— А еще оставит тебя в покое. — Дэйн присел на каменную скамью. — Вот так мы и справимся с Градой.

«Он сделает это еще и ради меня? Но играя по правилам летописца, у нас ничего не получится».

— Ты действительно готов пойти на это?

— Попробую рискнуть. И так слишком долго сидел дома посреди зеркал, — сказал Дэйн и протер грязное лицо. Ему будто бы уже все равно на собственную жизнь, в голосе нет огня, а взгляд пустой. Виллен вспомнил капеллана, которого он встретил в верадской деревне, тот больше походил на человека, и кожа его была не такой белой.

— Куда-то собрался, мальчик? — поинтересовался Града, неожиданно возникший за спиной Виллена. — Я понимаю, выбор сложный. Если огонек справится, то я навсегда оставлю тебя, и ты ничего не будешь мне должен. Душа будет при тебе.

«Я смогу снова видеть сны летом. Голова не будет покалывать, и я перестану в каждом встречном видеть замаскировавшегося летописца».

— Или оставишь все, как есть? Что ты выберешь? Поможешь новым друзьям, так и не засыпая дальше в летней поре, гоняясь за призраками прошлого, или согласишься встретить перемены? Юношей ты сделал выбор. Так, каким будет слово уже мужчины?

«Либо сейчас, либо никогда».

— Хочу, чтобы ты исчез из моей жизни.

— Хорошо. Тогда уж поболей за Дэйна.

— И дал мне наконец-то пожить.

— Пожить? А сейчас не живешь? Ты опять все сваливаешь на меня. — Града прекратил улыбаться, а голос его стал резким. — Думаешь, без моего вмешательства твоя жизнь была бы иной? Ничего бы не изменилось, мальчик. Ты продолжил бы обвинять во всех бедах кого-то еще, но только не себя. Твоей «синевы» не существует, ее никогда и не было. Это мечта, уносимая годами. Своими поступками и мыслями ты сам съедаешь себя и притягиваешь страхи. А, нет, без моего вмешательства кое-что было бы иначе. Они убили бы тебя ещё в первый год твоего «расследования». Те безжалостные люди, кои с младых лет упивались страданиями других. Те, за кем ты охотился. Или полагал, что без моей опеки они не нагнали бы тебя? Не погрызли бы овечку, возомнившую себя волком? И семью твою ждала бы страшная участь, ты ведь знаешь мизгирей, как ты их прозвал, они всегда убивают родственников, вырезают целые семьи.

Града снял с шеи брелок с изображением Создателя. Кинув лик божественный к ногам Виллена, он произнес:

— Я оберегал тебя всю жизнь, подобно этому нарисованному чуду.

— Для этого ты и появился — ради боя с Орнеллом. Это путь человека. Истории пишутся кровью, и твоя ею и завершится.

— Кем бы ты ни был, кем бы ни представал передо мной, ты всегда будешь чуждым мне. Это моя жизнь. Почему ты вторгся в неё? Я не звал тебя.

— Нет, звал, мальчик. Когда мама потерялась, а ты был один посреди дождливой дороги. Потому-то я и пришёл. Вы всегда зовёте меня, и я стараюсь прийти и помочь. Просто ты уже забыл, либо не хочешь вспоминать. Мы сейчас можем это обсуждать бесконечно и, как всегда, ни к чему не прийти. Предлагаю закончить и дать Дэйну возможность уже начать проходить испытание.

Когда капеллан с летописцем собрались идти в библиотеку, находящуюся в катакомбах, Виллен спросил:

— Где моя семья?

Аед усмехнулся:

— Точно не у меня. Я тебе уже говорил, что с ними случилось, неужели забыл? Память так сильно подводит?

Память и в самом деле подводила, и причин на это могло быть много. Одна из них — сам летописец, который любил влезать в сознание Виллена и творить там беспорядок.

Они ушли, и Виллену остается лишь понадеяться, что Дэйн справится. Нужно отвести Мелани и остальных домой. Разговор с Аедом измотал его сильнее, чем дорога по другому миру; так хочется присесть и отдохнуть, но сегодняшняя ночь не добра.

Роща Предка, убиваемая огнем, все больше исчезала в темноте. Пламя на постройках ослабевало с усилившимся ливнем. Вода стекала по лицу Виллена подобно слезам. Призрачная вода. «Где сейчас Иордан? — спросил он про себя и вытер лицо рукавом. — Я даже не успел узнать у Дэйна, что тут вообще произошло и кто на них напал».

Он ощутил тепло на плече, будто бы солнце вторглось в царство ночи, чтобы утешить его.

— Все будет хорошо, Виллен. Дэйн скоро вернется, и мы тоже все вернемся домой.

Он дотронулся до женской руки, до тонких пальцев, которые он видел в детстве. «Поэтесса… Столько лет прошло. — Ее глаза отдавали сталью даже во тьме. — Нет, не поэтесса. Конечно, это не она. Это — Элла. Марелеонка, очутившаяся в землях Шатиньона. Задумчивая и уверенная, словно не одну повесть пережила».

Они шли по заросшим садам, где вишня сопровождала их шелестом. Цветы сложно было разглядеть, но Виллен ощущал запах роз и хризантем. Недалеко росли орхидеи. И все эти красоты форта улетучивались перед неуловимым образом прошлого. Липа и лаванда — два близнеца, сопровождавшие Виллена в тяжелые годы. Мизгири были здесь ранее, когда убили верадскую семью. Неужели они решили вернуться в Ландо? Больно запах сильный.

Кости Гирана и Риккона так и лежат в камере, где была убита девочка из Витины. Виллен думал, если их путешествие в иной мир пройдет спокойно, то он найдет ту камеру и похоронит как своих товарищей, так и верадскую семью. Негоже им после смерти оставаться пленниками в проклятом месте.

«Ты не думал, что мизгирей вовсе нет? Возможно, ты просто объединил несколько событий и придумал врага? — как-то спросил его Гиран за кружкой пива. Друг Виллена долгое время состоял в дружине знатного шатиньонца, потом несколько лет отдал небольшому городу, где его характер и сила пригодились в милиции. В последние же годы из-за травм и уменьшения трат на защиту людей местной общиной Гиран подрабатывал поденным работником. И от предложений Виллена, который всегда мог порадовать блестящими серебряными оренами, он не отказывался. — Верадов из Витины, как и других шатиньонцев, живущих там, могли похитить Айхарды. Я слышал, в те районы до сих пор наведываются отряды гэльланов, а некоторые местные их укрывают. Похищенная семья могла просто помогать партизанам. А те убитые кметы… Может, их какая тварь погрызла? Ты сам говорил, люди таких ран не оставляют. И на кой серьезным ребятам, у которых, как ты говоришь, связи с крупными сеньорами, вообще истязать бедолаг, ни разу не державших в руках тяжелые монеты?

В том-то и дело, в этом никогда не было смысла. Нет страшнее врага, в поступках которого отсутствует смысл.

Виллен столкнулся с двумя явлениями хаоса, так или иначе порушившими ему жизнь. Всемогущее существо в виде человека, способное исполнять желания и влезать в сознание, чтобы пытать разум живого и забавляться последствиями. И банда отморозков, в жестокости обошедшие многих тиранов, которых Виллен встречал на пути. Они практиковали садизм, приводивший в ужас даже богов.

Это борьба человека и неведомого. Дождливая дорога, ждавшая его еще в младых годах. Он не хотел такого для себя, также как и не желал жить в жестоком мире.

«Да, не хотел. Я… Порой мне кажется, что настоящая жизнь была в детстве, а то, что пошло с подросткового периода, — длительный сон, который когда-нибудь-то должен закончиться. Но, не оказавшись на тернистом пути, я никогда бы не повстречал Аннет и не очутился бы среди берез. И я был бы совсем другим».

Он помог Долорес и Иореку перелезть через лежащий тополь. Выход из Ландо будет скоро.

Чтобы уйти от вездесущего аромата, Виллен достал из кармана платок жены, а вместе с ним и семена бирюзовой осины. Женщина с татуировками на теле посоветовала ему посадить редкие деревья рядом с домом и больше не появляться в Долине Цилассы. Но это сложно сделать. Другой мир, подобно вину, утягивает надолго, а отпускает лишь тогда, когда небо избавляется от туч. А дома у него уже давно нет.

Скрип заржавелых петель. Ворота форта, заросшие диким виноградом, подзывали к себе в ночи, но ладонь Создателя в центре створки, облепленная алыми листьями, словно упрашивала остановиться.

«В ином мире меня поджидает столько ответов. Многие загадки бы исчезли. Думаю, мне просто нужно еще немного времени. И я все узнаю. Я справлюсь».

Они выбрались из проклятого места и пошли по дорожке через болота к деревне. Пушица под ногами шуршала.

«Пока мы брели, я никого не увидел. Были голоса, но, возможно, они мне показались. Не знаю, что случилось с группой и кто на них напал. Может, кто-то из них уже добрался до Вевита? В любом случае, я вернусь в Ландо за Дэйном и остальными».

Кузнечики на покачивающихся камышах стрекотали свою мелодию, проносившуюся по всему лесу, и дождь им не мешал.

«Надеюсь, капеллан справится. Испытания Грады всегда сложны для смертных. Я видел, как некоторые люди оказывались в мире летописца и оставались там навечно, либо погибали. Он всегда дает мало времени и…»

Стрела пробила плечо Виллену, другая же отскочила от доспеха. Две вонзились в пихту. Крик Долорес заглушил все в округе.

— В девчонку Лиров не попадите! — послышался скрипучий голос.

Фигуры вышли из-за деревьев, некоторые устремились к Виллену.

— Бежим! — закричал он и подобрал Иорека с Мелани.

Пышные пихты — истинные властители этих земель — молчаливо наблюдали за его новыми невзгодами. Их ветки дотрагивались до лица Виллена, царапали, спрашивали, сколько еще он сможет выдержать.

Арбалетный болт вонзился Элле в живот.

Ему пришлось опустить на землю детей Долорес и обнажить меч. Напавшие нагонят их, так или иначе. Виллену остается лишь принять бой и надеяться, что ночь укроет семью Мелани.

— Бегите! Бегите! — закричал он остальным. Януш, невзирая на стрелу, торчащую у него в руке, позабыл о больных ногах, возрасте и быстро схватил плачущего мальчика.

Виллен разрубил копье первого напавшего, а затем полоснул мечом по горлу врага. Второго противника он уже разглядел хорошо — мечник со щитом и платком, закрывавшим нижнюю часть лица. Парировав удар, Виллен нанес ответный, отрубив мечнику руку. Воспользовавшись небольшой паузой, пока следующая двойка врагов приближалась к нему, он оглянулся на место, где упала Элла. Женщина лежала рядом с деревом, освещаемая луной.

Еще одна стрела попала ему в грудь, пройдя через акетон. Боль жадно разъедала Виллена. Он припал на колени, не в силах больше ничего сделать. Нападавшие приблизились к нему. Громила с массивным топором и в заячьей маске лицедея замахнулся для последнего удара.

«Вставай! Вставай и дерись! Ты еще так много можешь сделать!» — сказал Виллен себе и увернулся кувырком от смертельного удара. Он мечом проткнул здоровяку бедро и затем отсек врагу голову. Второй — в капюшоне и со шрамами на лице — локтем ударил по горлу Виллена, а затем повалил его, начав душить.

— С хрена ли вы там с ним так долго возитесь?! Идиоты долбаные! Убейте его уже! И за девчонкой бегом! — бранью заорал один из напавших. Видимо, их главарь. Несколько его людей устремились за убегающими. Они подумали, что Мелани — это Бетани Лир. Стало быть, до дочки герцога они не добрались.

Вода с капюшона человека со шрамами стекала Виллену на лицо. Сильные руки. Он не мог убрать их с шеи.

Сколько уже Виллена так пытались убить. Не сосчитать.

Кинжалом он добрался до ребер душителя и оттолкнул от себя. В следующий миг лицо Виллена ужалил огонь. Рядом выросло пламя, не боявшееся дождя. Один из нападавших бросал склянки с черной жидкостью.

Липа и лаванда — спутники грядущего. Даже в болотистом лесу этот аромат истязал.

Перед Вилленом стояло не менее дюжины людей, может, и больше. Его от них отделял огонь. Один из врагов показался очень знакомым. «Лотэ… Вроде так звали одного из воинов герцога». Длинноносый наемник держал сабли наготове.

— Какого хрена ты, мразь, еще дышишь? — спросил человек с заячьей губой. Он и кидал бутылки с горючей смесью. За языками пламени его лицо казалось призрачным. — Живучий, значит, да? Ты — местный, да? А убежавшие — твоя родня? Знаешь, что мы с ними сделаем? Женщину с мальчиком мы пустим по кругу, а затем разрубим на куски и заставим тебя жрать их мясо.

«Это же он…»

Легкая дрожь прошла по телу, а сердце стало обжигать. Неужели человек с заячьей губой — и есть тот, кого Виллен так долго искал? Аромат шел от него — Виллен не сомневался.

— Затем я обработаю тебе конечности этой вот красоткой. — Урод, кидавший бутылки с горючей жидкостью, подбросил палицу.

«Чудовище Шатиньона, кое никогда не должно было рождаться. Передо мной. Но этот — лишь один из стаи. У мизгирей много предводителей. Бывшие капитаны подразделений на службе у графов, разорявших марелеонские земли».

— Ты…

— Что?..

— Это был ты. Уродец. Вот, я и нашел тебя.

— В смысле? — насторожился главарь, нахмурившись.

— Это ведь всего лишь духи? Сраные духи для твоего мерзкого хлебала? А я полагал, это было тем, что вы использовали на жертвах.

Уродец дотронулся до губы, не зная, как ответить.

— Верадская семья Лангрундов, семья кузнеца Грега из Витины. Они были в этом форте. Где сын и родственница кузнеца? — Не получив ответа, Виллен поднял с земли щит. — Я выслеживал вас половину жизни. Убивал по одному. Вас много. Вас всегда было много. А я — один.

— Убейте его уже!

Когда мизгири приготовили луки и арбалеты, Виллен прикрылся щитом. Стрелы пробили дерево и почти дошли до лица и шеи. В следующее мгновение он уже отбивался от их мечей и топоров. Сталь резала плоть Виллена, но он выдерживал все и не думал о сдаче.

Двух он зарубил почти одновременно, закованного в лазурные латы здоровяка Виллену удалось оттолкнуть в огонь. Следующая троица мизгирей умерла от ножа. Кто-то копьем проткнул насквозь тело Виллена, а другой всадил топор в плечо. Этих двух он тоже убил ножом.

— Почему он не умирает?! Почему он не умирает?! — в отчаянном страхе завопил мизгирь.

— Что за… — главарь, терзаемый страхом, стал метать склянки, попадая в своих.

— Да сдохни ты уже! — заорал лучник, когда его стрелы никак не помогли ему. Виллен перерезал мизгирю горло.

«Слишком много ран. Так больно. Я умираю…» — Виллен припал на колени, пытаясь остановить хлеставшую кровь. Перед глазами мелькали пятна, а луна, освещавшая околоток, затухала. Ему хотелось спать.

Когда Виллен жил в Готее, один из его пожилых подчиненных говорил:

— Понимаешь, Виллен, есть силы, против которых мы не можем бороться. Как, например, не можем ничего сделать с гневом природы. Эти твои мизгири… С ними просто не нужно связываться. Им покровительствует элита, а что мы, простые работяги, можем противопоставить им? Ты убил маньяка из Гисбали. Ты смог. Но такие, как мизгири, — это совсем другой уровень. Если у тебя нет связей с монархом или его близкими, ты ничего не изменишь. Они были всегда. Они будут и после нас.

«Нет, не будут… Не время. Главарь жив. Убей ублюдка с заячьей губой». — Виллен крепче сжал кинжал и принял боевую позу. Силы снова появились.

Лотэ вместе с оставшимися мизгирями сбежал, оставив главаря одного. Урод не знал, что делать. Кинув в Виллена последние бутыли, он рванул к реке, но далеко не ушел. Виллен набросился на мизгиря, повалив на землю. Враг попытался нанести палицей удары, но все они прошли мимо. Виллен выбил оружие из рук и сломал главарю нос. Затем стал наносить еще удары. Кулаками, локтями, превращая лицо противника в мессиво.

— Прекрати, пожалуйста! Не надо… — проскулил урод.

Мало того, что чудовище, так еще и трусливое. Невозможно поверить в то, что столько страданий могло принести ничтожество, которое встретившись с серьезным противником, оказалось беспомощным.

— Столько лет я искал тебя, — проговорил Виллен и поднялся на ноги.

Ублюдок с запахом липы и лаванды находился всегда на шаг впереди. Виллен был уверен, что на его счету несколько десятков убийств и сотни похищений жителей Шатиньона, но полагал, что действительное число жертв куда больше.

— Почему?.. Почему ты еще жив?.. — спросил мизгирь, отползая к пихтам. — Все люди смертны… Так было всегда.

«Он смазывал больную губу этим маслом. Видимо, чтобы перебить вонь. Теперь понятно, почему в основном тела женщин и девочек так пахли».

— Где семья кузнеца из Витины? Сын и кузина. Где они?

— Витина, говоришь?.. Да, женщина с мальчиком. Понял, о ком ты. Они, это… Они смогли сбежать. Или им кто-то помог. Я ничего им не сделал… Подожди, а это не ты вырезал наших людей в Цереле?

Церел, Талан, Ленгворв, Кролл, Гатерн, Лингост и другие города. Золотые бароны Исмальского полуострова. Работорговцы Авелинского моря. Наркокартели Балерии. Армия Бога Анерона. Во многих местах Виллен нанес удар по организованной преступности.

Виллен схватил мизгиря за воротник и потащил к воде.

— Выжившие говорили о человеке, устроившим резню в Красном Дворце… Конечно, мы не поверили. Это ведь невозможно… Все люди смертны.

«Пока жертвы не будут отомщены, я не сдамся».

— Как это возможно? Ты не человек, да? Ты — дух?

Виллен подтащил главаря к реке.

— Мститель… Это ведь миф… Это невозможно…

Мизгирь еще сопротивлялся, но потом перестал дергаться. Утопив ублюдка в мутной воде, Виллен направился к телу Эллы. Дождь закончился.

Он дотронулся до волос убитой и закрыл ей глаза.

— Когда мама пропала, ты тоже исчезла. Прости, что не уберег…

Со смертью марелеонки он почувствовал пустоту, которую было невозможно заполнить. Часть далекого детства, которая заиграла новыми красками после встречи с Эллой, умерла навсегда.