Белое Пламя

Глава 33 (Виллен)

Если вы читаете мою книгу, то наверняка слышали о Ландо. Плодородные земли, на которых произрастают сладкие груши и вишни. Юго-запад Анерона всегда славился дарами природы. А форт? Можно ли его считать даром дивного края? Конечно, Ландо — это подарок. Для некоторых. Кто-то видит это место не проклятием, а, скорее, возможностью. Попыткой отыскать утешение, когда дома потерялось счастье. Я встречал таких людей, и их, на самом деле, много. Мужчины и женщины, старые и молодые. «В ладонях Создателя нет защиты», — говорили они. «А Яртей? — спрашивал я. — И другие первые боги Арлена? Быть может, среди великой реки и свободолюбивых народов она есть?» Они в ответ говорили, что небо им не отвечает, неважно какого цвета оно. «Тогда зачем вы обратились к Предку? Почему пришли к его слуге?» — вопрошал я. — «Родители веровали в Миратайна, когда я появился на свет. Возможно, мне стоило прислушиваться к ним и не уходить далеко».

Многие не могут смириться с потерей любимых и, выбирая между прежним и новым, прошлым и настоящим, они останавливаются на первом. Духи им в этом помогают, а в Ландо их немерено, ведь там, как люди молвят, есть проход в другой мир. Другой мир? Что вы представляете, когда слышите эти два слова? Что ощущаете? Что-то особенное, скорее всего, то, что вам приятно. Обычно такое рассказывали те, кто пришел ко мне за помощью. Я не бывал в форте, как и в других подобных, недобрых местах, поэтому не могу написать о своих ощущениях. Но главное одно: никто из них в итоге не нашел там успокоения. Побег не дает счастья. А Миратайн… вы сами о нем вспомните, когда нагрянет Час Скорби. Он-то вас никогда не забывал.

Все рано или поздно приходят к Предку. Он привел нас из Елейга в Арлен, чтобы мы объединились с другими народами, чтобы делились знаниями и давали будущее сильным сыновьям и дочерям. Мы расстроили его, когда кровью проложили себе дорогу в новые земли, ведь многое можно решать словами. Но пока еще не поздно. Его огонь по-прежнему отпугивает тьму, и это пламя я вижу в сердцах нынешнего поколения.

«Вечный Огонь»

Евандер

Это не должно было произойти. Днем нечисть в Ландо спит, и только когда Виллен под луной направлялся к двери, ведущей в Долину, ему приходилось обнажать меч. Хорошо, что с ними не пошли остальные, иначе смертей было бы не избежать. От мысли, рисующей картину, где половина группы так и осталась бы в катакомбах, у него появлялась тяжесть в сердце. Каин с Вилленом не пострадали, но вот капеллану не удалось избежать жестокости мертвецов — они погрызли ему ноги, а ночница чуть не придушила. Дэйн так сильно побледнел, что Виллен испугался за жизнь спутника. Когда они оказались в Долине, то капеллан уселся на дерн, вытащил из сумки мензурку с вином и полил ею раны на ногах, потом обвязал бинтами. Вряд ли он с легкостью перенесет такое — укусы животных часто оказываются смертельными и, даже лекари неспособны излечить лихорадку, а о гнилых зубах кадавров и говорить не стоит. Может, поэтому Дэйн так побледнел? Он и при первой встрече не выделялся смуглостью, но сейчас его кожа напоминала свернутое молоко.

— Нельзя задерживаться, — сказал Виллен капеллану. Долина Цилассы — самое опасное место в ином мире, повстречавшееся Виллену, если не считать самого Ландо. Она небольшая, но бродить тут можно кругами, ничего не видя в постоянно появляющемся тумане, внутри которого можно заметить тени. Здесь бродят призраки, и нечистая сила, такая же как в форте, тоже обитает. — Красный дом за этой долиной. Нужно будет пройти еще через лесную чащу и череду полей, прежде чем оказаться там. Конечно, если место не изменилось. — Край мертвых с туманом продолжал встречать в каждом походе, но земли, находившиеся дальше, могли то пропадать, то появляться снова, смешиваясь с новыми.

— Иду, — слабо произнес Дэйн, с трудом поднявшись. «Какой же он бледный». Клинок капеллана, как и Виллена, перестал гореть, когда они прошли через дверь. У Каина меч погас последним.

Интересно, видел ли Дэйн во снах то, что с ним произошло? Знает ли, что ждет их дальше? Сказал бы, если бы знал. Виллен соскучился по сновидениям, ничего, скоро придет осень и можно будет поспать. Голова побаливает, и память подводит из-за недосыпа. В такие мгновения он вспоминает приятные ночные видения. Порой ему в зимние дни снился один и тот же сон, отправляющий Виллена в далекое детство. Видения небольшой мазанки с одной комнатой и прихожей, с которой связаны воспоминания о матери, согревали его в холодное время. За окошком тоже шел снег, внутри горел очаг, и тепло принимало в объятия. На улице слышалось знакомое пение. Чудесный голос. Было раннее утро. И Виллен знал, где то место, но стоит ли еще мазанка? И кто сейчас там живет? Он боялся возвращаться туда, так как мама там уже не встретит его. И в березовую рощу тоже, но ее забрали пожары.

Ветер завывал у пригорков. На лужах, оставшихся после недавнего дождя, волновалась серебристая рябь. Виллен давно уже не смотрел на свое отражение, в отличие от капеллана, который зачем-то поглядывал на маленькое зеркало перед посещением Ландо. «Твое лицо такое уставшее…»

«Знаю, Деланей, и надеюсь, что скоро все прекратится». Грезы о возвращении в дом посреди берез, где прошли лучшие годы его жизни, перевивались с желанием обнять жену и дочь. «С Аннет я нашел настоящую любовь, и мрачный мир перестал быть таковым, преобразившись в недолгую мелодию. Я разделил с ней горесть и печаль, в итоге найдя радость. Луиза — наше счастье». Тихая и скромная, дочка всегда выбегала на крыльцо, когда он возвращался в березовую рощу, встречая его. «Сколько ей сейчас?» Пятнадцать исполнилось весной. Виллен приготовил ей подарок еще зимой — посеребренную флейту с ониксовыми вкраплениями в виде животных Арлена. Дочка любила играть на музыкальных инструментах и делала это хорошо в свои молодые годы. Когда они жили в Готее, и Виллен работал в полиции, он водил Луизу к разным труппам, певицам и бардам, которые давали ей уроки. Некоторые музыкальные группы так удивлялись ее хорошей игре и голосу, что брали ее на представления. Он любил приходить так на празднования Дней Нэи, где Луиза вместе с другими давала концерты. Выбирая место в отдалении, чтобы не стеснять ее, Виллен в неприметной одежде усаживался на скамью и с волнением ожидал появление дочки, но она все равно видела его и улыбалась.

«Возможно, в следующем году…»

Подарки за прошлые годы так и пылятся в его хибаре на востоке Шатиньона, которую он посещал пару раз за зиму. После пожара Виллен уже не задерживался на одном месте — многие хотели его смерти, возможно, когда-нибудь они бы и нашли его новую обитель. Удобнее было останавливаться в неприметных местах страны.

«Пять лет, — он ужаснулся от собственных мыслей, — пять лет их нет».

В Долине, к счастью, туман им не встретился, но тишина насторожила, потому что ранее, бывая тут, Виллена всегда сопровождали вороны, сидевшие на кривых ольхах и наблюдавшие за чужаком. Отсутствие карканья могло предрекать еще одну встречу с нечистью, так как и птицы опасались мертвых, которыми невозможно полакомиться.

— Что это? — спросил Каин, вдруг остановившись, когда ольхи перестали мешать их взору. Он смотрел на далекую черную гору. Виллен тоже обратил на нее внимание, так как ранее ее не встречал. — Ты был там?

— Впервые вижу. — Виллен вышел вперед и прищурился. — А что? — Каин принял ее за Мертеру? Гора огромная и чтобы дойти до нее понадобится пара дней. Но таких массивов полно и в Шатиньоне, чем этот привлек адена?

— Ничего. Идемте, — сказал Каин тяжелым голосом, похожим на тот, что прозвучал в гостинице Лирвалла. Он накинул капюшон и зашагал быстрее. Аден несколько десятков лет скитался по миру, так и не найдя дом его расы, вряд ли гора вдали — Мертера.

Виллен вдохнул утренний воздух, пытаясь почувствовать знакомые ароматы. Здесь стены не давят на него вместе с темнотой, как в катакомбах, но он чувствует тяжесть тысяч невидимых взоров. Они среди крон деревьев и сорняковой травы, среди возвышенностей и заросших низин. Даже на темно-серых тучах. Он поглядел на недоброе небо. «Может быть, в следующем году, — говорит себе Виллен, думая о семье и доме, но ведь время не умеет улыбаться — годы идут, а он один. — А может, грядущей осенью или этим скоротечным летом…»

Сначала он гулял по землям иного мира, чтобы отыскать какое-то напоминание об Аннет и Луизе. Потом пытался найти другую дверь, уже в мир Аеда Грады, так как знаки указывали на то, что летописец, как и Белоликий, пришел из края, находящегося намного дальше туманной долины. И в обители Аеда заточена жена с дочерью. Виллен надеется, что они живы. «Града не трогает невинных! Он помогает тем, кто никогда никому не делал больно! Он сам так говорил мне! Аннет и Луиза живы! Тебе просто нужно их отыскать… Это лишь испытание…» — произнесенные слова Деланей навещали его то медовой сладостью, то ледяной горечью. Деланей назвала издевательство потустороннего создания в облике молодого писателя и художника над человеком испытанием… Она добрая девушка, искренняя и справедливая к людям, но ее наивность к летописцу и та легкость, с которой она согласилась отдать чудовищу душу, расстраивала его. Нельзя договариваться со злом — в итоге все равно пожалеешь. Но он напоминал себе, что Деланей не пришлось пережить от Грады то, что пережил Виллен. И для нее сложно распознать монстра под личиной сладкоголосого человека, который еще и сестру вылечил. «Но ведь я тоже наивный, раз верю в то, что Града не убил их. Я слишком легко принял утешение от Деланей и надежду хадрийца на лучшее».

Виллен никогда не изменял Аннет, не платил за женское тело, когда плоть требовала удовольствия после долгих скитаний. Он выше всего этого. Дочке нужен заботливый и любящий отец, который мог бы быть примером. Тот поцелуй с Деланей, когда он был сильно ранен… Не должен был случиться. И то, что могло произойти после него, не произошло — Виллен остановил себя. Это было бы неправильно. Аннет находится в обители Аеда Грады, ждет его, а Виллен этим временем спит с миловидной девицей? Не бывать этому.

«Это борьба человека и неведомого. Дождливая дорога, ждавшая меня еще в младых годах. Я не хотел такого для себя, также как и не желал жить в жестоком мире».

Казалось, что за ними следуют тени — но когда Виллен оборачивался, то никого не видел. Больше часа они шли по местности, ничем не отличавшейся от той, что ждет их на поверхности. Ольхи переходили в дубы и клены, а дальше виднелись синеватые леса.

— Говорили, что Долина — край, где блуждают призраки. Где они? — спросил Каин.

— Приходят с туманом. Нам везет, что он пока не появлялся.

— Ты точно помнишь дорогу? — осведомился капеллан. У Дэйна и волосы стали светлее.

— Помню, еще недолго идти.

— Если ты был рядом с домом Белоликого и видел Бетани, почему не приблизился тогда к ним? Почему не вытащил ее оттуда? — Капеллан уставился на него, потирая пальцы, словно они онемели.

— Думал, это очередная ловушка. Здесь некоторые места могут появляться лишь для того, чтобы путник остался в них навечно. События прошлого способны удерживать и не отпускать, я сам чуть не пострадал. Когда уж узнал о пропаже племянницы короля, тогда и понял, что дело иное.

— То есть, округа взаимосвязана с пришедшими гостями? Я правильно тебя понял?

— Может быть. Я видел тут много всего, что относилось к моей жизни.

— Тогда как изба Белоликого связана с тобой?

— Никак. Этот красный дом я не помню, возможно, он относится к кому-то другому.

Каин снова повернулся и поглядел на высокую гору, над которой нависли темные тучи. «Может, это и в самом деле его Мертера? А может, и нет».

Подул ветер, несший запах цветов, растущих средь бирюзовых осин. Леса с редкими деревьями ждали впереди. Пока они были в катакомбах, ему в нос снова ударил аромат липы и лаванды — намного слабее, чем в прошлый раз. Их сочетание навевало на Виллена скорбь, напоминавшую о том, что он снова опоздал. Он пообещал верадам из Витины найти семью Лангрундов, и был так близок к тому, чтобы вернуть их домой. Опоздал. Родственников кузнеца из того же селения Виллен также не спас, он так и не нашел их в Ландо. Жертвы мизгирей часто пахли липой и лавандой. Те, кого удавалось спасти, ничего не говорили про это. Да и не до запахов им было. Может, Виллену он лишь кажется? Его подводит память, не хватало, чтобы еще и обоняние.

Когда они приблизились к опушке, среди высокой травы появился местный обитатель леса — маленькое существо, походившее на человека, с большими желтыми глазами и длинными ушами. Тельце его укрывала одежда из листвы бирюзовых осин, а на копне кучерявых пепельных волос был венок из ромашек. Виллен уже встречал это сказочное создание, когда выходил за пределы Долины Цилассы. Оно говорило на непонятном языке, но представиться друг другу они тогда смогли. «Оди», — постоянно говорил про себя лесной обитатель. Существо протягивало Виллену ручки всякий раз, когда они пересекались, посматривая на сумку с провизией.

— Пряник, — выдал Оди, держась на отдалении из-за адена и капеллана. — Пряник, ням-ням.

— Нет у меня пряника, Оди, давай сухарями угощу, — предложил Виллен.

— Это еще как понимать? — с угрюмой гримасой спросил Дэйн.

— Ты думал, у другого мира нет положительных сторон? Вот, друзьями обзавелся.

— Ты умеешь находить их среди других рас. — Аден слегка улыбнулся и снова посмотрел на черную гору.

Лесной обитатель, терявшийся в высокой траве, подошел ближе, глядя на мешок, который принялись открывать.

— Спасибо! — создание, получив от Виллена пищу, поблагодарило и поклонилось. Убрав сухари во внутренний карман лиственной одежды, Оди скрылся в лесу.

— А если мы тут задержимся? А если не выберемся? Эти четыре сухаря в кошмаре тебе приснятся.

«Только не этим летом».

— Не приснятся. Идемте.

Осины встречали их шелестом бирюзовых листьев. Виллен ощущал спокойствие посреди этих деревьев. Солнечные лучи согревали, а появившаяся синева посреди серости давала надежду на лучшее. После леса они шли по полям, полных белоцветника и ветреницы, а за ними начались протяженные долины. Местность то уходила вниз, то снова вздымалась, и вереск прикасался к ним, оставляя на одеждах розовые пятна. Знакомые места. Он уже проходил тут, и этот одинокий дуб, склонившийся в сторону красного дома, также направлял к похищенным и Белоликому.

Изба из красных бревен возникла посреди простора колыхающегося вереска. Затерявшаяся картина, нарисованная желтыми и багровыми красками, старалась быть незамеченной, но три путника отыскали ее. Виллен не решился подойти к ней раньше, но сейчас он исправит ошибку.

Место не было обманом, здесь в самом деле находились жители Вевита.

Виллен вошел первым, и встретила его девочка лет двенадцати — она единственная из всех стояла на ногах, остальные лежали на полатях или кроватях. У нее и лицо казалось живее, в котором гнев сменился на волнение, когда ей сказали, что троица пришла помочь им. Ловкие руки девочки обхватили грубую ладонь Виллена и повели к концу комнаты, где рядом стояла потрескавшаяся печка.

— Там моя мама. Она сильно исхудала и ослабла. — Девочка привела его к лежащей на кровати женщине. Рядом с ней находился мальчик лет шести, на полатях лежал смуглый старик с косматой бородой, на другой кровати виделась еще одна женщина, укутанная одеялом. — Он совсем не дает нам еды, мне приходится ходить далеко и искать ее в лесах, но ягод все меньше и меньше, а охотиться я не умею. Я — Мелани, это Иорек и Долорес. Там, — она указала на печку со стариком, — Януш. А это Элла. Она здесь была до нас.

«Они пропали последними в Вевите. Я не опоздал».

— Кто он? — спросил Вилллен.

— Белоликий. Он защищает нас от нечисти, живущей в форте, и в то же время забирает к себе, и не кормит. А сбежать мы не можем — того, кто попытается, он утаскивает в погреб. Неспящих ночью он тоже уносит к себе вниз, и больше мы их не видим.

— Твои дед и бабушка попросили меня найти вас. Они говорили еще про двух мужчин.

— Любомира и Акила он забрал с собой в погреб из-за того, что они попытались уйти. Я предупреждала их! — Мелани топнула ногой. — До нас тут было много народу, но остались лишь Элла и Бетани.

Племянница короля? Слова девочки успокоили Виллена, так как живая дочь герцога облегчит будущее спутников.

— Бетани Лир? Она здесь? Живая? — Он оглядел избу. И только сейчас заметил, что рядом с ним находился только Каин, а капеллан стоял поодаль, разглядывая стену. Зачем? Виллен вгляделся в надпись. «Освободи меня» — намазано красным на бревнах.

Серые глаза Мелани устремились на Виллена, затем она подошла к адену и посмотрела также на него. Взгляд Каина и здоровые мужики с трудом переносили, а эта девочка не боялась всматриваться в представителя другой расы. «Она храбрая, и здоровье ее сильнее, чем у взрослых, с которыми она угодила в иной мир».

— Вы — Дэйн? — неожиданно капеллана спросила девочка, который уже оторвался от намазанных слов.

— Да… — неуверенно ответил Дэйн.

— Он сказал, вы придете сюда. Просил передать, чтобы вы спустились в погреб.

— Зачем?..

Мелани лишь неуверенно помотала головой и развела руки.

— Тогда он перестанет похищать людей. — Из боковушки вылезла светловолосая девочка того же возраста, что и Мелани. «Да это же Бетани Лир!» Она не была такой худой, когда Виллен в прошлый раз видел ее. — И убивать их. — Бетани держалась около Эллы, и никто к ней не спешил.

Иорек заплакал на руках матери. Долорес, Элла и Януш очень странно глядели на Дэйна, не совсем понятно, что они испытывали, смотря на капеллана. Страх?

— Как это все понимать? Почему Белоликий хочет, чтобы Дэйн спустился в погреб?

— Мы не знаем, — сказала Долорес, успокаивая сына. Черные волосы женщины поседели, худые руки с трудом обнимали ребенка. — Но он повелел передать это выжившему в огне.

— Что Белоликий с ними делает в погребе? — спросил аден и подошел к углу, где была железная крышка со следами вмятин.

— Что-то страшное, — пролепетала Элла и глубоко вздохнула. Высокая женщина с печальным лицом и длинными каштановыми волосами. Она напомнила Виллену одну из подруг матери — красивую поэтессу с грустным голосом и добрым сердцем. Она всегда угощала его яблочным вареньем и конфетами, когда с матерью делила штоф вина за вечерними посиделками.

— Крики, сынки, доносятся оттуда в первые дни, крики, — сказал загорелый старик, и Виллену на мгновение показалось, что это Вурза с ним заговорил. — А потом тихо становится, только ветер по ночам стучится. Сами мы боимся разговаривать, так как он услышит.

— Я видела вас раньше. Оба раза вы так и не зашли к нам, хотя мы и подзывали вас. — Бетани потерла руку, смотря на Виллена, временами поглядывая на капеллана.

— Думал это очередной обман. Не хотел уколоться снова.

— Белоликий забрал Розу вместе с ее мамой тем же вечером, когда я увидела вас тогда. Она продержалась здесь три месяца, но когда заметила вас из окна, не выдержала и решила с мамой бежать. Я так надеялась, что вы не оставите нас… Бедная Роза… — Бетани подошла к железной крышке погреба и тщетно попыталась открыть ее. — Она не заслужила того, что с ней произошло.

— Он внизу? — спросил аден, бросив надменный взгляд на дочку герцога.

Элла подошла к Бетани и положила руки на ее плечи. Женщина ответила вместо девочки.

— Не нужно. Многие пытались дать ему бой.

— Я не «многие».

— Ночью Белоликий возвращается сюда и спускается в погреб. Сейчас он далеко.

— Я видел тебя тут до похищения. Как такое возможно? — спросил Виллен у Бетани.

— Была тут и год назад, и раньше. Во снах. Он приходил ко мне и показывал разные места, в том числе и это. А потом… я стала тут заложницей.

Слишком много вопросов. У Виллена не было времени вникать в детали. Нужно забрать их отсюда.

— Здесь все? В округе никого нет?

— Только мы. И те, кого утащили в погреб…

— Собирайте вещи, мы отведем вас домой.

— Он нагонит нас… — осторожно предостерегла Элла.

— И встретит меня. — Виллен помог Долорес встать с кровати. У бедняжки действительно осталось мало сил. Потом и Яношу, когда старик спрыгивал с печи. Мелани взяла за руку брата и повела к выходу, где уже ждали остальные.

— Ноги больные, сынки, — простонал старик, надевая лапти. — Не смогу быстро.

— Сможешь, отец. — Виллен похлопал по плечу Януша и помог встать со скамьи. Он увидел капеллана, который озадаченно таращился на помятый люк. — Дэйн, что с тобой?! Ты почему такой потерянный?

— Не знаю… Я…

— Не позволяй этому месту обдурить себя. Идем.

Мелани дотронулась до локтя Виллена.

— Как вы прошли через форт? Там же полно монстров!

— С трудом, дитя, с трудом, — ответил Виллен и встретился взглядом с капелланом. Таким потерянным он его еще не видел. Его поскорее надо показать Астре, чтобы обработала укусы на ногах. Это из-за них все. «Ну или он был не готов к блужданиям во тьме, да и… Никто из нас никогда не был готов».

Виллен еще раз глянул на Бетани и других. «Не все так плохо, я приведу их обратно. Все будет хорошо». Лангрунды и семья кузнеца не дождались его, но дочка герцога с другими пропавшими вернутся по домам.

За ними не гнались, никакого Белоликого они не видели. Вереск сменился белыми цветами, и ветер поглаживал по лицу. Мелани успокаивала словами мать и брата и возвращалась к Бетани, когда племянница короля отставала. Та косо поглядывала на Дэйна, казалось, сторонилась, а капеллан молчал. С ранами на ногах, изрезанными ладонями, разодранной черной накидкой и бесцветными глазами он, конечно, выглядел отталкивающе, но не более, чем аден или Виллен. «Почему они все так смотрят на него? Белоликий знал Дэйна ранее, хотел, чтобы капеллан спустился в погреб. Не заморачивайся, иначе снова заплутаешь тут».

— Виллен, — обратился к нему аден и сорвал белоцветник, поднеся цветок к носу. Каин подправил капюшон, словно ожидал дождь. Его алые волосы, закрывавшие половину правого лица, поблескивали на солнце. — Пришло время прощаться.

«Что?!»

— Каин?

— Мой путь почти закончен. Спасибо тебе, человек, за то, что привёл меня сюда; ты помог найти мне мой дом.

«Тот, кто отыщет Мертеру, вернет к жизни былые времена и ушедших близких. Синева с солнцем встретят сына слепым дождем, и цветы возрастут в мертвых землях», — воспроизвел Виллен слова адена, сказанные в гостинице. Каин полагает, что та высоченная гора — его родина. Потерянный край. Ее не было в прошлые походы Виллена по иному миру.

— А что если это не Мертера?! Вдруг это обман?!

— Уже неважно. Пускай это будет ловушкой — все равно. — Каин рассмотрел цветок. — Я слишком долго скитался по миру. Иного шанса не будет.

— Но ты ведь хотел помочь мне одолеть Граду.

— Быть может, и одолею, но как это поможет тебе? Место летописца займет другой, тот же Белоликий. То же самое с мизгирями.

— Подожди…

— Я вижу, как ты ожидаешь спокойный час, когда враги исчезнут, а голубое небо навсегда избавиться от туч. Этого не будет. — Каин подошел ближе, и Виллену пришлось приподнять голову наверх. — Жизнь — это борьба. Вечная и трудная. Неважно, убьешь ты его или нет, главное — попытаться. Ведь это и есть твое предназначение. Может, мы и не веруем в богов, но в судьбу — да. Для этого ты и появился — ради боя с Орнеллом. Это путь человека. Истории пишутся кровью, и твоя ею и завершится.

Виллен не ответил, белые глаза адена ничего не выражали, как бы он ни старался там что-либо прочитать. Группа молчала, ожидая, чем завершится диалог. «Враги не закончатся, да, но почему я не могу надеяться на лучшее? Я не выбирал этот мир, но хотел бы его изменить для других».

— Ты помог мне, сам того не подозревая, когда я оказался беспомощен, и за это я безмерно благодарен. Я говорю тебе то, что не слышали от меня другие. Пойми, человек, они никогда не закончатся — твои страдания. Прими это как должное, надень, как доспехи, и проведи пальцами, будто по лезвию. Твоя семья ждет. Они любят тебя и сейчас в заточении у врага. Приведи их домой, — аден указал на семью Мелани и остальных, — а затем найди Аннет и Луизу. Убей Граду или умри, пытаясь.

— Это невозможно…

— Невозможно убить? Или невозможно попробовать? Агелор Безумный казался непобедимым, но ты одолел воина с двумя саблями в огненном кругу, когда все кричали тебе: «помни о смерти!» Да, помни, обернись и плюнь в нее, и сделай, что должен, как наверняка делали твои предки, встречаясь с чудовищами из пещер. Если у летописца и есть слабость, то только ты знаешь, какая, ведь без Аеда Грады не было бы тебя, как и его без тебя. — Каин вдохнул воздух и посмотрел на гору. — Я так и не сказал Иордану спасибо. Хотел сделать это при возвращении. Когда встретишь его, передай, что я ему благодарен.

— Хорошо.

— Прощай, Виллен. Надеюсь, ты найдешь их.

— Удачи. — Они пожали руки.

У Каина свой путь. Почему он думал, что аден задержится с ним?

Виллен ощутил тяжесть в сердце, глядя, как удаляется аден. То же самое он испытал, когда Иордан переместился в Лирвалл. Слишком часто Виллен оставался один. Ему нравилось путешествовать с аденом и жрецом. Встретятся ли они втроем еще раз?

Капеллан еще раз обагрит мечи, когда они пересекут Долину Цилассы и окажутся в катакомбах форта, но это не защитит от нечисти. Многие из мертвецов сгорели, и другие будут сторониться пылающих клинков, однако кто-то из группы, скорее всего, пострадает от зубов и когтей. И они вообще не готовы к подземелью. Помимо двери, через которую они вошли в долину, должны быть другие проходы. Виллен вспоминал большие норы из камня, находящиеся около Солнечной. Такие же были и в спрятанной за ивами лощине, располагающейся недалеко от прохода в Ландо. О них и местные когда-то говорили, но и там могла обитать нечистая сила. В прошлые походы, когда он проходил через туннели Ландо, никто на него не нападал. Падение Дэйна побудило проснуться ночных созданий, и сейчас ни аден, ни Белый Огонь, не уберегут всех. Возможно, стоит подождать некоторое время, и обитатели катакомб снова спрячутся.

За ними никто не шел, так что Виллен открыл сумку и дал еду с водой остальным. Они остановились совсем ненадолго под двумя ольхами.

— А вы не будете? — спросила Долорес, пробуя буханку.

— Ешьте, я не голоден.

Он снял плащ и укрыл им Иорека — на мальчике лохмотья, а дождь может пойти в любое время.

Чтобы заполнить пустоту внутри от ухода Каина и облегчить покалывания в сердце из-за незнания, как уберечь всех, проходя через катакомбы, Виллен погрузился в воспоминания, когда он был полицейским в городе барона. Первые три года после рождения дочери прошли спокойно — после истерии с культом город рождался заново и раскрывался, как цветок. До авелинской заразы Виллен нанес удар по бандам Готеи, но сектанты Алида Нир Вала завершили дело, с которым в одиночку трудно справиться. Почти всех преступников, промышлявших наркоторговлей, принесли в жертву под палящим солнцем люди в черных вретищах с рисунком янтарного глаза на груди. У главных проповедников тоже были янтарные глаза. Когда культ изгнали, город стал безопасен для жителей на некоторое время. Можно было гулять ночью в любой части Готеи и не бояться, что могут ограбить — Виллен с верными людьми пресекал любое нарушение закона на землях Секоба Толли. «Я спас твоего племянника, Секоб. Обогатил тебя. А как меня отблагодарил? Думал, ты хороший человек». Жадность барона дала о себе знать, когда Луиза начала хорошо ходить. Он видел с каким бесстрашием Виллен расправляется с головорезами, при этом всегда оставаясь невредимым, и решил использовать его в своих стычках с другими землевладельцами. «Конечно, я отказал. Бороться с отребьем, разбойничающим на улицах и честным мужиком, взявшим в руки копье на зов сюзерена, — разные вещи». Какое-то время все шло хорошо, дочь подросла, а у Аннет стали появляться седые пряди. Тогда все и поменялось. Из-за отсутствия банд в Готее наладилась торговля, купцы везли товары, не боясь, что их ограбят или местный сеньор отберет половину добра. Для Секоба этого оказалось мало. Его рыцари стали вымогать деньги за защиту у зажиточных торговцев, хотя последние платили немалую пошлину. «Я закрывал на это глаза. В городе у меня был хороший дом, Аннет всегда приглашали на пиры и посиделки окружение сестер барона, а дочь обучали именитые певцы и барды. Секоб хорошо платил. Не хотел это терять. Но когда дело дошло до выбитых зубов, увечий и даже смертей, я не смог молчать. Барон выгнал меня из города, но если этого бы не случилось, я не отыскал бы березовую рощу…»

— Извините, что отвлекаю, но кто вы? Вас солтыс нанял? И вы тут раньше бывали? — Элла в изношенном сером платье осторожно переступала босиком через булыжники, чтобы поравняться с Вилленом. Он был среднего роста, но женщина возвышалась над ним на полголовы.

— Да, бывал, но меня никто не нанимал. Я отправился с Дэйном отыскать Бетани Лир. В Вевите меня попросили найти местных, похищенных Белоликим.

Тонкие темноватые губы и тоскливые большие глаза. «Да она похожа, но не помню, как звали женщину, дарившую мне конфеты. Память подводит меня временами. Интересно, а что стало с поэтессой? Когда мама пропала, ее подруга тоже исчезла».

— Мы думали, что никто за нами не придет. Даже мечники барона Дамиана боялись подходить к болотам, а уж об этом месте и говорить не стоит. — Элла с удовольствием поедала хлеб с колбасой, запивая водой.

— Тех, что утащили в погреб… Они могут быть живы? Я могу потом вернуться за ними.

— Вряд ли, сынок, — Януш приблизился и с трудом уселся на траву, — крики-то потом прекратились, и оттуда никто не вылезал, кроме этого изувера с белым лицом. Не рискуй.

После короткого привала они отправились дальше. Когда пересекли осины с бирюзовыми листьями, то пошли через заросшую равнину. За ней их ждала Долина Цилассы. Зайдя в край мертвых, Виллену сразу не понравился слабоватый туман, мерещившийся в отдалении. Переждать бы его, но если он только усилится и никуда не исчезнет? Надо идти.

На середине пути все стало хуже. Туман, серый и густой, окутал их тихими пальцами и не отпускал. Виллен шел впереди, а Дэйн позади, чтобы жители деревни и дочь герцога не терялись. Мелани все порывалась поравняться с Вилленом, но он говорил, чтобы не отходила от брата и матери. В отдалении появились тени, медленно шедшие к ним. «Привидения», — прошептал старик и сделал знак рукой, притронувшись к груди и затем ко лбу.

«…они никогда не закончатся — твои страдания».

Виллен выругался. Земля стала сотрясаться, там в тумане находилось что-то большое и тоже двигалось к ним. Он взял Иорека в одну руку, другой поднял Мелани. Когда капеллан взял на руки Бетани, они помчались. Не в ту сторону, но там хотя бы нет темных фигур. Мальчик начал всхлипывать, крепко сжимая синий акетон Виллена. «Прекрати плакать! — зашипела на него Мелани. — Будь сильным!» Она смелая. Виллен чувствовал на шее ее руки. Ему хотелось бы представить, что это Луиза, но его дочь у летописца.

— В зеленых водах, мальчик, ты воссоединишься с ними.

Какое-то время бежали, он не знал, сколько они прошли, и потом обнаружил, что капеллана и Бетани нет. «Нет… Да что ж такое…» Возвращаться нельзя.

Его окликнул детский голосок. Виллен сначала не понял, кому он принадлежал. Это Оди! Лесной друг пришел к нему на помощь, когда подкралась опасность. Он подзывал их себе и показывал путь. Ростом Оди немногим выше домового ведьмы, но бегал удивительно быстро. Когда земля перестала дрожать, а тени исчезли, старик споткнулся о торчавший корень и упал. Виллен повелел остальным бежать дальше, а сам ринулся к Яношу.

— Сынок, оставь меня…

— Ну нет, бать. — Виллен помог ему встать.

Лесной друг привел их в бирюзовый лес, но не в тот, через который они уже проходили. В этом стволы осин крупнее, а верхние ветки достигли бы крыши башни в Ландо. На вопросы о капеллане и дочке герцога Оди мотал головой и строил печальное лицо. Солнечные лучи проходили через лесной покров, делая воду в ручьях прозрачной. Синий цвет сливался с зеленым тут. Они очутились в низине с толстой дверью, примыкающей к бугорку. Оди постучал по дереву, и створка медленно открылась. Он зашел внутрь, жестами подзывая к себе.

— Заходите. Тут гостям рады, — послышался женский голос.

Внутри круглого помещения вьющиеся растения в вазах излучали синий цвет, освещая всю комнату.

— Мои друзья рассказывали о тебе, блуждающая душа. — Женщина с изображениями деревьев и рек на теле улыбнулась. У ее ног стояли другие лесные обитатели. «Это же семья Оди, он привел меня к родичам, но она кто такая?» — Мои сыновья и дочери приходят ко мне за благословением. Ты — не один из них, но для тебя я сделаю исключение.