Белое Пламя

Глава 45 (Виллен)

После расправы над главарем мизгирей и его бандой Виллену стало легче. Как будто бы сбросил с себя оковы. И только судьба Мелани, и ее близких не позволяла остановиться для отдыха.

Он споткнулся о корень клена и чуть не выронил подобранное после боя копье, пытаясь разглядеть огни в деревне. Несколько бандитов помчались за убегавшими в сторону Вевита, и оставалось лишь надеяться, что они их не догнали.

Деревня пустовала. В избах горели лучины, показывая очертания жителей. Виллен, окруженный трупами мизгирей, оказался один на улице. Кто-то жестоко убил их. Теперь все подонки, принимавшие участие в резне крестьян Белого Сада, мертвы. Верадская семья из Витины познает покой. Бедная девочка, найденная замученной в катакомбах, отомщена.

— Отомщена… — прошептал Виллен, и с выдохом вышел пар, рассеявшийся дуновением позднего лета. Мириады небесных тел светились ярче, чем в прежние дни. Будь у него крылья, он бы полетел к ним — тяжесть почти спала с плеч.

«Неужели местные справились с ними?.. Или это был человек, который защищает селение от нечисти? Поклоняющийся Мотыльку».

Виллен услышал охи в доме, где жили дедушка и бабушка Мелани, и ринулся туда. У входа в избу у него закололо сердце. Он схватился за грудь. Задыхался. На мгновение руки и ноги онемели, но затем Виллен ощутил блаженство, которое ни с чем нельзя сравнить. Разум начал проясняться, а тьма в округе пропала. Сейчас не ночь, созданная проклятым фортом, наседала на него, а рассвет протягивал руку. Стало так ярко. Глаза его видели все.

«Дэйн справился…» Нет сомнений, капеллан прошел испытание летописца, избавив Виллена от влияния Аеда Грады. Соглашение теперь не имеет силу.

Неутихающие разговоры и стоны вернули Виллена в реальность. В избе Януш с порезами на теле и раной от стрелы на руке лежал на пелерине. Бабушка накладывала растертые и перемешанные в ступке целебные травы на тело старика. Ее муж, как и в прошлый раз, лежал на полатях, не в силах даже приподняться на локтях. Долорес находилась рядом с сыном. Все семья Мелани вместе, кроме самой девочки.

— Милок… — Бабушка заплакала, глянув на Виллена. — Что они с тобой сделали?..

— О, Миратайн… — только и простонал дед Мелани.

Долорес раскрыла пропитанные страхом глаза и слегка приоткрыла рот. Она хотела что-то сказать, но не осмелилась.

Виллен посмотрел на свое тело, руки — все в глубоких ранах. Его любимый акетон цвета озерной глади захлестнули кровавые волны. Узорчатый плащ изорван, подобно знамени неприятеля. Круглая бронзовая фибула потерялась у высоких пихт. Среди липы и лаванды Виллен оставил часть себя. Рядом с Эллой умерли воспоминания о беззаботной жизни и надежда когда-нибудь-то это вернуть.

— Где Мелани? — спросил он и поставил в угол копье, которым мизгирь проткнул его тело.

— Сына, Заговоренный утащил внученьку к себе. — Дедушка с трудом повернулся, убрав одеяло. — Его дом стоит недалеко от Вевита. Поместье в низине, скрытое деревьями и плющом. Януш пытался помешать ему…

— Ишак поганый! — выругался раненый старик. — Только и может, что детей обижать!

Бабушка вытерла глаза и попросила:

— Милок, спаси внученьку… Молю… Все на свете отдам…

— Ты уже вернул ее из дома Белоликого. Помоги, пожалуйста, еще раз, — попросил дед.

«Я дал ей обещание. Еще одно».

— Помогу. У вас есть новая одежда? — неожиданно спросил Виллен, убрав с глаз мешавшие волосы.

— Конечно, милок, сейчас найдем.

— Бабка, дай ему мою вышиванку.

Бабушка подошла к шкафчику, над которым висела икона Предка и гравюра Создателя. Она выдвинула среднюю полку и вытащила белую рубаху. Виллен снял акетон с плащом и положил их на табуретку. Надел вышиванку с синими узорами по краям, и она сразу побагровела.

— Я не притрагивался к ней со свадьбы.

Бабушка подошла к печи и достала из вязаного мешочка деревянный амулет. Она сразу отдала его Виллену.

— Предок, помоги ему пережить Час Скорби. Он — твой сын, стоящий на страже жизни. Защити его от темноты, дай ему сил справиться с созданиями ночи, — произнес дед.

Незаметно к нему приблизилась Долорес. Она сняла с шеи серебряный кулон в виде божьей ладони и надела его на Виллена.

— Спасибо вам… Пускай длань Создателя убережет вас…

Виллен кивнул женщине и уже собрался идти, когда Януш сказал:

— Нэя тоже будет тебя оберегать. Не забывай про бирюзовые осины, они отпугивают злых духов. Возьми их с собой. — Виллен притронулся к своей снятой одежде и достал из кармана платок с семенами. Он чуть не забыл про подарок Аннет, который всегда таскал с собой.

Отныне соглашение не имело силу. Влияние Грады ослабевало на его сознание, как бы летописец ни старался. Виллен начал вспоминать. У него есть крылья, и сейчас они расправляются. Всегда были.

Из окон селяне наблюдали за ним, некоторые выходили и шли следом. Дом Заговоренного прятался за сухими деревьями. Мертвые березы ожидали у входа в поместье. Виллен прикоснулся к белому стволу. Им уже не помочь.

— Не тоскуй, Дитя Природы, — раздался из дома голос, порожденный бездной. — Заходи.

Внутри сложно что-то было разглядеть. Только лунный свет немного помогал.

— Многоликий герой, входящий в обитель монстра, чтобы спасти бедное дитя. Одна история. Один мотив. Множество декораций. — Речь, казалось, шла отовсюду. Поклоняющийся Мотыльку мог ждать в любой комнате.

Виллен крепче сжал копье и последовал зову.

— Только, в отличие от мифов, в жизни герой и ребенок всегда умирают.

Зрение привыкло к темноте. В углу следующей комнаты, рядом с обеденным столом, он увидел груду человеческих костей, облепленных мотыльками.

История повторяется. Виллен уже входил в этот дом несколько лет назад. Логово маньяка, терроризировавшего городок Гисбали, было таким же.

— Идем ко мне, Воин Господа.

Мухи проснулись и стали летать рядом. Виллен расчистил заваленный балками и мебелью проем и вошел в следующую комнату.

— Ближе, Сын Миратайна.

Но до маньяка из Гисбали были другие. Так давно, словно из других жизней. Власти летописца над сознанием более не существовало. Виллен вспоминал.

— Где ты, Огненный Странник?

В коридоре лежала куча женской одежды. На платьях и сорочках ползали мотыльки. Насекомые копошились на стенах и потолках. В спальне на кровати сидели две крестьянки и с ужасом глядели на Виллена. «Не делай нам больно, пожалуйста…» — попросила самая младшая, которая была одного возраста с Мелани. Самой дочери Долорес не видно.

Виллен оперся о древко копья и опустил голову. Ничего не меняется. Этому никогда не будет конца. Пещеры с чудовищами не кончатся. Липа и лаванда вновь будет привноситься ветром.

— Мы тебя редко видим. Может, хватит уже?.. Хватит этих странствий… — прозвучал голос жены.

— Мне это нужно. Не могу иначе.

— Все твои приносимые соверены… Они испачканы кровью?

Девочка уткнулась в подушку и заплакала. Старшая пленница, высокая женщина, смотрела на него. Виллен неуверенно шагнул вбок, дав лунному свету опуститься на несчастных. И увидел знакомое лицо.

— Ты убиваешь людей?..

— Кто тебе рассказал?

— Просто ответь.

— С кем ты разговаривала?

Лицо осуждения. Непонимания. «Лицо, кое я желал забыть».

— Эти шрамы… Незаживающие раны. Что ты делаешь?.. Виллен, дочка уже боится тебя. Кто ты такой?

— Я лишь возвращаю детей к их матерям. Никто не должен теряться. Никто не должен быть один.

— Говорили, что трупами, оставленными тобой, можно заполнить долину.

Виллен словно снова пережил давний разговор, который ранил сильнее ножа. При мысли об Аннет и Луизе он испытал не тепло, не воодушевление. А опустошенность. И только ее.

— Блуждающая Душа, не теряйся. В другой комнате, — произнес Заговоренный, будто бы находился внутри стен.

«Сидите тут, я скоро вернусь», — прошептал бы Виллен ранее. Сейчас он хотел промолчать. Женщина продолжала глядеть на него, поглаживая дочь по голове.

Виллен, выйдя в коридор, ступал медленно, слыша каждый свой шаг. Доски жалостливо скрипели. Около окна проскочила тень.

— Почти дошел, Одинокий Праведник.

Из полуоткрытой двери донеслись стенания.

— Великий Мученик…

Виллен, войдя внутрь, увидел связанную Мелани.

— Добро пожаловать во мрак.

Стена в мгновение разломалась, и Виллен получил удар, от которого не устоял на ногах. Щепки падали на лицо, кто-то поднял и швырнул его. Шкаф развалился, стекло с посудой разбились под тяжестью Виллена. Заговоренный во тьме казался еще больше, чем при их прошлой встрече. Мелани с завязанным ртом попыталась закричать.

Виллен налетел на чудовище, и при падении они проломили стену. Здоровая рука Заговоренного сжала горло, другая пыталась выдавить ему глаз. Виллен в ответ захватил ногами плечо и руку противника и из всех сил стал сжимать бедрами толстую шею. Чудовище, не знающее как выбраться из удушающего приема, смогло поднять Виллена и впечатать его в дверь. Захват не удалось удержать.

Они обменивались болезненными ударами, и исход боя оставался неизвестен. Виллену удалось найти копье, пока последователь Мотылька приходил в себя после тычка в глаза.

Из стены вылезла черная рука, обхватившая шею. Виллен вонзил копье в трухлявую стену, где из дыры сразу потекла кровь, сопровождавшаяся нечеловеческим ревом. Он запустил оружие в последователя Мотылька, пронзив тому тело. Виллен хотел приблизиться к пленницам, пока было время, но перед ним возникло человекоподобное существо с крыльями и красными глазами.

— …они никогда не закончатся — твои страдания. Прими это как должное, надень, как доспехи, и проведи пальцами, будто по лезвию.

Он поднял осколок стекла, готовясь сразиться с очередным противником, которым никогда не будет конца. Провел пальцами по острой поверхности и заулыбался. Виллену хотелось улыбаться.

— Мам, а почему папка всегда такой серьезный?

— У него тяжелая работа. В охране закона мало радости.

Аннет и Луиза мертвы. Убиты Аедом Градой пять лет назад. Виллен все вспомнил. Они мертвы. Он сам хоронил их этими израненными ладонями. Сам рыл землю. Поиски семьи в последние годы были иллюзией. Виллен засмеялся, продолжая резать пальцы куском стекла. Человек-мотылек озадаченно склонил голову набок.

Он ринулся на чудовище, начав пронзать мохнатое тело. Они не знали, кому противостояли. В Виллене было столько сил.

Закончив наносить удары, он увидел, что на месте монстра остались лишь внутренности. Около проема стояло еще одно такое же существо. Виллен приготовился расправиться и с этим противником, но кто-то опередил его. Болт прошел через голову монстра. Не только Виллен решил поблуждать во тьме.

— Ипполит…

— Предпочитаю Франциск Готье. — Полный мужик, которого они повстречали в гостинице, перезарядил многозарядный арбалет. Доспехи его чуть ли не светились в темноте. Около ног Франциска лежали застреленные люди-мотыльки. Он кинул в руки Виллена посеребренную саблю, а затем выпустил очередь из болтов в Заговоренного, но тот успел выбежать из дома. Мотыльки продолжали появляться и шли к Франциску, когда Виллен продолжил бой с чудовищем среди мертвых берез.

Селяне смотрели на противостояние, закрывая лица от волнения. Заговоренный вдарил кулаком по дереву, и щепки разлетелись во все стороны, следующий удар уже достал лицо Виллена. Березы валились под мощью поклонника Мотылька. Сабля отражала плачущую луну. Виллен рассек грудь противника, и брызги черной крови дотронулись до тела.

Люди-мотыльки окружили его, пытаясь помочь своему хозяину. Виллен рубил им ноги и руки. Ему уже было все равно, сколько врагов будет рядом — его ярость убьет их всех. Когда Виллен отрубил голову последнему монстру, Заговоренный сам расправил пятнистые крылья и взлетел. Из его рта высунулся хоботок, устремившийся со скоростью стрелы в Виллена. Сабля отсекла оружие Заговоренного, но второй отросток, вылезший из живота, оказался быстрее и проткнул тело Виллена.

Люди ахнули и застонали.

Он рухнул на грязь, не в силах продолжать бой. Попытался подняться, но не смог. Тяжелые шаги — Заговоренный приблизился.

— Девчонка принадлежит мне, как и все в Вевите. Я — их бог и судья. Я — Мотылек. А ты — лишь мясо. Знаешь, скольких я перебил, подобных тебе? Ни один человек не может победить меня, никакие общины и землевладельцы с рыцарскими дружинами не способны убить Заговоренного. Я — вечен, а вы — лишь мгновение.

Виллен уже убивал подобных тварей. Это так давно было. Образы, словно из других жизней, как давние друзья находились рядом.

— Виллен, не умирай! Пожалуйста, не умирай! — закричала Мелани. Он с трудом повернул шею и увидел ее рядом с селянами. Франциск Готье — забулдыга, как сначала все думали, — находился рядом с девочкой. Ему удалось выбраться живым из дома ужасов и вытащить оттуда дочь Долорес. Он торопливо обрабатывал наконечники болтов мазями из портфеля.

— Вы все — лишь мгновение, — сказал поклонник Мотылька и зашагал к девочке. Виллен услышал, как Франциск начал стрелять.

Глаза закрывались под крики. Были крики страха, но и нашлось место подбадривающим возгласам. Влияние летописца отныне не существует, можно отдаться сновидениям. Тело не сможет столько выдержать. Это конец.

— Никогда не видел в человеке такого рвения и духовной силы. Откуда в тебе это? Что заставляет тебя идти дальше?

Разговор со жрецом состоялся будто бы вчера. «Иордан… Иордан. Ты вытащил меня из реки, когда я хотел сбежать из безумного мира. Жив ли ты?»

— Я не знаю, но это исходит изнутри. От сердца. С самого детства. И покуда кто-то плачет и просит о помощи, покуда жертвы не отомщены, я не сдамся.

«Я не сдамся».

Виллен открыл глаза. Встал на ноги и подобрал саблю. «Раны не убьют меня, пока остались обещания».

— Сюда иди, растлитель детей! Я с тобой еще не закончил! — закричал Виллен последователю Мотылька.

Заговоренный, прекратив преследовать девочку и Франциска, медленно повернулся.

— Какого… — только и проговорил он.

Они снова схлестнулись. Противник ударил крылом, но Виллен устоял на месте. На огромном теле Заговоренного торчали болты, которые сильно замедлили его. Виллен отрубил кисть чудовищу, рассек плечо и оттолкнул ногой. В мертвых, серах глазах Заговоренного вмещался ужас. Он попытался взлететь, но Виллен поймал его за ноги и повалил. В нем было еще много сил, и он поломал Заговоренному шею, пытаясь задушить. Затем саблей отсек голову чудовищу.

Тишина пришла в Вевит. Все ошарашенно смотрели на Виллена, державшего голову монстра.

— Сожгите эту тварь! Огня сюда, быстро! — Франциск принял факел от одного из селян и вместе с несколькими мужиками подошел к трупу Заговоренного. — Оно еще может быть опасно.

Виллен бросил голову к телу. Крестьяне принялись таскать сухие дрова из сарая

— Кто ты?

— Охотник на монстров из Алетры. Я же сказал еще в гостинице. Солтыс нанял меня. Последние два месяца изучал Заговоренного, так как с такими созданиями еще не сталкивался. Если бы не ты, я бы не справился.

Мелани подбежала к Виллену и ужаснулась его израненному телу.

— Зачем ты идешь туда?! — спросила она, когда Виллен снова пошел в обитель Мотылька.

— Там еще пленницы остались.

— Больше никого дома нет. — Франциск подправил шляпу. — Я все комнаты осмотрел, боковушки и подвал. Только одежду его жертв найдешь.

Виллен не послушал его. Люди-мотыльки, убитые охотником на монстров, устилали коридоры. В спальне двух крестьянок он не обнаружил.

— Там только эта девочка была. Других он давно умертвил, — сказал ему подошедший Франциск. — Это проклятый дом. Фантомы могут появляться тут нежданно.

«Жена и дочь мертвы. Аед Града это сделал. Все обнадеживали, говоря, что семья жива. Я же знал правду, но летописец закопал ее глубоко. Еще пытался убеждать. Их нет. Хватит уже гоняться за призраками прошлого». Иногда к Виллену возвращалась память, но Града сразу же нагонял смуту в сознание.

— Я, так понимаю, у тебя имеется богатый арсенал против подобных тварей?

— За сорок лет накопилось. Что интересует? И против кого?

— Мне нужно оружие против вселенского зла.

Охотник на монстров приподнял бровь и тяжело выдохнул.

— Вселенского зла? Это что еще такое? Может, как-то иначе выразишь?

— Против демонов, исполняющих желания.

— Да… Далеко ты пошел. Вряд ли у меня в коллекции будет что-то подходящее. К чародеям и прочим юродивым не пробовал обратиться?

— Бесполезно. Здесь уже только я сам. Мой последний бой.

— Коль последний бой, то есть одна вещица. Последи, чтобы Заговоренного сожгли, я скоро вернусь.

Снаружи уже разгорался огонь, в который местные кидали трупы монстров. Виллен глянул на березовую рощу. Он сейчас должен быть там, но прежде нужно вернуться в библиотеку Ландо, чтобы поблагодарить Дэйна за освобождение и расправиться с летописцем. «Града внушал мне мысль, что капеллан из ордена Белого Пламени сможет спасти меня. Дэйн и в самом деле помог, но летописец на такое не рассчитывал. Он хотел иметь две души, а в итоге остался ни с чем. Это существо, каким бы могущественным ни было, подчиняется правилам, которые и есть его слабость».

Солтыс рядом с женой смотрел на костер. Также боязливо поглядывал на Виллена.

— От всего селения хочу поблагодарить тебя, — начал говорить староста, склонив голову. — Я подготовлю тебе награду. С пустыми руками не уйдешь.

Виллен молчаливо смотрел солтысу в глаза.

— Нам приходилось отдавать ему девушек, иначе бы он всех нас умертвил. Уже пытались давать ему отпор и горько жалели. План с наймом Франциска Готье разработал я с бароном Дамианом. Сеньор не мог просто послать своих немногочисленных солдат, так как Заговоренный устроил бы резню, взяв заложников.

— Особо не спешили.

Солтыс, потупив взгляд и почесав бородку, ответил:

— Жаль мы о вас не знавали. Так бы сразу обратились за помощью.

Охотник на монстров вернулся, держа под мышкой тряпку с завернутым предметом.

— Отдай ему вторую половину аванса, — сказал Франциск старосте. — Сорок золотых соверенов. В одиночку я бы не справился.

— Мне не нужны деньги, — отрезал Виллен. — Что ты принес?

Охотник показал кинжал, который ничем не отличался от большинства других, встречавшихся в марбелльских королевствах. Потертый, с царапинами. Таких везде полно.

— Выглядит не внушительно, да. Кинжал принадлежал святой Арине, которая вовремя молитвы в Великом храме Пророков подверглась нападению злого духа. Он вселился в нее, пытаясь подчинить своей воле, но многодетная мать, найдя силы, пронзила себе сердце, убив себя и заодно нечестивого, иначе дух руками женщины задушил бы ее детей. Не знаю, поможет ли это против твоего противника, но мертвецы кинжала боятся, как огня. Можешь взять посеребренную саблю, которая помогла тебе, у нее тоже есть история. Есть еще…

— Возьму кинжал. — Виллену уже было все равно. Если нужно будет, он убьет летописца голыми руками. Ему нечего терять, семья ведь мертва.

— Так, тебя Виллен зовут?

— Да.

— Удачи.

Виллен пожал руку охотнику и, спрятав кинжал в рукаве вышиванки, отправился к форту. Когда он проходил рядом с домом Долорес, семья девочки окликнула его. Они упрашивали его остаться, он немногословно отказывался. Мелани все же осмелилась обнять его, несмотря на море крови.

— Не уходи, пожалуйста! Останься с нами! — Она не желала отпускать его. Слезы ползли по щекам девочки.

Виллен дотронулся до ее волос. «Она в безопасности. Почти моя Луиза, только младше. Возможно, в другой истории я бы остался с ними. Возможно, в другой».

— Мне пора.

— Куда ты идешь?! Снова в Ландо?! Зачем тебе туда идти?!

— Поблагодарить друга. Мелани, я не вернусь.

— Ты ведь хотел найти семью?! — Девочка словно не услышала его последнее предложение. — Давай мы их вместе поищем, но сперва тебе нужно обработать раны, нужен отдых!

— Их нет в живых.

— Что?..

— Их нет, Мелани. Все. Я гонялся за ложью, думая, что летняя пора когда-нибудь-то окутает меня, но так больше не может продолжаться. Так жить нельзя.

Он отошел от девочки. Мелани с печалью смотрела ему вслед.

— Прощай.

— Никогда не говори «прощай»! — закричала она ему вслед.

Когда он вошел в царство пихт, Мелани исчезла из взора. «Прости», — прошептал он, разглядывая томно качающиеся кроны. Башня форта подзывала его, как и мертвая Элла среди болотной воды. Виллен вспомнил ее. Сомневался, но теперь был уверен. Женщина приходила к матери, и они распивали вино, и сладкую воду, громко смеясь над непонятными ему шутками. Мираж былого. Объятия детства.

Виллен шел к главному поместью, ведущему в катакомбы. Мертвецы в форте послушно расступались перед ним. Никого из группы не видно. Все ли живы? Перед ним тела мизгирей и других неизвестных людей. Он надеялся, что в Вевите увидит Иордана, но хадриец пропал, как и другие.

Внутри горели факелы на стенах. Виллен подошел к спуску в подземелье. «Дэйн, возможно, все еще в библиотеке. Надо помочь ему выбраться».

— Виллен.

Позади стоял летописец с потерянным взглядом.

— Как ты… Ты все еще жив? Как это возможно? — недоумевал Града.

Он смотрел на Аеда, понимая, что причина всех бед так близко.

— Как только огонек справился, я перестал тебя оберегать. Раны должны были убить тебя. Почему ты еще жив?

Летописец умертвил жену и дочь в наказание за отказ отдавать душу. Он убил многих знакомых. Соглашение позволяло Граде влезать в сознание и затуманивать некоторые периоды жизни, но ненависть к инородному злу сохранялась всегда, и Виллен продолжал осознавать себя. Если бы он принял летописца, то перестал бы существовать, ничего бы не осталось.

— С тобой что-то не так. Мальчик, почему ты так смотришь на меня?

— Где Дэйн?

— Огонек сейчас среди друзей. Ему тяжело, но, думаю, он поправится. — Града подошел еще ближе, потрясенно разглядывая Виллена. — Нет, этого не может быть. Все это время я полагал, что ты человек… Мститель, выходящий из океана на плач, передо мной. Почему я был слеп?

Виллен молчал, глядя на расхаживающего летописца. Эта походка, это темное пальто такие знакомые. Существо представало в облике человека, которого Виллен когда-то знал.

— Ты хотел, чтобы я все забыл.

Града остановился.

— И тебе почти удалось. Зачем это нужно было? Почему я? Неужели все действительно из-за души?

— Ты подписал договор своей кровью. Я возвращаю тебе мать, а ты взамен отдаешь мне душу. Она должна была перейти ко мне после твоего сна в летнее время.

— Да, подписал. Только я тогда читать не умел, и все, что ты говорил мне, на бумаге оказалось совсем другим.

Летописец не ответил. Он не смог скрыть удивления.

— Мне семь лет было. Я искал маму, и ты воспользовался этим. Ни о какой честной сделке и речи быть не может. Ты просто решил порушить жизнь ребенку. Вот только не на того напал, писатель.

— Не надо меня ненавидеть, я всегда находился рядом и приглядывал за тобой, когда другие только бросали.

— Не смей такое говорить.

— Ты никому здесь не был нужен. Блуждающую душу никто не ждет. Мать бросилась с моста, потому что не выдержала порицания и унижения от борцов за нравственность. Отец несколько раз навещал тебя, когда ты был младенцем, но так и не остался с сыном, рожденным от шлюхи. Мама, которую я тебе вернул, вскоре ушла по непонятным мне причинам. Жена и дочка сбежали от тебя, когда узнали, чем ты занимаешься в странствиях.

Виллен почувствовал ярость, но не подал виду. Ему нужно сохранять хладнокровие.

— Даже после стольких событий прячешься за ложью. А раньше ты говорил, что их поглотил огонь, когда пожары пришли в мой край. Что будет через несколько лет? Скажешь, что я их убил?

— Аннет сейчас в Прадене. Вышла замуж за богатого земледельца, у которого она нашла то, чего никогда не было у тебя. Луиза наслушалась от матери столько грязи, что сейчас ненавидит тебя, считая отца ненормальным.

Кулаки сжались. «Это лицо, эти темные глаза. Такие знакомые. — Виллену стало сложно дышать. Он посмотрел на свои раны. — Я помню себя. Как говорил Иордан, существо из другого мира, питающееся страданиями живых, всегда старается сначала иссушить разум, а уже затем забрать жизнь и душу. Ему нравится так издеваться над смертными. Садист, ничем не отличающийся от мизгирей».

— Почему ты молчишь? Поезжай в Праден и посмотри на Луизу. Вместо объятий встретишь страх и неприятие. Если уж на то пошло, Виллен, я никогда не трогаю тех, кто не делал другим больно. Так уж получилось, что жена и дочь ни рукою, ни словом не терзали ближних. У меня тоже есть принципы.

— Ложь.

— Твои подарки для дочки, пылящиеся в хибаре, никому не нужны.

У Виллена заслезились глаза. Он выругался и вытер лицо.

— Я не убивал твою семью. Мы идём по кругу, каждый день одно и то же. Я пытался тебе объяснить, но, видимо, мы так и не придём к ответу. Никогда.

«Держи себя в руках, — сказал себе Виллен, медленно дыша. — Уже скоро».

— Как и я уже не приду домой, где меня всегда ждали. Да, у меня никого нет. Ты забрал всех моих близких. Я совсем один. Один.

— Вы одиноки на протяжении всей жизни. От утробы до гроба. Все твои близкие были иллюзией; они все рано или поздно пропадают, умирают… Бросают. А ты — один. И только я всегда рядом. Наблюдаю и оберегаю. Ты же знаешь это. Должен, по крайней мере, знать. Все уходят, оставаясь лишь в воспоминаниях, а затем и воспоминания улетучиваются, забирая с собой часть тебя. Ты связал с этим явлением всю жизнь. Поиски и ещё раз поиски, а затем — неудача, крах, разочарование, к которым привык, ведь мало кто возвращается.

В тот день уже стояла ранняя весна. Луиза собирала подснежники в саду, а Виллен с женой готовили обед. Он рассказывал ей о рыцарских турнирах, которые видел недавно, о победителях и проигравших, о красотах других стран. Когда он отошел к озеру, чтобы забрать хранящееся в прохладной воде мясо, то услышал крик. Виллен увидел дочь, повешенную на дереве. Рядом стоял Града и махал ему, а у его ног лежала жена. Аннет летописец вырвал сердце, как тому лучнику в Ландо. «Когда я почти добрался до него, Аед исчез, спалив березовую рощу». Виллен, выбравшись из пылающего леса, уже ничего не помнил. Града заставил забыть.

— Дочка была моим счастьем, — сказал Виллен и прокашлялся кровью. Его время подходило к концу, ведь жертвы мизгиря с заячьей губой отомщены. — Ты знаешь, кем бы она стала?

Града промолчал.

— Конечно, не знаешь. — Виллен приблизился к летописцу. — Откуда тебе знать, чудовище, что такое человек?

— Она бы никогда не стала твоей матерью.

— Что?..

— И твоя жена никогда бы не заменила маму.

— …Что ты несёшь?..

— Никто из них никогда бы не заменил её.

— Прекрати… — сказал дрогнувшим голосом Виллен.

— В каждой спасённой жизни ты пытался отыскать частичку того тепла, которую ты ощутил в младых годах. От родной матери. Но невозможно вернуть ту любовь, коей одаривали тебя, будучи ребёнком. Даже я не смог, но попытался. Поэтому ты ошивался в Ландо, забредал в Долину Цилассы, гулял среди мёртвых, пытаясь попасть в прошлое. Не для того, чтобы уберечь себя маленького от меня. А для последнего объятия с матерью.

На месте Аеда Грады стояла загорелая женщина в черном пеплосе. Родная синева в ее глазах не отпускала. Виллен словно ребёнок, перенёсший потрясение, застыл на месте и ничего не смел сказать.

— Идем, мой мальчик, — сказала сквозь слёзы мама и подняла руки. — Обними меня.

— Мама…

Он обнял ее.

— Я так по тебе скучал. В какой хаос ты меня окунула в тот холодный вечер. — Он крепче прижал ее к себе. Макияж растекался по лицу матери. — Почему ты ушла?

— Солнце, я бы никогда не оставила тебя.

Клиенты называли ее Дайоной. Образ авелинской жрицы был самым популярным, и последние годы она обслуживала мужчин в черном платье.

— Мой мальчик, что они с тобой сделали? — Она притронулась дрожащими ладонями к его лицу. — Что с тобой сделала жизнь?

— Не знаю… Я не хотел такого для себя и никогда не желал жить в жестоком мире. — Виллен чувствовал биение ее сердца. — Я так устал, мам.

— Теперь тебе не нужно никуда идти. Ты нашел меня.

— Да, и я приготовил тебе подарок.

— Какой же, солнце? Я так их люблю.

«Еще немного».

— Я нес его сквозь лишения и забытье по дождливой дороге. В одиночестве. Для любимой матери.

Сердце ее бьется так быстро.

— Ну давай же, не томи. Я в предвкушении.

«Сейчас».

Виллен вонзил кинжал в тело матери. Потом еще раз и еще раз. Она пала на колени и обняла его за ноги.

— Сынок, зачем?!

Он не останавливался и продолжал лезвием добираться до сердца.

— Будь ты хоть в образе матери или папы, я не остановлюсь! Знаю, кто я! Все еще помню!

Града, снова вернувшись в полюбившийся ему облик отца Виллена, пытался остановить удары, но ему не хватало сил.

— Не надо! Зачем?! Прекрати!

Летописцу все же удалось неведомой силой отбросить Виллена к стене.

Тишина нависла в помещении, прерываемая стонами Грады. Летописец держался за тело, не имея возможности остановить мучения. Сейчас Виллену было тяжелее, чем за все предыдущие года. Он смог пересилить себя и выждать миг, когда чудовище покажет слабость.

Виллен с трудом поднялся и поковылял к летописцу, валяющемуся в луже крови.

— Это мой папа. Я и его вспомнил. Ты взял облик отца и наведывался ко мне.

— Он никогда не навещал тебя, но я решил все исправить. Всегда хотел стать родителем кому-то. В этот раз, мне казалось, я был близок.

Виллен бросил кинжал и смотрел на Граду уже по-другому.

— Кто из моих спутников был тобой? Иордан?

— Это уже неважно.

Летописец подполз к стене и сказал:

— А вот теперь, Виллен, ты совсем один.

Он вытер глаза и щеки, и, шмыгнув носом, ответил:

— Жена с дочкой ждут меня. — Виллен показал на выход. — Там, среди берез их души ждут. Дома. Всегда ждали. Мне лишь нужно дойти до него… — Он прижал руку к поломанным ребрам и поковылял к двери. — Мне нужно дойти до дома…

— Нет, только не туда! Ты же исчезнешь там!

— Моя роща. Не в следующем году. Не грядущей осенью и не в умирающем лете. А сейчас.