Белое Пламя

Глава 44 (Каин)

Мертера исчезла, стерта незнакомыми ветрами. Каин подобрал серый песок и растер его между ладонями. Пепел давних лет продолжал устилать мертвую землю.

Каин надеялся встретить здесь аденов, мечтал оказаться среди сородичей, чтобы они приняли его как потерявшегося сына, но лишь руины предков остались на потерянных горах. Покрытые черной плесенью деревья, походившие на скорченные тела, не имели листьев. Вездесущая плесень облюбовала и сохранившиеся стены, и разрушенные колонны. Черная болезнь отныне властвовала тут вместо старейшин — великих акалатаев. Останки последних же остались глубоко под землей у подножия гор, и никто не похоронил, никто не провел обряда. Некоторые скелеты аденов лежали на поверхности, укрытые золой. Каин останавливался перед каждым сородичем и шептал слова на упокой.

Он поднял голову и поглядел на заснеженный пик, соседствовавший с небесными телами. На одной из звезд сейчас Виллен ищет жену и дочь. «Человек, надеюсь, у тебя все хорошо», — подумал Каин. Долина мертвых под катакомбами Ландо позволяла путешествовать между неведомыми мирами. Он полагал, что утраченная родина находится на немыслимых расстояниях от человеческого мира Виллена и континента Сагрода, в котором и родился Каин. Путь, проделанный им за последние дни, заставлял считать так. Черная гора, увиденная им под фортом, оказалась не Мертерой, а телепортом к ней. На ее вершине находился портал, перенесший его через время и пустоту. И сейчас Каин далек от дома как никогда. «Один. Мне холодно».

Он не мог понять, каким образом путь к родным землям показался в краю духов. Виллен тогда поведал, что иной мир подстраивается под гостя, заставляя того встречаться с былым. Жрец, повелевающий дождем, говорил, о материальности мысли. И когда вера сильна, а желание мучает, то возможно все.

Подобное чувство опустошенного одиночества Каин испытывал во время плавания по Великому океану. Тогда он не видел людей годами, а волны казались живыми созданиями, способными говорить. Таков Путь Адена.

«Сынок, ты никогда не будешь один». — Слова матери эхом отзывались в сознании Каина. И успокаивали. Любовь, исходившая от них, окутывала и отправляла в прошлое.

Мать выкрала его в преддверии рассвета, когда Каина уже несколько лет обучали умениям Вайшира. Адены, отправляющиеся искать дом, никогда не возвращались, а если кто-то и приходил обратно, его не принимали, ведь он не выполнил задание всей жизни. Она не хотела, чтобы сын пропал в неведанных землях, чтобы его убили создания других рас. Мама, не боясь смерти, отыскала его через года и лишения, В обществе аденов такое было не редкостью — матери часто забирали детей из военных лагерей и пытались сбежать.

Они заставляли Каина забыть ее. Все хотели, чтобы он забыл.

Каин, встречая очередные руины, покрытые черной заразой, услышал отдаленный гул, напоминавший одновременно возгласы толпы и шум моря в раковине. Звук доносился с самого верха Мертеры, — по рассказам старших аденов там находился дворец акалатаев.

Он медленно забирался на самую высокую гору, где властвовал жестокий воздух, непригодный для дыхания. Поднимаясь выше по склону, Каин отчаянно желал увидеть хоть какой-то намёк на жизнь. Но лепета птиц не слышно, а ростки исчезли давно, им все равно не было бы места среди отравленной новым временем почвы. Не таким должен представать потерянный дом. Столько рассказов акалатаев, столько надежд. Мертера и воспоминания о ней — неотъемлемая часть аденской культуры, на которой взращивались новые поколения. Отыскать родные просторы — есть смысл жизни молодого дарования. Но никто не говорил, что смысл этот притаился на дне безжизненной бездны.

«Где бы ты ни был, знай, я люблю тебя», — сказала ему мать, когда они прятались от охотников в овраге среди цветов.

Каин помнил холодный воздух и теплые, почти горячие ладони матери. «В морозные ночи, засыпая, я временами созерцаю ее лицо и слышу голос. — Каин посмотрел на пройденные серые просторы за откосом. — Но она так далеко». Казнили ее старшие адены, должно быть, сразу после того, как их поймали. Каин лишь надеялся, что смерть матери не была мучительной.

Преодолев очередные ступени, он увидел оранжереи, стоящие в ряд. Одна из них сохранила купольную крышу из разноцветного стекла. Внутри Каин тщетно надеялся увидеть хоть какие-нибудь растения. Когда он хотел вспомнить тепло рук матери, то искал цветы. «Здесь нет цветов. Ничего нет».

Вершина подзывала к себе таинственным гулом, а яркая звезда показывала служителя закона, ищущего семью. Виллен оказался первым человеком после старого Мирослава, с которым Каин сдружился. Воин, терзаемый неведанным чудовищем, вызывал уважение. Каин хотел помочь ему железом, но времени осталось лишь на слово. Мирослав как-то произнес, когда они шли на рыбалку, что речь способна ранить сильнее топора. «Но и вовремя сказанные слова могут воодушевить мощнее, чем топор в руках», — добавил тогда Каин. Вряд ли Виллену можно помочь силой. Рана сейчас у него внутри, и только он знает, как залечить ее. «Не в летописце твоя беда, человек, и не в мизгирях, терзающих своих сородичей, а в тебе. Лишь достигнув невозмутимого спокойствия, ты узришь в тучах родную синеву. А достигнуть такого ты сможешь лишь с принятием предначертанного. Согласившись встретить смерть. Тебе, как и всем живым созданиям, суждено умереть в бою с противником, который может иметь любой вид. Убей Граду, воин, или умри, пытаясь убить», — мысленно произнес Каин, поправляя капюшон. Он сказал человеку достаточно при прощании, но, возможно, этого окажется мало. Если бы не Мертера, Каин помог бы Виллену дойти до конца, как его об этом и просил жрец воды.

Еще одни развалины не оставляли надежд увидеть здесь что-то живое, но музыка, исходившая из крипты, озадачила. Затем и напугала. Потуги флейты вместе с завываниями не то животных, не то призраков.

— Мы здесь танцуем. Всегда рады гостям. Давайте танцевать, — слышались еле уловимые слова.

Сгорбленная, грязная фигура, намного крупнее Каина, вышла из крипты и застыла на месте.

— Молодой вайшир в поисках дома. Мы все еще не можем смириться и ищем родной край, которого уже нет, — произнес незнакомец на аденском языке. Под его выцветшим халатом что-то шевелилось, будто он прятал там зверька.

— Кто ты? — спросил Каин, держа расстояние.

— Изегур из лагеря Каменного Льва. А как тебя зовут?

— Каин. Лагерь Пятидесяти Клинков Налата.

— Человеческое имя? — Незнакомец озадаченно наклонил голову. — А по Аденскому ли Пути брать себе второе имя, еще и принадлежащее низшим расам?

— Не противоречит, — ответил Каин, внимательно разглядывая собеседника. «Он — аден, но сородича в нем не узнать. Проклятое место поглотило бойца Каменного Льва, выплюнув юродивое нечто».

— А как звучит настоящее?

— Каин — настоящее.

— Какое тебе имя дали старейшины?

— Силл.

— Интересно, вайшир берет себе новое имя… — Изегур перешел на шепот и стал ходить в разные стороны. — И не противоречит Пути… Я здесь так долго, что забываю устои.

— Ты — вайшир?

— Конечно, что за вопросы? Разве мог на Мертере оказаться иной аден?

Старейшины древних лагерей неустанно отправляли во все уголки мира вайширов на поиски дома. Но акалатаи Каменного Льва уже давно не готовили ищущих отчизну, остановившись лишь на воинах, способных выдерживать затяжные бои с ледарами и порождениями Бездны. Изегуру, вероятно, не меньше одной тысячи лет.

— Как ты здесь оказался, Каин?

— В краю духов на земле людей узрел гору, великолепную и манящую. На вершине портал перенес меня через диковинные места, но в итоге я оказался на просторах, где нет жизни.

— Это было приглашение.

— Приглашение?

— Сам бы ты никогда не отыскал Мертеру. Тебе позволили.

— Кто?

— Нынешние хозяева. Да и они всегда правили. Их приход был неизбежен.

— Они это сделали с нашим краем?

— С нашим… — Изегур расплылся в улыбке, показав черные зубы. — Да, с нашим. Порой забываю, что я тоже аден. Мертера моя… Я потратил на поиски четверть жизни и увидел ее такую… Беззащитную. Горы стоят, но все мертво, небо черно, а земля пропитана скверной.

— Какой еще скверной?

— Их подарок. Их милость, расползающаяся по моему дому. Когда только добрался сюда, я сам искал ответы. Слишком долго искал, слишком долго был здесь… Реликвии — в них нашёл я спасение. Они не оставляли меня одного, говорили со мной… Никто не приходил, а они делились всем… И я тоже…

Из-под халата Изегура послышался детский смех, от которого Каину стало не по себе.

— Не подходи ближе.

— Совет Пяти не мог подобного предвидеть, никто не был готов.

— Почему ты не вернулся, когда отыскал Мертеру?

— Не мог, — прокашлялся Изегур, и из его рта вылилась чёрная жидкость, — предметы держали меня здесь.

Пожилой аден присел на землю и приложил руки к телу, казалось, что его мучили боли. Его волосы черны от грязи и пыли, а повадками походил он на безумное животное, что неспособно уследить за течением времени и удержаться на месте в порыве хлада.

— Посмотри на неё, — предложил Изегур, достав из-под одежды предмет, — она всегда со мной.

Небольшая кукла представляла собой нечто отвратительное. Она покрыта черной плесенью, а на голове скальп с красными волосами, принадлежащий адену. Из вырезанного деревянного рта вылезали слова:

— Мы просто хотим плясать. Как же прекрасна жизнь.

— Один из Возвышенных, рожденный под вспышкой Проклятой Звезды, ожидает героев на вершине Мертеры.

— Избранник, что раздавливал головы маме и папе… — сказала кукла уже громче.

— Хозяева пригласили тебя, чтобы ты принял участие в турнире и сразился с Властителем Разложения. Они всегда созывают сильнейших воителей и талантливейших чародеев по всему миру, чтобы те бились с их лучшими бойцами.

— Каин, побудь у нас подольше. С нами хорошо.

— Что это? — спросил Каин, с омерзением глядя на разговаривающую игрушку.

Изегур с заботой приблизил куклу к лицу и поцеловал её.

— Её зовут Лайша. Я был так одинок и принял всё, что она мне предложила…

— Гостей мы встречаем! Гостей мы встречаем! Ах, как же хорошо!

Каин ещё никогда не испытывал подобного отвращения. Он почувствовал тошноту. Пытаясь смотреть в пустоту, он спросил без эмоций:

— Кого ты принял?

— Во тьме мы танцевали…

— Во тьме мы танцевали…

— Кого ты принял?! Что ты сделал?! — не выдержав, заорал Каин.

— Принял Темных Богов, — спокойно ответил Изегур.

Любое идолопоклонство, любая попытка связать свою жизнь с божественным проявлением — есть непростительное преступление, согласно Аденскому Пути. И такому адену остаётся лишь наложить на себя руки, так как в общество принят он не будет.

— Почему не совершил самоубийство?

— А смысл? — спросил непонимающе Изегур. — Когда есть это. — Он прижал Лайшу к себе.

— Сделай это сейчас. Не заставляй меня.

— Тебе придётся.

— Аден не должен проливать кровь адена.

— Во мне одна скверна.

Каин не знал, что делать, чего угодно мог ожидать, но не такого. Он был потерян.

— Этот взгляд я видел и у прошлых вайширов, которым удалось отыскать это место. Кого тоже пригласили. Они могли уйти, но мешкали.

— Что с ними случилось?

— Я поедал их. Видишь, на Лайше волосы последнего вайшира. — Изегур дотронулся до скальпа. — Скоро будут новые глаза, — сказав это, он посмотрел на Каина, а затем из него снова вылилась чёрная вязкая жидкость.

«Он пробыл тут слишком долго и продал богам волю. Обезумел от одиночества и утраты родной земли».

— Не просто ел их мясо. Я пожирал их души. Мог это делать, ведь некоторых я знавал детьми, видел страхи.

Каин двумя руками обхватил рукоятку меча. Старый аден медленно поднялся. Изегур сильно возвышался над ним.

— В обители Совета Пяти ждет достойного противника Чумной Чемпион. Но прежде чем ты доберешься до него, тебе придется сразиться со мной.

Старый аден отбросил куклу и скинул с себя халат, обнажив мускулистое тело, на котором были странные изображения лиц и фигур. Тотчас же у него выросли длинные когти.

— Узри мастерство Каменного Льва!

Призрачный лев, появившийся из воздуха, накинулся на Каина, но вреда не нанес, исчезнув в дымке. Отвлекающий маневр. Изегур тут же налетел. Он чередовал удары рук и ног, творя смертельные комбинации. На один выпад Каина приходилось три ответа из локтей и колен. Клинок не задевал плоть мастера рукопашного боя.

Изегур полоснул когтями лицо Каина, оставив порезы. Но не кривых, толстых когтей стоило опасаться. Удары ногами старого адена по ногам Каина были самыми болезненными. Бедра Каина оказались отбиты. В мире людей никто так не дерется, там все бьют по лицу, но Каин больше не среди людей. Многое из тренировок ближнего боя с вайширами забылось. Бои с человеком сделали его слабым.

Львы-фантомы набрасывались и исчезали, как волны у берегов Лернийских островов. Прихрамывающий от постоянных ударов по бедрам Каин использовал прием, к которому не прибегал уже дюжину лет: он выпустил из рук десятки лезвий, которые, как и львы, создались из пустоты. Призрачная сталь вонзилась в тело Изегура, не оставив там свободного места. Старый аден вытащил из себя несколько лезвий и затем упал на колени.

— Твое владение пятьюдесятью клинками Налата впечатляет… — вырвалось у него из окровавленного рта.

Снова послышался голос куклы и завывания из крипты:

Во тьме они сейчас танцуют,

Сладостная плоть у ревнителя,

Прекрасной жизни ликуют,

А теперь, встречай Осквернителя!

Изегур издал страшный вопль, на его груди стали появляться гнойные пузыри, цвет тела поменялся. Он, пораженный судорогами, начал увеличиваться в размерах, видоизменяясь во что-то жуткое, в то, что никто и никогда не должен видеть. Из раздутого тела, покрытого гнойниками, стали вылезать щупальца. Одно из них попыталось нанести удар, но Каин увернулся.

Волнообразный меч, подобранный у одного из главарей бандитов, вдруг, загорелся белым огнем, как и в катакомбах форта, но тогда капеллан окропил клинок кровью. Что сейчас заставило его пылать? От неожиданности Каин чуть не выронил оружие, но смог удержать, несмотря на жар.

Каин, уклонившись от нескольких атак чудовища, отрубил одно из щупалец.

Жуткий вопль прошелся по всем пораженным скверной руинам, и Изегур помчался к Каину. Из огромной пасти стали выплёвываться сгустки, разъедавшие почву.

Каин ловко избегал нападения, держа дистанцию, рубя одно щупальце за другим, но вместо них вырастали новые. Отрубленные ещё тщетно пытались шевелиться, но пламя пожирало их. Поле боя быстро превратилось в место пляшущих белых огней.

И всё-таки это случилось — один из жёлтых отростков попал по груди Каина, заставив отлететь назад. Боль сразу вырвалась наружу. «Сколько мне ещё надо покромсать это чудовище, чтоб оно почувствовало слабость? — подумал Каин, продолжая рубить конечности Осквернителя. — После третьего такого удара, учитывая отбитые ноги, я не смогу двигаться. Думай, вайшир».

Каин рванул туда, откуда шла мелодия, где звучали голоса. В развалинах дома, недалеко от крипты, он подобрал два предмета: чёрный куб и такого же цвета чашу. Из них звучали слова, как и из куклы.

Осквернитель почти нагнал Каина, но остановился, увидев, что тот собрался сделать. Сгоравшие щупальца были везде, и не пришлось далеко идти и проскакивать через врага. Когда реликвии оказались в огне, Изегур взбесился и болезненно завопил, а из самих предметов вырвался страшный писк.

Бой продолжился, и Каин изо всех сил старался не пропустить удар и не угодить в одну из смердящих луж, продолжая кромсать неприятеля. Пытался найти ещё предметы, в крипту пока спускаться нельзя — не выберется. Уклоняясь, продолжал идти в сторону звучания.

Кукла где-то рядом.

Из того места, где была сожжена чаша и куб снова послышался писк, который позже перешёл в крики. Осквернитель закричал и, перестав обращать внимание на Каина, ринулся к месту сожжения реликвий.

Это был переломный миг, Каин продолжил искать Лайшу, а чудовище неуклюже своими отростками старалось поднять горевшие предметы, но человеческий огонь не собирался церемониться с ним.

— Зачем ты это делаешь? Ведь мы так рады гостям… — шептала кукла, когда он подобрал её.

Теперь Каин ощутил спокойствие, он мог отдышаться. «Сработало. Вайшир Каменного Льва сам рассказал о своей слабости, сам погубил себя». Разглядывая Изегура, он увидел множество деталей, которые лучше было бы не замечать: на плоти Осквернителя виднелись слипшиеся тела аденов, что когда-то решили дать ему бой. Ужасная участь. Каину так жаль сородичей. Эти вайширы тренировались всю жизнь не для того, чтобы в конце своей истории стать частью организма, порожденного темными богами.

— Как же прекрасна жизнь, — продолжала говорить кукла.

Осквернитель, потерпев неудачу в спасении предметов, приблизился к Каину.

— Здесь все любят друг друга… Любовь существует для всех…

Аден кинул взор на Лайшу, которую продолжал держать.

— И для тебя тоже, Каин…

Видимо, Изегур не испытывал трудностей в боях с аденами, так как его безумные желтые глаза смотрели на Каина недоумённо и с опаской. «Он понимает, что может проиграть. Ведь я, помимо того, что хорошо обращаюсь с оружием и владею умениями пятидесяти клинков Налата, принес с собой нечто причиняющее огромные страдания, нечто инородное. Этого точно не было у прошлых вайширов. Мне помогает человеческое огненное божество».

Ближайшее к Каину пламя потрескивало, из него доносились шепоты.

— Здесь ты никогда не будешь один… — продолжала петь Лайша.

Каин приближает куклу к огню.

— Ведь любовь существует для всех…

Брошенный предмет тут же загорелся и отчаянно завопил детским голоском.

Обезумев, Осквернитель начал двигаться быстрее и напористее, но меньше времени стал уделять защите, чем и воспользовался Каин.

Разрубив очередные щупальца и уклонившись от плевка, он подбежал ближе и в прыжке всадил клинок в обезображенную массу, оставив меч там, чтобы огонь мог разрастись. Тщетно Изегур пытался вытащить оружие из тела отростками, больно глубоко всажено лезвие. Осквернитель совсем перестал обращать внимание на Каина. Он не знал, что делать с человеческим божеством, пожиравшим его.

Каин времени не терял и забрасывал врага горевшими щупальцами. Вскоре Изегур повалился, а безумный взгляд навсегда застыл. Теперь всё тело Осквернителя горело, и не было для него спасения. Нужно было уничтожить оставшиеся предметы.

Каин вытащил из тела чудовища меч и отправился очищать огнем оскверненную родину. Спустившись в крипту, он увидел черную плесень и множество еле слышимых голосов окутали его. Реликвии злых божеств, разъедающие разум таились во тьме. Всё Каин предал огню, то же самое он совершил и с другими руинами.

Где бы ты ни был, знай, я люблю тебя, — голос матери согревал. Ему казалось, что она неподалеку.

— Я тоже люблю тебя, мам, — произнес он, окруженный белым пламенем. — Тут нет цветов. Мам, тут нет цветов.

Пожилой знакомый человек ждал за огнем.

— Оставайся тута. Конечно, тебя прогонять не будут, пущай токмо попробуют у меня. Сынки мои давно пустились бороздить страну, а дочки вышли замуж и живут в других селениях. Вот, оставили старика одного, хех.

— Спасибо, Мирослав. Спасибо тебе за кров и доброе слово. Это были хорошие три года.

Огонь подбирался ближе. За пламенными языками Каин увидел воина среди берез.

— Не знаю, чего я хотел. Я просто желал, чтобы все это, наконец, закончилось. Мне хотелось спать.

— Не сдавайся, Виллен. У тебя есть семья, которая тебя любит и находится в заточении у летописца, это у меня никого нет. И среди людей я не нашел себя. Путь Адена велит мне идти по землям, где никого нет. Путь Адена заставляет меня забыть тех, кто был мне дорог.

Жар начал обжигать. «Можно просто остаться и утонуть в огненных языках. Все закончится». Божество капеллана лизнуло ногу, Каин даже не почувствовал боли.

«Нет, отбрось эти мысли и делай, что должен, вайшир. — Он отскочил от огня и побежал через свободные пути. Вершина Мертеры ждала потерявшегося сына. — Я пройду Путь Адена до конца».

Лучи солнца пронзили больные тучи, освещая Каина. Синева, о которой так любил говорить Виллен, ненадолго показалась. Даже почудилось, что морось пошла. Это знак.

Он закричал. Освободил всю ту боль, что копилась у него внутри с рождения. Боль от лишения родительской заботы, отсутствия семьи, что есть у людей, боль от незнания чувства любви. Пускай Темные Боги слышат его и боятся. Пускай все слышат его. Он живой и никого не страшится. Он — живой.

Когда-нибудь на Мертере пойдут дожди, и снова появится жизнь.