Дверь в стене

108

Пример попавшейся нам с вами на глаза Японии гораздо более показателен, чем то может показаться. Он позволяет очень многое понять в тогдашних событиях, но тогдашние события это события прошлого, однако благодаря Японии, японцам и японкам мы можем понять кое-что куда более интересное и касающееся уже не прошлого, а настоящего - мы можем подсмотреть, какими мазками рисуется наша реальность.

Все видят в Японии "японское чудо", понимая под этим нечто "экономическое", хотя и в этом, узком экономическом смысле никакого особого чуда не произошло бы, если бы не американская "помощь" (часть которой Япония, поднявшись с колен, вернула), не установленный американцами в высшей степени благоприятный для Японии курс доллара к иене, предоставленные американцами новейшие по тем временам технологии и широко распахнутые перед японцами ворота колоссального послевоенного американского внутреннего рынка, куда бочком протиснулись японцы со своим дешёвым и низкокачественным ширпотребом. Все азиатские тигры прошли одной и той же дорожкой и прошли они ею вовсе не потому, что были тиграми, полоски на их шкуре были нарисованы отнюдь не азиатской рукой.

Ну да то экономика с её маленькими чудесами, а чудо гораздо более чудное произошло с японской культурой. Стараниями всё тех же американцев "оскал кровожадного японского милитаризма" в одночасье был спрятан за благостнейшей и до приторности сладкой картинкой, "икебаной". Между прочим все эти "сады камней" и "икебаны" стали известны миру только потому, что того захотелось вовсе не японцам, которым после войны было не до жиру и не до икебан, а захотелось так "оккупантам". Если кому-то по каким-то причинам не нравится слово "оккупанты", то мы можем легко поменять его на "освободители от милитаристского ига", большой роли это не играет, и "оккупанты" и "освободители" это всего лишь пустая словесная оболочка, куда можно поместить любой угодный вам смысл и вот только этот смысл и важен, а в данном случае смысл был в том, что "оккупанты-освободители" преследовали свою корысть, и была она вовсе не денежной.

И благодаря этой корысти в глазах мира образ несуразного кривоногого самурая с торчащими вперёд редкими зубами был с ловкостью необыкновенной подменён образом семенящей японки в кимоно. Была ли она гейшей или честной девушкой никого в тот момент не занимало, ведь она так мило щебетала что-то непонятное, часто приседала и вообще - разводила церемонии. Образ послевоенной Японии был продан американцами миру с тем же успехом, что и пицца.

В чём был их интерес? Ну, то, что поднимая Японию они получали прямую геополитическую выгоду, понятно, как понятно и то, что выгоду эту в денежных знаках не выразишь, но есть и ещё одна выгода, которую никто не замечает и, что гораздо хуже, замечать не хочет. "Продавая" образ новой Японии вовне (и не испрашивая, замечу, у японцев на то разрешения), Америка заставляла потреблять тот же продукт и саму Японию. Ещё ложечку и ещё одну. "За маму, за папу и за цветущую сакуру." И ложечка за ложечкой Япония росла, толстела и менялась с лица. А куда денешься, хочешь не хочешь, а приходится соответствовать. Соответствовать чему? Самой себе в глазах мира, конечно же. Соответствовать собственной роли. А кто писал слова той роли? Кто писал слова японской Конституции мы уже выяснили, давайте мы теперь и на другие слова обратим внимание.

Какое слово на сегодня считается миром самым японским из всех японских слов?

Тоже мне, бином Ньютона! Да "аниме", конечно. Как скажешь громко "аниме", так все тут же и запрыгают, в ладоши захлопают. Как дети малые. А спросите на любом языке - "а что это такое - anime?", тут же вам и ответ готов - "так Япония же!". Япония, Япония!.. Чуть ли не uber alles. А между тем anime это всего лишь укороченное японцами animation. Какое красивое, а, главное, какое исконно японское слово, не правда ли? И стоит нам заглянуть в словарь английского языка, как мы выясним, что animate, взявшее в качестве исходника латинское animatio, означает "оживлять". "Вдыхать жизнь." Ну, англичане вдыхали жизнь во Франкенштейна, а американцы вдыхали во всё подряд, но во что же вдыхают жизнь анимирующие японцы? Наверняка во что-то японское.

Глянем на образчик японского произведения искусства, производимого японцами на потребу японцам же:

Глянули, отвернулись, глянули опять. Подумали. Ну, что, ну как? Ну как как… Ну, простенько, ну с небольшим, но может даже и со вкусом, как его понимают девятиклассницы, но что тут японского? Not much, как скажут американцы, чьи идеи были подхвачены родоначальником "аниме" Осаму Тецука, чьё имя, доживи он до наших последних времён, навело бы прогрессивное человечество на нехорошие мысли, но в 50-е годы прошлого столетия, когда он ступил на стезю оживления, Осаму было имя как имя, ничем не зазорнее любого другого, да к тому же наш Осаму оказался настоящим восточным хитрецом, он сам, своим умом дошёл до того, что рисованные лет за двадцать до него герои диснеевских фильмов имели такие большие глаза не с проста и не оттого, что американцы глупые, а потому, что непропорционально большие глаза на примитивной рисованной картинке облегчали передачу разнообразных эмоций обозначенных всего лишь несколькими линиями лиц, и, уцепившись за эту идею, он, как истинный сын японского народа, довёл подсмотренное до совершенства. Если мы условимся, конечно, считать аниме за совершенство.

Мы это мы, и условимся ли мы это ещё вопрос, но японцы тем временем, по всей видимости, условились. Вот образчик женской привлекательности, каким его видят взращенные на самобытной культуре аниме японцы:

Это образ придуманный, полёт, так сказать, фантазии. Но вот пример более приземлённый:

Безошибочное аниме, но запечатлевшее вполне конкретную личность. Реальную женщину во плоти. Зовут её Аюми Хамасаки:

Сказать, что эта девушка популярна, значит не сказать ничего. Вот уже десять лет как она воспринимается массовым сознанием Японии как the Nation’s Sweatheart, как pop idol. Аюми поёт, танцует, сочиняет, продюсирует, пишет, снимает, простужается, выздоравливает, глохнет, потом начинает слышать опять, обещает за кого-то выйти замуж, потом не выходит и всё такое прочее, обычная жизнь обычной японской девушки. Популярность её превосходит все мыслимые пределы и отнюдь не в одной только Японии, но и в сопредельных странах, где любят японские автомобили, но вот самих японцев любят не очень. Как, например, в Китае, куда Аюми наезжает с концертами.

Давайте пожелаем ей всех и всяческих, но потом вернёмся к нашим упрямым баранам, вопрос тот же, что и с аниме - что в образе госпожи Хамасаки специфически японского? Образ, транслируемый ею "в народ", на образы Утамаро никак не похож:

Японского в ней то, что живёт она в Японии и поёт Аюми главным образом на японском языке, вот, пожалуй, и всё. Музыка, под которую женщина поёт, не имеет к Японии никакого отношения. Это так называемый J-Pop, уходящий корнями в послевоенное подражательство "музыке оккупантов" (или "музыке освободителей", это одно и то же), обозначавшееся благозвучным термином poppusu. С музыкой дело в Японии обстоит точно так же, как и с изобразительным искусством. Ни капли традиционного ни там, ни там нет.

Но проблема (не будем придираться к словам, я охотно допускаю, что сами японцы это проблемой не считают) залегает гораздо глубже. Дело в том, что путь от реальной девушки Аюми к поп идолу потребовал не только усилий, но ещё и физической трансормации. В самом прямом смысле. Куча сайтов живёт за её счёт, подобно стервятникам отслеживая её превращения ступень за ступенью. "Ayumi Hamasaki transformation."

Девушка делает себе пластические операции.

В наше время этим никого не удивишь. Подумаешь, нос подправила. Вот и японцы тоже подправляют себя. То там, то здесь. Япония входит в десятку (или даже в пятёрку) стран с наибольшим количеством пластических операций на душу населения. Японцы, так же как и другие, тоже хотят быть красивыми. Никто не в праве бросать в них за это камень. "Если хочешь быть красивым, будь им!" Дело только в том, что если условный некрасивый итальянец хочет стать хоть и красивым, но всё же итальянцем, то в японском случае считающие себя некрасивыми японцы и японки хотят стать не просто красивыми, но ещё и европейцами.

Аниме стало жизнью. А став жизнью, оно начало диктовать свои законы. Вот пособие по рисованию глаз в аниме:

Очевидно, что именно такие глаза считаются красивыми.

А стоит начать считать, как остаётся сделать маленький шажок. После чего у кого что болит, тот о том и говорит. И не только говорит, но ещё и начинает копить деньги на операцию.

Самой распространённой пластической операцией в Японии является операция по расширению глаз. Веко не только поднимают, но ещё и делают складку века, так называемую double eyelid:

Принятые на сегодня в Японии каноны красоты не являются японскими канонами красоты. И это касается в равной степени и женщин и мужчин. И если женщины волосы осветляют, то мужчины их ещё и завивают. Они хотят быть кучерявыми. Ну, а ещё и те, и другие открывают себе глаза пошире. Японцы не нравятся себе японцами, они хотят быть могучими кудрявыми блондинами с отважно распахнутыми глазами стального цвета.

И вот на то, чтобы это хотение появилось, никаких денег не жалко. И никаких усилий. И никаких бомб.