Дверь в стене

46

Оставим ненадолго дядюшку в покое, пусть он пофилософствует, а мы пока немного отвлечёмся. Но отвлекаться мы будем по делу, просто потому, что не уяснив некоторых истин, нам будет трудно понять дальнейшее.

Ну вот, скажем, массовое сознание не в состоянии осознать предназначения так называемых "международных организаций". Не в последнюю очередь потому, что массовое сознание и не может чего-либо "осознавать", оно может только что-то "чувствовать" и по этой причине оратор, обращаясь к толпе, взывает не к разуму, а к чувствам, к эмоциям. Однако процесс чтения требует внутреннего уединения и уже только поэтому написанным текстом можно воздействовать именно на разум, на присущую каждому в той или иной мере рациональность.

А рациональность это как раз то, что может помочь нам если и не разоблачить показываемый фокус, то хотя бы понять принципы, на которых он строится. Возьмём старый уже и вышедший из моды фокус под названием "Коминтерн".

Во времена, когда этот фокус показывали со сцены все, кому не лень, чаще даже, чем нам сегодня показывают фокус "Аль Каеда", сменивший прискучившие фокусы "Глобализация" и "Транснациональные корпорации" (помните такие?), зловещий Коминтерн почитался за нечто невообразимо могущественное. За что-то стоящее не только вне государств, но и выше их. И в борьбе с этой тайной силой одни государства вынуждены были сплачиваться в союзы с тем, чтобы противостоять другим государствам, которым этот самый Коминтерн оказывал демонстративную (это очень важно) поддержку.

И в союзниках в этой благородной борьбе добра со злом оказывались самые разные государства, которых, вообще-то, ничего, кроме этой борьбы, не объединяло и объединить не могло.

Одно лишь это обстоятельство наводит нас на вполне определённые мысли, но мы останавливаться не будем, как не будем и ограничиваться намёками, а окунёмся в конкретику.

Вот есть у нас государство Франция. В этом государстве есть добропорядочнейший гражданин по имени Жозеф Дюкруа. По национальности он француз. И мама с папой у него тоже французы. И жена у него француженка. И детки его малые, хочется им того или нет, но тоже французики. У человека этого кроме настоящего паспорта есть ещё и паспорт подложный. И подложный паспорт этот тоже паспорт гражданина Франции. И имя в этом французском паспорте хоть и фальшивое, но тоже безошибочно французское - Серж Лефранк.

А потом этот то ли то ли дважды, то ли трижды, то ли четырежды француз ловится в другом полушарии, где он занимается созданием нелегальных организаций в БРИТАНСКОЙ Малайе.

Ещё раз - французский гражданин ведёт подрывную работу в Британской Империи и его берут с поличным.

Что после этого должно произойти в реальности понятно каждому - демарши, ноты, протесты, отзыв послов, закрытие консульств, "обострение двусторонних отношений" и в виде развлечения статьи в газетах, организуемые молодёжными организациями пикеты с надувными танками и забрасывание посольств чернильницами. "Жизнь бьёт ключом." С вдохом, выдохом, замахом.

Но то в реальности.

А мы живём в мире, где государству ничего не стоит одну реальность подменить другой. И ему для этого нет нужды нырять с аквалангом, искать древнюю амфору, колупать горлышко с печатью Соломона, выпускать из заточения беднягу ибн Хоттаба и просить старикана об услуге. Зачем все эти сложности? Государству достаточно произнести волшебное заклинание - "Коминтерн", и оно без запинки его произносит.

И тут же, в мгновение ока, одна реальность подменяется другой. И в этой новой реальности деваются куда-то Франция с её французами, француженками и паспортами, а остаётся выхваченный лучом прожектора и присевший от неожиданности убийца, диверсант и шпион. "Держи коминтерновца!" И все послушной толпой с азартом бегут ловить убегающего зайцем "агента Коминтерна" и обычно ловят. "Потом поймали жениха и долго били."

Удобно, правда?

Причём удобно не одной только Французской Республике, но и Британской Империи, потому что если в Коминтерне есть граждане Франции, то там полно и подданных британской короны. И немецкие граждане там есть. И американские. И граждане СССР, а вы как думали. Там находится место индийцам, китайцам и, как выясняется, даже и вьетнамцам. И все они, подняв над головою красивые лозунги, на деле занимаются тем же, чем занимался в Малайе Дюкруа - они гадят. Гадит ведь отнюдь не одна лишь англичанка, гадят все и гадят не под себя, а друг другу. А "международная организация" это что-то вроде банка, куда в виде вкладов помещают гадости, а потом, в случае надобности, со счёта снимают и пускают в ход. А неидоизрасходованное несут назад. "Пусть полежит." До следующего раза. Вклад не портится, хуже не становится, да ещё и проценты растут. Практично, не находите?

И важно в этой ситуации по-настоящему только одно - кто в данный конкретный момент времени этот банк контролирует. Какое государство. И таких главных "держателей" обычно три-четыре и вот они-то за контроль борьбу и ведут, а мелкому вкладчику не до того, не до контроля, ему главное, чтобы банк не лопнул, мелкий вкладчик и сам маленький, и гадости его такие же.

Между прочим "организация" может быть и одним человеком. "Сесилем Родсом". Или "Ротшильдом".

Британская и Германская Империи осуществляют колониальную "экспансию" в Африке. Это имеет неизбежным следствием столкновение "интересов". Столкновение интересов государств означает войну. Ни Британская, ни Германская Империи в горячей войне между собою не заинтересованы, тем более по такому поводу как какое-нибудь "Побережье скелетов" и тогда на свет появляется отважный одиночка или отчаянный авантюрист (это как газеты подадут), который на свой собственный страх и риск отправляется "раздвигать горизонты". К авантюристу непременно находится и частный банкир, снабжающий его всем необходимым и непременно же за собственный счёт (самое интересное, что до сих пор находятся не вышедшие из младшего школьного возраста люди, верящие в эти сказки Матушки Гусыни). А потом отважный авантюрист столбит участок за участком, роет шурфы, подкупает вождей, травит колодцы, пока, продвигаясь к востоку (или западу), не натыкается на точно такого же, как он сам, "искателя приключений" и они начинают выяснять отношения.

В реальной реальности отношения выясняют Британская и Германская Империи, а в реальности, нарисованной на оклеенном газетами заднике мирового театрика, где-то в Африке дерутся два частника. Два человека, раздутые до таких размеров, что прячут за собою каждый по Империи. Сесиль Родс дерётся с Карлом Петерсом. И никаких вам нот протеста и дипломатических демаршей. Какие такие дипломатические демарши могут быть между двумя частными лицами?

Ловко.

Почти так же ловко, как в истории, в которой мы с вами копаемся. Давайте теперь к ней вернёмся, потревожим дядюшку, он уже отлежался, отдохнул.

Итак, дело теперь стало за Тайным Советом. От его решения зависела судьба Нгуена Патриота. Он, наверное, волновался, переживал, но, знай он, как обстоят дела и волнения его как рукой сняло бы.

Перед рассмотрением аппелляции Тайным Советом французы, понимая куда клонится дело и отдавая себе отчёт, что они перестарались и перегнули палку, попробовали сдать чуть назад и новый посол Франции в Лондоне Жак Трюель заявил, что хотя французские власти располагают неопровержимыми данными о причастности Нгуена Патриота к кровавым беспорядкам в Индокитае и невзирая на то, что властями Аннама Нгуену вынесен смертный приговор, они в случае выдачи гарантируют беспристрастный суд, а также то, что приговор не будет "вышкой". Но Трюель и тут не удержался и присовокупил, что выдача будет в интересах прежде всего самих англичан, так как Нгуен был, якобы, связником людей, занимавшихся нелегальщиной в Малайе. Тем самым он лишь укрепил английскую сторону во мнении, что с точки зрения французов Нгуен - фигура. Вместо того, чтобы уменьшить его ценность в глазах англичан, французы добились прямо противоположного эффекта.

Выразилось это в том, что представлять интересы колонии Гонконг перед Тайным Советом был назначен Стаффорд Криппс.

Здесь нам, чтобы понимать о чём идёт речь, опять придётся уйти немного в сторону.

Когда говорят (обычно плачущим тоном), что после распада СССР Запад принялся переписывать Историю, то не понимают, что переписывается не только История в той её части, которая касается Второй Мировой Войны. Если вы берётесь переписать какой-то фрагмент Истории, то вам неизбежно придётся искажать и соседние куски мозаики, иначе новый кусок просто не ляжет на место. И я уж не говорю о злонамеренности, когда те или иные личности (вроде Хауса) целенаправленно и тщательно из Истории вычищаются. Так вот одной из таких личностей является и всплывший в нашем повествовании человек по имени Стаффорд Криппс.

Очень хорошего происхождения, получивший прекрасное образование и, что немаловажно, лично богатый человек, Криппс умудрился стать политиком крайне левого толка. К моменту, когда он предстал перед очами Тайного Совета, в иерархии Лейбористской партии он занимал третье место.

Буквально на следующий после рассматриваемых событий год он основал так называемую Социалистическую Лигу. В 1936 году он стал одним из учредителей Единого Фронта, бывшего попыткой объединить левой крыло Лейбористской партии, независимых социалистов и Коммунистическую партию Англии в единую партию, которая противостояла бы консерваторам, поскольку создание новой партии делала ненужными лейбористов, руководство Лейборитсткой партии исключило Криппса из своих рядов. Он основал известную газету (сегодня это еженедельный журнал) Tribune. В 1940 году он был послан в Москву в качестве посла Британской Империи в СССР, так как считалось, что если кто и сможет найти общий язык со Сталиным, то это может быть только Криппс. В 1942 году он вернулся в Лондон и был введён в состав так называемого Военного (или Малого) Кабинета. Там он резко критиковал Черчилля за действия во внутренней политике. Вопреки сегодяшней версии Истории в реальности Черчилль в какой-то момент начал плохо справляться даже и с теми представительскими функциями, которые были на него возложены и в Букингэмском дворце подумывали Черчилля сменить. Кандидатурой, на которую собирались менять Черчилля был как раз Криппс. Черчилль усидел не в последнюю очередь потому, что у него сложились очень хорошие личные отношения с Рузвельтом, а личные отношения в политике значат очень много. По зрелому размышлению было решено, что бескопромиссный, сухой и язвительный Криппс именно с представительством сочетаться будет плохо.

(Хотя настоящий Политик не может позволить себе роскошь, когда его личные симпатии или антипатии начинают влиять на принимаемые им решения, но политики тоже люди и когда вы в хороших отношениях с вашим визави, то это как минимум позволяет не отвлекаться на преодоление каких-то внутренних отрицательных эмоций и целиком сосредотачиваться на деле, что идёт делу только на пользу. Ну вот, скажем, Хрущёв и Кеннеди друг другу не нравились до крайности, они были настолько разными людьми, что невозможно было найти никаких точек соприкосновения, и обратный пример - Никсон и Брежнев испытывали взаимную симпатию на личностном уровне и не в последнюю очередь поэтому удалось разрядить не одну взрывоопасную ситуацию.)

После того, как было решено оставить Черчилля в премьерах, присутствие в Малом Кабинете Криппса стало неуместным и его в 1942 году назначили Министром Авиационной Промышленности. Формально это было понижением, но на деле, если понимать, что значил для Англии в 1942 году выпуск военных самолётов, это было признанием Властью деловых и организационных качеств Криппса. Помимо этого к услугам Криппса Букингэмский дворец прибег в несколько неожиданной сфере, ему было поручено отправиться в Индию и провести переговоры с Ганди и Джинной с тем, чтобы Индия сохранила лояльность Империи. Через Криппса индийцам были переданы гарантии предоставления самоуправления после войны.

После победы на выборах в 1945 году Эттли немедленно ввёл Криппса в правительство, а в 1946 году он опять был брошен на узкий дипломатический участок, возглавив Cabinet Mission, занимавшуюся обсуждением предоставления Индии независимости. Не успев вернуться в Англию, он был назначен министром финансов, начав проводить драконовские меры по национализации народного хозяйства Великобритании. Работал он на износ, не жалея себя, и в самом буквальном смысле "сгорел на работе". Помимо прочего Криппс (как и любой незаурядный человек) интересен своей неоднозначностью и если Эттли сочетал в себе социалиста и империалиста (на мой вкус это политический идеал), то Криппс сочетал крайнюю левизну с крайней же религиозностью, он был глубоко верующим человеком.

Интересно, что этот бюрократ высшего, так сказать, разбора, после войны был очень непопулярен в массах, что психологически понятно, он проводил жёсткую, если не сказать жестокую политику затягивания поясов, но парадоскальным образом при всеобщей нелюбви Криппс пользовался и всеобщим же уважением, так как вся страна понимала, что то, что он делает, делается им не для собственного удовольствия и уж подавно не в целях собственного обогащения. Как выразился о нём небезызвестный Джордж Оруэлл - "… даже злейший враг не может обвинить Криппса в том, что он когда-либо делал что-то ради денег, популярности или приумножения личной власти."

Ну вот, теперь вам понятно, какого калибра человек был выкачен на позицию, когда речь зашла о судьбе томящегося в гонконгской неволе дядюшки Хо. Криппс это даже не пулемёт, Криппс это одна из пушек острова Наварон. На Тайный Совет Стаффорд Криппс произвёл такое впечатление, что было решено не только немедленно отпустить сидельца, но даже и судебные издержки по делу должна была оплатить казна Его Величества.