Дверь в стене

203

Со старшей сестрой Юнити дело обстояло немножко по-другому. В 1936 году Диана добилась от вождя британских фашистов Мосли официального оформления отношений. Свадьба была сыграна в Берлине, гостей на торжестве было всего шесть человек, но скромность празднества с лихвой компенсировалась присутствием Геббельса и вождя германской нации Гитлера, подарившего молодожёнам свой собственный портрет в серебряной рамке. Диана Митфорд, переставшая быть Дианой Гиннесс и вошедшая в историю под именем Дианы Мосли была особой менее, чем её младшая сестра, увлекающейся, что автоматически предполагало и трезвость взлядов. И если Юнити нравилось всё возвышенно-духовное, то Диана Мосли ожидала, что как жизнь, так и Гитлер с Германией способны дать лично ей и Британскому Союзу Фашистов что-то более зримо-осязаемое, профинансировав создание в Англии фашистской радиостанции, которая несла бы свет истины томящимся под гнётом плутократов трудящимся.

Немцы с этой идеей игрались долго, но, хоть Гитлер по-восточному тонко Диане льстя, и отзывался о ней как об "истинно арийском образце женственности", насчёт станции не говорили ни да, ни нет. И только через два года, в 1938, Диане сообщили о планах построить немецкую (не английскую) радиостанцию, и не в Англии, а на одном из островов в Северном Море, откуда велось бы вещание на английском языке.

За год до этого пришла к концу карьера Ханфштенгля, человека, который свёл вместе Гитлера и сестёр Митфорд (между прочим, сделал он это не просто так, а потому, что сестрички имели на руках рекомендательное письмо от принца Отто фон Бисмарка, секретаря немецкого посольства в Лондоне с каковым письмецом в руке сестрички к Ханфштенглю застенчиво в Нюрнберге и подошли.)

Причин падения Ханфштенгля было несколько. Главная - по мере роста мощи Германии происходила и поляризация людей не только в политической верхушке, но и в ближайшем окружении Гитлера. Это был объективный процесс, которым, правда, можно было управлять и ставить его себе на службу, а можно было ничего не делать и "отдаться на волю ветрил". Гитлер выбрал второе, после чего вокруг него очень быстро возникло засилье людей, прикрывающих свою беспринципность идеологической ортодоксией, причём людей более примитивных, но обладающих при этом крепкими локтями. Ну, да это дело известное - "кто не с нами, тот против нас", причём кто такие "мы" определяем сами мы же, это нетрудно. Поляризация привела к тому, что Ханфштенгль оказался единственным внутри "круга" голосом, которым своё мнение до Гитлера могло донести "либеральное крыло" политической верхушки Германии в лице таких людей как Нейрат, Шахт, Гюртнер и фон Райхенау. Отсюда понятно, что с точки зрения другого "полюса", с точки зрения "ортодоксов" эту ниточку следовало перерезать.

Как? Ну, для начала нужно было Ханфштенгля в глазах Гитлера дискредитировать. Выставить его не политиком, а "пианистом", шутом. Клоуном, чьим мнением по любому поводу можно пренебречь, ибо это мнение человека несерьёзного. И к Ханфштенглю прилепили кличку Putzi. "Душка." "Милашка." "Симпатяга."

"Симпомпончик."

А в симпомпончике было два метра росту. Смешно получилось. У простых людей и юмор такой же. Но Гитлеру прозвище понравилось, да что там Гитлеру, оно даже и современным историкам нравится, так Ханфштенгль навечно стал Putzi. Почему кличка вызывала одобрительный смешок у Гитлера понятно, в определённом и вполне буквальном смысле если не сам Гитлер, то его "образ" был создан Ханфштенглем и при этой мысли Гитлеру чудился запах уксуса. Про манеры, про одежду и словесные обороты вы уже знаете, но как Гитлеру было быть вот с таким - Ханфштенгль был человеком, который, пользуясь своей близостью к Гитлеру, посоветовал ему изменить форму усов, а то "ваши усы выглядят так, будто у вас под носом нечисто, а если сделать их побольше, то вы будете похожи на один из портретов кисти Ван Дейка". Ван Дейк как аргумент подействовал на Гитлера неотразимо, но про нечистоту под носом забыть трудно, согласитесь.

А ещё, когда Ханфштенглю пришлось в 1923 году провозить на своём автомобиле Гитлера через район, где столбы были увешаны гитлеровскими портретами с обещанием денежной премии за его поимку и автомобиль был остановлен бдительными и вооружёнными гражданами, сохранивший невозмутимость и присутствие духа Ханфштенгль извлёк швейцарский паспорт и заявил, что он швейцарский дипломат, следующий по неотложным государственным делам в Берлин в сопровождении шофёра (тут он показал на шофёра) и своего личного лакея (и он перстом указал на Гитлера). Ополченцы взяли под козырёк разномастных фуражек и немедленно компанию пропустили, а Гитлер после этого несколько раз говорил, что он обязан Ханфштенглю своей жизнью, но про спасение жизни забыть легко, однако попробуйте забыть про лакея, тут св. Франциском надо быть, а Гитлер Франциском не был, а был он Гитлером.

А Ханфштенгль был Ханфштенглем. Эрнстом Францем Седжвиком.

Был. А стал Putzi.

Кроме того, он очень много знал. Слишком много, чересчур.

Он знал очень многое о том, что нам известно, и очень многое из того, о чём мы догадываемся. Но при этом он знал и такое, о чём никто даже не догадывается. Ну вот что вам говорит эпизод, который мы можем назвать "отель Регина"? Гитлер, Ханфштенгль и мюнхенский отель "Регина". 1932 год. Ничего?

А между тем летом 1932 года в Баварию приехал временно свободный от занимания каких бы то ни было государственных постов Черчилль. Приехал он туда не с официальным визитом, а как частное лицо. И как частное лицо остановился он в отеле "Регина". И ему нанёс визит глава гитлеровской пресс-службы по связям с ближним и дальним зарубежьем герр Ханфштенгль. По словам Черчилля он был ни сном, ни духом, о существовании Ханфштенгля он даже не подозревал, пока тот ему не представился, после чего Черчилль по соображениям светской любезности пригласил его к себе в номер на ланч. Why not? Два воспитанных цивилизованных человека всегда найдут о чём поговорить. Обстановка в номере была столь располагающа, что Ханфштенгль даже исполнил на пиано несколько номеров для заезжего гостя, причём выяснилось, что ему известно, каким именно миниатюрам отдаёт предпочтение Черчилль, ну и вот так, среди фортепианной музыки, сигар и кофе Ханфштенгль рассказал Черчиллю, кто такой Гитлер, что он из себя представляет и что он[12] полагает необходимым устроить личную встречу между Черчиллем как гостем и Гитлером на правах хозяина.

На гостя кофе с коньяком подействовали размягчающе и он дал согласие. Было даже согласовано время, после чего Ханфштенгль прихлопнул фортепианную крышку, раскланялся и удалился. Такова версия Черчилля. И она в общих чертах правдива. Но только в общих, а не в частностях. А в частностях кроется что? Правильно. В этой истории есть одна очень существенная частность. Черчилль действительно не встречался до того с Ханфштенглем, но при этом он не мог не знать о его существовании по той причине, что парой месяцев раньше сын Черчилля Рэндольф не только побывал в Германии, но и был представлен Ханфштенглю, а тем - Гитлеру, после чего Рэндольф на боту самолёта совершил пару путешествий по ходу ведшейся Гитлером предвыборной кампании и имел возможность очень близко, в, так сказать, неформальной обстановке наблюдать и Ханфштенгля, и Гитлера, не говоря уж о прочих. И Рэндольф Черчилль сообщил Ханфштенглю, что Винстон Черчилль собирается посетить в ближайшем будущем Германию и что он постарается обговорить и организовать их встречу.

И вот когда эта не организованная, а, по словам Черчилля, спонтанная, "нечаянная" встреча подходила к концу, будущий премьер-министр Великобритании, попыхивая сигарой, как бы невзначай, небрежно спросил: "А что он[13] думает о возможности союза между Англией, Францией и Германией?"

Это было домашним заданием. Гитлер должен был к ответу подготовиться и на встрече с Черчиллем изложить свои соображения. Какими эти соображения могли бы быть? Ну, во-первых, против кого мог быть направлен такой союз? В 1932 году? Простодушные русские люди, полагающие, что весь мир состоит в заговоре против них, наверняка ответят, что против СССР. "Против кого же ещё?!" Проблема в том, что СССР образца 1932 года был аналагом нынешней РФ, то-есть государством, с которым мало кто считался и мало кто включал его в свои пяти-, семи- и более продожительные летки. Очевидно, что правильным ответом был бы такой - "интересы названных вами государств расходятся столь далеко, что подобный союз невозможен. Если говорить о союзничестве, то возможен союз Германии и Франции против Англии, возможен союз Германии и Англии против Франции, возможен союз Франции и Англии против Германии. Условия какого из этих союзов вам угодно обсудить?"

Подобный ответ означал бы, что Гитлер видит реальность более или менее правильно, и что вне зависимости от того, какой из таких союзов он предпочтёт в будущем, с ним по меньшей мере можно "разговаривать", так как стороны будут рассуждать в одних и тех терминах и оперировать одними и теми же доводами, подкреплёнными одними и теми же слепками реальности, одними и теми же "образами". Слова на переговорах будут наполнены одним и тем же смыслом.

Несмотря на то, что дата и время встречи были согласованы, встреча между Гитлером и Черчиллем не состоялась. Гитлер на встречу в отеле "Регина" не пришёл.

И это само по себе было ответом на заданный Черчиллем Ханфштенглю вопрос.