Дверь в стене

40

Хаус извещал Нгуена Патриота, что американская делегация получила экземпляр его "Требований" (нелишним будет напомнить, что фактическим адресатом "Требований", тем, кто мог что-то изменить в судьбе народов Аннама на деле, была, вообще-то, Франция) и что он благодарен Патриоту за то, что тот изыскал возможность не только уделить толику своего драгоценного времени и переслать американцам плод своих раздумий, но и не забыл поздравить их с победой. Хаус был не только остроумным, но ещё и очень учтивым человеком, ему не было нужды культивировать образ джентльмена-южанина, он джентльменом-южанином был.

На этом приятности будущего вьетнамского президента не закончились и на следующий день Патриот получил из канцелярии Хауса извещение, что он может не волноваться и что президент Вудро Вильсон будет с "Требованиями" всенепременно ознакомлен.

Между прочим, в биографии Хо Ши Мина, изданной уже в наше время во Вьетнаме, утверждается, что существует ещё и третье письмо Хауса Хо Ши Мину, более, так сказать, личное, но американцы этого не подтверждают, ссылаясь на то, что в архивах Госдепартамента нет совпадающих по времени данных с исходящими, которые подтверждали бы существование такого письма. Но это не очень важно, как не очень важно и содержание документов. Важен и важен до степени, которую трудно переоценить, сам по себе факт переписки.

Это очень хорошо понимали французы, которые понимали ещё и против кого в первую очередь направлено острие интриги.

Канцелярия президента Французской Республики немедленно связалась с только что сменившимся с поста генерал-губернатора Индокитая Альбером Сарро, передала ему известные Парижу данные на Нгуена Патриота и попросила Сарро подтвердить идентичность автора. Сарро, в свою очередь, связался с индокитайским resident superieur и на свой запрос получил телеграмму с обескураживающим ответом - Нгуен Ай Куок это реально существующий человек, а его "Требования" уже циркулируют в Ханое и вызывают там нежелательное брожение в умах.

Не сидели на месте и американцы. Хотя все их помыслы были связаны с Европой и все усилия уходили на неё же, они, понимая, что Европа Европой не ограничивается и что Европа в Европе не кончается, нашли время и на Индокитай. Разузнав, очевидно, по своим каналам о французском запросе насчёт идентичности Нгуена Синь Куна - Нгуена Тат Таня - Пола Тат Таня - Нгуена Ай Куока, американцы сразу же вытащили запал из возможной в будущем бомбы - они немедленно организовали интервью Нгуена Патриота аккредитованному в Париже американскому корреспонденту китайского журнала "Йи Че Пао" (понятия не имею, что бы это значило), а уж Нгуен Патриот предоставившуюся возможность не упустил и понарассказал в интервью много всякого разного о себе и жизни нашей скорбной.

Вернёмся к факту переписки с Хаусом. Сегодня этот человек по каким-то соображениям, не иначе как высшего порядка, из коллективной памяти человечества тщательно вычищен, но то сегодня. А тогда кто такой полковник Хаус знали точно так же, как сегодня любому дураку известно кто таков доктор Хаус. И то, что тогда телевизора не было, делу ничуть не мешало. Да даже и наоборот, голова у людей начала ХХ века была куда меньше всякой чепухой засорена. Так вот человечишка, состоящий в личной переписке с полковником Хаусом, взлетал в заоблачные выси. Тот, кто вчера был никем, становился всем, стоило ему небрежно упомянуть в разговоре, что вот, мол, вчера мне пришёл ответ от человека по имени Edward Mandell House.

- Как, от самого?!

- Ну да. От полковника. А что тут такого? Подумаешь, он мне и позавчера отвечал. Благодарил…

Ещё вчера ретушировавший фотографии невесомый Нгуен Патриот разом обрёл вес. После произошедшей мгновенной метаморфозы с ним стало незазорно встречаться людям, которые летали очень высоко. Как, например, с ним по поручению правительства тут же встретился для "личной беседы" тот самый бывший генерал-губернатор Альбер Сарро, занимавший к тому времени пост министра по делам колоний. Будь у Нгуена желание и он мог бы с лёгкостью получить от месье Альбера рекомендацию для поступления в заведение для подготовки колониальных чиновников, но на фига теперь она ему была нужна, рекомендация-то? На Сарро Нгуен Патриот произвёл впечатление столь лестное, что к нему немедленно были приставлены два агента для круглосуточного наблюдения. Но меры эти несколько запоздали.

Как немножко запоздала и реакция окопавшихся в Париже вьетнамских "старо-патриотов", не выдержавших испытния завистью и отшатнувшихся от "мальчишки Нгуена". История даже донесла до нас в каких выражениях эта зависть проявлялась. "Ну что можно ожидать от этой деревенщины из Нге Аня?" - шипели они. Им бы, дуракам, не шипеть надо было, а наняться в коки, да сплавать в Нью-Йорк, а там с товарищем Маркусом пообщаться, ума у него набраться, но в Париже сидеть, понятное дело, было куда приятнее. Набережные Сены, шансонье, запах жареных каштанов, ну и Мулен Руж, конечно, это вам не Гарлем.

Ну, а пока собратья националисты на будущего дядюшку Хо куксились, судьба к нему второй бустер пристегнула - на него обратил внимание Леон Блюм. Блюм был социалистом, в будущем премьер-министром Франции, и вообще, как говорится, "видным политиком". Но политики бывают разные, как бывают и разные социалисты. Вот, скажем, Эттли был социалистом и при этом империалистом. Одно другому не только не мешало, а даже и помогало. (Немножко в сторону - Эттли был не просто социалистом, а фабианцем, как, впрочем, и все английские премьер-министры от Лейбористской партии. Американские правые, которые только себя числят в патриотах, считают, что фабианство прокралось и в Америку и что фабианцем был проводивший в США социалистические реформы Рузвельт, а ООН они же считают инструментом, созданным всё теми же злокозненными фабианцами, стремящимися к построению социализма во всём мире). Так вот на примере Эттли видно, что социализм и империализм друг другу никак не противоречат. Да о чём говорить, если даже и Гитлер, живое воплощение социализма с приставкой "национал", провозглашая на словах одно, на деле строил совсем другое, а именно европейский Рейх, то-есть - Империю. Но вот пример французского социалиста Леона Блюма показывает нам, что у социализма не одно лицо и не даже не два, Блюм был социалистом-антиимпериалистом, он был пламенным противником колониальной системы.

Быть антиколониалистом очень хорошо и очень правильно. С одной оговоркой - когда речь идёт о чужих колониях. Но Блюм был оригиналом - борясь с колониализмом, он не делал в этом благородном деле исключения ни для кого, в том числе и для родной la belle France, он считал, что французам и француженкам станет легче, если они избавятся от окраин. Подозреваю, что будь в тогдашнем Париже троллейбусы, он бы и на троллейбусе ездил. И в очередях вместе со всеми стоял бы. Но троллейбусов в Париже не было, очередей тоже, и Блюм обошёлся призывами, созвучным слышанным нами "берите столько суверенитета, сколько сможете унести". Ну и понятно, что мимо вдруг обрётшего известность Нгуена Патриота Блюм пройти не мог. Он и не прошёл.

В декабре 1920 года Леон Блюм лично пригласил Нгуена Патриота на конференцию социалистов в Туре (том самом, где живут белошвейки). И Нгуен был приглашён на конференцию не как "Нгуен", а как делегат, представляющий на конференции народы угнетённого Индокитая. Не больше и не меньше. Где-то наверху, в невидимых Нгуену высях, было решено использовать его, раз уж он стал всем известным Патриотом, во внутриполитической, внутрифранцузской игре.

На Конференции Нгуен показал, что деревенщина-то он деревенщина, но "штуку в день имеет". Он показал, что упражнения в говорении-писании втуне не пропали. Поднявшись на трибуну он произнёс страстную речь. В заключение он патетически воскликнул: "Именем человечества, именем всех социалистов, именем социалистов левых и социалистов правых, мы взываем к вам, товарищи. СПАСИТЕ НАС!"

Эти слова были встречены овацией поднявшегося на ноги зала. Это был момент триумфа маленького "человека из колоний", сумевшего заставить европейцев услышать себя. Сумевшего заставить их аплодировать себе. Это был момент рождения политика. Нгуен проклюнул скорлупу.

Вчера никто, сегодня если и не всё, то уже многое. "Фигура".

Фигура, которой можно играть.