Дверь в стене

159

Собственный бок это нечто очень нам близкое и осязаемо приятное. Но помимо гладких боков, понимаемых когда в личном, а когда и в разделочном смысле, существуют понятия мало того, что отдалённые, но ещё и возвышенно величественные. Существует то, что для русского сознания значимо уже просто потому, что некое событие имеет приписываемое ему самим же сознанием "всемирно-историческое значение."

Для тех из нас, кто возрастом постарше, эти три слова превращены в некое клише в силу многократного и с течением времени всё менее тщательного прожёвывания далеко не одним лишь мыслительным аппаратом. "Привыкли руки к топорам."

С тем, что одни события оказывают на нашу жизнь влияние большее, чем другие, спорить невозможно. То, что Аннушка проливает масло, имеет конечно важное и несомненно всемирно-историческое значение для некомпозитора Миши Берлиоза, а отданный приказ о сбросе на Нагасаки Толстяка, в железных боках которого не было ни единой унции лишнего жира, имел не менее конечное значение для нескольких десятков тысяч человек, среди которых наверняка имелась парочка композиторов-песенников. И дело не в том, что Миша был литературным персонажем, в конце концов на скрижалях чтимой нами Истории высечены имена целой кучи персонажей именно что литературных. Корень проблемы в другом - в известности.

Если мы не знаем о некоем событии, то одно лишь это печальное обстоятельство, порождаемое нашим неведением, лишает нас возможности осуществить приятный процесс градации. Мы не можем выставить оценку событию если мы о нём ничего не знаем.

А если мы знаем о нём чуть-чуть? Слышали краем уха? А если мы знаем о нём кое-что? А если мы знаем о нём не кое-что, а, как нам кажется, очень много? А если об этом событии нам рассказывают день и ночь? А если изучать это событие десять лет в школе и пять лет в институте? Тут поневоле усомнишься в собственной значимости и самозабвенно поверишь во всемирно-историческое значение этого самого события. Нет, ну в самом деле, если о нём столько говорят, то как ему не быть всемирно-историческим?

Обнаруживается, что зазор между "ведать" и "не ведать" открывает возможности безграничные. Не для нас, понятно. А для того, кто решает, что нам с вами ведать, а чего - на надо бы. Для нашего же собственного блага. Каждый знает, что знать следует поменьше. "Буду вечно молодым!" Здесь мы остановимся, чтобы не пересечь черту, проведенную между конспирологами и людьми нормальными, теми, кто ежевечерне усаживается в мягкое креслице и начинает вслушиваться глазами в то всемирно-историческое, что друг, товарищ и брат телевизор ему рассказывает.

Вот заговорили мы о соглашении Сайкса-Пико. Телевизора тогда не было и некому было массовому сознанию, что русскому, что нерусскому о соглашении рассказать, так и вышло, что о соглашении никто не знает. Ну, кроме специалистов, конечно. Немножко знает сознание арабское, да и оно не так знает, как слышало звон. А ведь "Сайкс-Пико" это одно из Событий, которые, воздействуя на жизнь сотен миллионов людей, меняют мир, в котором эти люди живут. А если учесть, что и имена персоналий, в чью честь договор получил своё название, не просто имена, а имена говорящие, то тут уж и вообще… Я бы на месте Сазонова от такого договора отпрыгнул как ошпаренный, но я не он, а он был не мною, и был он министром, птицей высокого полёта.

Случай с соглашением Сайкса-Пико интересен до невозможности, попробуем чуть на нём задержаться, это позволит нам получить представление как делаются дела, о существовании которых телезритель не то, что не знает, но даже и не подозревает, да и неудивительно, телевизор ведь о таком не рассказывает. Не потому, что ему об этом не известно, а потому что и телевизор понять можно, он же не резиновый, он очень важными новостями переполнен так, что вот-вот лопнет, а тут какая-то скукотища с министрами, договорами, границами и картами, ну кому это интересно, ну сами посудите.

Давайте о неинтересном. О маяте, делающей жизнь нашу скорбной.

Вот министр иностранных дел РИ ведёт секретные и в высшей степени важные для будущего Империи переговоры. Переговоры завершаются заключением соглашения, к которому, чтобы его, так сказать, визуализировать, прилагается карта. Очевидно, что, соглашаясь с "итоговым документом", министр согласен и с картой. Согласие (Entente же!) на то и Согласие, что надо бить по рукам. Бить в хорошем смысле - скрепить рукопожатием договор. Сазонов все положенные слова сказал, все положенные слова выслушал, веки обоих глаз поднял и сфокусированным взглядом по карте поводил. С написанным согласен? Да. С нарисованным согласен? Да. По рукам? По рукам. "Ура, товарищи!" А потом он кладёт свой экземпляр договора вкупе с картой в папочку, испрашивает аудиенцию и идёт с докладом к государю, чтобы отчитаться о делах своих. И государь, выслушав своего министра, протягивает руку, берёт карту, бросает на неё взгляд и немедленно видит, что под видом карты ему послана "чёрная метка".

Послана демонстративно, открыто.

Сегодня, по прошествии ста лет, нам понятно, что англо-французы не собирались выполнять условия соглашения Сайкса-Пико в тех пунктах, которые касались России. Гораздо менее понятно другое - ведь им, уже принявшим решение, ничего не стоило согласиться с любыми проведенными по карте границами, казалось бы в их интересах поступить не так, как они поступили, а - наоборот и, усыпляя бдительность жертвы, провести будущие границы как можно "комплиментарнее" восприятию своего всё ещё союзника. Они могли левой ногой провести по карте любые линии, произвольно разграничивающие сферы влияния и создающие какие угодно буферные зоны.

Однако они этого не делают.

Они не находят нужным скрывать если не свои намерения, то совершенно точно своего "предвидения" ближайшего будущего. Они открыто демонстрируют союзнику в войне свою "нелюбовь", переходящую в пренебрежение даже и условными приличиями.

"They didn’t take the time to lie."

They did not!

Почему? Это очень интересно. Ведь всему есть причина. Тем более на том уровне взаимоотношений государств, где создан тщательно прописанный кодекс поведения. Что и каким тоном можно говорить и чего говорить никак нельзя. Как высоко можно поднять вопросительно бровь и на какую высоту бровь поднимать недопустимо.

Я не знаю, переведена ли в РФ "История России" Георгия Вернадского, у меня она есть на английском, и там Вернадский о том временном промежутке, когда был заключён секретный договор, очень метко пишет так: "Gradually the tsar became politically isolated, abandoned by the groups of the left and of the right and finally by the Allies."

("Постепенно царь был политически изолирован, оставлен ("покинут", "брошен") сперва левыми, потом правыми и, наконец, Союзниками.")

С левыми понятно, они изначально боролись не с личностью Николая, а с монархизмом как государственным институтом, они боролись с "принципом", правые же играли роль куда менее презентабельную, подрывая (точно так же как и левые) устои государства, они лицемерно выдавали свои усилия за попытку смены "слабого" царя на царя "сильного". (В этом месте замечу, что и в сегодяшней политической реальности ЭрЭфии правые куда более лицемерны, чем левые.) И, наконец, - Союзники. Какую цель преследовали они? По всей видимости ими уже в 1915 году (году для РИ очень неудачном) было принято решение о "допуске" СаСШ в мировую войну. Америка должна была спасти Антанту. Однако, если Россия в Антанте оставалась, то СаСШ, спасая Англию и Францию, автоматически спасали ещё и Российскую Империю.

"Боливар не вынесет троих."

К оценке физических кондиций Боливара примешивалась ещё и идеология, согласно которой республиканцам было зазорно бороться с тиранией, поддерживая другую тиранию. Если совсем попросту, то англо-французам мешал не "царский режим", а геополитическое образование под названием Российская Империя, в то время как Америке, у которой было своё собственное видение и свои собственные цели, мешала не Россия, а царский режим как "царский режим". "Don’t take it personally, Bro."

"Ты не спрятался - я не виноват."

Понимал ли это Сазонов? Да понимал, конечно! Он же не был идиотом. Но понимал он не только "это", но понимал он ещё и другое.

Любой человек "во власти", в данном случае его имя было Николай II, занимается тем, что старается удержать государство в состоянии некоего "баланса". В наше время это называют "стабильностью". Баланс достигается равновесием между чашами весов, на которые положены состояния государства внутри и вовне.

В том, что такое положение достижимо, ощущается присутствие Бога.

Правитель получает возможность играть. Он может компенсировать недостаток или избыток веса на одной чаше весов достатком или недобытком на другой.

Пример:

1956 год.

ХХ съезд КППС. "Разоблачение культа личности." Резкая смена парадигм. "Перестройка" и сопутствующее ей (неизбежное!) нарушение баланса внутри государства. Как этот крен выправить? Да нет ничего легче - надо, отвлекая внимание покупателя, подправить пальцем положение стрелки на весах. И Хрущёв едет в Англию. Почему именно в Англию? А куда ему ещё было ехать? Он бы с удовольствием поехал в Америку, но 1956 год это самый что ни на есть разгар Холодной Войны и путь в США Хрущёву заказан. "Меня дурно приняли бы здесь, и на меня плохо посмотрели бы там."

А Англия - в самый раз. Лейбористы, социализм, рабочее движение, займы, профсоюзы, крейсер "Серго Орджоникидзе". Встречи с простыми докерами и red carpet. "Ух ты!"

"Наш-то, а?! Никита-та, Сергеич-та - хоть куда! Дурак, дурак, а подишь ты… Гоголем ходит в Англиях."

И невольное, сквозящее во взглядах уважение "партийной элиты".

"Сумел."

"Сбалансировал."

И вот именно этого, возможности балансировать положение "унутреннее" положением "унешним" и лишали "союзники" Николая в 1916 году. Существовал тысячу и один способ показать ему своё "нерасположение" (и ему это нерасположение наверняка показывали со всей недвусмысленностью), но прикладываемые к соглашению Сайкса-Пико унизительные карты показывали не так ему, как - Сазонову. (Карты были унизительны потому, что, согласно им, курды в массе своей оказывались "под Россией", а город Мосул оказывался в пределах французской колонии на территории бывшей Оттоманской Империи и этот физический разрыв означал конфликт между Российской Империей и Французской Республикой, конфликт немедленный, на следующий же день после победы Антанты над тогдашними силами зла и претворения условий договора в жизнь.) И Сазонов (всё понимая) соглашение - принял. А Сазонов был - политический центр, Прогрессивный Блок, единственное, что у Николая оставалось после потери "контакта" с крайне левыми и крайне правыми, и через Сазонова "союзники" показывали российскому истеблишменту (назвать тогдашнюю российскую политическую верхушку элитой у меня язык не поворачивается и пальцы по клавиатуре стучать не гнутся), что они отныне с Николаем "не считаются", и что если кто желает, то договариваться желающие могут напрямую с Державами.

Минуя царя.

Через его голову.