Дверь в стене

87

Глобус наш, густо усеянный человеками, уже давно забыть забыл, что там такого важного случилось в 1991 году, много воды с тех пор утекло, много минуло минут, часов и дней с момента, как потрясся шарик земной в болтанке, да и покинул зону турбулентности, вышел из неё, завертелся, закрутился дальше. Разве что некоторые из говорящих по-русски землян нет-нет да и вспомнят минувшие дни. Вспомнят и "91-й год", вспомнят по-разному, кто как, помянут его словами разными, но при этом даже и они забыли год другой, а ведь по уму как радующимся поражению России, так и сокрушающимся по этому поводу следует наравне с 25 декабря 1991 года помнить и ещё одну дату - 16 июля 1990-го.

В этот день в городишке Железноводске, славном, как мы скажем, "водами", которые человек западный, о Риме не забывающий, называет "термами", был русскими и немецкими словами проговорен проигрыш одних и выигрыш других. На переговорах канцлера Германии Гельмута Коля и Генерального Секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачёва обеими сторонами было признано право Германии на объединение в рамках НАТО.

Если читать не газеты, а пусть и подправленные стенограммы переговоров и думать при этом не головами аналитиков и политологов, а той головой, которую когда-то Бог по бесконечной своей любви вам подарил, то нельзя не увидеть, что в Железноводске (названьице-то, между прочим, будто в Откровении Иоанна Богослова вычитано) был фактически обсуждён план послевоенного мироустройства. И был план непрост, у него было второе дно, если смотреть не только на слова, но и постараться вылущить суть того, о чём шла речь, то становится очевидным, что возрождение Германии не только означало желание СССР расстаться с ролью сверхдержавы и покинуть мировую сцену, но единая Германия должна была ещё и "разорвать цепи", объединение Германии означало если и не немедленный конец НАТО, то, во всяком случае, острый кризис Организации Североатлантического Договора, который, даже и будучи временно разрешён, должен был принять хронический характер.

В 1990-91 Россией была повторно предпринята попытка решить Германией ряд как внешне-, таки внутриполитических проблем. Когда в XIX веке Российская Империя споспешествовала английским усилиям по объединению Германии, и англичанам и русским казалось, что запущенный процесс удастся удержать под контролем. Геополитическая мысль XIX века (не следует забывать, что геополитика тогда геополитикой не называлась, хотя те, кто поумнее, на практике ею пользовались вовсю) вполне резонно видела единую Германию "в кольце врагов".

Континентальные державы, строя свои и разрушая чужие коалиции, стремились не быть окружёнными, самым страшным было попасть в "изоляцию". И такое положение сохраняется в силе и по сегодняшний день. Так вот новая, с пылу с жару Германия немедленно оказывалась окружённой Францией, Австро-Венгрией и Россией. И, как зачинателями идейки мыслилось, малейшее усиление Германии должно было вызывать цепную реакцию в виде усиления её соседей.

С точки зрения Англии Игра для неё упрощалась, так как появление Германии заставляло континентальные государства искать и находить нужный англичанам всеевропейский баланс при минимальном вмешательстве Британской Империи, что позволяло ей пускать в ход высводившиеся руки где-то в других местах "шарика" . С точки же зрения России объединение Германии не только позволяло загородиться немцами от Франции, которая рассматривалась как основной противник, но и более того, наличие Германии позволяло в определённых ситуациях превращать русских и французов из традиционных соперников в нетрадиционных союзников, так как их интересы в отношении Германии совпадали.

Все эти благие намерения были поломаны немцами, у которых в отношении как самих себя, так и окружающего мира имелись собственные планы. И в дополнение к этим планам у них имелся и человек, который мог эти планы претворить в жизнь. Речь о Бисмарке. Роль личности в истории безусловно имеет место и в этом смысле тому или иному народу когда везёт, а когда и нет. Немцам повезло. Бисмарк не только объединил Германию (одного лишь благожелательного отношения БИ и РИ к процессу объединения немцев в одно государство было мало, нужно было ещё и руками трудиться, с чем Бисмарк справился превосходно), но он ещё и задал дипломатическую парадигму, которая работала превосходнейшим образом вплоть до Первой Мировой Войны. Будучи озвученной, бисмарковская парадигма звучала так - "отношения Германии с каждым из соседей должны быть лучше, чем отношения её соседей между собою". Бисмарк был очень умным человеком.

В общем, как бы то ни было, но мы живём в XXI веке и по этой прозаической причине нам известно, что в XIX веке расчёт России на спасительную немецкую палочку-выручалочку не оправдался. С Германией вышло нехорошо. То, что облом случился и у других - утешение слабое.

Однако, стоило минуть веку, как Россия решила прибегнуть к той же, даром, что уже один раз не сработавшей уловке. Причём в этот раз кивать на незнание не приходилось, после двух мировых войн Россия не могла не знать, что она выпускает из бутылки не духа миролюбия и "разрядки международной напряжённости", а выпускает она джинна. И если немцам с Бисмарком повезло, то русским с Горбачёвым даже и не знаю, как бы помягче выразиться. И дело даже не в том, что люди, с которыми он попытался играть в геополитические игры, были несопоставимо умнее, искушённее и изощрённее, чем он, это бы полбеды, самое страшное, что вся тогдашняя властная верхушка СССР не понимала следующего - то, что было уместно в реальностях века XIX, просто напросто нельзя было пытаться применить в конце века ХХ.

XIX век это век гегемонизма и век коалиций, которые то сколачивала, то разрушала БИ, так как в своих усилиях "удерживать мир" она нуждалась в помощи со стороны, БИ была первой если и не среди равных, то, во всяком случае, более или менее сопоставимых с нею по масшабам "держав", и "удержание мира" было делом коллективным, а это означало, что появление ещё одной державы или, наоборот, понижение в статусе одной из них не сказывалось на "общем деле" фатально, мир "трясло", но он при этом оставался всё тем же миром.

Но не так стало в конце ХХ века.

Теперь мир держали всего две сверхдержавы и самоустрание одной из них означало обрушение мира и образование на его обломках какого-то другого мироустройства. То, что Россия попытается "уйти" никому даже в голову не приходило, это было непредставимо, "такого не может быть потому, что такого не может быть никогда!" Всеобщему убеждению способствовало то, что и примеры были у всех перед глазами - Франция, которую несколько столетий "задвигали", сопротивлялась как могла, она цеплялась руками, ногами и скрежетала зубами, ломая ногти. Её спихивали, а она ни в какую. Англия, проиграв, сдавала хозйство лет тридцать, да так до конца и не сдала, где может - держится, людей и эсминцев не жалеет.

И Холодная Война строилась таким образом, что сверхдержавы, сопя, боролись, наваливаясь тушами друг на друга, и при этом получалось так, что часть собственного веса они держали за счёт соперника, мир они не отрезали, не отвоёвывали, а "отжимали", постепенно перекладывая его части на себя.

И вот в этих условиях СССР просто сбросил с себя тяжесть. Чуть ли не половина мира, которую он до того "держал", упала на Америку. То, что должно было произойти, ничем не отличалось от последствий ядерной войны. Мир должен был быть разрушен. До основанья, а затем…

А затем должно было появиться что-то новое.

Так замышлялось теми, кто манипулировал Горбачёвым.

Рационально объяснить "перестройку" невозможно. Перестраиваться из чего и во что? Откуда и куда? Россию никто не заставлял стремиться к мировому господству, её никто не заставлял лезть на вершину, ей никто не мешал не становиться Россией, а остаться Московским Царством, ей никто не мешал проиграть пару войн, а потом ещё, а потом ещё, но она сама выбрала свою судьбу, она боролась наперекор всему, тысячу лет она стремилась вверх, она сама, её опять же никто не неволил, провозгласила себя наследницей Рима, она выстояла, выдюжила, она вышла в финал и…

И что?

Да вот что - это так же, как мальчишка, в детстве обнаруживший в себе талант боксёра, преодолевает сопротивление родителей, идёт в секцию, находит поверившего в него тренера подвижника, тренируется самозабвенно, исступленно, добровольно соблюдает режим, отказывает себе в радостях детства, преодолевает все искушения, он живёт только одним, он должен победить на Олимпийских Играх, должен во что бы то ни стало, он знает, что он - лучший, знает и всё, он сны такие видит, он живёт ради победы, ему свет не мил, в жертву своей цели он приносит даже и любовь, он добивается своего, он едет на Игры, он проходит отборочные соревнования, одну шестнадцатую финала, одну восьмую, четверьфинал, полуфинал и вот он здесь, он там, куда стремился всю жизнь, он - на ринге, он - в финале, гонг! Время пошло. Один раунд позади, другой, трибуны ревут, тренер, секунданты, арбитр вокруг пляшет, табло, диктор, экран вполстены, весь мир на него смотрит, а он вдруг бросил руки вниз, поднырнул под канаты, с ринга спрыгнул, рысцой до двери в раздевалку и - исчез. Недоумённый шум, все переглядываются, никто ничего понять не может, по всему глобусу люди у телевизоров плечами пожимают, комментатор какую-то чепуху несёт, судьи не знают что делать, они с таким раньше не сталкивались, они о таком даже и не слышали. Как быть, что делать? Да что он в самом-то деле?! А чёрт его знает. "Загадочная русская душа."

А через двадцать лет его узнаёт на улице поклонник.

- Извините, а это не вы..?

- Я. Я самый, - смотрит весело, бодряком.

- Вы меня извините, конечно, я понимаю, что вам, может, неприятно об этом вспоминать, но меня друзья не простят если услышат, что я вас вот так вот встретил и - не спросил, так что ж там было-то? Как..? Мы так за вас болели! Ну почему, почему?!

- Да ни почему, просто вдруг подумал - экая херня, ну, что я тут делаю, ринг какой-то дурацкий, я там в перчатках этих… Люди живут, а я.., это.., ну.., ну, не знаю в общем. Плюнул и всё.

- А как вы сейчас? Чем занимаетесь?

- Охранник в частной фирме. Как сыр в масле… Ну, всего хорошего.

- Да, конечно… И вам того же, и вам… У меня даже ваша фотография… Жена куда-то…

- Найдёшь, порви. Дураком я тогда был.

- Нет-нет, что вы… Как можно!

- Не можно, а нужно. Ну всё, пока.

- До свиданья. До свидания…

И самое ужасное в этой боксёрской истории то, что боксёру нашему вдруг приснится что-то, он и не помнит что, но только проснётся он и лежит без сна, то ли думает, то ли нет, и кажется ему, что всего-то и нужно пробежать опять до двери, распахнуть её, а за нею - олимпийский зал, и трибуны, и экран, и тренер с секундантами, и - ринг. Всё то же самое, всё такое же, как было, и соперник тот же, прежний, стоит, ждёт, осталось только под канаты и - в бой.

А тут вдруг - будильник. На работу пора.

"Работать, работать надо!"