Дверь в стене

112

Даже и шапочное знакомство с историей строительства непотопляемого авианосца "Япония" позволяет нам взглянуть на предмет с ещё одной и несколько неожиданной стороны. Если мы дадим себе труд это сделать, то обнаружим параллели, которые в некоторых случаях помогут нам если и не понять, то хотя бы уловить некую логику того, что происходило после войны и в начале 50-х уже в СССР.

Почему главой оккупационной администрации в Японии был назначен Макартур? Причём словосочетание "глава оккупационной администрации" сознательно вуалировало фактическое положение дел, в реальности Макартур был чем-то вроде наместника или генерал-губернатора. Значение фигуры такого масштаба понятно, как и очевиден возникающий вопрос - почему именно он?

Например, адмирал Нимиц полагал, что поскольку основную тяжесть войны на тихоокеанском театре вынес на своих плечах флот, то этот очень важный пост после войны по справедливости должен был бы занять если и не он сам, то уж кто-то из могучей адмиральской кучки непременно. А тут вдруг - Макартур.

Так вот случилось это потому, что государство исходило не из соображений справедливости, а из соображений собственной безопасности. Война закончилась и армия должна была занять в государстве то место, которое она занимает в "мирное" время, армия должна была "умалиться" и не только в одном лишь физическом смысле, уменьшить её численно было делом если и не самым лёгким, то далеко не самым трудным, в течение первого же послевоенного 1946-го года вооружённые силы США были сокращены с 8.2 до 1.2 миллиона человек, однако гораздо более трудной задачей было уменьшить неимоверно выросшее в годы войны политическое влияние военных.

И именно по той причине, что основную тяжесть войны на Тихом океане нёс флот и, как следствие, государство вкладывалось в него всею тяжестью, и тяжестью не только в смысле материальных ресурсов, но ещё и пропагандистски, флот занял довлеющее место в умах общества и привилегированное положение в вооружённых силах, что не могло не вызывать ревности и раздражения других родов войск. Кроме этого так случилось, что адмиралы в отличие от генералов держались гораздо сплочённее, а некоторых связывали узы столь тесные, что они как, например, Нимиц и Спрюэнс завещали похоронить себя рядом рядом друг с другом, что и было сделано, когда пришёл их час.

Макартур же был далеко не самой популярной в армии фигурой и было это связано с некоторыми чертами его характера. Он искренне считал себя самым умным и самым талантливым человеком на свете. И он не только так считал, но ещё и не находил нужным скрывать это от окружающих. Если бы Макартур был неумным солдафоном, то его манера держаться не вызывала бы ничего кроме смеха, но он был человеком, безусловно, незаурядным, а потому сослуживцам приходилось молча глотать макартуровские ум с талантом, круто поперченные и сдобренные пятью генеральскими звёздами.

Такой штришок - у адмирала Нимица на служебном столе стояла фотография Макартура и официально считалось, что она находится там в знак уважения к генералу, однако ближайшему окружению Нимица было известно, что он держал фото под носом как постоянное напоминание самому себе того общеизвестного, но далего не общепринятого факта, что "скромнее надо быть".

Так что государство, назначая на пост генерал-губернатора Японии Макартура, делало ничего ему не стоящий реверанс в сторону генералов, которые с одной стороны были рады за армию, а с другой не рады за себя, и одновременно Вашингтон подавал знак обществу и адмиралам, что звёздный час флота позади. Мавр своё сделал и сделал очень хорошо, а за все наши добрые дела надо платить, это мы из собственного опыта знаем.

Кроме того, администрация Трумана наверняка рассматривала кандидатуру Макартура как временный компромисс и не рассчитывала, что у него всё выйдет настолько хорошо, политикам свойственно недооценивать военных, а когда генерал отстроил Японию, смещать его с занимаемого поста стало как-то не с руки и уже Вашингтону пришлось мириться с макартуровскими умом, талантом и гонором. Генерал ведь прекрасно понимал масштаб того, что ему удалось проделать, что только поднимало его в собственных глазах, хотя непонятно куда там можно было ещё подняться.

Популярность Макартура Труману не нравилась (они и на личностном уровне друг друга переносили с трудом), но политиком Труман был хорошим, а хороший политик умеет ждать. Дождался Труман своего в разгар войны в Корее, в марте 1951 года. Макартур выпустил коммюнике, суть которого заключалась в том, что если США хотят победить в Корее, то им следует открыто переориентировать внешюю политику, признав очевидную приоритетность тихоокеанского региона по сравнению с Европой. Европейские "союзники" США перепугались не на шутку, так как посчитали, что устами генерала глаголет давно всем известная истина и что вот он настал, час "Ч", когда американцы опускают железный занавес по периметру Тихого океана, оставляя бедную Европу на съедение Сталину. Европейцы возопили дружным хором, заставив взбелениться вашингтонский истэблишмент, так как Макартур открыто нарушил не только все приличия, но и формальную субординацию, грубо вторгнувшись в область компетенции президента и Госдепартамента. Дождавшийся своего Труман крепко потёр ладони и снял Макартура с доски.

Тогдашний министр обороны генерал Маршалл попробовал проявить хотя бы видимость солидарности с действующим тоже генералом и замолвил словечко перед Труманом. Тот ему сказал: "Джордж, я сейчас прикажу, чтобы вам выдали мою переписку с Макартуром за последние два года, ознакомьтесь с ней и я жду вас завтра в этом же кабинете в девять утра. Если завтра вы мне скажете, чтобы я не увольнял сукиного сына, я его не уволю." На следующий день Маршалл сказал Труману: "Я удивляюсь, что вы не убрали его два года назад." Тем дело и закончилось.

Макартур, уповая на свою популярность в массах, попробовал начать политическую карьеру, но с этим вышло нехорошо, так как правый фланг, приводя в качестве примера как раз то, чем Макартур мог по праву гордиться, а именно его геракловы деяния в Японии, принялся обвинять генерала в том, что он социалист, а левый фланг с неменьшим ражем накинулся на Макартура, изображая его "махровым реакционером". Генерал не был ни тем, ни другим, то, что он делал в Японии, диктовалось не его личными убеждениями, а интересами государства под названием Соединённые Штаты, но поди объясни это кровожаждущей публике, алчущей жареного.

В этом месте мы можем копнуть чуть глубже. Просто чтобы лишний раз убедиться насколько сложна реальность и до какой степени она не соответствует нашим представлениям о ней. Дело в том, что Макартур по всей видимости завёл бы Японию ещё дальше влево, но его старания натолкнулись на первый взгляд неожиданное препятствие в виде СССР и Китая. "Международное коммунистическое движение", мгновенно сориентировавшись, начало использовать созданные американцами японские профсоюзы как оружие, направленное против самих же американцев. И тем пришлось вводить ограничения на забастовки, чем тут же воспользовалась советская пропаганда, и проводить в профсоюзах чистки "коммунистического элемента", тем самым раскалывая и радикализуя профсоюзное движение.

Не знаю, делалось это осознанно или нет, но СССР, а чуть позже Китай своими действиями тормозили дрейф Японии влево, хотя на словах они боролись именно за это. Объективно происходившее было в интересах и СССР, и Китая по той причине, что чем дальше влево смещалась Япония, в тем большую угрозу она превращалась в идеологическом смысле, так как уже в начале 50-х на Дальнем Востоке возник бы аналог много более позднего еврокоммунизма. Но этого не произошло, Япония остановилась там, где она остановилась, однако за тормоз была уплачена цена. Подвергавшиеся чисткам профсоюзные активисты как правило были из числа побывавших в советских лагерях и распропагандированных там бывших военнослужащих императорской армии, что, в свою очередь, начали использовать в пропаганде уже американцы, упирая на "страдания японцев в советском плену". Все знают про "проблему Курил", но мало кто знает, что вторым по силе пропагандистским жупелом для японцев является "сибирское пленение".

Всё это, конечно, интересно, но нас ждёт флот. Американский, понятное дело. После войны пружина была закручена вокруг него. "Страсти по Navy."