Живой Журнал. Публикации 2010

История про Жукова

Нет, как не крути, неважно я отношусь к Жукову. Тому есть несколько причин: мне не нравится стихотворение Бродского, ему посвящённое, я уважаю покойного Виктора Астафьева и то и дело натыкался в военных мемуарах на некоторую оторопь взрослых людей от разного рода решений будущего Четырежды Героя Советского Союза.

Между ними и нами известная разница — их он посылал на смерть, а нас нет. Да и любовь солдата к начальству — штука сложная. Вот лётчик Попков, что в больших чинах потом был, Жукова не любил за стремительные расстрелы — ну так и я бы без большого пиетета относился бы к генералу, что меня чуть не расстрелял. Просто так, на всякий случай.

Не сказать, что бы я в возмущении топал ногами и кричал "Мясник, мясник!" — вовсе нет. Бывали полководцы и покруче — и не только в Азии.

И военачальник он был вовсе не бездарный, как иногда сейчас пытаются сказать — вполне себе был военачальник, и такой был и сякой. Разный.

Да только с Жуковым случилось одно обстоятельство, и вот теперь мне чрезвычайно интересно, понимал он это при жизни или нет. Дело в том, что многие послевоенные неприятности, случившиеся с Георгием Константиновичем, имели основу в том, что уж больно он был красив и популярен — белый конь, шашка наголо, парад победителей. Не думаю, что Генералиссимусу Сталину так уж это всё нравилось — и не из какого-то тщеславия, а оттого, что ему вовсе не нужны были армейские харизматики.

Но вот Генералиссимуса занесли ногами вперёд, а потом вынесли. Георгия Константиновича тоже несколько раз двигали — и при Генералиссимусе, и, наконец, окончательно задвинули через двенадцать лет после войны: харизматиков опасался не только Сталин. Но вот потом оказалось, что Победа есть, а главного полководца нет.

Это очень неловкое обстоятельство — потому как народ очень любит, чтобы за каждым славным делом стояло конкретное лицо. И никого, кроме Жукова, на роль Главного полководца, маршала-ответственного-за-всё не было.

То есть, Жуков в иконографии занял место Сталина.

Появился и орден Жукова, и медаль Жукова. Это, конечно, совершенно напрасно — потому как персонофицированные награды дело опасное. Как писал всё тот же Виктор Астафьев: " Я не хотел получать медаль имени браконьера русского народа, но, как всегда, подавая мне положительный пример, жена моя получила свою".

Ну, Астафьеву-то что, он был крут. Ему терять было нечего.

А я — так, поспокойнее буду. Но сердце у меня всё же не лежит к этому человеку с четырьмя золотыми звёздами.

Извините, если кого обидел.

08 мая 2010