Живой Журнал. Публикации 2010

История про приход и уход (XXVII)

Как известно — одной из самых известных перевранных во всём цитат стало известное выражение о патриотизме, как о последнем прибежище негодяя.

Множится загадочное употребление неверного авторства и странные трактовки этой фразы: "… по известной формуле Сэмюэла Джонсона и Льва Толстого, "последнее прибежище негодяев", "Великий русский писатель Л. Н. Толстой однажды сказал, что патриотизм-последнее прибежище негодяев". "В последние годы чуть не каждую неделю в какой-нибудь из газет или телевизионных программ повторяется одно из любимых изречений Льва Николаевича Толстого: "Патриотизм — последнее прибежище негодяя". Авторство принадлежит не ему, но именно огромный авторитет Льва Николаевича обеспечил афоризму популярность и непререкаемость… Но Толстой писал именно о патриотизме. А великий мастер языка всегда говорил именно то, что хотел сказать", "Мне кажется, нет смысла для душевного спокойствия приглаживать мысль Льва Николаевича — гораздо важней ее понять". Это выражение приписывают даже Черчиллю!

А вот что говорит Никита Михалков: "Правозащитник г-н Ковалев говорит с экрана телевизора (НТВ), ссылаясь на Толстого, будто тот назвал патриотизм последним прибежищем негодяя. Но только это не его фраза, — опубликована она в книге "Круг чтения" и принадлежит английскому писателю-консерватору XVIII века Самуэлю Джонсону, и смысл ее прямо противоположный: даже для последнего негодяя патриотизм является последним прибежищем".

Однажды Толстой писал что-то похожее в статье "О присоединении Боснии и Герцеговины к Австрии": Патриотизм, в самом простом, ясном и несомненном значении своем, есть не что иное для правителей, как орудие для достижения властолюбивых и корыстных целей, а для управляемых — отречение от человеческого достоинства, разума, совести и рабское подчинение себя тем, кто во власти. Так оно и проповедуется везде, где проповедуется патриотизм. Патриотизм есть рабство".

Но Толстой действительно не говорил и не писал слов о прибежище. Они действительно принадлежат англичанину Джонсону и были напечатаны со ссылкой на автора в толстовском "Круге чтения" за 1905 год. Кто именно, сам ли Толстой включил изречение Джонсона в книгу или её редакторы — неизвестно. Правда, говорят, что потом он сам выкинул этот афоризм — видимо, осознавая его неоднозначность, и в сборниках "На каждый день" и "Путь жизни", изданных десять лет спустя, этого афоризма уже нет.

Да в знаменитой статье "Патриот" Джонсона нет этой фразы, а её суть именно в обличении ложного патриотизма — Британия в сложном положении, а негодяи, прикрывающиеся "патриотизмом", могут ввергнуть её в войну, а в этот момент, пишет Джонсон, и без этой войны в стране царит ужас. Особый элемент путаницы вносит то, что под одним и тем же словом "патриотизм" в разное время понимали совершенно разные вещи. Джонсон пишет:

"A patriot is <нрзб> А уже его биограф Босвел оговаривается: "Johnson suddenly uttered, <нрзб>: "Patriotism is the last refuge of a scoundrel". But let it be considered that <нрзб> А Босвел-то<нрзб> <нрзб> <нрзб> Но, и узнав эти подробности, многие люди не отказываются от собственных трактовок фразы про негодяев и патриотизм. Почему Толстой стал названным автором этой фразы? Да потому что и для давних и для современных граждан России Джонсон — абстракция, непонятная заморская зверушка. А вот Лев Толстой, как с ним кто не спорь, символ русской литературы, к которой сохранилось инерциальное уважение. Кого хочется иметь в качестве союзника в пикейно-жилетных спорах? Ответ очевиден — и коллективное бессознательное выпихивает бородатого писателя в центр круга.

Двадцать лет назад, в середине восьмидесятых годов прошлого века, одни люди использовали афоризм Джонсона, низводя патриотизм любого рода до гадкого свойства недостойных людей. Это было время странной эйфории непослушания, и не менее странного противостояния "демократов" и "патриотов" — названия этих человеческих партий сейчас звучат даже как-то неловко.

Теперь времена изменились — и в патриотизме ищется опора, происходит обратное движение политического поршня. Поэтому и говорят о том, что патриотизм может спасти даже закоренелого негодяя. Можно прочитать это иначе: есть патриотизм двух сортов — один для хороших людей, для дурных. Прочтений может быть масса. И всегда человек обосновывает своё допущение тем, что оно — во спасение. Теперь это не призыв правых или левых — это бессознательная мольба о сплочении, которая в слепоте хватается за попавшийся под руку лозунг.

Можно придумать много способов прочтения любой, в том числе и этой громкой фразы — патриотизм это отвратительно. Патриотизм это хорошо. Патриотизм хорошо для негодяя, и плохо для хорошего человека. И — наоборот.

Патриотизм — такая штука — куда повернёшь, туда и вышло. Вся эта неразбериха приводит нас к мысли к возрастанию нашей ответственности за высказывание в современном мире.

Мире, где самые известные лозунги — это цитаты неточного смысла".

Извините, если кого обидел.

06 февраля 2010