Живой Журнал. Публикации 2010

История про ответы на вопросы (VIII)

— Раз Вы по образованию физик, не угнетает ли Вас любовь к слову "энтропия", вдруг вспыхнувшая у журналистов, писателей и проч.?

— Давайте я отвечу на этот вопрос так, как я его понял. Для начала никакой вспышки любви к слову "энтропия" я вокруг не наблюдаю. Сказать, что это слово употребляют массово неверно (при том, что у него есть несколько значений даже в рамках физических дисциплин), я не могу. А так-то словоутребление меня печалит, что и говорить. В том числе и тех слов, значение которых журналист или писатель представляют смутно.

— Расскажите, пожалуйста, о Ваших любимых фильмах?

— Да долго-то рассказывать. И я, перебирая десятки кинофильмов, обязательно буду повторять ещё и то, что другие говорили — так что меня слушать, вон лучше почитать хорошего человека Горелова.

…А, вот про что я расскажу — про фильм, который я смотрел в каком-то полуподпольном зале, в полной версии (это важно) и при странных обстоятельствах. Была такая повесть венгра Ференца Шанта, который не так давно умер, которая называлась "Пятая печать". Шанта написал её в 1963, а в 1976 году Золтан Фабри снял по ней фильм, который, конечно, навсегда в тени "Седьмой печати" Бергмана. Действие венгерского фильма проиходит в конце 1944 года, когда несколько приятелей собираются в кабаке. Это такой островок мира среди военного безумия. Надо сказать, что тогда Салаши как раз произвёл военный переворот, и жизнь для героев была как в час перед концом. Да, собственно, так оно и было.

И вот один из друзей, Часовщик загадывает загадку про остров, на котором живёт тиран, который тиранит раба, а раб утешает себя тем, что он никого не мучит. И выбирая между этими двумя судьбами, все — и Часовщик, и Столяр, и Книжник, и Бармен — выбирают путь тирана. Только приблудившийся к ним Фотограф говорит, что он хотел бы быть рабом с чистой совестью.

При этом он тут же доносит на своих собеседников, и их волокут в застенок. А там на стене висит коммунист, весь в крови, практически мёртвый. И вот всем по очереди говорят: ударь его и пойдёшь домой. Столяр пытается, но не может ударить висящего человека, и Столяра волокут в подвал. Бармен бросается на тюремщиков и его убивают — в итоге один Часовщик несколько раз бьёт окровавленного распятого как Христос заключённого, и его отпускают. Дело в том, что у Часовщика дома спрятан целый выводок еврейских детей, которых тогда в Будапеште не один только Валленберг прятал.

И вот Часовщик бредёт по городу, который как при Конце Света рушится под бомбами.

Собственно название фильма взято из Откровения: "И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?".

Фильм этот на меня произвёл неизгладимое впечатление, хотя я с тех пор его не пересматривал, и, может, в пересказе что-то и перепутал. Я при этом был образованным мальчиком, и, в общем, много уже что знал и про Венгрию 1956 года, и про Венгрию 1944, и мог отличить Хорти от Салаши.

Так вот, потом прочитав уже и Сартра и Камю с их рассуждениями о проблеме выбора, я должен сказать, что эта история Шанта-Фабри на меня сильнее подействовала.

— Какие имена (не только писателей) значимы для Вас? Кто особенно повлиял на ваше творчество?

— Я отовсюду полезное тащу, без фанаберии. Лесков повлиял. Бабель и Шкловский. Юрий Казаков — это точно. Я раньше думал, что повлиял Битов и Паустовский, а сейчас сунул нос — и думаю, как же это Битов (к примеру) повлиял: я читать это сейчас не могу. Загадка. Потом много всяких моих друзей повлияло — это такие люди, что крепко приверчены к жизни и обладали очень точным и образным языком. Тот мужик, что Плюшкина метко охарактеризовал, мог бы у них чему-нибудь поучиться. Но тут можно сколько угодно тасовать эти влияния, а проку нет — это ничего не объясняет. Вот Пруст повлиял на меня одним абзацем, а дальше этого абзаца я в чтении его романов и не продвинулся. Зато толстый том "Истории КПСС" я проштудировал в школе — с подчёркиваниями и закладками, до сих пор чуть не наизусть помню, а повлиял ли он на меня, до сих пор не знаю.

— Писатель в сущности обманщик?

— Скоро увидим. Я тут дал одному писателю в долг — если не вернёт, то именно так. Я потом доложу о результатах, как и что.

— Каков у Вас IQ?

— Понятия не имею.

— Фантазия — её роль в Вашем творчестве.

— Она играет.

— Чёрно-белые фото или цветные?

— Больше хороших и разных.

— "There are two great tragedies in life. One is to not get what you want; the other is to get what you want." А что хуже?

— Да ничто не хуже. Эта такая фраза перевёртыш — ведь можно сказать: "Есть два типа счастья. Один — желать чего-то и не получать, а другой — получать, что желаешь". Ну и что?

Смысл не изменился, значит, всё это пустое, просто слова.

— Какого мультгероя вы бы хотели озвучить?

— Задумался. Дело-то в то, что на ум лезут герои, которые уже кем-то заняты. А хорошие герои всегда кем-то хорошим заняты — ну там Винни-Пух, любезные мне Леоновым, а Карлсон — Ливановым. Не знаю.

Я лучше расскажу, как я чуть не стал сам героем. Я как-то оказался последним учеником Юрия Коваля: меня привели к нему на семинар, а через несколько месяцев он умер. Так что я был не настоящий ученик, не из апостолов.

Но на этом мероприятии меня увидела одна женщина и говорит: "Знаете, что? Вы такой фактурный! А у нас тут будет детский журнал, и писать там будут разные персонажи — Джельсомино, Буратино, Винни-Пух, Пятачок, Незнайка… А вы, вы… Давайте вы будете капитаном Врунгелем!".

Я, не раздумывая, согласился. Только у них дело с этим журналом не заладилось.

— В каком темпе протекает Ваша жизнь, т. е. какая у Вас единица времени?

— Я вслед Хармсу всё меряю: "Прошло несколько колов времени".

— На каких языках читаете?

— Я изобрёл способ читать и писать на всех языках мира. Небольшие сложности были с узелковым письмом, но и их я преодолел. Правда, когда я читаю и пишу, то не всегда понимаю прочитанное и написанное.

— Что значит для Вас поцелуй? Лишь прелюдия к интимности, или выражение любви и нежности к близкому человеку? А может, и вовсе ничего не значит?

— Поцелуй — удивительная вещь. Совершенно волшебная. Иногда он стоит всего остального. За поцелуй до свадьбы, если суженый умрёт, можно было половину наследства получить. Теперь отношение к деньгам, увы, испортилось.

— Вы хороший родитель?

— Помру — увидим.

— Кто по-вашему лучшие современные русские прозаики; поэты?

— Кому поп нравится, кому попадья, а кому — попова дочка. В любом случае, чужие слова тут не помогут. Это как произнести вслух вчерашний пароль, что уже сменили — получится пустой набор звуков.

Извините, если кого обидел.

05 марта 2010