Из Тьмы (Арка 5)

Глава 5 часть 2

…Увернувшись от прогудевшего рядом булыжника, почти стотонная гидра мазнула по земле хвостом, отправляя в метателя целый пласт промороженной земли, смешанной со снегом, льдом и кусками дерева. Монстр-примат, впрочем, тоже оказался достаточно ловок, дабы избежать основной снежно-земляной массы. Однако трехглавое чудовище не собиралось на этом останавливаться. Условно-опасным плевком заблокировав противнику часть путей отхода, оно, изо всех сил ускорившись, рвануло на сближение. Благо что — как бы это странно ни выглядело для монстров данного вида — ускорение являлось одной из сильных сторон этой конкретной гидры.

Но тут из-под прикрытия оставшегося в воздухе сора неожиданно выскочила стремительная темнобородая фигура с катаной. Быстрый, почти неразличимый взмах, и любитель бросаться булыганами вместо того, чтобы оказаться в одной из пастей, заработал очередную условную смерть именно от клинка.

"Разве они не должны сражаться на одной стороне?" — мысленно удивилось умное чудовище... но, уже наученное опытом, медлить не стало, сразу выдохнув в сторону опасной не-пищи целое облако «яда».

Естественно столь медленная атака не смогла зацепить никого, кроме волосатого-с-кусочком-её-шкуры, который тоже поспешил покинуть не опасное, но вызывающее жжение облако. Однако своим выдохом Печенька сузила противнику пространство для манёвра. И если он захочет напасть, то она встретит и, наконец, отомстит быстрому-с-кусачим-жалом!

Но что это? Шкура спины ощутила лёгкие касания стремительных шагов, а потом её едва ощутимо кольнуло от слабых, лишь наметивших атаки порезов. Гидра дёрнулась, пытаясь если не сбросить новую противницу, то хотя бы вывести из равновесия, одновременно с этим левая голова резко метнулась назад и вбок… чтобы остаться ни с чем. Маленькая-страшная-злая-главная, которая, как считала гидра, не участвует в схватке, легко ускользнула, спрыгнув по правую сторону могучего тела. И именно этот момент выбрал быстрый-с-жалом, чтобы атаковать.

Снова много не болезненных, почти моментально затягивающихся, но очень обидных царапин в самых уязвимых местах тела. Могучего, но слишком неповоротливого.

Снова она проиграла. Печенька знала, насколько глубокие раны способны наносить срывающиеся с железных жал прозрачные лезвия. Не говоря уже об ужасно мучительных чёрных молниях маленькой-страшной-злой-главной, которая в последнее время вовсе не зла с ней, но всё равно остаётся очень страшной и бесспорно главной.

Тем временем пара несправедливо быстрых двуногих силуэтов не успокоилась, а столкнулась уже друг с другом. Быстрый-с-жалом размазанной тенью скользнул к маленькой-злой-страшной, однако та не только не поддалась внезапной атаке, но и, уклонившись, сумела контратаковать. Превосходящий её в скорости мужчина, впрочем, тоже ушёл от встречного выпада.

Некоторое время парочка разогнавшихся ещё сильнее стремительных — даже для неслабого монстра A-плюс класса — теней, словно призраки скользила по земле, не тревожа перепаханную землю и не создавая ветер, лишь кружила, сходясь и расходясь, периодически производя пробные или обманные атаки. Кажется, одно или другое жало иногда находило свою цель, однако бой не останавливался. Со стороны это даже могло показаться своеобразным танцем.

Вот один из партнёров увидел удачную возможность и разорвал ритм. Обманный финт сменился режущим ударом слева направо и снизу вверх, а затем, проскользив по катане меньшей фигурки в огне плазменной вспышке соударения, клинок сместившегося в сторону воителя — под правую руку и частично за спину противницы — рубанул вниз.

Впустую! Та, словно маленькая юркая змейка с глазами на затылке, извернулась, не только уйдя от атаки, но и сумев зацепить своего оппонента. Поединок шёл не всерьёз, поэтому повреждения ограничились левой штаниной, разорванной укрытым металлической накладкой острием клинка, но досады воителя-мужчины это не умалило. Он — пусть это казалось уже невозможным — ускорился ещё сильнее и налетел на противницу настоящим стальным вихрем. В ход пошло уже не только лишь чистое, почти что дуэльное фехтование, но и различные, порою сомнительные, а порой и откровенно грязные приёмы.

Девушка не растерялась — наоборот, тоже подхватила данное начинание, став метать иглы, энергетические сгустки и даже... плеваться. Красивый поединок превратился в жёсткую и неприглядную — но всё ещё тренировочную — схватку. Одна из голов Печеньки с интересом уставилась на проеденный в дереве небольшой (не смертельная битва же), но всё же заметный кратер: ещё одно доказательство, что маленькая-злая-страшная лишь притворяется двуногой! Печенька умная, Печеньку не обманешь!

Меж тем ситуация продолжала меняться. Более крупный мужчина старался войти в клинч, выкрутить оружие противницы или взять на излом удерживающую его руку, не стеснялся работать коленями, локтями, ногами и эфесом. Худенькая и низкорослая, но неожиданно крепкая брюнетка от него не отставала, не стремясь лезть в сверхближний бой, однако, если избежать такового не выходило — действовала, стараясь обернуть свой рост в преимущество. Знание стиля оппонента вместе с прекрасной гибкостью юной воительницы, а также реакцией, заметно опережающей очень высокую даже для Мастеров скорость, что позволяла грамотно реагировать на все, даже самые неожиданные движения — успешно помогали держаться под неослабевающим напором.

Вот юная убийца выгадала момент для собственной атаки, лезвие стальной змеёй метнулось к правой кисти противника… и вновь встретила лишь воздух. В свою очередь более опытный и быстрый воитель решил воспользоваться моментом для контратаки. Неудачно. Вокруг встретившегося металла укреплённых духовной силой мечей полыхнул воздух, а колено мужчины укололо болью от прилетевшего в чашечку пинка.

Для немёртвого выбитая коленная чашечка не являлась калечащей травмой, как, в общем-то, и для любого из славящихся своей живучестью высокоранговых воителей, но на подвижность ноги в данной схватке она повлияла. Тем временем в атаку перешла уже девушка, что, в отличие от не ведающего усталости псевдовампира, уже начала ощущать приближающийся предел безопасного использования «форсажа».

Хитрый, подсмотренный в памяти древнего генерала финт почти ознаменовал завершение боя, но ещё сильнее ускорившийся соперник сумел его парировать и нанести свою атаку, от которой девушка также ушла.

Завязался ещё один короткий, но особенно яростный обмен ударами на ещё сильнее возросших скоростях. Никто не желал уступать последнее очко в счёте побед и поражений.

Мелькнул неразличимо краткий миг объективного времени и спарринг, последняя часть которого со стороны выглядела, как самый настоящий смертельный бой — несколько раз смертельный для обеих сторон — наконец, завершился.

* * *

— Ты опять меня читала, госпожа? — спокойно — пусть и несколько хрипловато из-за пострадавшего горла — спросил всклокоченный Юрэй, вправив выбитую коленную чашечку.

Почесав бедро, отбитое неудачным ударом в пах, он хмыкнул и продолжил проверку состояния тела. Не то чтобы это ему требовалось, всё равно в пространственном кармане всё быстро восстановится, да и без кармана затянется — куда там той собаке. Но привычка есть привычка.

— Не напрямую, хах. Только намерение и духовную, ха, силу, — вправив непонятно когда выбитый левый мизинец, потрогав кровоточащий нос и убедившись, что он сломан, чуть гнусаво ответила я. — Так же, как, х-ха, любого живого. Подожди. Дай, уф, восстановиться, — из-за учащённого дыхания мои фразы звучали достаточно рублено.

Потерев рёбра — там, куда ударила накладка на лезвии Яцуфусы, в ином случае поделившей бы старого Мастера надвое — он направился за своими курительными принадлежностями.

Я же, в свою очередь, сконцентрировалась на сломанном носе, ушибах, рассечениях и прочих мелочах, которые нужно затянуть. На данный момент мне удалось частично продвинуть метаморфизм, а частично совместить его с той почти что некрохимерологией, коя некогда помогла прирастить правую кисть, отсечённую тейгу-косой оказавшегося неожиданно опасным Камуи.

Теперь этот навык восстановления (не такой эффективный и быстрый, как хотелось бы, но зато гораздо более безопасный) нуждался в отработке. И так как тупо наносить себе мелкие повреждения, а потом их лечить мне показалось затеей, хм, контрпродуктивной, в дело пошли жёсткие спарринги с лучшим воителем из моих миньонов.

Юрэй оказался не против: он и сам считал, что только через напряжение и боль можно достигнуть достойных результатов, да и драться любил.

Что же, стоит отметить, касаемо тренировок высший Мастер не ошибался: скорость постижения его стиля заметно скакнула — настолько, что он заподозрил меня в жульническом считывании его будущих действий через духовную связь. Не то чтобы он абсолютно неправ, ведь пусть я и не пыталась хитрить, полностью заблокировать ощущение движений тела и духа немёртвого партнёра по спаррингу оказалось невозможно. На это накладывалась эмпатия, духовная чувствительность и разгон разума, кои я тоже тренировала и которые вполне неплохо работали против живых противников.

Заодно и развитие Алмазного Тела немного ускорилось.

С улиточных темпов до черепашьих, ага.

Таким образом, почти сравнявшийся счёт побед и поражений уже не выглядел столь удивительным. То есть, три победных касания из десяти, стремящиеся к четырём из десяти — это далеко не паритет. Да и соперник мой, как и оговорено, не использовал запредельный «форсаж» и «разгон», что доступны только немёртвым, способным восстанавливать калечащие (и даже смертельные!) повреждения тела и энергетики, но всё же, всё же. Мой миньон не какой-то там средний Мастер Боя; этот, вернувший — а то и преумноживший! — былую прыть старый монстр и без тейгу прочно входит в десятку сильнейших!

В общем, всё хорошо и прекрасно. Кроме несколько унизительной для гордости необходимости регулярно получать колотушки, да. Но мы, воспитанники Подземной Базы, привычны к попранию чувства собственной важности.

Впрочем, я хотя бы периодически побеждаю, а вот Эйпман — хотя обезьяну по большей части всё равно, он принял своё место в иерархии «стаи» и не претендует на высокое место — а также Печенька, которую мы с Генсэем стабильно «разделываем», причём что вместе, что поодиночке — грустят. То есть, условная победа достигалась не таким же условным убийством — всё же уничтожить монстра-регенератора не так просто и уж точно не быстро — а снижением подвижности, достаточным, чтобы умное существо и само поняло, чем это закончится, если продолжится в такой манере, и смирилось с очередным поражением.

На самом деле обычный одиночный Мастер или парочка оных, даже сумев повредить связки и позвоночники гибких шей (очень толстых и очень прочных, по правде говоря), скорее исчерпают свой энергетический запас и вынужденно отступят, пока восстановившееся чудовище их не сожрало, чем смогут уничтожить гидру схожих с моей прожорой кондиций. И это я говорю про живую версию, заметно более уязвимую, нежели Печенька.

То есть пример, где в качестве «обычного двуногого воителя» выступает Генсэй — почитай, высший Мастер (без запущенного на полную мощность «форсажа» он до этого звания, по собственным словам, несколько недотягивает) с бесконечной выносливостью, огромным опытом и разносторонними умениями — несколько нечестен. На самом деле моя гидра уже вполне способна закусить "обычным" Мастером и попросить на сдачу деликатесную группу Воинов.

Но это — т-с-с! Пусть лучше она боится маленьких, но быстрых, кусачих и опасных человеческих Мастеров, которых непременно очень-очень много, и старается стать лучше и быстрее, чем ленится, считая себя большой и могучей. Ведь этот подход прекрасно работает!

* * *

— Сши… — печально выдохнув, взглянула на меня означенная трёхголовая особа повышенной прожорливости после того, как я, срастив все повреждения, протерев лицо влажной тряпочкой и в целом более-менее приведя себя в порядок, подошла к ней.

— Ничего, Печенька — сейчас у тебя получается намного лучше, — ободряюще улыбнувшись, успокаиваю питомицу начавшую обмен мыслеобразами.

— С-с! — недовольно отозвалась та.

Бывшая гроза южных болот признавала превосходство хозяйки. Но ведь не только маленькая-злая-главная, которая на самом деле — скрывающая силу большая-главная-злая — её побеждает! Быстрый-с-кусачим-жалом во много раз слабее неё! Гидра не умеет так хорошо чуять чужую силу, но маленькая госпожа делилась своим зрением и показывала, насколько у двуногого меньше духовной энергии.

А ещё быстрый-с-кусачим-жалом в сотни раз меньше! Он в сравнении с ней — словно букашка! Это и без всякой помощи видно! Это она, большая, могучая и прекрасная Печенька, должна побеждать всех, кроме хозяйки! Она почти S-ранг — маленькая-злая-главная объясняла, что значат эти странные звуки — она большая, она крепкая и живучая! И обладает огромным — недостижимым для двуногих букашек! — объёмом и качеством духовной силы!

…Но она недостаточно хорошо всё это использует.

А ведь если она вырастет ещё больше, то маленькие, шустрые, каверзные и противные букашки — такие, как быстрый-с-жалом — станут и вовсе неуловимыми. И яд на них не всегда действует. А жалить они могут очень больно и опасно. Наверное, хозяйка права: быть больше всех не всегда хорошо. Нужно становиться быстрее. Крепкая шкура, яд и живучесть — тоже очень хорошо, но нужно стать быстрой, уметь пользоваться своими сильными сторонами и знать много уловок хитрых маленьких двуногих.

— Да, сила и скорость — это хорошо, но тебе нужно развивать тактическое мышление и не забывать контролировать обстановку, — с довольной улыбкой кивнула я, прочтя мыслеобразы питомицы (а также не выставляемые на первый план мысли и опасения) и, параллельно проговариваемым словам, отправляя своё ментальное послание. — Люди и некоторые твои разумные сородичи склонны хитрить: нападать внезапно, со спины, в компании. Никто из нас и из них не станет открыто и честно бросать вызов, чтобы сразиться за понравившуюся аномалию. Если противники не сильнее, конечно; тогда — да, могут.

— Шс-с! — понимая, но не до конца принимая мою позицию, возмутилась слишком честная и даже по-своему благородная гидра.

Ха, кто бы меня сейчас услышал! Честная и, хех, благородная гидра! Принцесса Великих Болот Печенька, хи-хи!

— Хитрить нужно лишь слабым? — произношу уже вслух. — Возможно. Но ты пока не Внеранг. Как и я. Но давай взглянем на ситуацию с позиции сильного. Если, применяя хитрость, слабые имеют шанс победить, то сильному, чтобы этого не допустить, волей-неволей придётся узнать все уловки противников. И придумать меры противодействия, разумеется, — утвердительно киваю на мыслеобраз питомицы. — В нашем мире нет неуязвимых и непобедимых.

Краем глаза вижу, как закуривший длинную трубку Юрэй одобрительно кивнул на эту сентенцию. Или теперь правильнее вновь звать его Генсэем? Ведь вскоре боевому пенсионеру предстоит сменить облик на менее моложавый — для его лет выглядеть на сорок это всё же перебор — «вернуться в Столицу» и открыть там свою Школу боя. Хотя почему-то новое имя нравится старому Мастеру больше того, что он получил при рождении, какие-то с этим связаны заморочки о «типа новой жизни» и прочей философско-религиозной мути.

Надо потом обсудить, как там идёт подготовка врастания потенциально мощного агента влияния в воинское сообщество Столицы.

Эйпмана же наше общение не особенно беспокоило. Немолодой обезьян, как уже упоминалось, не особенно стремился к личному могуществу, прекрасно понимая, что старого Мастера или гидру ему не обойти. Он ещё помнил сломавшего ему руку Прапора и с удовольствием бы того поколотил, но так как пересекались они редко, уже начал забывать о своём намерении и стимул к росту постепенно сошёл на нет, ограничиваясь моим приказом. Да и соображал примат похуже Печеньки. Где-то на одном уровне с камнеголовым Прапором, да. Зато поесть любил немногим меньше обоих названных, и сейчас, оттёршись снегом, с удовольствием уплетал купленные мною бананы, кои для зимней Столицы — весьма недешёвый деликатес.

Глядя на такое дело, решаю последовать хорошему примеру: призванный усилием мысли Коврик оказался передо мной и вскоре также бесследно исчез, впрочем, немного полегчав. У меня же теперь появился запас печенек и термос с горячим сладким какао. Ну, и фиал с животной праной тоже не станет лишним. Как раз пока перекушу, моя собственная энергетика переработает порцию этой продукции: не самой питательной и хорошо усваиваемой, но зато дешёвой и доступной в больших количествах, спасибо установленным на бойнях экстракторам.

Вытянув из фиала энергию и оставив внутри него состав-основу — энергетически пустую, но годящуюся для переработки и повторного применения — приступаю к поглощению более материальной (и вкусной!) пищи. В процессе трапезы ловлю на себе укоризненный взгляд Печеньки.

— Что? — спрашиваю, запив очередную печенюшку щедрым глотком горячего молочно-шоколадного напитка. — Ты ешь только парное мясо, у меня такого нет. А всю ближайшую живность кое-кто поймал и скушал ещё в самом начале.

Закончив свой спич, я вернулась к стремительно опустошаемому мешочку и термосу. Что ни говори, а когда ешь на природе, да ещё после хорошей физической нагрузки, пища приобретает особый, неповторимый вкус.

— Сши… — жалобно выдохнула «очень побитая, очень уставшая и очень угнетаемая» многотонная машина смерти.

М-да, похоже, я её разбаловала.

— Ну хорошо, хорошо... большая, хех, попрошайка. Мясо не обещаю, зато после перерыва попробуем передать тебе часть энергии Хрустика.

— Ши! Сши! С-сш! — гидра сильно оживилась, зашевелив головами и зашаркав по земле хвостом, отчего в стороны полетели куски снега, льда, мёрзлой земли и обломки поваленных деревьев.

Ни дать ни взять — учуявший вкусняшку игривый пёсель!

Только бесшёрстный, трёхголовый, ядовитый и с небольшую крепость размером, угу. А так — никаких заметных отличий.

— Нет, не съесть его, — отрицательно качаю головой, — именно передать часть энергии, чтобы ускорить твой рост в силе.

«А ещё ослабить этого агрессивного тупицу», — добавила я мысленно.

Если антисоциальное членистоногое отказывается видеть в нас членов стаи — которой у него никогда не было — и не хочет подчиняться «слабому», будучи «сильным», то почему бы не изменить расклад, хорошенько его ослабив? Пускай Чёрная Слизь изрядно меня посрамила, убив — технически, вынудив оборвать связь — строптивого, вряд ли согласившегося бы стать миньоном, но моего немёртвого, а также заставив драпать, в прямом смысле слова теряя тапки, но и хорошего из встречи с ней удалось вынести отнюдь не мало. Как, например, примерное понимание механик передачи энергии от одного существа к другому.

То есть я и раньше могла передать свою энергию немёртвым. Именно таким образом удалось превратить Счетовода из неодарённого, крайне далёкого от боевых искусств человека во вполне себе неплохого — по крайней мере, по показателям скорости-силы-прочности — Адепта боя. Но вот взять духовную силу у одного немёртвого и направить её в другого… нет, это — уже другой уровень.

Так-то через энергетику кукол Яцуфусы всегда протекала сила тейгу; но она, по всей видимости, не оказывала влияния на их развитие, поэтому может не сработать и разработанный по дороге в столицу приём. С другой стороны, тёмная энергия играет роль праны, а вот оттенок духовной силы у каждого существа остаётся своим собственным, со всеми присущими ему характеристиками. И именно через духовную силу тейгу подстёгивают рост своих носителей.

Иными словами, передав энергию не самой слабой S-ки — может, и потерявшей в боевой силе, но исключительно из-за заторможенности непробуждённого — своей абсолютно лояльной Печеньке A++ ранга (и то второй плюсик больше за умения, а не за мощь), я вполне себе реалистично сымитирую влияние тейгу на носителя, подстёгивающее рост его сил. Ну, в теории.

Тейгу для монстра, хех. Разве не забавно?

Хотя, если всё получится с монстрами, то можно потом попробовать повторить и с людьми. Вернуться к истокам, так сказать.

«Мёртвые марионетки безынициативны и неспособны развиваться», — вспомнилась строчка из описания способностей Яцуфусы, кое я некогда пролистывала.

Ну-ну…

— Ук? — подал голос и с вопросительным ожиданием взглянул на хозяйку Эйпман, который уже успел расправиться со своими вкусняшками и теперь нетерпеливо перетаптывался на месте.

— Не хочешь бездельничать на холоде? — отвлёкшись от своих размышлений, уточнила я.

— Ук-угу, — Эйпман стал усиленно показывать как ему холодно и некомфортно.

С его-то шерстью и уровнем духовной силы. Верю, ага.

— Ладно, лентяй, — улыбаюсь. — На сегодня всё, — повинуясь мысленному усилию, примат исчез в пространственном кармане.

— Почему не монстр-обезьяна и гидра? — спросил приблизившийся миньон.

— Слишком большой разрыв в качестве и количестве духовной силы, — произношу, забросив в рот последнюю вкусняшку и допив какао. — Формально Печенька отстаёт в ранге от Хрустика почти так же, как Эйпман от неё. Но фактически разница между одарённым зверем ранга В и имеющим активное духовное ядро монстром класса A — больше, чем между чудовищами A и S. И даже если опустить гидру на ранг B, она всё равно останется намного сильнее, потому как изначально выше в условной пищевой цепочке.

— Когти, зубы и хвост есть у кошки и тигра. Но они не равны, — кивнул Юрэй.

— К тому же, у сильных монстров жёстче энергетика: работать сложнее, но если что-то пойдёт не так, то и серьёзных повреждений можно не бояться. Не беспокойся, Генсэй, — в ответ на незаданный, но мелькнувший в мыслях старого Мастера вопрос, добавила я. — Если всё получится, то усиление коснётся и тебя, мой верный, но честолюбивый соратник. То, что я стала чаще тебя побеждать — не означает, что ты не развиваешься. Даже наоборот, — демонстративно потираю места старых ушибов, которые пусть и исчезли, но ещё живы в памяти побитого тела.

Как бы подводя итог сказанному, призываю Хрустика.

И надо сказать, поддержание в реальности этой махины сразу создало довольно значительную нагрузку. Недостаточно большую, чтобы реально сказываться на моей боеспособности или истощать запасы быстрее приемлемого — даже после недавних тренировочных схваток, что подтверждает мою растущую выносливость — но всё же раздражающую. Хотя бы пониманием того факта, что львиная доля духовных и ментальных сил уходит на подавление бессознательного сопротивления, а дополнительные затраты, как это ни странно, означают ослабление данной боевой единицы.

— Благодарю за заботу, госпожа. И прошу: наедине зовите меня — Юрэй. Старая жизнь кончилась, а вместе с ней умерло и старое имя, — поклонился некогда сильнейший в Империи, после чего продекламировал одно из периодически сочиняемых им странных трёхстиший, призванное ответить на моё замечание о его честолюбии:

Величавый пик пронзает облака,

Мириады глаз вожделеют вершину

Идущий к небу попирает горы.

Вот ведь воинствующий поэт! Но ладно, пора приступать к испытаниям только того и ждущих идей.

Примечания:

Пункт тапкоприёма открыт)

Автор и Куроме выражают признательность тем, кто поддерживает текст на Бусти или делает пожертвования на Тёмный Алтарь Печенек.

Добавил пару картинок в допматериалы.

А.Н. — бечено.