Из Тьмы (Арка 5)

Глава 14 часть 3

— Он странный, — произнесла Акаме, проводив взглядом буквально убежавшего от нас приёмыша.

— Ещё какой, — согласно киваю. — Пытался агитировать меня в революционное движение, представляешь? Меня!

— Ты рассказывала, — без своей обычной заинтересованности к любому упоминанию «животрепещущей темы» ответила моя спутница, что плавно — будто скользя — двигалась в неудобном для боя платье и туфлях, а вместо привычной рукояти меча крепко сжимала сумочку. Я знала, что она опасается запнуться или что-то порвать слишком резким движением, но со стороны это выглядело весьма грациозно. Милота! — Как ты думаешь, почему убежала наша младшая сестра? Она меня испугалась? Я что-то неправильно сделала или сказала?

Как нетрудно догадаться, тема Рейки заботила Акаме гораздо больше глупой выходки незнакомого подростка, пусть и являющегося приёмным сыном её родителей. И даже — о, чудо! — больше революционного движения!

— Думаю, она просто привыкла не ждать от дворян и богатеев ничего хорошего. Всё-таки в деревне выросла. Ещё и на земле редкостно мерзкого владетеля. Не переживай, вы обязательно подружитесь, когда познакомитесь поближе. Особенно если ты уберешь с лица свой любимый образ холодной безучастности, — ободряюще улыбнулась я, сжав руку разволновавшейся девушки.

— Я постараюсь, — с некоторым усилием отзеркалила мою улыбку сестра, с трудом перебарывая беспокойство, что отражалось на её лице всё более бедной, бесчувственной мимикой.

Всё-таки Акаме носила данную маску слишком долго, чтобы та не приросла к лицу, частично став истинным обликом, самой сутью характера.

Родители встретили нас гораздо радушнее пугливой Рейки и появившейся после сестрёнки — возможно, пришедшей на зов этой шустрой мелочи — жертвы подростковых гормонов. Причём они сразу узнали Акаме — не мудрено, я ведь писала, в компании с кем прибуду в гости — и очень ей обрадовались.

Столь яркие и искренние эмоции в адрес старшей сестры, с одной стороны, отзывались теплом: это радует, когда к дорогому тебе человеку относятся хорошо. Но с другой — пробуждали… не то чтобы ревность, нет; скорее, чувство некой несправедливости. Ведь эмоции, направленные на меня, тоже светились теплом — однако к этой теплоте примешивалась некая настороженность, даже опаска.

Понятно, что мои действия были направлены на то, чтобы вытащить родственников из той задницы, где они находились, а потом привести их в нормальное состояние и дать счастливо обретённой семье место, где она сможет жить в своё удовольствие. Но со стороны вчерашних крестьян оные действия могли выглядеть необычно и даже пугающе. Да и сама я… отнюдь не святая, что мною не выпячивалось, но и не так чтобы со всем усердием скрывалось. Когда-нибудь родные узнают об истинной личности средней дочери и, в этом разрезе, излишнее притворство может послужить причиной резких и негативных изменений в отношениях.

Лучше ограничиваться полуправдой и недомолвками. А если даже не лучше, то уж точно проще.

Акаме же, напротив, последовала совету и по возможности вела себя открыто. У неё очень мило это получалось. Даже Джин — отчаянно стеснявшийся своего провала, а потому замкнутый и колючий — и тот оттаял, начав рассказывать что-то там вычитанное из «прогрессивных» околореволюционных источников. Довольно странная попытка показать свой ум и значимость. Впрочем, падкую на подобное старшую сестру сии наивные мечтанья на тему: «Как бы было хорошо, если бы общество вдруг стало состоять сплошь из честных и справедливых людей, которые будут жить в честном и справедливом обществе», — что не подкреплялись даже теоретическими размышлениями, как этого достигнуть — вполне заинтересовали.

Идеалисты… что с них взять? Даже немного совестно топтать грязными сапогами циничного реализма эти прекрасные, но крайне сказочные представления.

Таким образом, пусть одна девочка-волшебница и понимала причины не столь безоблачного, как хотелось бы, отношения к своей персоне, но… немного обидно сие. Хотя ладно, ведь старшая сестра, как это ни удивительно, сразу и очень крепко привязалась к, считай, в первый раз в своей сознательной жизни увиденным родственникам.

Эмпатия врать не станет. Ну, если её сознательно не обманывать.

Это хорошо, когда чувства взаимны. В общем-то, если говорить обо мне, то тут почти то же самое: я хорошо отношусь к семье, но… с оговорками. Вот и родители с приёмышем, догадываясь о существовании этих «но», не спешат забывать об осторожности. Идеалистка Акаме в этом плане намного более открыта: либо говорит, что думает, либо надевает холодную маску и молчит.

Зато Рейка как была самым дружелюбно настроенным ко мне членом семьи, так и осталась. Даже сейчас она перетащила свой стул поближе к «любимой сестричке Куроме», а потом и вовсе перелезла ко мне на колени. Не то, что «предательские» родители.

— Кушай, доченька, кушай, — с мягкой материнской улыбкой мама пододвинула Акаме тарелку с жареными рёбрышками. — Вы, девочки мои, все с хорошим аппетитом, — сказала она с видимым умилением и читаемыми только через эмпатию нотками горечи. — Ешьте. Позвольте накормить себя досыта.

Ну да, Рейка ведь говорила, что у нас был братик, который реалий «деревенской пасторали» Империи, к сожалению не пережил. И вроде бы у мамы был не один умерший ребёнок. Крестьяне к детской смертности относятся проще, даже не дают младенцам имён в первый год. Но мать, потерявшая ребёнка — это мать, потерявшая ребёнка. Такое не проходит без следа. Особенно если дитя дожило до относительно дееспособного возраста, а не погибло в младенчестве.

А вообще, если подумать — до того, как я её нашла, бедная женщина и вовсе считала, что потеряла всех детей, кроме Рейки.

Жалко её.

Хочется взять верный клинок и выпустить кому-нибудь кишки в качестве компенсации за её горе и за слёзы миллионов такх, как она... только вот бессмысленно это. Не все беды человеческие решаются молодецким ударом острой стали... в сущности, эти самые молодецкие удары чаще лишь множат проблемы вместо того, чтобы их устранять.

— Молодчина, что благородного нашла. Муж из простых, такую жену не прокормит! — хохотнул приналёгший на алкоголь отец и с намёком глянул на сестру, ожидая подробностей.

Как бы он не спился, а то в прошлый раз неплохо так выпил, в этот раз всё подливает в бокал, и когда мы уедем, возможно, продолжит.

Или отец так подавляет стресс от нашего визита? Всё-таки Сон вполне типичный деревенский мужик, который привык к патриархальным нравам и давно свыкся с тем, что является безусловным главой собственной семьи. А тут нарисовалась одна дочка, которая взяла их на содержание и фактически может распоряжаться их судьбами любым угодным ей способом. Мало ли что ожидать от родной по крови, но практически незнакомой юницы? Вдруг очередное сказанное поперёк слово станет камешком, который уничтожит всю эту пряничную идиллию? Ещё и вторая объявилась, что за аристократа выскочила. Как тут не нервничать?

За точную формулировку мыслей не поручусь, но вот общее их направление я ощущала достаточно ясно. Ну да ничего, в этот раз напряжение родителей куда слабее, чем в прошлый. Скоро это совсем пройдёт.

Но поговорить с отцом не помешает. И насчёт того, что поместье — именно их имущество, а не арендованное; и по поводу того, нашёл ли он себе дело по душе. И аккуратно затронуть тему алкоголя тоже нужно. А то это для воителей лёгкие наркотики вроде спиртного, табака или какой-нибудь весёлой травки — не опасны и даже, в общем-то, не вызывают никакого физического привыкания. Но для нормалов проблема алкогольной зависимости и приходящих с ней проблем со здоровьем и отношениями в семье — вполне себе серьёзна.

Не ведающий о моём беспокойстве отец продолжал дегустировать неплохое вино и «пытать» старшую дочь, которая в свою очередь не спешила «правильно» понимать его намёки и рассказывать про несуществующего супруга. Наоборот, Акаме решила похвастаться своими способности охотницы на вкусных монстров.

То есть отец и Джин сначала подумали, что она говорит об обычных зверях, поэтому девушке поверили, но отнеслись к её рассказам со скепсисом. В понимании мужчин (про Каю, тем более Рейку не говорю, деревенские женщины, девушки и девочки — весьма далеки от подобных тем, соприкасаясь с ними, разве что когда требуется разделать и приготовить добычу) охота — типичная дворянская забава и вообще баловство. Чем тут хвастаться, если вы огромной разряженной толпой, сидя на дорогущих лошадях, гоняете по предварительно зачищенному от монстров лесу несколько несчастных животин или вовсе спокойно ждёте, пока их на вас выгонят?

Вот простые люди — да, рискуют. Как сам Сон, например, которого на охоте подрал самый настоящий монстр!

— Монстры — самые вкусные, — согласно покивала Акаме. — Но для неподготовленных людей охотиться на них очень опасно.

— Чего? — чуть не подавился мужчина. — Какого нах… кхм, охотиться?! Знаешь, скольких сгубила та тварь?! Да я сам почитай увечным стал! Охотиться, ети его…

— Прости, — опустила глаза сестра. — Я не хотела тебя расстроить… отец.

— А, — махнул он рукой, — не обращай внимания, дочка. Былое это, давнее. И на память мне, после лечения, теперь только испорченный характер остался, — закончил он, машинально потерев некогда покалеченную, постоянно болящую ногу.

— Погоди, — вмешался Джин, — то есть та вкусная дичь, про которую мы слышали — это те самые демонические звери?

— Да, — Акаме обозначила слабый кивок. — Их мясо вкусное и полезное.

— Охренеть! — выдохнул парень, который пусть и знал, что уважаемый наставник Алекс, в том числе занимался и охотой на монстров, но представить в данной роли красивую молодую девушку в шикарном платье… Нет, это за пределами воображения Джина! Даже эта мелкая заноза Куроме, чью силу он со скрипом, но признавал, и та никак не встраивалась в героический образ Охотника на монстров. — …И каково это, забивать чудовищ на мясо, словно скотину? — всё ещё пребывая под эмоциями, спросил он.

— Легче, чем с обычными дикими животными, — под сдавленный кряк отца, ответила старшая сестра. — Они агрессивны, поэтому нападают сами, не прячутся и не убегают. Иногда достаточно просто показаться им на глаза. Я думала, сестра вам рассказывала.

— Она только с Джином про всякие глупости ругалась! — заёрзав на моих коленях, «сдала» свою любимую сестру Рейка. — А про интересное мало рассказывала. Зато мы в цирк ходили! — похвасталась она. — То есть не цирк, но там пели и скакали красиво.

— Я не такая фанатка охоты, — произношу с улыбкой. — Больше люблю есть вкусняшки, чем их ловить и готовить. Тем более, что сладких монстров не бывает… наверное. А ты, сестра, если не забыла, ушла от меня в другую, хм, школу боя. А потом у тебя и вовсе началась другая жизнь. Замужняя, хи-хи. Я не знала, сможем ли мы с тобой окончательно помириться, вот и помалкивала.

— Ругаться — плохо, надо дружить! — поддержала авторитетное мнение с моих колен позитивная мелочь.

— Точно, — погладив девочку по голове, сказала я. — Кстати, в качестве подтверждения дружбы: иди-ка, посиди на коленях у нашей самой старшей сестры.

— Я хочу сидеть на коленях старшей сестрёнки Куроме!

— А старшая сестрёнка Куроме хочет поесть, — встрепав чёрные волосы, говорю ей в тон. — И хочет посмотреть, как вы смотритесь вместе. И Акаме тебя ждёт.

— Правда? — спросила Рейка, сначала подозрительно глянув на Акаме, которой девочка немного дичилась, потом откинув голову назад и снизу вверх посмотрев на меня.

— Правда, — отвечаю, слегка ущипнув ребёнка за задранный нос. Старшая сестра тоже кивнула. Она ощущала смущение, а потому выглядела несколько более отстранённой, впрочем, пытаясь это компенсировать слабой, но очень милой улыбкой. — Ты же хочешь сделать старшим сестрёнкам приятно?

— Да! А вы возьмёте меня с собой охотиться на чудовищ?

— Когда ты чуть-чуть подрастёшь — обязательно. А теперь: кыш-кыш! — освободив колени и шлёпнув весело взвизгнувшую девочку по попе, сказала я.

— Старшая сестрёнка Акаме! Куроме меня бьёт! — пожаловалась младшенькая, на мгновение обернувшись и задорно показав мне язык.

Забавная. Пусть она и побаивалась свою взрослую копию, однако показывать этого не собиралась, наоборот, демонстрировала бесшабашность и боевитость. Ну, в том виде, в каком её понимала девочка.

— Не бойся, малышка. Я тебя защищу, — приняла игру старшая сестра.

Так мы и проводили время за дружелюбным и обоюдоинтересным общением. Правда, многие интересные родителям вопросы, вроде извечно-женского от мамы: «Не нашла ли ты себе будущего мужа, доченька? Может быть, тебе замужняя старшая сестра поможет?» — остались без ответов. Старшая сестра мне помогала, но совсе-е-ем не так, как думала мечтающая увидеть внуков Кая. А часть из вопросов нам и вовсе не стали задавать, пусть, как подсказывала эмпатия, и хотели. Настороженность ещё не совсем увяла в сердцах родителей.

И, глядя с определённой стороны, это даже хорошо. Джин, как всегда, особенной сдержанностью не отличался, поэтому не постеснялся проехаться по моей скрытности, аккуратно попрекнул явно нравящуюся ему Акаме (ну-ну, нашёл в кого влюбляться! она моя!) в том же, а после этого сел на своего любимого конька «прогрессивных веяний». Разве что в этот раз, кроме пустопорожних рассуждений, добавились и достижения на ниве управления поместьем, которые парень с удовольствием приписал себе:

— Я всегда считал, что нас, простых крестьян, специально загоняют в нищету! Дерут семь шкур, а потом смотрят свысока из своих дорогих карет, построенных на наши деньги! — возбуждённо размахивая руками, вещал подросток. — Даже какую-нибудь мельницу или кожевенную мастерскую не построят. Лишние траты будто! Тудыть их! Но как же лишние, если деревни, у которых оно есть, живут богаче? Мы даже со старостой ругались. Будто не лорды лентяи да дурни, а чиновничье племя воры и вымогатели, а я-де молодой дурак, не понимаю в высоких материях.

Акаме, которой тема страдающего народа весьма близка, слушала очень внимательно, а видящий это парень только и рад был распустить хвост.

— А потом «молодой дурень» смог проверить. И оказалось, что дурень совсем и не я! Мы с управляющим Итером придумали, как занять наших скучающих по зиме мужиков и дать им заработать. И наладили всё быстро, и денежек потратили… много конечно, но мельница всяк дороже. И вернётся оно всё, если не об этом году, то к позаследущей зиме — железно!

— Ты молодец, Джин, — улыбнулась ему Акаме.

К прискорбию «деревенского мачо» — если бы тот, конечно, узнал о мыслях объекта своей влюблённости — воспринимали его, скорее, как неуклюжего, но хорошего парня и родственника. Пусть приёмного, но всё же.

Сестра, похоже, вообще не понимала, что с ней пытаются флиртовать. Что поделать? Суровое воспитание, утяжелённые тренировочные мечи, громогласные наставники...

— Казалось, что всё так сложно, а оказалось — так просто, — выпятил грудь приёмыш. — Главное — приложить смекалку да трудолюбие. А этого у нас с лихвой! Помяни моё слово, Акаме: мы ещё расширимся, поможем встать на ноги многим семьям! И сами разбогатеем не хуже иных лордов! — с намёком посмотрев на девушку, добавил «будущий магнат с человеческим лицом».

Смешной парень. Не то чтобы он врал, просто упускал нюансы, о многих из которых и сам не ведал. Да, доводили до меня некоторую информацию на сей счёт.

Джин с управляющим придумали, как занять бездельничающих по зиме крестьян, подарив им возможность заработать денежку. Формально — действительно молодец. Деревенские бездельничать не привыкли, если есть шанс найти занятие, которое позволит легче пережить зиму и весну, то они его не упустят. Реализация кустарного конвейерного производства, где каждая группа умельцев быстро обучается одной-двум операциям, а несколько этих групп потоком клепают готовые изделия, тоже не слишком подкачала. Но если Джин считает, что это является гарантией успеха, а все окружающие — просто лентяи, дураки и жлобы, которые не догадались взять и сделать, то зря он так.

Я, как человек, владеющий информацией — а также не своими руками, но устранявший многие проблемы, способные похоронить все начинания братца — ответственно заявляю: без сторонней помощи такая инициатива снизу добром не кончается.

К примеру, если некий прогрессивный помещик решит совместно со своими крестьянами производить, скажем, обувь, то он сможет это сделать. Обеспечить своих арендаторов непритязательной, но недорогой и надёжной обувкой — это тоже хорошее дело. Однако в случае попытки произвести более-менее много товара и выйти со всем этим на относительно крупный рынок моментально возникнет ряд практически неразрешимых трудностей, по итогам которых начинающий предприниматель хорошо, если просто разорится, а не попадёт в долговую кабалу.

Новый, не блистающий качеством товар — который, кстати, нужно ещё доставить поближе к потребителям для продажи — может привлечь покупателей только низкой ценой; а тех, кто роняет цены, сильно не любят устоявшиеся, крепко держащие свои доли рынков торговцы. Выражается эта нелюбовь многообразно, но неизменно неприятно: начиная от внезапно активизировавшихся чиновников, полицейских и налоговиков и заканчивая случайными пожарами, несчастными случаями и нападениями якобы неизвестных бандитов.

Собственно, имперская бюрократия способна уничтожить практически любое начинание даже без денежного стимула от враждебных заинтересованных сторон. И даже без непосредственного желания чиновника с роднёй нажиться на неосторожной жертве. Просто система выстроена так, что, следуя правилам, нормально работать не может. А коррупционные схемы… там тоже есть свои тонкости. Без точного знания, кому, как и сколько заносить, обычному человеку туда лучше не соваться — целее будешь.

Связаться с оптовиком, который сам займётся реализацией? Так зная все вышеперечисленные проблемы, он будет брать товар по такой цене, что, дабы заработать, производителю придётся сильно сокращать издержки (зарплату, качество материалов и так далее). И даже если каким-то чудом удастся удержаться и начать зарабатывать, то в гости придут «уважаемые люди», которые попросят отдать им долю в бизнесе. Бандиты, хваткие чиновники, нечистые на руку силовики, представители более крупного бизнеса, что решил «съесть» мелкого конкурента — неважно. Главное, что по итогу удачливый владелец успешной развивающейся компании фактически превратится в управляющего некогда своей, но ныне чужой собственности, обернувшейся одной из многих потогонных фабрик со скотскими условиями труда.

Как же тогда мои предприятия? А они наглядный пример того, что, имея силу, средства, знания и готовность замарать руки — возвыситься не так уж и сложно. Но не более того. Если ты уже силён — легко стать ещё сильнее. Если богат (и не совсем глуп), то чтобы разбогатеть больше прежнего, достаточно приложить минимальные усилия.

А вот если слаб и беден…

Впрочем, саркастичные мысли насчёт талантов распустившего павлиний хвост кавалера — надо с ним потом поговорить насчёт безопасных и не очень целей для его доморощенной куртуазности — остались только мыслями. Я ведь не хочу уверить диванного революционера в том, что систему нельзя починить, только разрушить и создать новую, верно? Пусть парень лучше радуется успехам, верит в себя и хвастается, нежели проваливается, злится, убеждается в своей «правоте» и трансформируется из диванного революционера в активного террориста, со всеми вытекающими из этого неприятностями.

Система у нас действительно изрядно пованивает, поскрипывает и постукивает на ходу; но, как я успела убедиться на северо-востоке, она вполне ремонтопригодна. При условии отрезания гнилой «головы», разносящей заразу по «организму» государства, а также наличия/пробуждения у элит более низкого уровня желания и политической воли что-то изменить.

…И крепкой руки на их коллективной глотке, что эти самые волю и желание обеспечит. Мои хорошие, хе-хе, друзья — элдлорд Хиро и наместник Тайго, это подтвердят.

Отец, как оказалось, таки нашёл себе занятие, увлёкшись столярным мастерством и выписав себе учителя. Теперь усердно перенимает его науку. Судя по тому, как блестели его глаза на словах о том, как он «таким отличным инструментом и чудо-техникой» поменяет всю мебель в поместье на «нормальную» своего производства, спиться ему в ближайшие месяцы точно не грозит. Алкоголизм — зараза социальная, а увлечённому человеку с наладившейся жизнью спиваться некогда.

Мама привычно занялась домашним хозяйством. И так как область контроля серьёзно расширилась — одно дело деревенская хата с немногочисленной скотиной, совсем другое — немаленькое здание поместья — да и задачи несколько изменились, то приходилось ей учиться и разбираться в том, как рулить слугами, дабы те работали честно и добросовестно. Не то чтобы ей так уж нравилось командовать, но… «Это ж наш дом! Как я могу им не заниматься?!» — вряд ли она в ближайшее время сумеет вникнуть во всё настолько, что сможет заскучать и начать искать сомнительный досуг.

Хотя для битой жизнью деревенской бабы поиски сомнительных удовольствий — и без того дело довольно чуждое. Кая ведь не жена старосты или там дочь деревенского воротилы. Да и неопределённое — как считают родители с приёмышем — положение даёт родным дополнительную защиту перед разлагающим влиянием лёгких денег.

Хоть что-то хорошее от этой их мнительности.

Как бы то ни было, открыто демонстрировать свою неуверенность в будущем нам с сестрой никто не спешил. Да и в эмоциях оно проскакивало не столь уж и часто. Искренней радости наблюдалось гораздо больше.

И это хорошо ощущалось не только мной, но и старшей сестрой.

Примечания:

Пункт тапкоприёма открыт)

Автор и Куроме выражают признательность тем, кто поддерживает текст на Бусти или делает пожертвования на Тёмный Алтарь Печенек.

А.Н. — бечено.

Коррупция — мать беспорядка. А воровство (в широком смысле, включая рэкет, поборы, нечестную конкуренцию и пр.) — мать нищеты.

Истинно так! *Добродел*