Из Тьмы (Арка 5)

Глава 29 Коррупция распада

Идзумо ненавидел Столицу. Эту мерзкую, зловонную клоаку, присыпанную блёстками и покрытую глянцевым лаком высокой культуры и цивилизованности.

Этот город родился на чужих костях и страданиях, на них вырос и питается ими сейчас. Словно ненасытная уродливая обжора, напялившая на себя тесный, трещащий под напором корсет, Столица заталкивает в свою утробу всё больше неудачников и, переваривая их, всё сильнее распухает, как пухнет на солнце труп. Отвратительный монстр, в чьём непрерывно раздувающемся чреве нарождается новое чудовище.

Этот город скован монументальным камнем огромных колец Стен — внешней, средней и внутренней, Дворцовой — туго затянут корсетными шнурами мостов и дорог, придавлен глыбами многочисленных памятников, часовых башен и дворцов лордов. Он словно бы навеки застыл во времени. Но в своей непомерной гордыне, жадности и ненависти к породившим его людям он рвётся на свободу. Рычит сотнями глоток колоколен и ударных механизмов на башенных часах, скалится гнилыми клыками трущобных крыш и богатых шпилей с их кровавыми и безумными игрищами, дышит смрадом заросших мусором районов бедноты и испражняется бесчисленным множеством канализационных стоков.

И непрестанно убивает, извращает и очерняет копошащихся в его чреве потомков ненавидимых им основателей. Бесконечно рожает их, растит — и сам же убивает, питаясь жизнями и страданиями населяющих его людей. Подменяет разумное, естественное, живое — своими искажёнными суррогатами.

Что в имени твоем, Столица? Что скрыто во многих твоих ликах, колыбель цивилизации? Холодное горнило, кровавый жертвенный алтарь. Что зреет в твоём готовом разрешиться от бремени мерзостном чреве? Нечто страшное. Ведь какова мать, таково и дитя. Жестокое, с холодными водами каналов вместо горячей крови, голодное, одновременно расчетливое и наивное, сомневающееся и фанатичное. Как настоящий ребёнок, искренне верящее в сказку. В то, что можно подняться до неба, прикоснуться к нему и загадать своё сокровенное желание. Стоит лишь только выстроить пирамиду из трупов — и чем выше, тем лучше! — которые станут ступенями к чистой и прекрасной мечте.

А он, Идзумо, также известный как Каратель — жестокий акушер, который провоцирует схватки у чудовищного порождения людских рук, дабы оно скорее пустило кровавые родовые воды и явило на свет своё не менее ужасающее дитя. Ибо оно — лучшее, на что может рассчитывать имперский народ.

Империя и её Столица беременны Революцией. А Каратель, его соратники и такие, как они, обязаны помочь ей родиться. Потому что, даже если правы их идеологические противники и они лишь приближают конец Империи, всё равно лучше встретить ужасный конец — какую бы кошмарную, искажённую, уродливую форму он ни принял — чем терпеть ужас без конца.

В поле зрения попала богатая карета, что проехала мимо них и, ненадолго задержавшись перед поспешившими распахнуться кованными воротами закрытого клуба, завернула на территорию.

Почти пора!

Бывший офицер армейской разведки, а ныне глава группы революционеров-линчевателей принял от стоящего рядом «забулдыги» бутылку с дешёвым вонючим пойлом и сделал вид, что хорошенько к ней приложился. Занюхал рукавом, покачнулся, издал громкий невнятный возглас и, поторапливаемый следующим в очереди, неловко передал чуть не упущенную бутылку в руки страждущего. В общем, он и его напарники вели себя так, чтобы выглядеть, словно не привлекающая никакого внимания группа выпивох, спускающая своё здоровье и кровно заработанные медяки на мутно-тошнотворную иллюзию алкогольного счастья.

Вот один из «собутыльников» толкнул его и спросил про «его бабу, у которой его остальные деньги». Идзумо громко, но нарочито невнятно выругался в адрес укравшей большую часть получки стервы. Заозирался, чтобы, наткнувшись взглядом на ворота, радостно воскликнуть и двинуться к ним.

- Юна, стерва, выходи, нах!! - во всю глотку заорал он. - Открывайте, козлы, нах!! - начав бить ногой в ворота, голосил Каратель, отыгрывающий роль повредившегося головой алкаша. - Хватит прятать эту воровку, суки!! Она у меня серебруху спёрла!! Сами рожи холёные, нах! И честный люд обирают! - орал Идзумо не переставая колотить ногами в ворота. - ЮНА!!! Прошмандовка ты эдакая!!

Естественно, местная охрана не могла не среагировать на такой беспорядок.

— Пошёл вон отсюда, пьянь! — зло крикнули ему из-за ворот. — Тут закрытый клуб для уважаемых людей. Ищи свою шалаву в другом месте. А не успокоишься, дак сейчас выйдем и ноги переломаем.

Подтянувшаяся на шум «компания пьяных дружков» недовольно загудела.

— Ах так, суки? Сговорились?!! - «впав в раж», заревел Идзумо. - Считаете, что я в такую лажу поверю?! Хер вам!! - брызгая слюной, воскликнул «пьяный псих» и, набрав разгон, неловко врезал по воротам в прыжке. - ЮНА!!! СТЕРВА!!! ВЫХОДИ!!! СОЖГУ ТУТ ВСЁ!!! НАХ!!! - завалившись на снег, надрывно орал он.

И, словно бы вторя его словам, в заведении через улицу решили запустить салют, чьи громкие яркие цветные разрывы вывели какофонию на новый уровень.

Пора!

«Дружки-алкаши» тоже решили выказать свою поддержку, причём не только вербальную: кто-то запустил через забор бутылку, которая приземлилась с той стороны и, под ругательства охраны, со звоном разбилась, забрызгивая неудачников вонючей бормотухой.

— Ну всё, уроды, вы нарвались! Оттаивать вам по весне! — одновременно приоткрыв створку ворот и распахнув боковую калитку, наружу выплеснулись две группы охранников с заброшенными за спину автоматами и увесистыми дубинками в руках.

Обозлённые бойцы предвкушали жестокое избиение охамевшего быдла — быть может, даже с фатальным для него, быдла, финалом — но на деле получилось немного по-другому.

В замедлившемся мире бывший офицер выхватил пару специальных трёхствольных пистолетов с электроподжигом. Они позволяли стрелять с той же стремительностью, что и иной ганфайтер, при этом не обладая специфическими навыками насыщения механизмов оружия духовной силой. Поэтому для стороннего наблюдателя четыре выстрела по самым опасным из противников прозвучали почти слитно. И ещё по пуле в стволе осталось на случай форс-мажора.

Что до его целей, то, как и любые иные операции Карателя, эта акция тщательно готовилась, отчего имеющих наибольший духовный потенциал и боевой опыт охранников вычислили заранее.

Один из противников, что не успел среагировать на угрозу от «неопасного», валяющегося на земле забулдыги — получил по пуле в шею и глаз. А вот второй, благодаря реакции и небольшой оплошности Идзумо, лишь рану в области ключицы. Но такой не совсем удачный вариант тоже был предусмотрен: их группа заранее расписала и отработала действия в различных ситуациях. Вследствие этого Идзумо не стал тратить дополнительные боеприпасы: подранка и так было кому добить.

Одарённый охранник, пусть и успел войти в ускорение, но оставался оглушённым от попадания бронебойно-зажигательной пули с алхимическими добавками (коя так-то должна снаряжаться в винтовку, а не пистолет), отчего хоть и смог дёрнутся в сторону от образовавшейся толкучки и новых возможных выстрелов, но недалеко. Почти сразу он упал и вылетел из ускоренного состояния, получив в висок гирькой на цепочке. Учитывая, что необычным для воителя оружием воспользовался один из одарённых Карателя - этот уже не поднимется.

С остальными и того проще: большинство просто и незатейливо взяли в ножи, почти без выстрелов и пролившейся на снег крови.

Не прошло и десяти секунд, как первая группа расправилась с высунувшейся на свою беду охраной и, захватив с собой трупы, проникла на прилегающий к элитному клубу огороженный участок территории. Кто-то бросился прикрыть ворота и калитку (отходить предполагалось иным путём, так что заблокировать проход не помешает), кто-то разбежался в стороны, ликвидируя зазевавшихся охранников, слуг, извозчиков и прочих (здесь не обошлось без треска выстрелов, но продолжающийся салют неплохо маскировал шум), а кто-то вперёд Идзумо рванул к парадным дверям.

Автоматами охранников никто вооружаться не стал. Иные могут назвать это суевериями, но Идзумо много раз слышал, а несколько раз даже видел, как подобранное с трупа оружие мстило убийце своего хозяина, подводя в самый ответственный момент, тем самым раня, а то и вовсе утаскивая в могилу.

В этом проклятом городе и мире даже оружие способно ненавидеть.

Первыми в помещение вошли гранаты. Благо вторая группа, проникшая через чёрный ход, работала в ином секторе и под удар попасть не могла. За пределами помещения их взрывы не казались такими уж громкими, особенно на фоне подошедшего к своей кульминации салюта. Однако внутри холла, где, судя по имеющимся данным, частенько собирались охранники и вооружённая обслуга, взрывы и разлетающиеся в замкнутом помещении осколки произвели кровавый фурор. Бойцам осталось добить раненых и оглушённых. Сам Идзумо без какого-либо внутреннего сопротивления вонзил кинжал в сердце бессвязно завывающей молоденькой служанки в брючном костюме.

В этом гнилом гнезде порока нет невинных. Все, так или иначе, замешаны в происходящем. Поэтому от заслуженной кары никому не спастись!

Дальше они с частью группы проследовали в центральный зал, и перед глазами замелькали кроваво-тошнотворные сцены развлечений эстетствующих садистов, извращенцев и каннибалов.

Они рубили, резали и стреляли, стирая с лица земли эти живые метастазы одной из пронизывающих чудовищный город раковых опухолей. Идзумо и вовсе предпочёл бы поливать этих тварей из огнемёта, словно павшие от опасной эпидемии трупы или мерзкую насекомовидную монстрогадость, пожравшую одно из имперских селений, но это было бы слишком заметно.

Да и кроме искажённых и заражённых ядовитыми миазмами Столицы, здесь присутствовали также их жертвы. Некоторые из них даже не представляли собой обрубки людей или сочащиеся сукровицей, искусственно поддерживаемые в жизни и сознании куски страдающего мяса. Они ещё могли покинуть этот филиал Преисподней, чтобы снова вступить с городом в борьбу за выживание.

И проиграть несколько позже, добавив свои кости к мириадам оставленных предшественниками. Как и все остальные жители города. Но отсрочка приговора для невинных — всё же лучше казни на месте. Идзумо с его командой — линчеватели, да, но не дикие звери, пьяные от крови.

...Впрочем, одного из падших зверей прогнившего сердца Империи, что по недоразумению считался человеком, дворянином и элитарием, пришлось пощадить.

Идзумо подошёл к перевёрнутому кожаному дивану, чтобы, присев рядом с его торцом, резко выбросить руку вперёд. Там, за ненадёжным укрытием, он схватился за длинные, красивые и ухоженные золотистые волосы своей цели, и, потянув на себя, начал постепенно вытаскивать на свет жалобно скулящего обладателя данной, пристойной скорее для женщины шевелюры: худого, но весьма рослого мужчину с покрытой косметикой холёной физиономией.

— Не-ет! Не надо-а! Не убивайте! Я всё-всё сделайа-а… а-а, больна-а!! — протяжно и на удивление тонко визжал он от не такой уж и сильной боли. Как удивительно уязвимы к собственной боли большинство упырей этого города, что упиваются чужой! — Йа богат! Йа лорд Имприй-а-а-а!!! — перекрывая общий шум, заорало тело, когда раздражённый Идзумо дёрнул чуть сильнее.

— Заткнись, отброс, — сурово проронил Каратель, вытащив длинного визгливого «червяка» из его смехотворного укрытия. — Сам, небось, никого не жалел.

— Я заплачу, заплачу, заплачу… — лихорадочным тоном зачастил растерявший весь свой лоск влиятельный дворянин, который пусть и перестал противно визжать, но не заткнулся.

— Заткнись! — Идзумо недовольно повысил голос. — Мне велели доставить тебя живым, но про целого не заикались. Ещё раз разинешь пасть — сломаю руку, — посмотрев в злые глаза мужчины, андрогинный аристократ полностью осознал, что так оно и произойдёт, поэтому счёл за лучшее замолчать, для надёжности закрыв рот руками.

Тем временем творящаяся вокруг бойня уже миновала свою кульминацию и стремительно шла на спад: в помещение вошли бойцы из второй группы, которые, очевидно, уже зачистили свою часть здания и, видя, что содействие в добивании оставшихся крыс не требуется, стали оказывать помощь их жертвам.

Когда-нибудь, когда Столица породит своё жестокое, переполненное обидой и голодом дитя, и оно, пресытившись местью и кровью былых угнетателей, вырастет в нечто человечное, потомки, появившиеся на свет и повзрослевшие в неге и равноправии — назовут их преступниками, террористами и бессудными головорезами. Может быть, самые недалёкие из них, опираясь на блистательную историю нынешнего высшего общества, станут грезить о «потерянной Империи» и проклинать варваров-революционеров. Идзумо, как одно из порождений нынешнего «времени греха», не обольщался, поэтому не исключал и такого поворота дел.

Но… и что, если так? Хищник льёт кровь, потому что он хищник. А он, Каратель — убивает, потому что такова его суть убийцы. И лишь цепи воли сдерживают его от того, чтобы перестать разбирать правых и виноватых, превратившись из линчевателя в очередное чудовище этого проклятого города.

Он не заслуживает светлой памяти.

Так что пусть благополучные потомки грезят о загадочном и будоражащем кровь прошлом, забыв о его гнилом нутре. Главное, чтобы те потомки были. Именно потомки, а не низведённые до состояния полускота неграмотные, вечно голодные крестьяне и чернорабочие, не знающая собственного достоинства обслуга выродившейся аристократии или жертвы их мерзких и грязных развлечений!

За это Каратель — жуткое и безобразное порождение страшных и уродливых времён — убивает. И за это, если придётся, он умрёт.

Мысли не мешали отслеживать обстановку и вести внутренний счёт. Поэтому, когда внутренние часы сказали, что пора отходить, Идзумо сверился с часами механическими, после чего, убедившись, что пусть и поспешил, но совсем немного — скомандовал:

— Время! Отходим! Второй и Седьмой, на вас груз, — сказал он двоим бойцам, подтолкнув к ним схваченного за шиворот и вздёрнутого на ноги аристократа. Тот сейчас напоминал скорее хнычущую барышню, а не опасного и ядовитого гада благородных кровей, попившего из людей много крови — во всех смыслах попившего — и испортившего ещё больше.

Группа линчевателей, состоящая по большей части из бывших сотрудников армии и силовых ведомств, уставших терпеть всю ту грязь, свидетелями которой им пришлось стать, начала оперативно собираться. Один подошёл к отделанной драгоценным деревом стене и, вытащив из-за отворота плаща пакет, достал оттуда лист бумаги с отпечатанным там списком самых тяжёлых преступлений клуба отравленных грязью этого города мерзавцев, пресыщенных «обыденными» развлечениями, и пришпилил его кинжалом. Ниже он вывел кровавую надпись на дереве:

«Неприкосновенных извергов нет! Справедливая кара настигнет каждого!»

Каратель не был против: в конце концов, именно он когда-то положил начало данной, давшей ему прозвище традиции. Для замаранных во грехе прощения уже нет и не будет, но страх может отвратить от гнилой стези ещё не совсем пропащих.

На выходе произошла заминка: одна из освобождённых жертв клуба попыталась наброситься на сопровождаемый груз.

— Я убью его! Убью! Убью-ю-у!! Эта тварь замучила моего мужа и ребёнка! Осквернила и убила моего маленького сыночка! Пропустите меня-а-а!!

— Не беспокойся, ответственность за дела его не минует, — негромко проговорил Идзумо, появившийся за спиной впавшей в истерику женщины и, аккуратно пережав сосуды на шее, заставил её отключиться.

Ему было неприятно защищать одного из основателей и активных покровителей этого заразного бубона порчи, скрывающегося за вывеской клуба. Но именно живое тело этого лорда, способное говорить и вести записи, требовали захватить союзники и покровители их команды борцов за хоть и кровавую, с сомнительным душком (как, впрочем, почти всё в этом тёмном мире и являющейся его квинтэссенцией Столице), но справедливость.

Да, поистине: в этом городе, прогнившем и порочном, словно старая путана, даже справедливость отдаёт тленом.

Впрочем, пусть Каратель и не знал, для чего конкретно его освободителям и партнёрам потребовалась эта падаль. Но он не сомневался, что этот человеческий отброс ещё не раз пожалеет о том, что не умер сразу.

Что касается союзников — по факту покровителей, но они сами не слишком настаивали на своём главенстве, а Идзумо, не желающий превращения в цепного зверя на поводке у очередного злого порождения Столицы, их в этом поддержал — то эти люди (пока?) не предлагали ничего неприемлемого. Поступающие же от них деньги, а также многое из того, что нельзя достать за одно лишь золото — как то информация, изготовленное под заказ оружие, спецпатроны, эликсиры или те же маски, искусно имитирующие чужую внешность (ведь настоящие лица Карателя и его товарищей сильно отличались от тех забулдыг, что видели окружающие) — всё это сильно облегчало его войну. И пускай Южная кампания уже давно кончилось, он в Столице, а не посреди джунглей, но Идзумо считал происходящее именно войной.

Возможно, проклятая Столица ещё столкнёт былых союзников в смертельной схватке, дабы перемолоть и переварить проигравших в своём ненасытном чреве, но это произойдёт не сегодня.

* * *

Спустя четверть часа, когда на место происшествия, наконец, прибыли силы полиции, что, несмотря на несколько странным образом образовавшихся на дорогах преград, сработали на удивление оперативно, они смогли наблюдать лишь следы разгрома и оставшихся в здании несостоявшихся жертв клуба. Попытка преследования по горячим следам ничего не дала. Следы вели через чёрный ход, однако та дорога имела сразу несколько развилок, часть из которых вели в лабиринты дворов. Запах группа Карателя отбила, а опросы свидетелей ничего не дали.

— Ушли, злодеи! — запальчиво воскликнула Серью, которая уже не первую неделю горела идеей поймать неуловимую группу Карателя и, заметив спешащих куда-то коллег, с готовностью к ним присоединилась.

— Злодеи? — пыхнув сигаретным дымом, как бы в никуда спросил знакомый капитан.

— Конечно! Ты что, не видел, скольких эти преступники убили?!

Поймав скептический взгляд коллеги, рыжая полицейская помялась и, подняв на руки свой квазиживой артефакт, сейчас принявший облик маленькой и неуклюжей белой собачки, добавила:

— Я знаю, что они тоже были злодеями. Но бессудно напавшие на них — всё равно убийцы! И они должны понести справедливое наказание!

— Конечно, — кивнул капитан, сделав очередную затяжку. — Слышал, ты опять скормила своему тейгу очередного мелкого бандита? — ответа на свой вопрос мужчина ждать не стал, а бросив сигарету, направился в особняк, к месту преступления.

Серью же задумалась.

Рыжая гроза бандитов, конечно, не являлась самым проницательным человеком в имперской полиции, а также искренне и яро ненавидела преступников, что когда-то лишили её семьи. Но не провести некоторые параллели она не смогла.

Нельзя сказать, что её мировосприятие резко расцветилось множеством разных оттенков, но оно определённо немного усложнилось, ещё на шаг отойдя от примитивного чёрно-белого.

* * *

— Прощайте, мой друг, — приторно улыбаясь, по-стариковски проскрипел министр культуры и народного просвещения Ёкан. — Всем своим сердцем верю и надеюсь, что вы сможете разрешить возникшие затруднение, и мы сможем возобновить нашу чудесную дружбу.

— До встречи, уважаемый Ёкан, — не менее медоточиво ответил ему министр Досэн. — Будьте уверены: ваше сердце вас не обманывает.

Притворная улыбка сохранялась на лице министра финансов до тех пор, пока плешивый, покрытый пигментными пятнами мерзкий старик в сопровождении слуги хозяина дома и собственной, ожидавшей за пределами кабинета свиты, не вымелся наконец вон.

— С-сердцем он надеется, — прошипел толстяк, чьё лицо исказилось в гримасе ненависти и отвращения. — Будто у тебя оно есть, старая извращённая тварь!

До последнего момента они с Ёканом вели взаимовыгодное сотрудничество и состояли в чём-то вроде союза. Однако с тех пор, как погиб его главный союзник в лице военного министра Кокэя — при оч-чень подозрительных обстоятельствах — и эта поганая ядовитая змея, Сайкю, стала скручивать свои кольца вокруг Досэна, над старой «дружбой» начали собираться тучи.

Министра финансов, растерявшего значительную долю старой поддержки и не успевающего обзавестись новой, начали планомерно давить. Причём как враги, так и вчерашние «союзники» — что, почуяв слабость, резко нарастили аппетиты. Если бы Досэна, наоборот, поддержали, он бы сумел выкрутиться и вернуть влияние, что выгодно не только ему. Точно сумел бы! Но… кто из жадных пауков внутри той банки, что зовётся Дворцом, станет шевелиться, не получив щедрой платы? Даже Ёкан, которому очень выгодно их сотрудничество — и тот в конечном итоге затребовал такую цену, что проще уж лечь под этого змеиного ублюдка Сайкю.

Впрочем, Досэн не обольщался, понимая, что и в этом случае его жизнь продлится не дольше, чем новому покровителю понадобится для того, чтобы перехватить все удерживаемые им нити.

С рациональной точки зрения сложно винить старого извращенца. Он долгие годы выплетал на основе доставшегося ему министерства паутину, превратившую его в конгломерат из условно-легальных, полулегальных и совсем нелегальных заведений для плотских утех, а также добровольных, условно-добровольных и совсем недобровольных вербовочных пунктов. Театры, взрослые и юношеские танцевально-музыкальные коллективы, кружки искусств, школы и детские дома — все они поставляли «свежее мясо» для утех богатых и влиятельных клиентов. И, естественно, чем более запретными и изощрёнными становились порочные запросы, тем с большей охотой клиенты делились слухами и выполняли «необременительные просьбы».

Фактически, сети Ёкана уступали лишь тем, что раскинул Сайкю со своей Службой Разведки. Тем он и ценен для былого союза: у Досэна имелся доступ к громадным финансовым потокам имперского бюджета, у Ёкана информация, а у погибшего Кокэя боевая сила. А теперь, когда Кокэя нет, положение Досэна покачнулось, а по столичным «заведениям для изысканных развлечений» стали раз за разом приходиться подозрительно точные и болезненные удары якобы линчевателей и революционеров…

Всё это слишком походило на план министра разведки, решившего уничтожить их тройственный союз и успешно претворяющего свои замыслы в реальность. А связываться с Сайкю Ёкан боялся, поэтому решил трусливо спрятаться под панцирь, предоставляя былому союзнику самостоятельно решать «возникшие затруднения» и «всем сердцем надеясь на успешный исход».

Онест же… он не желал усиления Сайкю, поэтому помогал удерживаться на плаву (но не выбраться из трясины и вновь встать на ноги!), однако он своими действиями явно продемонстрировал, что Досэн для него — практически отыгравшая своё фигура, которую скорее разменяют на более выгодную позицию в начале очередной партии, чем реально поддержат. Зря Досэн повёлся на улыбки и посулы премьер-министра, зря! Ведь знал же, что он за человек! Такая же подлая мразь, как и Сайкю!

— Твари, подлые мрази и отродья демонов, — с ярко горящей в глазах безуминкой шептал Досэн. — Думаете, что сможете меня сожрать?! — взвился его голос почти до визга, благо великолепная шумоизоляция кабинета легко гасила и не такое. — Подавитесь! Поняли?! Я не пойду на дно молча и без драки! Подавитесь вы!! Особенно ты, Сайкю, поганая мразь!! — потрясая небольшим пухлым кулаком и сотрясая многочисленные жиры, кричал впавший в истерику мужчина. — Вы ещё узнаете, кто такой Досэн! Узнаете!!!

Примечания:

Пункт тапкоприёма открыт)

Автор и Куроме выражают признательность тем, кто поддерживает текст на Бусти или делает пожертвования на Тёмный Алтарь Печенек.

Товарищ Мясоедов опубликовал начало новой части «Ведьмака 23 Века»: https://author.today/work/336594

«Шиноби» - довольно занятный фик по Наруто. Кмк, хорошее развитие идеи, когда один фактор привнесённый попаданцем постепенно раскручивается, вносит вторичные изменения, третичные и, в конце концов, меняет мир. https://author.today/work/307815

Продолжение книги Чистякова (автора некогда рекламированного фика по Фэйту) о мире с НФ, по форме очень похожей на фэнтези по мотивам ДнД: https://author.today/work/284700

Так как товарищ Нейтак куда-то запропал, а выходные заканчиваются, выкладываю полубеченную версию главы.

А.Н. — полубечено.