Из Тьмы (Арка 5)

Глава 11 часть 2

Спустя некоторое время шумная парочка из учителя и ученика выразила свои горячие чувства друг к другу и ввалилась в столовую.

— Ого! А вы время не теряли, — высказался Булат, оценив диспозицию.

— Кто не болтает — тот ест! — важно проговорила я, помахав вилкой.

Сестра, с едва заметной улыбкой приобняв меня за плечи, согласно кивнула.

— Ха-ха, тогда и нам пора помолчать. Верно, сенсей? — риторически спросил младший мужчина.

Всё же они и впрямь заболтались, сначала вдоволь накричавшись, а потом перейдя на конструктивный лад… и тем самым позволили признанным специалисткам по массовому уничтожению пищи безнаказанно разорять стол.

— Всё равно ничего умного не скажешь, — окинув преувеличенно хмурым взглядом бывшего ученика и тем самым вызвав его ответную улыбку, проворчал старый Мастер и уселся, вооружаясь ножом с вилкой.

Откровенно говоря, Генсэю-Юрэю (как и иным немёртвым, будь то псевдовампиры или классические марионетки Яцуфусы) не требовалась пища. Алкоголь, как и прочие действующие на сознание яды — да и вообще любые — вообще бесполезен. Ну, если не помогать спиртному, так сказать, изнутри. Но и в этом случае имеется свой предел, который я упомяну ниже. Однако переваривать пищу и тем самым снижать потребление энергии немёртвые могли, так что аппетит, присущий воителю, у Генсэя никуда не пропал и после смерти.

Вино же, коим миньон с удовольствием запивал мясо и гарниры, действовало на прошлого хозяина Инкурсио схожим со мной образом, разве что резистентность проявлялась сильнее. И так же, как я — не специально, просто побочный продукт иных исследований — он научился отчасти гасить защитный механизм, препятствующий опьянению. Строго говоря, я сама сбросила ему инфопакет, дабы узнать: будет ли разработанная техника действовать на альтернативно живого?

Ответ — да.

Напиться прям допьяна подобным образом не получится, ибо опьянение снижает контроль, а слетевший контроль означает возвращение «настроек по умолчанию». Однако наслаждаться горячительными напитками вместе с весьма уважающим это дело учеником моему слуге сие обстоятельство не мешало. Для того, чтобы расслабиться и развеселиться, хватит и лёгкой степени опьянения, которая в случае чего бесследно (и быстро!) растворится под влиянием потоков негативной энергии.

А вообще то, что сестра и её напарник стали пить алкоголь, даже в относительно малых дозах негативно влияющий на реакцию и координацию — это отличный показатель доверия. На их фоне начинаю чувствовать себя настоящим параноиком, который даже в окружении близких скрывает несколько козырей и планов на случай неожиданных неприятностей.

Хотя чего таить? Я и есть параноик, который держит в голове то, что Булат — неплохой, но всё же малознакомый человек; Акаме в одной из линий будущего убила меня ради «великой» цели; а их «добрая и честная» командирша странным образом слила большую часть своих подчинённых. Которых потом даже не признали героями нового режима, просто открестившись от их «преступлений» и тем самым плюнув на память погибших, на принесённые ими жертвы. Сама Надженда объявлять себя преступницей, естественно, не стала — наоборот, заняла один из ключевых постов в верхушке нового правительства.

М-да, тут не я параноик, а просто вся жизнь такая. Не располагающая к доверию.

Едва слышно хмыкнув данному выводу, начинаю активнее работать челюстями. Подумаю об этом позже, сейчас действительно лучше расслабиться. Немного.

Через некоторое время, сменив опустевшие тарелки и блюда на чашки и блюдца для десерта — на этот раз пришлось поработать своими руками, ибо появление марионеток могли не так понять — наша четвёрка приступила к обсуждению первой из тем, которые хотелось бы затронуть.

— Куроме, — осторожно начала сестра, как-то неловко подвинув лежащую на столе газетную скрутку. — Ты ведь знаешь, что о твоей миссии на северо-востоке пишут в газетах?

— Угу.

— И это правда? — без особенных эмоций в голосе, но, словно бы сжавшись внутри, уточнила девушка.

— Откуда мне знать, — дёрнув плечом, отвечаю ей и, демонстрируя незаинтересованность, отправляю в рот кусочек очередной пироженки. — Каждый пишет для своего заказчика и аудитории. Хотя мой знакомый, которого наша группа спасла из рабства, на днях опубликовал ряд довольно интересных и объективных статей и очерков про обстановку в регионе. Про мою группу и нашу деятельность этот въедливый тип тоже не забыл.

Усмехаюсь, но без обычного сарказма, скорее тепло. Продолжаю:

— Удивительный человек: будучи только освобождённым узником, ещё и раненым, заговорил меня так, что чуть ли не взял интервью. А ведь это я собиралась его расспрашивать. И честный. Искренне верит, что его призвание — доносить до людей правду. Что касается изданных трудов по событиям в регионе, то кое-где он ошибается, что-то не знает, что-то не пропустила цензура, но в целом занятно написано. О некоторых вещах я и сама не догадывалась, — доев вкусняшку, делаю глоток кофе, с которым данная сливочная прелесть сочеталась лучше, чем с чаем, и тянусь к большому блюду, чтобы положить себе следующую. — До встречи с ним я была весьма невысокого мнения о любых газетных писаках. Зря. Приятно сознавать, что приличные люди есть везде. Хотя кое-где их количество исчезающе мало, — немного подумав, справедливости ради добавила я.

— А как зовут этого автора? — проявил неожиданный интерес Генсэй. — Я бы тоже хотел познакомиться с трудами столь лестно отрекомендованного журналиста.

— Да, я тоже хочу узнать, — коротко кивнула Акаме.

— Кизаши. Если с фамилией, то Кизаши Сангре. Очень занимательный персонаж. Впрочем, как журналист, он подписывает свои работы только именем или вместо фамилии оставляет одну букву «С», — присовокупила я к вышесказанному, припомнив статьи и наш разговор с этим весьма рискованным и принципиальным (что для журналиста — немалая редкость) человеком. — Какие-то проблемы с главой рода и его отношением к профессии, я не вникала.

— Я обязательно прочитаю, — серьёзно кивнула сестра. — А что скажешь об этой статье? — будто начинающий ныряльщик, решившийся прыгнуть в воду с многометровой высоты, она решительно и чуть нервно развернула газетную трубочку и, раскрыв издание посередине, протянула мне. — Прочитай.

Девушка явно хотела думать обо мне лучше, однако очень боялась, что плохие ожидания всё же оправдаются.

— «Независимая газета»? — с усмешкой фыркаю себе под нос. — О, эти напишут…

Положив столовые инструменты, беру одно из флагманских изданий «неполживой оппозиционной прессы» и, пробежавшись по статье взглядом — учитывая небольшой разгон разума, а также навык быстрого чтения, выработанный при работе с газетами, документами, учебниками и прочим, это не заняло и десятка секунд — снова возвращаю данную макулатуру на стол.

Да, чуть не забыла: меня вместе с повышением одарили ещё и подписанным задним числом дипломом об окончании Высшей Школы Разведки. Так что, рассуждая о необходимости хорошего, желательно высшего образования для старших и высших офицеров, я была не совсем права. Хватит и диплома: купленного, полученного благодаря связям — неважно.

Ещё один признак упадка страны.

Впрочем, как упоминалось выше, наличие требуемых для роста в чинах корочек не сумело заставить меня прекратить заниматься самообразованием. Оно — самообразование — требуется мне для дела, а не для красоты. Разве что ко всему остальному добавилась та часть материалов из учебной программы ВУЗа для будущих высокопоставленных разведчиков, что не была охвачена ранее.

Но вернёмся к статье. Её содержание вполне оправдало ожидания от очень «независимой» газеты.

— Хм, Повелительница Падали, надо же, — криво усмехнувшись, делаю глоток из своей чашки. — Бесстрашный парень. Я бы писать подобное про «безумную псину на поводке беззаконного режима» не решилась. А уж пассажи про «свободолюбивых» южан… Свободно грабить и убивать они любят. И человеческое мясо. Человеколюбцы, хех, — краем глаза вижу, как скривился Булат; мужик явно понимает, о чём я. — Хотя про северного принца, что возглавил «освободительное восстание» местных националистов и который-де оказывается «настоящий герой» — тоже неплохо. Свобода обдирать своё население и не делиться со старшим соседом, конечно же, важна. Особенно если заставить это самое население убивать и умирать за твои шкурные интересы. Хотя если учесть, что, оттолкнув Империю, северная аристократия прогнулась под западников…

— Ты так быстро прочла? — одновременно удивилась и расслабилась сестра. Она даже пропустила мимо ушей мои выпады в сторону «праведных и честных» борцов с имперским игом. Впрочем, понять что-то на той маске, под которой Акаме привыкла скрывать беспокойство, смог бы лишь кто-то очень хорошо с ней знакомый. Или эмпат, — Значит, это всё неправда? Правильно?

— В новых условиях пришлось научиться и быстрому чтению, — начинаю отвечать по порядку. — Тем более меня повысили. Теперь отчётов и документов, которые придётся читать и писать, станет ещё больше, вздох. — А статья, как ни странно, почти не лжёт, — чувствую, как от столь неожиданных слов изумились и разом напряглись Акаме и Булат. — Естественно, если отбросить оценочные суждения и подходить с точки зрения озвученных фактов. — И предвосхищая ответные реплики со стороны сестры и её напарника, не слишком довольных такими играющими на нервах ребусами:

— Я понимаю, что вам хочется получить прямые и правдивые ответы. И я их дам. Только вот... не знаю, как Булату — но тебе, Акаме, точно будет полезно научиться самостоятельно анализировать открытые источники информации. СМИ и «заботливые командиры» всегда лгут в ту или иную сторону. Причём хуже всего, когда не напрямую, через интерпретации и подачу под нужным углом. А вычленять крупицы истины важно для любого разведчика или, хех, революционера. Если он, конечно, не желает незаметно для себя оказаться разменной пешкой, фигурой, что продали за горсть золотых или каплю влияния. Но которая до самого бесславного и бессмысленного конца верила, будто сложила жизнь во имя страны, освобождения от гнёта или ещё за какой-нибудь красивый мираж.

— Ты раньше не была такой, сестра, — едва заметно поджав губы на этот слабо завуалированный выпад, сказала Акаме. Впрочем, понимая, что она первая уколола меня своими подозрениями, девушка признала: — Но я понимаю, что моё недоверие тебя обидело. Мне не нужно было так делать.

От выпивающих на своём конце стола мужчин донеслось замечание Булата насчёт моего ораторского таланта, напомнившего ему Надженду. М-да, даже не знаю, как реагировать на столь «лестное» сравнение с одноглазой похитительницей чужих сестрёнок.

— Нет, я не обиделась, — сделав вид, что не услышала простодушное заявление Булата, отвечаю сестре. — Я сказала то, что сказала, совсем не из желания ужалить в ответ: всё же мои слова легко отнести не только к вашему революционному кружку, но и к нашему Отряду. До недавних пор Отряд подходил под определение безмысленных пешек заметно сильнее. Просто… что поделать? — пожимаю плечами. — После того, как удалось избавиться от влияния наркотиков и гипноиндукторов, я долго и упорно пыталась разобраться в ситуации. Это более-менее получилось. И должна сказать: там, где есть знание — нет место вере. Поэтому я не стану просить мне поверить. Пусть этим занимаются те, кто жаждет навесить вам на глаза очередные шоры. Я просто предлагаю показать, как нужно смотреть и слышать, чтобы не оказаться обманутыми. Ну, по крайней мере, в большинстве случаев догадаться, что тебе лгут или недоговаривают, — поправилась я. Всё-таки податься обману или обмануться самостоятельно может каждый, так что говорить о какой-то стопроцентной прозорливости было бы с моей стороны довольно… опрометчиво.

Не могу сказать, что поделилась с сестрой и Булатом некими тайными знаниями. Просто мы на примере статьи о «кладбищенском порядке», устроенном на северо-восточной части Империи, разобрали, как нужно фильтровать данные сквозь призму интересов групп лиц, поддерживающих то или иное издание. Я рассказала, как можно обмануть или позволить обмануться, показав цели часть правды; как, имея ресурсы, превратить откровенную ложь в общепринятую истину. Также я посоветовала им производить перекрёстные проверки новостей путём сличения информации, подаваемой из нескольких источников, принадлежащих разным фракциям, отговорила вестись на типичные эмоциональные крючки и так далее.

Ну, и вообще подходить к публично распространяемой информации с точки зрения выгоды: «А что хочет получить тот, кто её до меня/нас доводит?»

Не то чтобы одна скромная некроманси, на которую стали как-то странно коситься, всерьёз рассчитывала, будто сестра или её более взрослый напарник станут действовать по всем озвученным заветам. Увы, люди не меняют свои привычки настолько просто. Однако часть озвученного обязательно отложится в их головах.

Верить в то, что голод устроил наместник, сидящий в центре региона, а не непосредственно контролирующие торговые пути смутьяны. Ха! И каким образом? Силой? Так до последнего времени именно Ван через сына старшего лорда Хиро — генерала Камуи — контролировали большую часть войск регионалов. Да и Мизуна обладали вполне себе зубастой армией, хоть послабее, чем у Ван, наполовину представленной флотом. Это вполне открытая, доступная любому желающему информация. А уж та байка об ограбленных на провизию владениях… Угу, будто мы впятером организовали продразвёрстку и умудрились лично обобрать сотни тысяч и миллионы людей, устроив голод, из-за которого погибло…

А кто погиб, кстати? И какие конкретно владения оказались разорены? Нет данных? При том, что есть многословные заявления о «многочисленных зверствах» — без конкретных примеров? Ну-ну.

Зато вполне успешно проведённые мероприятия по борьбе с голодом в «не разорённых псами режима» провинциях наши недруги, пусть сквозь зубы, но признают. Как и уничтоженного монстра S-ранга, а также зачистку его более слабых собратьев, что, несмотря на «слабость», тем не менее, всё ещё представляли опасность для местных владетелей и их подданных, и так обескровленных противостоянием с Волной Монстров. Которым, кстати, «сильные и благородные» Ван и Мизуна даже не собирались идти на выручку. Как (отчасти) наши противники признают и предотвращение неизбежной, казалось бы, усобицы.

…Особенно с этим согласны Ван, чьего главу рода одна некроманси очень крепко держит… нет, не за то место, о котором любит говорить Кей, а за горло. Впрочем, это к делу не относится, и озвучивать данную пикантную подробность я не стану.

Да, продолжала я уже вслух просветительные речи, порою приходилось действовать сомнительными методами, плюя на законы, молчаливые договорённости и правила приличия, поэтому зверства и разорённые владения (если говорить непосредственно об имуществе нехороших дворян и чинуш) присутствовали. Но жёсткие меры применялись именно к смутьянам и их пособникам, а не к простым подданным, непричастным к делишкам владетелей.

Вот как раз простой народ наша деятельность задевала редко, а порою даже шла ему на пользу. Как вот в случае доставки продовольствия. Я лично пользовалась мобильностью раух и пространственными карманами, чтобы прилагаемые усилия выглядели не каплей в море, а помогали всерьёз и многим.

Можно ли жаловаться на то, как мы с ребятами вели дела? Конечно! Всё-таки нас прислали именно из-за невозможности справиться с проблемами, так сказать, внутрисистемными методами. Вот теперь эти человекообразные проблемы и воют. Кому из власть имущих понравится, когда безнравственный и беззаконный подход к решению проблем применяется не ими, а к ним, как они считали — неподсудным вершителям судеб?

(Тут революционеры согласно покивали, подобная тактика им близка и понятна).

В целом наше немного болезненное и кровавое, но необходимое для спасения «хирургическое вмешательство» пошло на пользу всем, кроме узкой группы лиц, которые хотели половить рыбку в мутной водице будущих неурядиц. Они-то в основном и гонят волну.

Кстати о подозрительных взглядах: если бы не Генсэй-Юрэй, который выступил на моей стороне как свидетель и участник недавних событий, а также рассказал свою историю горячо интересовавшемуся ею Булату, то мне пришлось бы сложнее.

«— …Ты спрашивал, почему я выгляжу энергичнее и моложе, чем когда передавал тебе Инкурсио? — начал Генсэй, раскурив свою длинную трубку. — Потому что меня изменила встреча с Куроме. Поверь, ученик: вид той старой, сбившейся с пути развалины тебя бы не обрадовал, — некогда сильнейший в Империи полуприкрыл глаза и сделал глубокую затяжку, а потом начал медленно выдувать струйку дыма в сторону и вверх, под высокий, более чем трёхметровый потолок.

— После выхода в отставку я не мог найти себе места. Много путешествовал, убивал время от времени встречающихся бандитов. Я понял, что теперь лишь чужая смерть вокруг делает меня живым. И встретил тех, кто понял меня. Того, кого... нет: то, чем я стал. Потому что они были такими же. Четверо стариков, шагающих к разрытой братской могиле. Организация «Белые брови». Мы принимали разные заказы, очень разные, включая сомнительные... в надежде, что однажды сможем умереть как воины, а не как гниющие развалины. В последний раз на нас вышел знакомый посредник и предложил интересный заказ на убийство юной хозяйки одного из Императорских Орудий. Да, ты правильно понял, о ком я.

Воин вновь замолчал, словно вспоминая что-то, но вскоре продолжил:

— Что же… Двое из нас действительно пали в бою. Ещё двоих эта девочка, Куроме, смогла взять, гм, живыми. Но вместо пыток или казни она предложила… Стать чем-то большим, чем просто кучка… Чудовищ. Мой товарищ — его имя тебе ничего не скажет — спустя время понял, что вновь меняться не по нему и отказался оставаться с нами. Его последним желанием было умереть в честном бою, как и пристало воину. Желание исполнилось. Он упокоился в битве с одним из могущественнейших чудовищ тех мест. До сих пор непобеждённым. Я же решил в меру сил помочь не по годам разумной и сильной юнице. А она помогла мне. У одного из тамошних «борцов за свободу» случайно обнаружились эликсиры западников — из тех, что они не продают за деньги даже своим. А вот ради политических выгод... Как видишь, слава их алхимиков появилась не на пустом месте.

Прислушайся к словам Куроме, друг мой. Она уже уберегла северо-восточный регион от больших потрясений. У неё вполне может получиться сделать Империю лучше…»

Пусть монолог Генсэя и породил ряд новых вопросов, на которые нам с миньоном пришлось отвечать. Например, про то чудище, в бою с которым пал Горо, а также о причинах, побудивших нас к нему сунуться. Или об эликсирах западников. Однако это повествование подарило мне сразу несколько воображаемых плюсов к отношению Булата и, как ни странно, расположению сестры.

Пусть с точки зрения нормальной убийцы пощадить опасных врагов, а потом вместо того, чтобы допросить и устранить/передать в руки правосудия, взять и самовольно перетянуть противников на свою сторону — весьма сомнительный ход. Но то для нормальной. На взгляд Акаме я, наоборот, показала, что не чужда милосердия и способна идти против вбитых в государственных убийц установок.

Угу, как будто всё, что происходило раньше, этого не доказывало.

Так или иначе, но, приговорив несколько кофейников, чайников и блюд с тортиками и пироженками, мы всё же закончили с темой моей последней миссии, подоплёкой происходивших там процессов и способами защиты от навешиваемой на уши лапши. И коснулись попорченной шкурки много о себе возомнившей блондинистой кошкодевочки.

— Наша соратница недавно попала под удар имперских воителей. Ты что-то знаешь об этом, сестра?

Немного захмелевший Булат — а вот не надо мешать чай и кофе с коньяком или крепким ликёром в пропорции пятьдесят на пятьдесят, а потом пить эту жуткую смесь большими кружками! — поддержал напарницу собственным высказыванием.

— Лео… кхм, она сказала, что выжила по счастливой случайности. Нам пришлось вызывать врача, который сделал ей операцию. А ещё её раны очень плохо затягиваются. Она очень нас напугала, когда появилась на базе в пропитанной кровью одежде. Неужели Империя восстановила старый шингу Акаме?

Пока гости говорили, одна добрая некроманси, что отпустила свою неожиданную живую игрушку, не превратив в марионетку, не отобрав тейгу, не взяв кусочек на память и даже не сильно помяв, прикладывала заметные ментальные усилия, дабы не выдать своего удивления и недоумения.

Какое «выжила по счастливой случайности?!», какая «операция»?! Это, что, шутка такая?! Да я готова поставить воз печенья против заветренного леденца на то, что звероухой все нанесённые раны были — как слону дробина! И не похоже, что подраненную беглянку встретили и отделали другие имперцы, иначе я бы узнала. Да и Акаме с Булатом не стали бы делать такой упор на незаживающие раны. Существовала небольшая (скорее гипотетическая) вероятность, что ручной демон, познакомившись с внутренним миром задиристой блондинки, не только взял пробы, но и что-то повредил, но в таком случае я бы сразу засекла негативные изменения. Нет, тут нечто иное.

Ладно, продолжим беседу, там детали и сами прояснятся. Заодно намекнём на авторство нанесённых ран. Даже если сестра с её приятелем действительно не представляют, кто именно потрепал заигравшуюся Леоне, это всё равно может всплыть позже. Удобнее и выгоднее поднять этот вопрос сейчас, дабы в спокойной обстановке правильно озвучить свою позицию.

— Я вообще-то не агент Ночного Рейда, чтобы таким делиться, — произношу вслух с равнодушной усмешкой. — Вон, вы даже имя наглой кошатины не назвали, а от меня просите раскрыть секретные подробности.

— Извини, что-то я забылся, — смущённо хохотнув, потёр затылок Булат. — Хорошо сидим же! Почти как у нас на базе. Вот и… — мужчина щедро отхлебнул из кружки своей ядерной смеси, затем резко её поставил и воскликнул:

— Настоящий мужик не станет вытягивать секреты из друзей!

— Болван, — с теплотой усмехнулся в усы Генсэй. Ему пусть и приятно было узнать о таком доверии, однако в то же время он считал, что простодушному ученику стоит быть более собранным и готовым к неожиданным неприятностям. Тем более в кругу таких «друзей», как мы.

Акаме же оказалась более внимательной к моим словам.

— Мы не говорили, что у нашей подруги есть кошачьи черты. Ты точно осведомлена о случившемся, сестра, — произнесла алоглазая брюнетка.

В её тоне нельзя было услышать попытки принудить отвечать, однако даже незнакомый с Акаме человек легко смог бы понять, что информация о хвостатой революционерке очень важна для девушки. А ещё она очень зла и горит желанием поквитаться с обидчиками соратницы.

М-да.

Ещё раз подивившись тому, что рейдовцы не догадались, кто поиграл с их домашней кошкой, вообразившей себя альфа-хищницей и самонадеянно напавшей на более страшного монстра, я на растянутый под разгоном разума миг ещё раз задумалась: стоит ли признаваться в своём участии? И опять пришла к выводу, что стоит. Правда так или иначе вскроется, и не факт, что в будущем она послужит в моих интересах. Да и усиление Рейда мне выгодно. Всё же революционные ячейки внутри Столицы и центрального региона изрядно проредили, требуется уравновесить качнувшиеся весы. А приплести к информации о слишком слабой и наглой революционерке необходимость (и ей, и остальным рейдовцам) налечь на развитие своих сил и способностей тейгу — вполне напрашивающийся ход.

Единственно — меня смущала неожиданно болезненная реакция революционеров на не смертельные и не калечащие раны их подруги и проистекающую из этого злость на их виновника. Как бы нам не разругаться.

В любом случае, сомневаться уже поздно.

— Конечно, осведомлена, — криво усмехаюсь. — Ведь именно на меня напала эта стукнутая.

— Что?! — на два голоса воскликнули Булат и Акаме.

В наступившей после восклицания тишине пронзительно зазвенела тарелка, что упала с края задетого подскочившим мужчиной стола.

«Какой резкий! — мысленно вздыхаю. — Ну, вот и перестали мы «хорошо сидеть». Ладно, хотя бы тейгу не активировал», — бросив ироничный взгляд на здоровяка, заключила я, про себя покривившись на принятое решение «говорить не рассусоливая».

Возможно, стоило внести коррективы в связи с поддатым состоянием Булата, который среагировал острее, чем рассчитывалось. Да и сестра… Что это? Убийственное намерение? Кажется, я недооценила крепость их связи с кошкоухой.

Ой-ой. Нехорошо вышло...

Примечания:

Пункт тапкоприёма открыт)

Автор и Куроме поздравляют всех с прошедшим Рождеством и старым Новым Годом (и пятницей тринадцатого, да:)) и выражают признательность тем, кто поддерживает текст на Бусти или делает пожертвования на Тёмный Алтарь Печенек.

А.Н. — бечено.

...на клиффхэнгере!