Из Тьмы (Арка 5)

Глава 17 часть 2

Уставший, словно загнанная упряжная собака, Кляйн постучал ногами у порога и, отряхнувшись от снега, вошёл внутрь казармы. Та встретила вымотанного солдата полумраком, крепким духом дыма, пота и портянок, но главное — теплом. Поставив оружие в закреплённую за ним стойку, он, не раздеваясь, потопал к раскалённой буржуйке. Отогревающиеся бойцы немного уплотнились, без слов освобождая соратнику место рядом с пышущей жаром железной печкой.

— Чё как? — спросил его Нобору, наливая в протянутую кружку «солдатский» чай без заварки. — Мы тут третий чайник пьём, кха-кха, почти отогрелись уж, а ты только появился. Запрягли? — поинтересовался мужчина с сочувственной нотой и снова закашлялся.

— Так, — махнул рукой Кляйн и, довольно зажмурившись, сделал небольшой глоток кипятка, что согревающим потоком прокатился по промороженному нутру. — Мятежники зашевелились, — сделав ещё один глоток горячего напитка богов, сказал солдат. — Не атака, но непонятно. Вот и придержали нас, чтоб усилили смену, значит. Зато вот чего добыл, — Клейн вытащил из-под одежды мешочек дешёвых конфет. — Поспорили там с одним, я выиграл, — самодовольно сказал он, глядя на оживившихся сослуживцев. — Сказал, что с одного из дохлых мятежников снял. Сладкоежка попался, — цинично хмыкнул мужчина.

— Эт дело, — кивнул Нобору. — С кипяточком — самое то, кха-кха.

— Хоть чего на зуб кинуть, — прокряхтели откуда-то сбоку. — Кормят раз в день. И воды каждый раз всё больше, а крупы и капусты — меньше. Мяса вообще нет, даже личинок. Пузо к спине липнет.

— Иди к яме, кишкоблуд, там этого мяса целая гора. Замороженное, не испорченное. Хош — ногу бунтовщику пили, хош — руку, а хош и чего иное, — гы-гы-гы! Всё в твоих руках, Пузо!

— Пошёл ты! Вот жрачка кончится совсем — погляжу я, как ты запоёшь про мясо из ямы, — скривился голодающий, яростно зачесавшись. Наряду с голодом, холодом и порождаемыми ими болезнями, а также кончающимися боеприпасами, солдат мучали вездесущие — и крайне кусачие! — вши.

— Хе! Никак не запою, — шмыгнул сопливым носом его собеседник. — Слыхал, патроны дня через три, край — пять — совсем закончатся. А без патронов нам каюк. Так что пусть дикари, которых гребёт к себе Сейка, мои мослы обсасывают. Мож, потравятся, хе, — щербато усмехнулся мужчина и, вздрогнув от внезапного укуса, тоже начал чесаться, тихонько матерясь на кусачую вшу.

— Наши воители, канеш, сильны, — продолжил он, всласть начесавшись и даже поймав на ноготь одно из доставучих насекомых, кое незамедлительно отправилось в рот. А что? Вошка тоже ведь мясо. — И, кха, по чавке мятежной они дают регулярно. И проволока эта демонская, колючая, тем, кто послабже, мешает здорово. Что твои силки — любо-дорого в замотавшуюся вражину стрельнуть. Скок штурмов уже было? И всегда мы отлуп давали! Но мало нашенских-то, — вздохнул солдат. — И усталые оне все, чуть не пуще нашего. Даж генерал Джон с перевязанной рукой ходит. Не выдюжим мы тут, без патронов к винтовкам да пулимётам-от.

Разгорелся спор. Смысл, впрочем, сводился не к «победим-не победим», а с ног до головы пронизанного фатализмом «когда помрём».

Сдаваться в плен никто не собирался. Глава осаждающих ещё в первую неделю разыграл перед имперскими солдатами занимательное представление с их схваченными или сдавшимися сослуживцами в главной роли. Не самый талантливый военачальник (зато преданный захватившему власть режиму) неправильно просчитал реакцию и вместо того, чтобы лишить противника воли к победе, пробудил в них ожесточение загнанных в угол смертников.

Тем временем Кляйн, которому каждый день не по одному разу повторяющиеся споры были до одного места, чуть отогрев нутро, стянул с себя осточертевшие сапоги и размотал отсыревшие портянки.

«Хорошо!» — задубевшее солдатское лицо расплылось в счастливой улыбке.

Повешенная сушиться серо-жёлто-коричневая, неоднократно стираная ткань воздух, мягко скажем, не озонировала — как и сапоги, снятые спустя много часов, что тоже расположились на специальных распорках. Однако если учесть, что обувь уставшего солдата присоединилась к рядам такой же, только принадлежащей сослуживцам, Кляйн если и внёс в провонявшую дымом и людскими телами атмосферу новую нотку, то крайне незначительную.

К сожалению, момент радости предвкушающего сон солдата не продлился долго. Сначала на улице началось непонятное оживление с беготнёй и командирскими матюгами, а потом к ним в казарму вломился чужой капитан и рекрутировал «бездельников» для расчистки пустого места между зданиями, что с какого-то перепугу потребовалось превратить в чистую площадку. Причём «вот прямо сейчас!», невзирая на дубак и темноту.

Капитану, впрочем, на недовольное кряхтение солдат и их полные «любви», «добра» и «рабочего энтузиазма» взгляды было тотально начхать. Он и сам — с перевязанной башкой, бледной рожей и здоровенными синяками под глазами, красными от полопавшихся капилляров — выглядел, словно поднятый из могилы мертвяк, которого ещё на той стороне хорошенько вздрючили адские офицеры, а оттого особенно свирепый.

Спустя полчаса беготни недовольные внеплановой подработкой мужчины под любопытным взглядом залётного ворона — чует скорый пир, паскуда! — наконец, раскидали в стороны кучу, собравшуюся из снега, гнилых досок и прочего-ненужного. После этого Кляйн с сослуживцами смогли лицезреть странную картину: капитан, с сосредоточенным видом поглядывая в небо, начал махать широким куском фанеры над зажатой в другой руке керосиновой лампой. И на этом дело не закончилось! Едва солдаты начали недоумённо переглядываться и тихо перешёптываться — не повредился ли офицер разумом от раны на башке или контузии (вродь воитель, а они крепкие, что сталь, но мало ли?) — как на то место, где ранее стоял отбежавший в сторону офицер, с неба упало нечто огромное и тёмное.

Бойцы шарахнулись в стороны, кое-кто даже направил на непонятную здоровенную, абсолютно бесшумную — даже не поднявшую ветра! — а оттого особо страшную штуку свою винтовку. А уж когда тёмный силуэт пошевелился, моргнул большим жёлтым глазом и окончательно сформировался в восприятии солдат в громадного крылатого монстра, поблёскивающего металлическим отливом на тёмно-синих перьях, лишь чудо и нецензурный гарк начавшего изрыгать страшные ругательства капитана — не мог заранее предупредить, голова дырявая! — уберегли от греха.

Ведь приземлился перед ними не дикий монстр, а самый настоящий ездовой! С пассажирами!

— Ай-ай, чуть не застрелили нас, — донёсся до Кляйна сочащийся ехидством и весельем молодой мужской голос, а вслед появился и сам его обладатель, что легко соскочил с огромной, опасной даже на вид монстро-птицы. — Так вы встречаете своих великолепных спасителей? А где радостные крики, салют и лобзания?! — одетый не по погоде, но совершенно от этого не страдающий юноша обвёл собравшихся оценивающим взглядом. — Хотя, нет, отбой. Можно обойтись без лобзаний. Грязные тощие мужики не в моём вкусе.

— Чё за клоун? — недостаточно тихо спросил кто-то из задних рядов.

Солдаты прекрасно понимали, что простой человек прилететь на монстре в осаждённую крепость не мог. Но особого страха и трепета перед молодым воителем и, вероятно, аристократом никто не испытывал. Чего бояться, если смерть постоянно бродит рядом, каждодневно раздавая свои поцелуи рядовым и офицерам — и, скорее всего, не успеет кончиться этот месяц, как коснётся своими гнилыми губами каждого из оставшихся?

Впрочем, весельчак не обиделся.

— Ай-ай, чего сразу клоун? Я Кей Ли — заместитель командира особого боевого отряда имперской службы разведки, пиковый Воин и просто красавчик! — ударил он кулаком по груди. — Прибыл, чтобы договориться о том, в каком ритме и в каких позах мы будем драть вон ту кучу собравшихся у подножья бородатых баб! — воитель махнул рукой в сторону армии северян.

На этот раз публика отреагировала намного благосклоннее. Послышались смешки и ответные шутки разной степени скабрезности.

— Кхм, — за спиной балагура раздался девичий хмык, который сразу заставил его заткнуться, а его слушателей обратить внимание на доселе незаметную невысокую фигурку. — У нас дела здесь, вообще-то. Если ты решил дать импровизированный концерт, то занимайся этим в свободное от работы время. Желательно, когда рядом не будет враждебной армии.

— Так точно, госпожа командир! — вытянулся во фрунт шутник. — Будет исполнено, госпожа командир!

— Пошли уж, бравый солдат Швейк… то есть Кей, — хмыкнув, сказала… девчонка?!

Да не, показалось! Просто у воительницы конституция такая. И лицо в темноте особо не разберёшь. Вон от неё как внушительностью шибает! Сразу видно — важная птица, пусть ростом мелкая и не сразу заметная.

Мысленно покивав этим умозаключениям, Кляйн увидел, как невысокая девушка-офицер хлопнула огромную птицу по крылу и та, словно бесплотное приведение, вспорхнула в воздух и бесследно растворилась в ночном небе. После этого, повозившись, брюнетка вытащила откуда-то мешочек, из которого, в свою очередь, достала круглую печенюшку, которую тут же отправила в рот.

«Тоже проголодалась, видать, — под тихий урк голодного желудка, не удовлетворившегося кипятком и парой мелковатых конфет, подумал Кляйн. — По небу в мороз лететь-то. Тут и на земле иной раз горный ветер так дунет, что до самой жопы промораживает».

Справа громко сглотнул слюну Пузо — главный кишкоблуд роты. Разведчица оценивающе взглянула на него, на Кляйна, на остальных. Вздохнула, а потом подошла к ним и протянула Кляйну увесистый мешочек.

— Думаю, вы проголодались сильнее меня, — под грозными взглядами капитана мужики попытались отнекиваться, но удивительно добрая к простому солдату воительница настояла на своём: — Я должна вознаградить вас за труд, хотя бы так. Увы, больше ничего подходящего у меня под рукой нет.

Когда неожиданные гости ушли вслед за капитаном, солдаты запереглядывались.

— Чё, братишка? Сладкий сегодня у нас денёк, а? — Нобору пихнул Кляйна в плечо. — Может, и не надо нам помирать будет?

— Дай-то боги, — покачал тот головой.

— Живы будем — не помрём. А покамест — айда в казарму! — поторопил их Пузо. — Погрызём господских гостинцев! Доброе оно дело — с кипяточком-то!

* * *

«Да уж, не зря я решила не откладывать визит к осаждаемым», — мелькнуло в голове, когда мы оставили кучку тощих, грязных и вонючих мужчин в потрёпанных, не всегда форменных тряпках.

Узнать в страдальцах солдат можно было лишь по оружию в руках и дисциплине, что позволяла этим людям сохранять какой-никакой порядок даже в условиях медленно, но неумолимо приближающейся смерти. Ну и по глазам видно, что общаешься отнюдь не с обывателями или, скажем, разбойниками. В общем, бойцы вполне заслуживали толики уважения... и угощения. Пусть я очень не люблю делиться едой, тем более сладким, однако в пространственном кармане ещё хватает стратегических запасов вкусняшек. А у солдатиков, судя по голодному блеску в глазах, нет ничего.

Вообще.

Так что проявить немного доброты и заработать пару пунктов репутации у местных вояк — а одарённые печеньем мужчины точно не станут секретничать о слишком молодо выглядящей и щедрой для старшего офицера девушке — вполне хороший вариант, даже если смотреть исключительно с рациональной точки зрения.

Укрепления производили двойственное впечатление. С одной стороны обветшалость и запустение: заколоченные окна казарм, покосившиеся крыши, следы ремонта которых были видны даже из-под слоя снега, редкие следы от разрыва снарядов. Да, стоит заметить: артиллеристы из северян отвратительные, даже несмотря на непонятно каким — но явно преступным, требующим внимательного расследования — образом появившиеся у них хорошие имперские пушки. А с другой — мощная основательность: видно, что толстенные коробки казарм и башен простоят века, не говоря уж о наружных стенах, которые не всякий S-ранг сходу расколупает.

Людские воители — это не туповатый монстр, они могут просто перепрыгнуть преграду, однако обширные поля колючей проволоки-путанки выступают здесь неприятным препятствием для большинства желающих. Избегать её не так чтобы просто, запутаться легко, а порвать сложно. Тем более что местные солдатики не считают ворон, а активно палят по затормозившим неудачникам. Вон, вороньи дроны заметили с десяток тел разной степени обледенения. А ведь большинство должны убрать.

Неплохая крепость, хоть и внешне обветшалая. Даже странно, что местные штабисты решили переселить гарнизон в другую… Которую генерал Джон и его подчинённые подозрительно быстро оставили, вновь перебравшись сюда.

Самих солдатиков тут насчитывалось, навскидку, тысячи с полторы. То есть примерно половина от списочного состава части. С одной стороны — нехорошо, что у бывшего наставника Отряда столько выбывших. Но с другой — так навешанной на Печеньку провизии и боеприпасов уж точно хватит, чтобы продержаться несколько дней интенсивных (а не таких, как в последние дни, лениво-осадных) боёв и даже немного отъесться перед маршем.

Хрустик, конечно, несёт на себе заметно больше груза. Всё же пусть я и раскидала значительную часть взятого в Столице арсенала по укромным местам и перевалочным складам, откуда свою долю привезённого оружия возьмут посредники, что работают с недружественными к режиму Сейки кланами и радикальной оппозицией, однако где-то пятая часть ещё нуждалась в подходящем для хранения месте. Тем не менее здоровенная тысячетонная многоножка, несмотря на свою вместительность, мало того, что не влезет во внутреннее пространство крепости, так ещё и переполошит весь лагерь — что, естественно, привлечёт ненужное внимание вражеской армии.

Они там, конечно, расслабились, мышей почти не ловят — мы с ребятами умудрились незаметно украсть аж двух солдат и одного офицера, которого позже сослуживцы обнаружили «вусмерть упившимся и захлебнувшимся собственной блевотиной» — но масштабные шевеления на территории противника точно не пропустят. Его светлость командующий Алан Фольц — хотя я бы сказала «его солнечность», от словосочетания «солнечный дебилизм» — конечно, тот ещё дурак, мнящий себя наделённым полководческими талантами гением, что должен непременно заработать массу заслуг, но в его окружение присутствуют и вполне дельные командиры.

По крайней мере, так считали расспрошенные нами «языки».

И если эти дельные командиры забьют тревогу и заставят северную версию Бироса к себе прислушаться, то это выльется в повышенную боевую готовность. А та, в свою очередь, может создать как сиюминутные проблемы для остальной команды, что сейчас аккуратно исследовала вражеские тылы, так и долгоиграющие осложнения, кои негативным образом повлияют на вероятность благополучного прорыва окружения и отхода наших солдат.

В целом, Хрустик и Печенька, неожиданно призванные посреди лагеря (а лучше над ним) войск Алана «Солнечного», столь удобно вобравшего почти всех солдат авангарда противника, с высокой долей вероятности разметают вражеские войска, обратив в бегство выживших. Но… вражеский предводитель слишком бездарен и вместе с тем влиятелен, чтобы его убивать вот так сразу. Если человек умудрился фактически подмять под себя руководство пусть второстепенным, но участком фронта, а потом, имея многократное превосходство в солдатах, артиллерии и воителях, забуксовать на одной единственной крепости, то разве стоит его убирать?

Таким руководителям в рядах врага, наоборот, нужно всемерно помогать! Холить и лелеять драгоценных (пусть и бесплатных) союзников в стане супостата, так сказать.

Насыщенность прифронтовой полосы солдатами на порядок больше, чем те пятнадцать-двадцать тысяч, что безуспешно штурмуют крепость с трёхтысячным, пардон, уже полуторатысячным гарнизоном. Поэтому в том, чтобы доукомплектовать хоть частично, хоть полностью разбитые штурмовые части из тех примерно полутора сотен тысяч, что сейчас охраняют дороги, сидят в гарнизонах или вычищают с территории королевства остатки имперских войск и лояльных к ним граждан, нет никакой проблемы. Понятно, что новые бойцы будут уступать предшественникам и в навыках и в вооружении, однако грамотный командир, вставший на место убитого идиота, вполне способен нивелировать данный недостаток и создать намного больше проблем, чем нынешний командующий с имеющимися у него в распоряжении нормально подготовленными бойцами.

Кстати, говоря о численности, некоторые источники оценивают силы противника на нашем участке фронта едва ли не в четверть миллиона. Не десять миллионов, как кричали об общей численности армии Северного королевства всякие паникёры, но тоже очень немало. Однако четверть миллиона набирается, если подсчитать вообще всех, включая уборщиков, кухарок и сформированные в поселениях дружины. (Сходным образом в своё время на Земле преувеличивали численность османских войск). Непосредственно воюет десятая часть этой орды. Да и если вводить коэффициенты для подсчёта боевой силы, то те сотни тысяч сравнятся с парой-тройкой дивизий толковых солдат, нормально оснащённых и снабжаемых. Но… цифры всё же напрягают.

Особенно если учесть что с нашей стороны всё куда хуже, хоть считая воителей и продвинутое вооружение, хоть нет.

Да и с возможными подкреплениями силам северян в лице воинов духа, которые способны ударить по находящимся на марше отступающим имперским войскам, тоже требуется что-то решить. Пара-тройка десятков даже не очень сильных воителей, посланных отомстить (или разобраться с угрозой в лице неожиданно всплывшей группы убийц во главе с тейгуюзером), пускай вряд ли сумеют достать меня, однако же они способны сделать очень много плохого моим будущим союзникам. Всё-же местные воители и так держатся на морально-волевых, а я сопровождать медлительный обоз не стремлюсь. Хватает иных важных дел, которые чем раньше начать делать, тем лучше. Поэтому требуется устроить всё так, чтобы врагам стало не до мести, отправки зондер-команды или чего-либо иного в том же духе.

Но сначала хочется поговорить с генералом Джоном. А то мало ли? Вдруг я зря рассчитываю на него и его подчинённых, как на будущих союзников?

Или это даже не тот Джон, о котором я думаю.

Генерал встретил нас в штабе вместе с несколькими своими офицерами. Смотрели на нас, признаться, изрядно настороженно: бывший главный инструктор Отряда (наш наставник и местный генерал таки оказались одним человеком) прекрасно представлял, кто мы такие и чем занимаемся. Так же, как и понимал, что получи юные убийцы и каратели с промытыми гипноиндукторами мозгами, вдобавок плотно сидящие на наркоте, такой приказ, и ликвидация бывшего наставника станет скорее вопросом исполнения, а не выбора: делать — не делать.

И не могу сказать, что эмоции, считываемые с осунувшегося плечистого здоровяка с потускневшим хвостом почти красных волос, будили во мне обиду или непонимание. Прекрасно помня себя версии «полгода назад», трудно не согласиться с настороженностью: ведь поступи нам указание на ликвидацию — и моя группа его бы выполнила. Пусть с тяжёлым грузом на душе, но все, и я в том числе, приложили бы максимум усилий для устранения даже такой, некогда союзной цели, несмотря на испытываемые чувства и внешние обстоятельства.

Всё-таки это сейчас у меня (да и у ребят тоже, хоть и в меньшей степени) гораздо больше свободы, как внутренней, так и внешней, а раньше дела обстояли совсем иначе.

Могла ли я подумать после того, как сбежала сестра, а Маркус со своим прихвостнем Клаусом посадили меня на новую, ещё более убойную наркоту, что всего через полгода эти уроды, вызывающие страх и бессильную злость, падут от моей руки? Что те представители командования Базы, которых я не убрала, станут, пусть и сами не зная того, плясать под дудку одной доброй девочки-волшебницы, а не она под их? Хех, разве что во время наркотического прихода, когда организм привыкал к новым стимуляторам.

Да-а… именно в такие моменты, встречая отголоски прошлого, я понимаю, насколько трудный и опасный путь удалось пройти и как сильно поменялось моё и ребят положение.

— Рада вас снова увидеть, Мастер Джон, — изобразив неглубокий, но уважительный поклон, вежливо поздоровалась я.

То, что Император освободил меня от необходимости гнуть спину перед ним, а значит и всеми остальными — совсем не означало, будто я лишена права выразить уважение к собеседнику вышеозначенным образом. Привилегия — это не запрет.

Кей молча повторил за мной, разве что поклонился ниже. Всё же он мой заместитель, да и Мастером не является. А ещё, когда надо, умеет быстро снимать свою любимую маску легкомысленного болтуна и остряка-самоучки. Парень отлично понимал, что союз с боевым генералом и его пусть временно ослабленными, но способными достаточно быстро восстановится войсками — очень важен для успешного завершения миссии.

Ну, и для лично моих планов тоже. Кей с некоторыми из них был даже знаком. Без подробностей, разумеется, он всё ещё на испытательном сроке.

— И я рад снова видеть тебя, Куроме, — изобразив ответный поклон, как равный равному, поприветствовал меня мужчина. — Слышал, ты стала Мастером. Поздравляю, — бывший наставник улыбнулся.

Впрочем, несмотря на тёплые слова и искреннюю улыбку, в которой читалась заслуженная гордость, напряжение из нашего собеседника никуда не делось. Оно хорошо читалось даже без эмпатии, поэтому офицеры тоже нервничали, кое-кто даже начал потихоньку разгонять внутреннюю энергию, чтобы в случае чего быстрее активировать триаду ускорения-усиления-укрепления.

Армейские и так не очень любят разведку, а тут ещё и генерал показывает сдержанное, но беспокойство.

«Будет смешно, если кто-то не выдержит и полезет в драку», — с мрачноватым весельем подумала я, под разгоном разума отстранённо изучая обстановку и окружающих.

— Спасибо, — будто не видя повисшего в воздухе напряжения, с улыбкой отвечаю на несколько натуженное поздравление. — Всё благодаря уважаемому наставнику Джону и его команде.

Драка или даже просто словесный конфликт — это не то, с чего мне бы хотелось начинать наше, надеюсь, плодотворное сотрудничество, поэтому я вела себя подчёркнуто дружелюбно, дополнительно поддерживая это впечатление лёгким флёром деэмпатии.

— Я уже давно не ваш наставник, — с какой-то даже горечью качнул головой высокий воитель.

Несмотря на сложный коктейль эмоций, в котором присутствовала изрядная толика вины и настороженности, даже без эмпатии было заметно, что ему приятны и лестны мои слова. Как ни крути, а ученица, достигшая ранга Мастера, прилюдно заявляющая, что это заслуга наставника — очень солидный камень в чашу репутационных весов в воинском сообществе.

— Кроме вас, наших всё равно никто не учил, — таки не утерпел и влез со своей ремаркой Кей Ли. — Разве только Куроме-чи недавно взялась. А она у вас всегда была любимицей. Так что в каком-то смысле она подхватила ваше знамя и стала новым Мастером Джоном. Только маленьким и темноволосым, — весело усмехнулся парень.

— И тебе привет, Кей Ли, — капельку снизивший уровень боевой готовности Джон по-доброму усмехнулся и оценивающе посмотрел на моего спутника. — Вижу, ты повзрослел. Уже взрослый воин, а не мелкий проказник. Но на язык всё так же остёр.

— Ай-ай, вы меня перехваливаете, — напоказ смутился парень. — Но Кей Ли-сама очень рад, что вы помните и его, а не только нашу несравненную Номер Один.

— Я помню всех своих прилежных учеников, — повёл могучими плечами военный. — Кстати, где ваши группы? Где Натал, Гин и остальные твои друзья, Куроме?

— Натал выбыл, — чуть склонив голову, ответила я. — И Гин, и Ву Минг, и Ремус. У Кей Ли из старого состава осталась только Акира.

— Мне жаль, — Джон тоже склонил голову и горько опустил плечи, словно человек, давно ожидающий плохое известие, но всё же надеявшийся на чудо, который, наконец, получил нерадостную весть. — Когда я вас учил — думал, вас ждёт совсем иная доля. Когда узнал, пытался убедить Билла, но… взгляд генерала зацепился за переминающихся с ноги на ногу подчинённых. — Не думаю, что здесь подходящее место и время для подобного разговора, — закончил он, выпрямившись.

Что же, после этих слов можно окончательно отбросить предположения и заключить, что мы с ребятами не обманывались, старший инструктор по боевой подготовке и в самом деле хорошо к нам относился. Да и, в общем-то, относится.

— Действительно, — согласилась я. — Правда остальные наши не сумеют поучаствовать в разговоре, они за пределами крепости. Смотрят, что интересного есть у армии наших противников. Вам ведь пригодятся трофеи, вроде нормальных пушек и снарядов? — поинтересовалась я, сделав вид, что не понимаю звучащего в вопросе подтекста: «А не прибыли ли вы, чтобы, выполняя очередной странный приказ Службы разведки, напасть на нас?»

— Снаряды и пушки очень нужны, — окончательно расслабился глава гарнизона, а вслед за ним уняли бдительность и его офицеры. — Пройдёмте, обсудим всё за столом.

Примечания:

Пункт тапкоприёма открыт)

Автор и Куроме выражают признательность тем, кто поддерживает текст на Бусти или делает пожертвования на Тёмный Алтарь Печенек.

А.Н. — бечено.

Куроме очень хороша в самообмане. Вы только посмотрите, как легко она оправдалась нуждами пиара, когда при виде голодных солдат у неё кусок в горло не полез! Да, мастерство не спрячешь...